Роман с убийцей

                РОМАН С УБИЙЦЕЙ.

                ГЛ.1

    К большому разочарованию Олеси, поезд Киев – Москва опаздывал на целых два с половиной часа, о чем было сообщено из висевшего на столбе репродуктора похожего на колокольчик.
    Олесю одолевала невыносимая досада. Вот всегда так, когда спешишь, все получается отвратительно. Как будто кто-то нарочно старается навредить. Уж Олеся это испытала на себе. Ехала сюда, торопилась, даже пришлось нарушить правила дорожного движения, за что гаишник штрафанул ее, приехала, и теперь оказывается, поезд опаздывает. Попробуй тут не нервничать, когда этим поездом из Киева должна приехать ее сестра Ирина.
    Окончив одиннадцать классов, эта дуреха надумала покорить Москву. Видите ли, она почувствовала в себе талант и захотела стать артисткой. Да не просто какой, а обязательно знаменитой. Вот едет поступать в ГИТИС. Вбила  себе в башку, сама не знает чего. Что-то Олеся раньше не припоминала за младшей сестрой никаких талантов. В одиннадцатом классе эта самонадеянная дуреха пела в школьном вокально-инструментальном ансамбле и как видно вообразила себя звездой эстрады. А характер у нее с детства был настырный, уж если чего захочет, то вынь да положь. Ей родители всегда и во всем уступали, баловали. Вот и теперь видно не сумели отговорить, противную девчонку.
    Олеся злилась на сестру за ее упрямство. Жизни Ирка не знает и не хочет понять, что здесь в Москве, таких доморощенных талантов, как в отстойнике грязи. И Олеся писала об этом ей в письме. Только не хочет Ирка слушать совета старшей сестры.
    Лет семь назад Олеся тоже поддалась искушению и прикатила в белокаменную столицу с твердым намерением поступить во ВГИК. В результате – сразу же провалилась на первом экзамене. Было море слез и масса огорчений. И жизнь ее тогда круто изменилась. До сих пор Олеся не могла себе ответить, изменилась ли она в лучшую сторону, столько за эти семь лет она всего повидала. Но за что она могла поручиться точно, так это за утрату наивных представлений, которыми теперь грезит Ирка.
    Не знает младшая сестренка, как было тогда Олесе тяжело. Деньги скоро кончились, и жить было негде. Пришлось ночевать  у парней в общежитиях, делить койку то с одним то с другим, отдаваясь почти задаром. Но это было поначалу. Потом клиентами Олеси стали люди более состоятельные и у нее появились деньги.
    Худо ли бедно, но за эти семь лет она сумела накопить на однокомнатную квартиру и купить вполне приличную «девятку», на которой теперь разъезжала по городу. А от тела ее не убудет. Главное, она не опустилась до уровня вокзальных шлюх, которые подставляют себя направо и налево за стакан вина и к тридцати годам успевают переболеть всеми болезнями, какие только можно заиметь, если быть неразборчивой в половых связях.
    Дура Ирка – так в очередной раз подумала Олеся о сестре. Рассказать бы ей про все то, что пришлось пережить, и пусть она тут же на вокзале берет билет на обратный поезд и скорее катит назад, поближе к родителям и больше носа сюда не кажет. Ковровую дорожку тут для нее никто не расстелил. А нормально жить можно и там в Киеве. Да и не всем же быть артистками. В конце концов, можно прожить и без этого, лишь бы не уронить женское достоинство и гордость. Про себя Олеся так сказать не могла. Как не прискорбно сознавать, но за семь лет, пока жила тут, растеряла она эти качества, чего страстно не желала для сестры.
    Олеся в очередной раз нетерпеливо глянула на часы. Надоело болтаться по перрону и мозолить глаза носильщикам и таксистам, выискивающим клиентов. Да и торопится она, об этом тоже забывать нельзя.
     -Может тогда не ждать мне, уехать? – сказала себе Олеся, приходя к мысли, что  за Ирку особенно беспокоиться не стоит. – Не маленькая она. Адрес мой  знает. Ключи от квартиры я оставила соседке. Стол в кухне накрыт. Меня бы кто так встретил, когда я сюда приехала.
    Послышавшийся негромкий голос за спиной заставил Олесю слегка вздрогнуть:
    -Кажется, вы торопитесь? Могу подвезти. Мое авто тут рядом, за углом.
    -Черт побери, откуда он узнал, что я тороплюсь. Неужели по мне это видно? – Олеся обернулась.
    Перед ней стоял парень с надменным лицом покорителя женских сердец и пожирал ее взглядом, а точнее раздевал. Олеся не сомневалась, что прежде чем подойти, он осмотрел ее сзади с головы до ног и только после этого решил предложить свои услуги. Да и смотрит он на нее так, что готов не только ее подвезти, но и уложить в постель. Вон, какие у него  глазища наглющие. А в целом лицо, в общем-то, ничего. И улыбка располагает к общению. Но голос грубый, вызывающий.
    Из своего опыта Олеся знала, мужчины с таким голосом – откровенные грубияны, в достижение своей цели не способны на ласки с женщиной. И потому ей парень этот не понравился. Хотя может, и стоило спросить, с чего он взял, что она торопится. Но Олеся спрашивать не стала, сказала:
    -Спасибо. Не надо.
    Она посчитала, что разговор закончен, хотела отвернуться, но парень не уходил, настойчиво пялился на нее.
    -Я сама на машине. Вы что, не понимаете? – несколько резковато произнесла Олеся, желая поскорее отшить этого доброжелателя.
    Его улыбка обернулась хамской ухмылкой.
    -Ну сама так сама. Я десять раз не предлагаю, - он повернулся и пошел по перрону дальше.
    -А мне и раза предлагать не надо, - крикнула ему вдогонку Олеся и поскорее отвернулась, чтобы не видеть его рожу. – Ходят тут всякие козлы, - произнесла она себе под нос, вздохнув с облегчением. Стоит человек, ни к кому не пристает, так нет же, к нему самому пристают.
    Но долго ей вот так стоять в одиночестве не пришлось. Когда Олеся достала сигарету, рука из-за ее спины протянула зажигалку, предлагая закурить.
    Захотелось взвыть или отослать этого угодника куда подальше, чтоб не совал свою зажигалку ей под нос. На этот раз Олеся оборачиваться не стала, как впрочем, и отвергать предложенную зажигалку. Раз уж стоящий за ее спиной тип так настаивает, то она может и прикурить.
    Она чуть наклонилась и прикурила и почувствовала от руки, в которой была зажигалка, запах дешевого одеколона «Шипр». Даже поморщилась.
    -Могу подбросить, куда вам надо, - предложил из-за спины приятный баритон.
    Все также, не имея ни малейшего желания обернуться, Олеся заявила в довольно категоричной форме, что в дальнейшей услуге типа не нуждается, и даже за предоставленную зажигалку не поблагодарила. Могла обойтись и своей, которая лежала у нее в сумочке.
    Но настроение почему-то испортилось еще больше. Олеся посчитала основной виновницей этого – Ирку. Еще не приехала, а для Олеси уже неудобства. Стой здесь, чтобы вот так каждый встречный кобель приставал.
    И она, больше не желая тратить время впустую, ушла. Машину свою оставила возле вокзала. Теперь сев в нее, и отъехав, послала к черту этот опаздывающий поезд.
    -Пусть все будет так, как я решила, - сказала она себе.

    Спустя минут тридцать с небольшим после того как Олеся уехала, к перрону медленно подкатил долгожданный состав и из вагонов показались утомленные долгой дорогой пассажиры.  В толпе замелькали чемоданы, сумки и здоровенные баулы.
    И сразу же к вагонам наперегонки кинулись носильщики с тележками в предвкушение заработать. Таксисты деловито засуетились возле своих машин, предлагая отвезти пассажиров хоть на край света.
    В этой бурлящей толпе никто не обращал внимания на яркую длинноногую девушку с большой дорожной сумкой в руке. А девушка явно кого-то высматривала в толпе, обеспокоенною крутила головой по сторонам и на хорошеньком личике все больше появлялась растерянность. Ее выразительные глазки так и говорили – ну вот я и приехала, и что мне теперь делать?
    В белой узорчатой блузке, сквозь которую просматривался лифчик, скрывающий большие груди и слишком короткой юбочке, она выглядела очаровательной соблазнительницей. Отменная фигура, смазливая мордашка, этого было вполне достаточно, чтобы влюбить в себя даже самого стойкого мужчину.
    Она медленно шла по перрону, волоча за собой сумку, то и дело оглядывалась назад и едва не столкнулась с парнем, который тоже кого-то высматривал в толпе. Но сейчас он переключил свое внимание на нее. Нахалка умудрилась наступить ему на лакированный ботинок.
    -Ой, извините, - сказала она, и ее щеки покрылись стыдливым румянцем. Так неловко получилось. – Я нечаянно, - добавила она.
    Парень уставился на нее и кажется, нисколько не рассердился. Мигом окинул красотку похотливым взглядом с головы до ног, находя, что она даже очень ничего.
    -Ерунда, - махнул рукой парень и улыбнулся. – Мне даже приятно…
    -Что? – не поняла девушка и округлила свои глазки. – Приятно, что я вам наступила на ногу?
    -Ага, - кивнул парень, засмотревшись на нее.
    Девушка даже смутилась, хотя парень был и ничего, но чтобы уж вот так пялиться на нее в наглую, не зная ее имени.
    -Меня должны были встретить… - не зная, о чем с ним говорить, сказала она и с огорчением добавила: - И, кажется, не встретили.
    -Плохо, - сказал парень, не сводя с нее глаз. А ведь еще пару минут назад так сосредоточенно водил глазами по толпе.
    -Да уж куда хуже, - согласилась с ним девушка.  В последней надежде она еще раз пробежала взглядом по перрону, с которого и приехавшие и те кто их встречал, стали понемногу расходиться и толпа редела прямо на глазах.
    -Первый раз в Москве? – спросил парень, угадывая в девушке провинциалку.
    -Да нет, - проговорила девушка, но как-то не очень убедительно. – Я приезжала на каникулы… - соврала она.
    -Понятно, - парень кивнул и воткнулся взглядом в ее большие груди, словно пытаясь разглядеть то, что находилось под лифчиком, чем еще больше смутил девушку, как видно не привыкшую к такому откровенному нахальству.
    Девушка как-то даже съежилась, словно норовила спрятать свои достоинства. Только разве их спрячешь. Да и не понимает дуреха, что ей не прятать их надо, а наоборот выставлять напоказ. Так подумал парень, решив помочь прекрасной незнакомке.
    -Тебе куда ехать-то надо? Адрес знаешь? – спросил он, беря из ее руки тяжелую сумку.
    -Адрес знаю, - обрадовалась девушка. По крайней мере, это намного лучше, чем вот так стоять и разводить пустой треп. Да и устала она с дороги. Есть хочется.
    -Раз так, тогда чего мы стоим? Такую красавицу я готов отвезти  хоть на край света, - парень с неопределенностью махнул рукой в сторону, где по-видимому, в  его представление и находился тот самый край.
    Девушка видно умела ценить шутки. Засмеялась. И смеясь, сказала:
    -Может быть, все-таки, для начала ограничимся столицей?
    -Как скажите моя королева, - весело произнес парень, явно стараясь понравиться приезжей девушке и спросил. – Можно узнать ваше имя?
    -Можно. Меня зовут – Галя, - представилась девушка. – А вас?
    -Называйте меня – Лерычем, - весело, с улыбкой ответил парень.
    Они пошли к стоянке. Там парень назвавшийся Лерычем подвел девушку к довольно ухоженной чистенькой бежевой «двушке».
    -Ничего тачка. Твоя? – спросила девушка с отдаленной завистью, усаживаясь на переднее сиденье.
    Парень важно сел за руль.
      -Пока не моя. Но скоро будет моей, - произнес он с долей бахвальства.
    -Это как? – уставилась на него девушка, ровным счетом ничего не понимая из его короткого объяснения.
    -Да так. Срок этой машине идет. Потом ее спишут. Вот я и куплю ее по дешевке.
     -Хитрец, - девушка прищурилась, посмотрев на водителя с легким осуждением. – А сейчас, значит, калымишь?
     Парень отрицательно покачал головой.
    -Да нет. Просто меня послали одну мадам встретить, - начал врать он. - Но она почему-то не приехала. Зато я встретил тебя. – Он переключил скорость и как бы нечаянно коснулся ее колена.


    Как ни спешила Олеся, но раньше одиннадцати ей вернуться домой не удалось. Хотя ей и не терпелось поскорее увидеть Ирку. Что ни говори, а все ж таки сестра.
    Заруливая с проспекта во двор, она сразу же глянула на окно своей квартиры и почувствовала, как сердце взволнованно заколотилось.
    Света в ее квартире не было.
    -Почему темно? Ирка без света сидеть не станет. А может быть, она меня не дождалась и спать легла? Ну, конечно. Она ведь устала с дороги, - этими предположениями, Олеся как могла, тешила себя, припарковывая машину возле подъезда.
    Поднявшись на пятый этаж, Олеся не стала звонить в дверь. Если сестра спит, не за чем ее тревожить. Поэтому достав из кармана ключи, Олеся отперла дверь и войдя, осмотрелась.
    В прихожей не было ничего такого, чтобы напоминало о присутствие Ирки. Туфли… сумка, где это все. И Олеся прямо из прихожей, позвала:
    -Ира?..
    В комнате Ирки не было. И все то, что для нее приготовила Олеся в кухне, стояло не тронутым.
    -Ничего не пойму. Где же эта дрянная девчонка? – произнесла Олеся, усаживаясь на диван. Знала, что Ирка с детства была мастерица на разного рода сюрпризы, но на такое она вряд ли способна.
    Олеся чувствовала себя не спокойно и что совсем плохо, никак не могла собраться с мыслями, ругая эту несносную девчонку.
    -Ведь поезд наверняка уже давно пришел, - говорила она, расхаживая по комнате. – И если это так, то где в таком случаи Ирина?
    Олеся глянула на телеграмму, посланную родителями. Прочитав ее, в растерянности положила  на стол. Потом схватила телефонный справочник и нашла в нем номер дежурного по Киевскому вокзалу.
    -Надо позвонить. Выяснить насчет поезда, - внушала она себе, набирая номер.
    Оказалось, что хоть и с опозданием на два с половиной часа, но поезд, как и должен, пришел. Это было в первой половине дня. А сейчас уже вечер.
    Олеся посмотрела на часы.
    Время было половина двенадцатого.
    -Ну где же она? Ах Ирка, Ирка. Не надо было тебе приезжать. И мне бы мороки не было. – Она долго сидела в кресле и курила, дожидаясь, что сестра вот-вот заявится. Ну тогда Олеся ей задаст. И уж точно завтра же отправит ее назад домой. Была охота из-за этой непутевой дурехи вот так нервы тратить.
    Она опять взяла в руки телеграмму от родителей. В ней они указали дату, когда Ирка приедет и просили Олесю встретить сестру.
    -А я ее не встретила, - в волнение произнесла Олеся и подошла к окну.
    Отсюда из окна ее квартиры хорошо была видна улица и особенно автобусная остановка, к которой время от времени подъезжали автобусы. Из них выходили припозднившиеся пассажиры, но Ирины среди них не было…


ГЛ.2


     В половине десятого вечера в кабинет подполковнику Туманову позвонил оперативный дежурный управления уголовного розыска.
    Трубку снимать не хотелось. Опера уже хотели расходиться по домам, и вдруг этот звонок. Означать он может одно: где-то произошло очередное убийство и потому информация о нем поступает к ним в отдел.
    Грек вздохнул и отвернулся, делая вид, что трубку снимать он не намерен.
    Старший лейтенант Ваняшин и вовсе сидел за другим столом и потому тоже не проявил желания подойти к телефону. Он вообще предлагал разойтись, но Греку, видишь ли, захотелось докурить сигарету. Как будто это нельзя было сделать в коридоре пока шли, тем более из начальства в управление уже давно никого нет. Теперь, скорее всего, им придется задержаться на работе еще дольше. Ваняшин посмотрел на приятеля Грека, но тот в своих намерениях оказался тверд и к телефону не притронулся.
    За своих помощников это сделал Федор Туманов.
    -Слушаю, Туманов, - сказал подполковник.
    Услышав его голос, дежурный повеселел.
    -Как хорошо, что ты еще не ушел. Не придется тебя выдергивать из дома…
    -Давай по существу, - предложил Туманов, зная наперед, что дежурный не стал бы его беспокоить ради того, чтобы поболтать просто так. И в этом он не ошибся.
    -Николаич, очередной труп, - сказал дежурный.
    Федор смял пустую сигаретную пачку и с ожесточением швырнул ее в урну. Сколько раз собирался бросить курить, да разве с такой работой бросишь. Все на нервах и успокоить их можно только стаканом водки да выкуренной сигаретой.
    Грек услужливо подвинул Туманову свою пачку. Федор вытянул из нее сигарету, закурил, другой рукой прижимая трубку к уху.
    -Судя по всему, там поработал тот, кого вы ищите, - сказал дежурный.
    -Почему ты так думаешь? – зло спросил Туманов, и для того у него была причина. Всего за каких-то пару недель в городе произошло несколько убийств женщин. Причем, все убийства были похожи одно на другое: человек, совершавший их, перерезал жертвам горло острым предметом. Некоторых из своих жертв он насиловал. Но во всех случаях неизменным оставалось одно: у каждой женщины он забирал золотые украшения. Причем, если кольца и перстни он еще как-то снимал, то для того, чтобы вынуть сережки, срезал мочки ушей. И когда опера приезжали к очередной обнаруженной кем-то из случайных прохожих жертве, зрелище было ужасным. Похоже и этот звонок дежурного не сулил ничего новенького. Есть труп, но нет ни единой зацепки, чтобы по ней узнать того, кто совершил очередное жестокое убийство.
    И услыхав, о чем идет речь, майор Грек не выдержал:
    -Мать его… Эта тварь нам даст передохнуть? Хоть из кабинета не вылезай.
    -Передохнем, когда возьмем его, - сказал на это Ваняшин.
    Туманов ничего к сказанному помощниками не дополнил. Да и нечего дополнять. Пока убийца на свободе, стоит ожидать новых жертв, и значит, отдыха им не видать.
    -Позвонила женщина, - сказал дежурный. – Она гуляла с собачкой и обнаружила труп девушки с перерезанным горлом. Так что, думаю, вам лучше не терять время попусту, - посоветовал оперативный дежурный, прежде чем положил трубку.
     Туманов тоже положил трубку. И с минуту в кабинете была тишина. Со стороны это могло показаться несколько странным, но оперативники не проявляли суеты,  были уверены на все сто в том, что свидетелей там нет и не было. Тот, кто совершает эти убийства, весьма осторожный человек и предпочитает обходиться без свидетелей. Да и следов не оставляет. Но Туманов все же решил взять с собой кинолога с собакой.
    -Авось да повезет на этот раз и собака возьмет след, - сказал он, когда кинолог привел к микроавтобусу своего четвероногого друга.


     Место, где произошло очередное убийство, находилось метрах в пятидесяти от проезжей части, а до ближайших домов и того меньше. Это была небольшая поляна, густо заросшая со всех сторон кустарником. И убийца выбрал это место не случайно. Знал, что тут ему никто не помешает, глумиться над жертвой. И даже если девушка будет кричать, то из-за шума проезжавших машин ее никто не услышит.
    Фары оперативного микроавтобуса высветили круг примятой травы. Это сразу навело Туманова на мысль, что жертва, а ею оказалась полураздетая девушка с перерезанным горлом, отчаянно сопротивлялась. И трудно сказать, сумел бы убийца совладать с ней, не нанеся, он ей такую ужасную рану.
    Федор склонился к трупу, возле которого сидел на корточках криминалист Семин и внимательно рассматривал разрез на горле, как видно и послуживший причиной смерти несчастной.
    -Тот же случай, - сказал Семин, обернувшись к Туманову и указав на перерезанное от уха до уха горло и отсутствие мочек ушей.
    Стоявший рядом представитель городской прокуратуры в этот неподходящий момент вздумал высказать в адрес сыщиков свои нарекания. Судя по виду, его уж точно выдернули из дома, а может быть из тепленькой постели молодой любовницы и он впопыхах даже надел рубашку наизнанку.
    -Какой-то маньяк убивает женщин, а вы, подполковник, не можете его поймать, - с недовольством начал он. – Должно быть стыдно. Вы такой опытный сотрудник. Начальство вас хвалит, а вы не тпру… ни ну!
    -Николаич, не обращай внимания, - шепнул Федору на ухо Грек. – Ему наверное жена не дала, вот он и злится.
     -Погоди, Саня, - сказал Туманов Греку и встав перед зампрокуром и глядя ему прямо в глаза ответил: - У вас рубашка не той стороной надета. Это нехорошая примета.
    -Что? – взвизгнул прокурорский работник, посчитав высказывание подполковника недостойной выходкой. Он даже изменился в лице. Лицо его сделалось до крайности строгим, как у начальника не привыкшего, когда подчиненные с ним так разговаривают. И поедая Туманова глазами, он злобно прошипел:
    -Если через десять, максимум двенадцать дней этот маньяк не будет найден, я подам вашему генералу представление о понижение вас в должности и звание. Вам понятно, Туманов? – спросил он и не дожидаясь, что ему ответит подполковник, пошел к новенькой черной «Волге», поджидавшей его.
     -Вы будете первым, кому я сообщу о задержание, - сказал ему в спину Туманов, но заместитель городского прокурора сделал вид, будто не услышал этого.
     -Напрасно Федор Николаич, ты так с ним, - посочувствовал криминалист Семин Туманову, наперед зная, что теперь у подполковника будут неприятности. – Дело по розыску маньяка, находится у него на контроле. И если что, не сносить тебе головы.
    -Голова одна, а начальников полно. Так что ну его, - Федор махнул рукой, давая понять, что не желает больше о строгом зампрокуроре говорить и глянув на валявшуюся рядом дамскую сумочку, спросил: - Документы у убитой есть?
    Семин уже заглянувший в сумочку, отрицательно покачал головой. Он был в резиновых перчатках, осторожно извлек из  сумочки все содержимое, что  только лежало в ней. Оно оказалось небогатым: дешевенькая губная помада, косметичка и использованный железнодорожный билет. Туманов взял его.
    -Киев – Москва, - прочитал Федор, не забыв глянуть на дату. – Вчера эта девушка выехала из Киева, а сегодня уже убита в Москве. – Он вздохнул, посмотрев на отъезжавшую черную «Волгу» с заместителем прокурора. Даже показалось, будто тот погрозил Туманову пальцем. А может, так было и на самом деле, за тонированными стеклами точно не разберешь. Но подполковника сейчас заботило другое.
    -Жаль, что при ней нет документов, - сказал он Семину. – Это бы облегчило нашу работу и не пришлось бы устанавливать ее личность.
    Семин изобразив сожаление, только развел руками. Хотя трудно сказать, сожалел ли он в действительности в настоящий момент о чем-либо. Заметив, что Туманов тронул убитую за руку, криминалист поспешил сказать:
    -Около часа прошло с момента ее убийства…
    Но Туманов показал ему на пальцы правой руки.
    -Я не это имел в виду. У нее на пальцах были перстни. Она сопротивлялась. Пальцы были напряжены. Припухли. И потому, когда убийца снимал перстни, на пальцах остались кровоподтеки.
    -А ты наблюдательный, Федор Николаич, - похвалил криминалист Семин подполковника и тут же спросил: - А еще что твоя наблюдательность тебе подсказывает?
     Федор осмотрел одежду девушки. Ее разорванную полупрозрачную блузку, юбку. Трусики убийца стащил с убитой. Они валялись рядом с ее телом. Ажурные сексуальные трусики. Скорее всего, на девушке они смотрелись очень возбуждающе.
     -Но она не похожа на дешевую проститутку, приехавшую в Москву на заработки, - сказал Туманов.
    Семин не стал  опровергать сказанное подполковником. Произнес лишь:
    -Строить домыслы, это по вашей части. Я же, как всегда оперирую фактами. А они таковы: есть труп молодой девушки, на вид которой лет семнадцать – восемнадцать. Причиной смерти послужило нанесение глубокого проникающего ранения острым предметом в область шеи. Изнасиловав жертву, убийца забрал золотые украшения, а именно перстни и серьги и скрылся. – Это заключительное слово криминалист Семин произнес в тот момент, когда сюда к оперативникам со своей собакой подошел кинолог. Семин, как и Туманов нисколько не сомневался, что удача не сопутствовала  четвероногому другу и его хозяину. И словно испытывая за это вину, пес  воротил морду в сторону. Хотя никто из присутствующих не сомневался, он сделал все, что мог.
    -Ну как успехи? – спросил Туманов у прапорщика кинолога.
    -Собака след взяла и довела до проезжей части улицы. Ну, а дальше след обрывается, - доложил кинолог, поглаживая своего друга по голове.
    -Понятно. Стало быть, там убийца сел в машину. Личную, или такси, - в раздумье проговорил Туманов и посмотрел на микроавтобус, в котором старший лейтенант Ваняшин опрашивал женщину, обнаружившую  труп девушки. Подполковник решил подойти, чтобы задать ей пару вопросов.
    Женщине было около шестидесяти лет. Она сидела на сиденье и от волнения вертела в руке карабин собачьего поводка. Тут же у ее ног положив лохматую морду на лапы, лежала пушистая болонка. Увидев подошедшего Туманова, собачонка уставилась на него своими бусинками глазенками.
    Федор залез в автобус, сел на сиденье рядом с Ваняшиным, быстро прочитав записанные на листе бумаги показания, спросил:
    -Скажите, вы когда вышли со своей собачкой погулять, не заметили, на обочине машину?..
    Сидящая напротив женщина поправила сползшие с переносицы очки, посмотрела на Туманова.
    -Вы знаете, по-моему, какая-то машина стояла. Но я особенно не приглядывалась к ней и тем более к человеку, который в нее сел. Во-первых, она была от меня достаточно далеко, а у меня плохое зрение. А, во-вторых, тут часто машины останавливаются. Водители бегают в кустики справить нужду. А меня подобные вещи не интересуют.
    -Ну да, понятно, - задумчиво кивнул Федор.
    Фактически на этом беседу можно было считать законченной. Все остальное гражданка изложила на бумаге. Хотя сказанного ею получилось всего-то ничего. Наверное, оно так и должно быть у человека случайно оказавшегося тут. Но старшему оперуполномоченному по особо важным делам хотелось большего, и Федор спросил:
    -Скажите,  гуляя тут, вы еще кого-нибудь не заметили поблизости? Может тоже как вы с собакой проходил? Или кто-то бутылки собирал?
    Женщина упрямо помотала головой.
    -Нет. Не заметила. У меня ведь плохое зрение, - напомнила она.
    -Случилось убийство. Нам нужны свидетели. С их помощью мы сумеем скорей отыскать убийцу, - в голосе подполковника Туманова звучала настойчивость, но она не помогла. И женщина сказала:
    -Но я никого не видела. Какой мне смысл вводить вас в заблуждение? – Прозвучало как оправдание, хотя за что ей оправдываться, когда она здесь человек случайный.
    Подошел Грек. Его лицо выражало крайнее недовольство. Глянув на Туманова, усатый майор разочарованно покачал головой.
    -Все кусты в округе излазил, - показал он на перепачканные брюки, произнеся: - А толку никакого. Этот гад специально выбирает такие места, где его никто не видит. И там убивает свои жертвы. Чтоб наверняка и без свидетелей. – Когда они с Тумановым отошли от микроавтобуса, он спросил, кивнув на женщину с собачонкой: - Ну, а эта чего говорит?
    -А чего она может сказать? Она ничего не видела. Гуляла со своей шавкой и напоролась на труп. По мобильнику позвонила в дежурку. Вот и все, - ответил Туманов, закуривая.
    Грек вздохнул.
    -И чего ее понесло сюда? Шла бы со своей псиной по тротуару, где все люди ходят.
    По сказанному Греком, Федор Туманов догадался,  усатый майор не в восторге, оттого, что у них появился еще один труп. Но с другой стороны, искать убийцу надо.
    -Надо, - согласился Грек.
    -Он не остановится, пока мы его не остановим, - сказал Федор.
    Грек устало кивнул.
    -А как его остановишь, если у нас ни одной зацепки. Этот гад оставляет нам только трупы, но не оставляет никаких следов. – В голосе усатого майора слышалось отчаянье, которое не нравилось Федору Туманову. Не хотелось, чтобы Грек раскисал. Сам Туманов был человеком твердым и не привык опускать руки даже тогда, когда казалось дела были безнадежными. Или как их на языке оперативников называли бесперспективными. Он всегда доводил их до конца. И сейчас, поразмыслив немного, Федор сказал:
    -Мы будем искать его. Пусть ему сейчас везет. Но когда-нибудь он все равно да проколется.
    Грек понял, что это означало. И, прежде всего, следовало ждать новых жертв. Он ничего не ответил Туманову. Вдохнув полную грудь свежего ночного воздуха, глянул на небо, на котором отсвечивалось разноцветье городской иллюминации, и произнес задумчиво:
    -Какая удивительная ночь. Жаль, что для кого-то она стала последней, - посмотрел он на труп убитой девушки.


ГЛ. 3


    Известие о том, что приезжает Ирина, с самого начала ничуть не обрадовало Олесю. Присутствие в ее однокомнатной квартире сестры, означало одно – прощай личная жизнь.
    Даже если она поступит в свой институт, а Олеся и такого не исключала, ведь дурочкам везет, все равно это не изменит положение самой Олеси. Она окажется ущемленной в правах. И это в своей-то квартире. Ирина будет дело не дело маячить перед глазами, всячески мешать и что самое ужасное, надоедать. Неделю, другую, Олеся еще могла бы потерпеть сестру. Но не больше. На большее она не вытерпит.
    И это еще не самое главное. Ужаснее всего то, что очень скоро эта смышленая девчонка поймет, как и чем Олеся зарабатывает себе на жизнь. А ее болтливый язычок Олесе хорошо известен. И значит, про ее жизнь очень скоро узнают родители. Тогда будет грандиозный скандал, который вряд ли пройдет без негативных последствий. Ведь их папашка, человек самых честных правил, от которых ничего, кроме неврастении, не имел, рискует получить еще и обширный инфаркт.
    -Ну уж нет, - сказала себе Олеся, рассуждая как ей следует поступить. – Родители есть родители, и здоровье их надо поберечь. А Ирка пусть катится домой. В Москве и так полно провинциальных артисточек. Да и где гарантии, что Ирина выйдет в люди.
     Олеся решила действовать сразу, как только получила телеграмму от родителей. Среди ее многочисленных знакомых был человек, который запросто мог решить ее многие проблемы. А уж помочь с Иркой, для него раз плюнуть. И потому не откладывая, Олеся сразу же позвонила ему домой, хотя он категорически запрещал ей это делать. Он тщательно скрывал от жены наличие молодой любовницы. Вот только саму Олесю его конспирация мало волновала.
    Но дома его не оказалось. Жена подняла телефонную трубку, но с ней Олеся разговаривать не стала. Как впрочем не стала и отчаиваться, что не застала его дома, и позвонила своему всесильному любовнику на работу.
    Не очень-то расщедрившись на приветствие, Олеся попросила его срочно приехать к ней. Причем, была немногословна, и как видно этим заинтриговала любовничка. Он забеспокоился.
     -Олесенька, что случилось, детка? – голос всесильного любовника зазвучал озабоченно.
    Олесе даже стало приятно. Да и какая женщина устоит, когда мужчина за нее вот так готов хоть в огонь хоть в воду. Но на этот раз требовалось от него куда меньшее. По телефону объяснять о своей проблеме было глупо и Олеся произнесла раздраженно:
    -Приезжай, и я тебе все расскажу. Мне срочно нужна твоя помощь. Разве ты не понимаешь? Я тебя жду, - сказала она и положила трубку.
    Он приехал ровно через сорок минут, как и обещал. Пунктуальность, Олеся больше всего ценила в мужчинах. Особенно когда мужчина появляется на пороге с букетом алых роз.
    Поцеловав Олесю в щеку, он обеспокоено спросил:
    -Что случилось? На тебя кто-то наехал? Братва? Менты? Говори кто? Я разберусь. – Голос его звучал так обнадеживающе, что у Олеси появилась гордость за своего всесильного любовника. Не у каждой женщины найдется такой мужчина, готовый ради нее на любые жертвы.
    Но изматывать его Олеся не стала. Сжалившись, помотала головой и даже улыбнулась, чтобы его успокоить.
    -Пока нет, но, кажется, скоро наедет, - сказала она.
    -Вот как, - он деловито уселся в кресло и притянув ее за руку, посадил Олесю себе на колени.
     Олеся обняла его.
    -Говори, кто собирается на тебя наехать? Глотку порву этой сволочи. Слово даю.
    Олеся поцеловала своего заступника в губы.
    -Возможно ты удивишься, но это моя родная сестра, - сказала Олеся, игриво потрепав любовника по коротко стриженным жестким волосам.
    Услыхав про сестру, он с минуту молча смотрел на Олесю, переваривая сказанное ею. Уж не разыгрывает ли она его? Как дурак мчался сюда к ней, думал, что-то серьезное стряслось, а она про сестру загибает.
    И он решил уточнить:
    -Ты чего, разыгрываешь меня?
    В его глазах Олеся заметила некоторое разочарование. Пухлые, грубоватые пальцы расстегивали пуговицы на ее кофточке, чтобы подобраться к грудям. Теперь остановились.
    -Разыгрываешь, да? – повторил он.
    Олеся покрутила головой.
    -Нисколечко. Ко мне приезжает сестра…
    Любовник на это только захлопал глазами. Видно приезд младшей сестры он посчитал сущим пустяком недостойным обсуждения, особенно, чтобы вот так для этого мчаться сюда сломя голову.
    -Ну и что из этого? Приезжает сестра. Подумаешь, делов-то…
    Олеся зажала своим пальчиком его пухлые губы.
    -Да, - разочарованно покачала она головой. – Неужели ты так ничего и не понял, мой милый, - с обидой произнесла она, сожалея, что смекалкой ее любовничек никогда не отличался. А достоинство у него одно – под брюками. И то в последнее время оно стало его подводить. Видно все-таки возраст берет свое, что ни говори.
    -Не понял я. Объясни, что к чему, - признался он, продолжив расстегивать несколько последних пуговиц на ее кофте и когда с ними было покончено, подобрался к лифчику, стараясь поскорее избавиться от него. Олеся помогла ему. Расстегнула застежку. Лифчик он уже стащил с нее сам.
    Олеся тихонечко вздохнула. Вот тупица.
    -А чего тут объяснять, - сказала она. – Приезжает сестра. И она будет жить у меня. Значит, мы уже с тобой не сможем заниматься любовью так свободно как сейчас. Разве ты этого не понимаешь?
    Кажется до конца ее мысль он все-таки так и не понял. Подумав, сказал:
    -Ну чего ж теперь? Стало быть придется хату снимать.
    Олеся психанула, порываясь встать с его колен.
    -Ты что, совсем дурак? Видно ты меня все же не понял. Я не хочу, чтобы моя сестра тут у меня жила. Понимаешь? Она мне там дома досаждала, а теперь еще будет тут глаза мозолить.
    Он с силой удержал Олесю, не давая ей встать и сказал уступчиво:
    -Ладно, ладно. Успокойся. Ну чего ты разошлась. Если надо ее замочить, сделаем. Ты только скажи. Только не обзывай меня, пожалуйста. Я этого не люблю.
    На этот раз раздетая до пояса Олеся все-таки вырвалась от него.
    -Ну ты вообще, прямо изверг какой-то. Замочить! – передразнила она любовника, чуть сморщив свое красивое личико, которое впрочем своей привлекательности даже и тогда не утратило. – Ну и жаргон у тебя.
    -Да нормальный жаргон, - ухмыльнулся любовник, и от переполнявшего самодовольства его тяжелая нижняя челюсть опустилась. Снизу и сверху во рту заблестели два ряда золотых зубов.
    Стоя перед ним с голой грудью, Олеся взяла со стола пачку сигарет и закурив, сказала:
    -Она даже не знает, что я курю. Вот удивится, - сказала она с издевкой, подумав, что младшая сестренка в отличие от нее уж точно не курит.
    -Олесь, может я чего и в самом деле недопонимаю, - вынужденно признался любовник и тут же попросил: - Ты скажи прямо, чем я могу тебе помочь. Хочешь, я для твоей сестры сниму частную?
    Олеся отрицательно покачала головой, решив, что для Ирины такой жест доброй воли ее любовника, это уж слишком. Как ласковая кошечка, она забралась к своему любовнику обратно на колени, давая тому возможность погладить ее и сказала:
    -Знаешь, что я придумала?..
    Он сунул свою руку к ней в трусики, поглаживая выстриженный лобок. Но Олеся не торопилась, сдвинула потуже ноги. Зная его нетерпеливость, решила поиграть с ним. Пусть возбудиться как следует. А у нее за это время будет возможность выговориться.
    -Что? Выкладывай, не тяни. А то время для секса не остается. Мне ведь еще надо вернуться в офис.
    Но в отличие от него, Олеся не торопилась. Сдерживая его порыв, как хорошая интриганка заявила:
    -Вам, мужикам, только это и надо.
    -Лично мне от тебя – да, - признался он, улыбаясь.
    -Но может быть мы все-таки сперва о деле поговорим, - предложила Олеся делая все, чтобы его ласки затянулись.
    -Давай, - уступил он.
    -Вот что я придумала, - решила Олеся выложить свой план. – Нужно как следует напугать Ирку. Понимаешь мою мысль? – спросила она, видя, что любовник как баран хлопает глазами и молчит.
    -Смутно, - признался он, старательно тиская своими ручищами ее груди.
    -О-о, - простонала Олеся, рассердившись, что его соображалка работает туго. – Надо, например, сделать так, чтобы кто-нибудь ограбил ее. Отобрал аттестат, паспорт, деньги… Тогда она вынуждена будет уехать назад домой к родителям, и не обременит меня своим присутствием. Не будет нам с тобой мешать. Теперь-то ты понимаешь?
    Он как будто оживился, протянул:
    -Ага. Теперь понимаю. – И тут же предложил дополнение: - Может еще и трахнуть ее?.. – заметив, что Олеся вытаращила свои глазки, поспешил объясниться: - Ну чтоб еще больше напугать ее…
    Олеся опустила руку к его ширинки.
    -А не хочешь, чтобы я оторвала твой аппарат? – спросила она на полном серьезе, тут же на глазах превращаясь из такой ласковой кошечки в разъяренную тигрицу. – Тогда ты уже никого не сможешь трахать.
    Эта решительность, с какой Олеся была готова исполнить свою угрозу, ему понравилась. Он расхохотался, отбиваясь от нее, зная чем отличается эта молодая красавица любовница от жены.  Жена, как задубелая кляча, все его выходки воспринимала спокойно и с покорностью. А от Олеси исходил не только темперамент, но и решительность. Иногда она и морду была готова расцарапать ему, вот как сейчас. Не схвати он ее вовремя за руки, точно бы запустила свои острые коготки в его щеку. И он такой решительный и неприступный для окружающих, с этой девушкой делался податливым и послушным как ребенок.
    -Ну перестань, Олеська, - поспешил он успокоить ее. – Я же ведь пошутил.
    -А я не шучу, - пригрозила Олеся.
    -Не заводись, успокойся, - окончательно сдался он. – Все будет, как ты скажешь. Без излишеств, - пообещал он, и похвалил Олесю. – Молодец. Неплохо придумано. Слушай, может ко мне личным советником пойдешь. В штат тебя зачислю. Зарплату получать будешь.
    Олеся улыбнулась.
    -Вот уж тогда ты точно останешься без своего аппарата. Если об этом узнает твоя благоверная. Или я не права? – она хитро прищурилась, выпустив в него тугую струйку дыма.
    -А ты оказывается опасная женщина, - глядя Олесе в глаза, сказал он. – Прямо-таки, коварная.
    Олеся восприняла его слова как похвалу и решив подыграть, раскрыла ротик, обнажив мелкие острые зубки, тем самым изображая коварного зверька.
    -А ты думал? Ты меня еще не знаешь. Вот сейчас возьму и съем тебя целиком. Всего. – Девушка прильнула к нему, словно вампир жаждущий вцепиться ему в шею и напиться крови.
    -Погоди, Олеська, - хлопнул он Олесю ладошкой по ее попке. – Перестань. Лучше скажи, у тебя фотография сестры есть?
    Олеся удивленно посмотрела на любовника.
    -А зачем тебе ее фотография? Кстати, Ирка разительно похожа на меня. Глянешь, не обознаешься.
    -Так ведь я же не сам буду грабить твою сестренку. А поручу это дело кому-нибудь из своих ребят.
    -В таком случаи, я тебе ее сейчас предоставлю, - сказала Олеся и соскочив с колен, голая подошла к шкафу и достала из него фотоальбом. Вытащила из него фотографию Ирины.
    -Вот. Правда она сделана в прошлом году, когда Ирка закончила десятый класс. Но за год она почти не изменилась. Ну если только немного повзрослела. – Показала она фотографию.
    Он посмотрел.
    -Она - симпатичная девочка. Ножки у твоей сестренки стройные. И попка что надо. Знаешь, она и в самом деле здорово похожа на тебя. Сразу видно, один отец вас делал, - пошутил он.
    -Конечно, один, - нисколько не смущаясь на такое откровенное хамство, ответила Олеся. Хотела забрать фотографию, протянула руку, но любовник не отдал.
    -Фотку эту я с собой заберу. Надо будет пацанам показать, иначе как они узнают ее. А то еще обуют не ту, - улыбнулся он и тут же предложил: - Слушай, Олеся, может сказать им, чтоб как следует припугнули твою сестру? Ну там, нож пусть покажут? Или…
     Он не договорил. Олеся кивнула, решив остановиться на ноже.
    -А что, неплохая мысль. Нож, пожалуй, можно. Но смотри, чтобы ничего лишнего с ней не произошло, - пригрозила она пальчиком, намекнув на изнасилование.
    -Не произойдет. Не беспокойся, - пообещал любовник, и попросил: - Ты вот что, напиши на обороте какой вокзал, и когда пребывает поезд. А то мои мальчики немного туповаты. Могут не разобраться.
    Олеся ехидно ухмыльнулась, подумав, что им есть в кого быть тупыми. Руководитель-то у этих мальчиков тоже не далек умом. Вслух, конечно, об этом сказать она не решилась, чтобы не обижать любовника. Все-таки, что ни говори, а именно ему она многим обязана. Поэтому лучше свои мыслишки держать при себе.
    Она взяла карандаш и на другой стороне фотографии написала название вокзала и время прибытия поезда. Сказала с улыбочкой, возвращая фотографию:
    -Надеюсь, теперь твои мальчики не ошибутся.
    Он убрал фотографию к себе в барсетку и раздевшись, обнял Олесю, прижимая к себе.
    -А теперь иди ко мне моя киска. Сейчас папочка тебя поласкает, - он стал целовать ее в шею, грудь, живот, опускаясь к ее паху.
    В зеркале трюмо, стоявшего позади кровати, Олеся видела, как при каждом движение дрожала его толстая задница над ней. Да и все его огромное тело сейчас походило на плохо застывший студень. Как бы она хотела, чтобы ее немолодой любовник помолодел хотя бы лет на двадцать. И чтоб ему побольше сил и темперамента. Зная, что это желание не осуществимо, она притворно застонала, делая вид, будто балдеет от удовольствия. И чтобы не расстраивать себя, старалась больше не смотреть в трюмо.


ГЛ. 4


     Было около одиннадцати вечера, когда Игорь Николаевич Борисов вернулся от Олеси в офис. Устало на подрагивающих ногах, поднялся по ступенькам, открыл дверь. В последнее время он стал чувствовать, что сдает. Не хватает силенок на молодую любовницу. Даже по этому поводу советовался со своим личным врачом, и тот дал рекомендацию быть поосторожнее с женщинами, не забыв упомянуть про пошатнувшее сердце, которое может и подвести. И самое лучшее бы расстаться с Олесей. Выжмет девчонка из него все соки. Только как расстаться, если тянет к ней его как магнитом. Сколько женщин было, но с Олесей у него все по-другому. И ни с одной из них ему не было так хорошо. Только вот за это хорошо платить приходится здоровьем.
    Охранник дежуривший на дверях, скрывая улыбку, глянул в уставшее лицо своего шефа, догадываясь, где тот находился в то время, пока ему в офис названивала жена. В спортивном комитете, председателем которого Игорь Николаевич был вот уже десять лет, добрая половина сотрудников знала о его бурной любви к молодой особе. Хотя в слух об этом предпочитали не говорить. Другое дело пошептаться за спиной шефа.
    -Игорь Николаевич, - произнес охранник уже вдогонку Борисову. – Тут ваша жена несколько раз звонила. Вас искала чего-то.
    Борисов не останавливаясь и не оборачиваясь на ходу махнул рукой как о чем-то недостойном его внимания. И здоровяк охранник хихикнул, тихонько наговаривая:
    -Знала бы она, с каким кобелем живет.
    Игорь Николаевич отпер ключом дверь, но прежде чем войти в свой кабинет, обернулся, сказав охраннику:
    -Вот что, Витек…
    -Слушаю, Игорь Николаевич, - охранник вытянулся в струну, как солдат перед строгим командиром, от которого недолго схлопотать наряд.
    -У нас тут еще кто из ребят остался? Или все уже разъехались? – спросил Борисов, малость озадачив охранника своим вопросом. С чего бы это ему понадобились ребята, когда вроде бы председателя больше интересуют девочки.
    -Сашка рыжий где-то тут бродит, - сказал охранник, припоминая, что буквально минут двадцать назад видел парня. Тот маячил в конце коридора.
    -А чего он бродит? – Борисов как будто удивился. Время позднее, а этому рыжему не сидится дома. Дел что ли у него никаких нету, как торчать тут. Вот люди. Игорь Николаевич даже осуждающе покачал головой.
    -Да у него скоро соревнования. Какие-то там бумаги надо заполнить. Днем не успел. Вот теперь и колупается. А я думаю, Игорь Николаевич, делать ему нечего, потому и торчит тут, - высказался охранник, все еще ломая голову, с чего бы это председатель спросил про ребят. Раз спросил, значит, надо, только вот для чего. Но сам Борисов как видно не собирался ничего охраннику объяснять, а про рыжего сказал:
    -Ну и хорошо, что рыжий не ушел. Ну-ка, давай его ко мне и побыстрее, пока он не смылся.
    Как застоявшийся в стойле конь, охранник задвигал ногами.
    -Сию минуту, шеф. Мигом будет доставлен, - отрапортовал охранник, заскучавший от безделья.
    -Санек! Ты где? – заорал он что есть силы, чтобы его было слышно за дверями кабинетов и побежал по коридору.
    Войдя в свой кабинет, Игорь Николаевич дополз до кресла и прямо таки упал в него, чувствуя себя изможденным. Шельма, эта Олеська. Настоящий чертенок. Умеет ведь завести его. Вроде бы уже все и сил нет больше трахать ее, но стоит ей взять его агрегат в свои руки, как тот опять готов к труду.
     -Замучила она меня, - проговорил Борисов, точно жалуясь себе на свою же любовницу. Но тут же Игоря Николаевича брала гордость. Мало у кого есть такая красотка. А у него вот есть. И перед друзьями ее не стыдно показать, похвастаться. Пусть слюнки глотают.
    Он немного отвлекся и даже  не услышал, как рослый широкоплечий парень с коротко остриженными рыжими, как ржавчина волосами, вошел и теперь топтался у двери.
    -Звали, Игорь Николаевич? – спросил рыжий, пытливо глядя на Борисова, точно угадывая его фантазии насчет любовницы.
     Заметив этот его упертый взгляд, Игорь Николаевич слегка нахмурился.
    -Звал. Давай-ка, присядь, - указал он на стул, ближний к своему столу.
    Рыжий сел и преданно уставился на своего шефа.
    -Ты у нас?.. – Игорь Николаевич сделал паузу. С этим рыжим парнем последнее время он почти не общался. Да и вон их таким молодцов сколько у него, а он один. Кой кого Борисов уже стал и подзабывать.
    -Я боксер полутяж, - напомнил про себя рыжий, видя, что шеф запамятовал.
     Сам Борисов на это любезно кивнул, говоря:
    -Знаешь, Саша, я тут недавно разговаривал с твоим тренером. Так вот он тебя хвалит. Говорит, что ты перспективный. Давай, старайся. Сначала первенство России, а потом и дальше пойдешь.
    Рыжий не лишенный тщеславия, улыбнулся. Приятно, когда сам председатель спортивного комитета вот так отмечает тебя. Теперь он смотрел на Игоря Николаевича такими глазами, что если бы Борисов велел ему выпрыгнуть из окна, в этот момент рыжий не раздумывая сделал бы это. Но сейчас Игорю Николаевичу от рыжего требовалось совершенно иное.  Да и дело-то пустяковое. Подумаешь, встретить девчонку и хорошенько напугать. Хотя ему и пугать-то ее особенно не придется. Взгляд у него такой, что Олеськину сестрицу сразу озноб прошибет. Привык он на ринге взглядом пожирать противника. И кто как не рыжий Саня подойдет для выполнения такого ответственного задания.
    -Вот что, Саня. Думаю, я могу на тебя надеяться, - сказал Борисов еще раз смерив рыжего боксера взглядом.
    Габариты у того довольно внушительные. И это еще один плюс. Что такая хрупкая девчушка сможет сделать против такой глыбы? Если только написать в трусики.
    -Да я для вас… - рыжий стукнул себя в грудь кулаком. – Говорите, чего надо сделать?
    -Ладно, ладно. Верю, Саня. А сделать тебе надо будет немногое. И сразу говорю, без криминала. Взгляни на эту фотографию, - Борисов достал из своей барсетки фотографию Олеськиной сестры. Показал рыжему.
    Тот пока еще не понимал, к чему все это. Но раз шеф велит посмотреть, глянул.
    -Симпатичная девочка, - сказал рыжий в ожидание, что последует от Борисова дальше.
    -Запомни ее хорошенько. Запомнил?
    Рыжий согласно мотнул своей башкой.
    -А то.
    Тогда Борисов перевернул фотографию, говоря:
    -Теперь запомни на какой вокзал и в какое время пребывает поезд. Тебе придется встретить эту девушку…
    -Да не вопрос, Игорь Николаевич. Если надо, встречу. Не беспокойтесь. Я все сделаю, - пообещал рыжий. Причем, держался он уверенно и спокойно. Борисов знал, именно эти качества встречаются у людей сильных. Поэтому счел своим долгом предупредить:
     -Ты только смотри, Сашок, с ней того, не перестарайся. А то еще помрет со страху, - улыбнулся он, провожая рыжего боксера до двери.
    Стоило ему выйти из кабинета, как Игорь Николаевич схватился за мобильник, набирая Олеськин номер.
    -Киска моя, можешь считать, что проблема с твоей сестрицей решена. Я это дело поручил такому парню, только глянет на нее и она сразу уедет назад. Так что не волнуйся и ложись спокойно спать. Завтра он ее встретит. Деньги и документы он у нее заберет и передаст мне. Ну а я потом сразу же завезу тебе, как договорились. Пока моя радость, - сказал Игорь Николаевич и отключил телефон. Он уже хотел поехать домой, но обратил внимания на папку, в которой секретарша всегда для него оставляла деловые бумаги, которые требовалось рассмотреть и завизировать.
    Для Борисова это означало одно, придется задержаться как минимум на полчаса, а может и больше. Ведь это не просто деловые бумаги, а финансовые ведомости.
    Раскрыв папку, Игорь Николаевич поморщился как от зубной боли и плюхнулся обратно в кресло. Подобного рода документацию он прежде чем подписать, всегда изучал подробнейшим образом.


     Зная скрытную натуру рыжего Санька, охранник тем не менее решил поинтересоваться, зачем того так срочно вызывал шеф. Когда рыжий вышел из его кабинета, едва закрыв за собой дверь, охранник не замедлил подскочить к нему.
    -Санек, ну чего там у шефа? Вызывал-то он тебя зачем?
    Но рыжий не счел нужным пускаться в откровения.
    -Да так, - чтобы передать побольше неопределенности он даже пожал плечами и не прощаясь, вышел на улицу. Направился к своей машине – белой «восьмерке».
    От нечего делать охранник вышел на крыльцо и закурил, недобро стрельнув взглядом на рыжего боксера.
    -Зажрался чмошник. Своих, гад, уважать перестал, - произнес он тихонько про боксера, сплюнув горьковатую слюну на ступеньки крыльца. Теперь ему рыжий Санек был неприятен. И даже когда он отъехал, настроение у охранника не улучшилось. А скорее наоборот. Он думал о своей незавидной роли лакея, стоявшего на дверях. И даже такой пацан, который и годами-то намного моложе его, может себе позволить такое пренебрежительное отношение. А попросту говоря, наплевать на него. Он вздохнул, притушив сигарету, зашвырнул ее в урну. Хотел повернуться и зайти в здание, но тут его взгляд уперся в новенький шестисотый «Мерседес» шефа. К машине подошел какой-то бородатый человек. Сначала глянул сзади на номер, потом обошел машину вокруг, погладив рукой по капоту. И даже зачем-то заглянул в салон.
    Охранник почему-то почувствовал к этому человеку жуткую неприязнь и ненависть.
    -Вот урод. И чего зырит? – произнес он, по внешнему виду принимая человека за бомжа. Топчутся тут иной раз такие. Вот и этот видно приперся сам не зная за каким хреном. И чего бы спрашивается, этому уроду не топать дальше, куда шел. Но нет. Остановился, чего-то высматривает, вынюхивает. А вдруг от его грязной лапищи на машине останутся следы. Машина вымыта чище, чем он.
    Рассуждая так, охранник спустился со ступенек, поправив висевшую на поясе дубинку.
    -Чего носом тут водишь? Харя небритая. Прощелыга запойный, - крикнул он, направляясь к машине. О дальнейших своих действиях даже не думал. Все получилось как-то само собой. Хотя в его обязанности и не входило смотреть за машиной шефа, но раз уж он увидел, то надо этого типа отогнать. Вид у того уж слишком не внушает доверия. Наверняка чего-нибудь спереть хочет.
    -Я кому говорю? – еще крикнул охранник. Очень его возмутило то, что этот небритый урод даже ухом не ведет, как будто ни ему говорено. Стоит и внимания не обращает на то, как охранник распинается перед ним. Это показалось особенно обидным.
    -Это уж слишком, - сказал себе охранник и крикнул бомжу: - Эй ты, вали отсюда, пока я тебе дубинкой по хребту не врезал.
    В переулке, где находился офис председателя спорткомитета, было темно. Рабочие из-за ремонта отключили уличные фонари на столбах, и только тусклый свет из-под нависшего над ступеньками козырька, освещал полоску проезжей части и стоящий на ее обочине «Мерседес».
    Казалось все усилия охранника были напрасными и бородатый вел себя так, словно не слышал его. Это очень оскорбило самолюбие охранника. Да и в конце концов этот небритый чувак совсем не рыжий боксер Саня. И пару раз врезать ему по спине не помешает, а скорее наоборот, расставит все на свои места, и бомжаре будет ясно кто с ним разговаривает.
    Охранник вытащил дубинку, поудобнее взяв ее в руку. Такого неуважения к себе он не мог простить этому замухрышке. Он подошел.
    -Слушай, ты педик долбанный! Оглох что ли? Так я сейчас приведу твой слух в норму. И я не собираюсь тут с тобой… - прорычал охранник, замахнувшись дубинкой.
    Вот только ударить ему не пришлось. Он не почувствовал боли, и не понимал, что произошло. Просто тот небритый бомжара обернулся в самый последний момент, махнув рукой. И горло охранника точно обожгло огнем. Чтобы как-то остудить ожог, охранник схватился обеими руками за шею и тут почувствовал, что его ладони липнут от крови. Она просачивалась между пальцами, и охранник чувствовал это, как и неизбежное приближение своей смерти.
    Глазами полными ужаса охранник посмотрел на стоявшего перед ним человека и испугался, потому что теперь не увидел его лица. Только темное пятно, которое почему-то начало расплываться, погружая все вокруг в непроглядную темноту. И эта темнота в переулке стала душить охранника, не давая вздохнуть, хотя он отчаянно хватал раскрытым ртом воздух и задыхался. Хотелось выбежать на свет, скорее туда, на крыльцо офиса.
     Хоть бы кто-то сейчас оказался здесь кроме убийцы и помог, оказал первую помощь. Умирать не хотелось. Мысль о неизбежности смерти, приводила его в ужас. От этого леденящего страха здоровенный охранник сжался, сделался ниже ростом и понимая, что обречен, беспомощно захрипел, пытаясь уйти. Он сделал два шага.
    На третий шаг сил у него уже не хватило. Покачиваясь, он остановился. Будто кто-то невидимый толкнул его в спину, и охранник рухнул как подкошенный.
    Все это время убийца стоял, наблюдая за мучениями охранника. Когда тот упал, на небритом лице появилась улыбка, а глаза засветились хищным блеском победителя. Шутка ли, ведь этот верзила и ростом намного выше его, да и весовые категории разные. А теперь вот лежит у его ног, такой кроткий и беспомощный.
    Убийца наклонился над лежащим, за волосы чуть приподнял от асфальта его голову, пытаясь заглянуть в глаза. Потом что-то негромко пробурчав себе под нос, схватил верзилу за обе руки и волоком перетянул его тяжелое тело в темное пространство за машину. И сам спрятался, увидев, что дверь открылась и на крыльцо вышел Борисов.
    На этот раз выглядел Игорь Николаевич недовольным и оказавшись на улице покрутил головой по сторонам. Отсутствие возле дверей офиса охранника, обеспокоило его. Сначала он хотел вернуться и все-таки отыскать охранника, но решил что доблестный страж скорее всего торчит в туалете. Да и возвращаться, плохая примета. Так подумал он и повернув защелку замка, захлопнул за собой входную дверь.
    Темнота царившая в переулке, показалась ему неприятной и зловещей. Борисов с минуту постоял на крыльце, раздумывая, что может все-таки надо дождаться охранника и хорошенько отчитать того, почему он оставил входную дверь открытой. Но тут же Игорь Николаевич нашел разумное объяснение столь неприятному факту: рыжий боксер Сашок вышел, вот охранник и не закрыл за ним дверь
     Игорь Николаевич направился к своему «Мерседесу», не видя того, что убийца охранника присел на корточки за его машиной. Чуть вытянув голову человек с небритым лицом внимательно смотрел на Борисова, и расстояние между ними неумолимо сокращалось с каждым шагом Игоря Николаевича.
    Не доходя шага четыре до своей машины, Игорь Николаевич вдруг оступился, шагнув в темноту, обеими ногами очутился в липкой лужице.
    -Это еще что такое тут? Вроде дождя не было. Что за дерьмо разлили тут? – он брезгливо поморщился. Он обошел машину спереди и подходя к левой передней двери, вдруг обо что-то споткнулся.
    -А-а, мать вашу!.. Накидают тут всякой дряни… - возмутился он. Наклонившись, чтобы рассмотреть обо что споткнулся, он вдруг увидел человеческие ноги.
    -Фу ты! Это чего?.. Откуда?.. – растерянно выговорил он и едва не вскрикнул, потому что узнал ботинки охранника. – Витя?! – осипшим от внезапного волнения голоском  произнес он, остановившись. – Кто тебя? – Борисов оглянулся на входную дверь здания, которую только что запер на защелку. Он посмотрел в светящееся окно, за которым стоял стол. За этим столом должен сидеть охранник. Но его на месте не было. Выходит не ошибся Игорь Николаевич, доблестный страж лежит тут в луже крови.
    Захотелось закричать, да так, чтобы все услышали. Игорь Николаевич пробежал тоскливым взглядом по окнам соседских домов. Хоть бы кто-то выглянул, заметил, что он здесь.  И не один.
    Он прислушался и вдруг услышал за своей спиной тихий, едва различимый для слуха шорох. Несомненно, кто-то крался к нему.
     Борисов резко обернулся.
     Из темноты к нему приближался человек. Он шел так тихо, что шагов его не было слышно, и, наверное, только поэтому Игорю Николаевичу показалось, будто тот не идет, а парит над землей как привидение.
    -Ведь это он, он убил охранника, - произнес Игорь Николаевич, понимая, что выход у него один: как можно быстрее бежать.
     Только теперь он понял, какую оплошность допустил. Выходя из здания, он захлопнул дверь на защелку, и все равно бросился к крыльцу под свет фонаря, кляня себя за излишнюю педантичность. Ну в самом деле, зачем было закрывать дверь.
    Вбежав на крыльцо, он в последней надежде схватился за дверную ручку и изо всей силы рванул дверь. Но дверь не открылась.
    А позади уже слышались торопливые шаги. Они приближались все ближе и ближе. И вот убийца уже рядом на ступеньках. Он поднимался на крыльцо, зная, что теперь его жертве деваться некуда.
    -Проклятая дверь! – закричал Борисов, изо всей силы дергая дверь и наконец-то понимая всю безнадежность своего положения. Да и какой смысл рассчитывать на спасение, если убийца вот уже.
    Игорь Николаевич медленно обернулся и увидел подходившего к нему человека. Тот в правой руке зажал какой-то предмет, похожий на нож. Он готовился нанести удар.
    Страх парализовал волю к сопротивлению. И Борисов даже не пытался посмотреть в лицо убийце. Казалось он не видел его самого, только его правую руку отведенную в сторону для удара. И лишь в самый последний момент, поднял обезумевшие от страха глаза, глянув в небритое лицо убийце.
    -Т… - губы его вытянулись, и в этот момент он почувствовал удар. Закрывая рукой горло, Борисов сел на ступеньку, привалившись спиной к двери.
    Убийца стоял рядом, наблюдая, как его жертва умирает.  Похоже ему мучения Борисова доставляли удовольствие. Особенно, когда Игорь Николаевич в последнем усилие, попытался закричать, но изо рта его вместе с кровью вырвались едва слышимые хрипы.
    Наклонившись, бородатый обшарил его карманы, нашел ключи от квартиры, забрал их. Раскрыв барсетку, стал копаться в ней. Бумажник, документы на машину… и тут ему на глаза попалась фотография девушки. Он внимательно посмотрел на нее.
    Казалось ничего его так не интересовало, как эта фотография. Перевернув ее, на обратной стороне он прочитал имя девушки, название вокзала, число и время прибытия поезда.


    Утром чуть свет, кто-то из прохожих позвонил в милицию и сообщил о двух трупах в Гагаринском переулке. Оперативники срочно выехали на место преступления.
    Подполковник Туманов пытался рассуждать логически, хотя кое-что в этом убийстве пока для оперативников оставалось неясным. Например, почему охранник, который должен находиться внутри офиса, каким-то образом очутился на улице. И кто в таком случаи запер дверь?
    Осматривая место преступления, оперативники над этими и многими другими вопросами ломали головы. И что досаднее всего, не могли понять мотива.
    -Неужели наш убийца переключился на мужиков? – сказал старший лейтенант Ваняшин, после осмотра обоих трупов. Ему не терпелось услышать мнение подполковника Туманова. Но тот не спешил с выводами.
    -Может этого председателя спорткомитета на заказ сработали? – решил подсказать Грек, видя, что подполковник Туманов отмалчивается. Его молчание  не нравилось усатому майору.
    -На заказ? Ножом по горлу как тех  женщин? – спросил вдруг Туманов.
    Грек не знал, что ответить, пожал плечами.
    -Ну не знаю. А ты склоняешься к мысли, что тут поработал тот самый псих, а не кто-то другой? – спросил он у Туманова.
    -Точный ответ будет известен после тщательной экспертизы. А вообще, эти два убийства и убийства тех женщин похожи, - сказал криминалист Семин.
    -В том-то и дело, что похожи, - вздохнул старший лейтенант Ваняшин. – Но там хотя бы ясны были мотивы: грабеж, изнасилование.
    -Ну что касаемо грабежа, в данном случаи здесь этот факт тоже имеет место быть, - заметил Грек. – Похоже председателя спорткомитета ограбили. Я разговаривал с его секретаршей. Так вот она сказала, что Борисов был человеком не бедным. Всегда имел при себе приличную сумму денег. А в данном случаи как мы видим, его карманы пусты. По-моему убийца тщательно проверил их.
    -Зато он не тронул карманы охранника, - сказал на это старлей Ваняшин.
    Грек согласился с молодым своим коллегой.
    -Правильно. Не тронул. И это странно. Отсюда вывод, может, его интересовал только Борисов, а охранник случайно подвернулся под руку. Как думаешь, Николаич? – обратился Грек к Туманову.
    -Может. По-моему, на заказуху тут не похоже, - высказал подполковник свое мнение.
    -А что, если преступник решил сработать по-тихому? Вот и сработал столь изощренным способом, – продолжал Грек отстаивать свою версию о заказном убийстве.
    -Возможно, ее бы и стоило принять к рассмотрению, если бы не те убитые женщины, которым убийца вот так же перерезал горло, - напомнил Туманов.
    -Ну, а если допустить, что этот способ убийства и те, просто совпадения? И совершены они разными людьми, – не отступал упрямый Грек. Он был на сто процентов уверен, что здесь поработал совершенно другой человек. Просто убийства совершены похожим образом. Некая роковая случайность. И он старательно доказывал, что такое даже очень вполне возможно быть. Хотя с ним особенно никто и не пытался спорить. Надо было действовать. Оперативники опросили всех сотрудников офиса, жителей ближних домов, но все оказалось безрезультатным. Никто, ничего не видел.


ГЛ. 5


    Еще днем, в половине пятого, Игорь Николаевич позвонил домой жене и предупредил, что вернется поздно.
    Как раз перед этим Борисову позвонила его любовница Олеся и попросила срочно приехать к ней домой. В этот день свидание у них было не запланировано. Но раз Олеся просила приехать, Борисов сразу же отложил все текущие дела.
    Татьяна Борисова догадалась, почему ее благоверный приедет домой поздно. И пусть он не врет, что задержится по работе. Знает Татьяна, какая у него по вечерам работа. Глаза бы она хотела выцарапать этой молодой шлюхе, чтоб не разбивала семью. Мало того, что благоверный делает этой девчонке дорогие подарки и обеспечивает ее деньгами, так он еще и все свободное время старается проводить с ней. Это ущемляло самолюбие Татьяны Борисовой.
    И вот опять этот злосчастный звонок мужа. Она сразу поняла о причине его задержки, но постаралась не подать вида.
    -Ну и черт с ним, - решила Татьяна в конце концов наплюнуть на неверного мужа. – Пусть трахает эту сучку, если ему так уж хочется. Да что я в самом деле, не баба? Или ко мне мужики не липнут? Если он так, тогда я тоже найду себе хахаля. Тогда посмотрим, кто из нас вперед завоет.
    Участь верной жены больше не устраивала Татьяну.
    -Я как дура, сижу, жду его с тарелкой борща, а он с любовницей забавляется. Ладно, дорогой. Ты меня еще попомнишь. – С этими мыслями Татьяна подошла к большому настенному зеркалу и придирчиво осмотрела себя с головы до ног, находя, что те четыре года, которые она провела совместно с мужем, нисколько не изменили ее в худшую сторону. Наоборот, она поправилась и фигура от этого стала только лучше. Груди, попка – все при ней. А на мордашку она всегда была ничего. Это все очень нравится в женщинах мужикам. Или она ошибается.
    Одним словом, это она решила проверить на себе и тут же сменила домашний халат на белую короткую юбку и красный двубортный пиджак. Встала перед зеркалом.
    Вид, надо сказать, был у нее вызывающий. В другой раз, прежде чем выйти вот так на улицу, она бы призадумалась. А сейчас решила досадить своему неверному мужу.
    -Раз ему нравятся шлюхи. Я буду – шлюхой, - сказала она, обводя контур губ косметическим карандашом. Подкрасила ресницы. Чуть придала щекам румянец.
    Последним предметом необходимым для сексуального соблазна мужиков, она посчитала туфли на высоченной шпильке. Не надевала их от самой свадьбы, и теперь чувствовала себя в них не слишком уверенно. Зато эти шпильки сделали ее несколько выше, ведь от высокого каблука ноги кажутся длинней и стройней. Стало быть, есть смысл помучиться.
    Еще раз глянув на себя в зеркало, она усмехнулась, и даже почувствовала, что испорченное звонком мужа  хорошее настроение, опять возвращается к ней.
    -Чем я хуже той шлюхи? – горделиво вскинула она голову. – Если только тем, что меня он трахает задаром, а сучке платит деньги, - произнеся это, Татьяна вышла из квартиры, имея твердое намерение закадрить какого-нибудь хорошенького паренька. И чтоб обязательно был моложе ее Борисова. Самой Татьяне было двадцать семь. Хорошо, чтобы и кадр попался такого же возраста.
    Как ни странно, но во дворе никого из местных старух, не оказалось. Такое случалось редко. Обычно лавочку возле подъезда занимали соседки, обсуждая всех и каждого, кто попадался им на глаза. Вот была бы пища для разговоров, если бы они  увидели Татьяну в таком наряде. Но они оказались лишены такой возможности. Тут она вспомнила, что как раз сейчас по телевизору идет очередной сериал, поэтому все местные болтушки разбежались по квартирам.
    Татьяна улыбнулась и свернула на тротуар. Сама не зная почему, глянула на сквер, располагавшийся напротив их дома.
    Этим летом какая-то строительная организация изрядно испохабила любимый всеми местными жителями уголок природы, в котором росли липы и клены и березы. Говорили, что кто-то надумал на месте сквера заложить многоэтажку. Жители с боем отстояли свой сквер, хотя часть деревьев все же пострадала.
    Татьяна посмотрела туда, где от нескольких  деревьев остались только пеньки и увидела бородатого человека в клетчатой рубашке, стоящего возле чугунной ограды. Задрав голову, он смотрел на окна ее квартиры.
    Нет, она не ошиблась. Именно на ее окна. Потом увидев ее, идущую по тротуару, он перепрыгнул через ограду и быстрым шагом направился к ней.
    -Боже. Не может быть, - изумленно произнесла она, испытывая внезапно нахлынувшую тревогу, чувствуя, что ее начинает колотить озноб. Она давно вычеркнула из своей жизни этого человека, и вдруг он вот, идет к ней.
    -Ой, мамочки. Что сейчас будет? – тихонько проговорила она, и тут же не раздумывая, повернула назад.
    Наверное, со стороны она могла показаться странной. Шла женщина по тротуару, и вдруг резко развернувшись, побежала назад к подъезду прямо по газону, на котором росли цветы. Хорошо, что соседка с первого этажа  не увидела ее, а то бы точно облаяла, за то что Татьяна истоптала ее клумбу.
    Хотя самой Татьяне сейчас было наплевать и на цветы, и на соседку и вообще на все. Только бы скорей добежать до подъезда.
    Она со всей силы ткнула кулаком в кнопку вызова лифта, нетерпеливо притоптывая ногами.
    -Ну где эта чертова кабина? Почему она так медленно опускается?.
    Обернувшись, она увидела как тот бородатый входит в подъезд, дверь которого еще не успела закрыться. И войдя, он посмотрел на Татьяну.
    -Ой, ну скорей же, - шепнула Татьяна, подгоняя медленно опускавшуюся кабину лифта и понимая, что если  и дальше вот так стоять в ожидании, бородатый подойдет к ней, и тогда… Ей было страшно думать о том, что будет тогда. И она решила не ждать, пока лифт опустится. Ну его к черту. Всегда так бывает, когда срочно надо, его не дождешься. Она побежала к лестнице, и стуча каблуками по ступенькам, влетела на свой этаж, задыхаясь и от этого  хватая ртом воздух.
    Тут же на площадке перед своей дверью скинула неудобные туфли.  Осторожно на цыпочках подошла к лестничной перилле, глянула вниз. Показалось, что  бородатый поднимается в след за ней. И она даже вроде услышала его крадущиеся шаги. Возможно, это ей всего лишь только показалось, но стоять и ждать, Татьяна не стала.
    Рванувшись к двери, она быстро достала из сумочки ключи и отперла замок. А вбежав, закрыла дверь и прислонившись к ней спиной, стояла какое-то время и прислушивалась. Вдруг он тут и сейчас позвонит. Что ей тогда делать?
    Так прошло пять минут. Потом десять. Но в ее дверь никто не позвонил. И это ее удивило. Зачем тогда было входить в подъезд?
    -Неужели он ушел? Или может, быть притаился на лестнице и выжидает, надеясь, что я выйду посмотреть? Ну и пусть постоит.
    Поглядев в дверной глазок, она увидела, что, по крайней мере, тут, на лестничной площадке возле двери его нет, но спокойней от этого ей так и не стало. Наверное, она еще долго бы стояла вот так, если бы не вспомнила про мужа.
    -Мне надо было сразу позвонить ему. Какая же я дура! – ругнула она себя, подбежав к телефонному аппарату. Даже питая жгучую обиду на мужа за супружескую неверность, решила позвонить ему, предупредить, понимая, чем это может обернуться для ее Борисова.
    Набрала номер его сотового, и если бы он не был отключен, все могло бы получиться по-другому. Но Игорь Николаевич приехав к Олесе, отключил свой мобильник, чтобы его никто не беспокоил. Так он делал всегда.
    Тогда она набрала номер его секретарши, и та ледяным тоном сообщила Татьяне, что Игорь Николаевич якобы только что отбыл по неотложным делам.
    -Понятно, какие у него дела. Сволочь. Ему же хуже будет, если я не дозвонюсь, – рассудила она. Потом  еще несколько раз пыталась связаться с мужем, но его сотовый так и не отвечал. Секретарша ушла домой, и вместо нее Татьяне уже отвечал охранник, который повторял то же самое, что ей говорила секретарша.
    -Игорь Николаевич отъехал по делам, - сказал он, не скрывая раздражения, по поводу ее надоевших звонков, когда Татьяна в очередной раз позвонила. Но все ж таки пообещал доложить о ее звонках, когда шеф появится.
    -Ну что ж, чему быть, того не миновать, - грустно рассудила Татьяна, полагаясь на судьбу. Больше ничего не оставалось, как ждать. Авось, да обойдется. Номер телефона Олеси она не знала. – Раз ему эта шлюха дороже, пусть выкручивается как хочет, - решила она, на всякий случай выглянув в окно. Бородатого возле подъезда она больше не увидела, но все равно, легче на душе не стало. Скорее наоборот. Неизвестность пугала. Даже спать не хотелось.
    В паническом беспокойстве она провела всю ночь сидя на кухне у окна и выкуривая сигарету за сигаретой.
    Последний год их семейной жизни, был для Татьяны настоящим кошмаром. И все потому, что муж завел молодую любовницу. Татьяна ничего не могла поделать с этим, как не пыталась. Муж откровенно обманывал ее. Но досаднее всего было то, что тратил он на свою любовь гораздо больше, чем приносил домой.
    -Сволочь и подонок! Пусть он не достанется и ей, - сказала Татьяна, заметив, что наступает рассвет, а ее Борисов так и не вернулся домой. Теперь она не сомневалась, была уверена, с ним случилось несчастье. Ведь раньше никогда такого не было, чтобы он не приходил ночевать. Слишком шустрый у нее был муженек: и любовницу потрахает и домой прибежит к жене под бок.
    -Но теперь вот не прибежит, - произнесла она, видя в окно, что возле их подъезда остановилась черная «Волга» с милицейскими номерами.
    Из машины вылезли трое: двое здоровых высоких, и с ними усатый мужичок, который задрав голову уставился наверх на окно ее кухни. Наверное, его внимание привлекло то, что в окне горел свет и это притом, что уже наступило утро. А может быть, он заметил женщину сидящую у окна с сигаретой в руке.
    -Ах, Борисов, Борисов. Сам виноват,  - вздохнула Татьяна, видя, что усатый и с ним один высокий, направляются к подъезду. Тот, который был за рулем «Волги», остался возле машины, закурив, поглядывал по сторонам.
    Татьяна подошла к выключателю и щелкнув, погасила в кухне свет. Потом вышла в коридор. Она уже догадалась, к кому идут эти двое.
    Раздавшийся звонок в дверь, ничуть не взволновал ее. Она подошла, даже не стала спрашивать, кто звонит, открыла дверь. Да и не хотелось спрашивать. Вообще, ничего не хотелось. Бессонная ночь и жуткое волнение сделали свое дело: голова была тяжелой и страшно болела. Сейчас бы лечь в постель и ни о чем не думать и ни о ком.
    Она увидела на пороге двоих незнакомых людей.
    -Вам кого? – спросила она, тихим измученным голосом.
    -Мы из милиции, - представился высокий здоровяк и вежливо попросил разрешения войти, мотивируя просьбу тем, что им нужно поговорить.
    Татьяна не стала даже глядеть в ихние раскрытые удостоверения.
    -Проходите, - сказала она.
    -Скажите, вас не насторожил наш визит? – спросил подполковник Туманов, входя и осматриваясь.
    Усатый Грек топал за Тумановым. Проходя по коридору, он чуть замедлил шаг, увидев валявшийся на полу красный пиджак и рядом с ним туфли. Указал взглядом Туманову на них. В ответ подполковник кивнул, давая понять, что он тоже обратил внимания на такую небрежность.
    -А чего тут настораживаться? – как бы удивилась Татьяна вопросу. – Раз пришли, значит в том есть нужда. Садитесь, - указала она на два стула, стоящих возле стола в кухне.
    Туманов с Греком сели.
    -Да. Вы правы, - кивнул подполковник, пристально вглядываясь в лицо женщины. – Нужда есть. Мы пришли к вам с недоброй вестью, - сказал он. – Убит ваш муж. – Для Федора была важна реакция, которая неизбежно должна была последовать. Но как ни странно, она не последовала. Татьяна Борисова не заплакала, не впала в истерику. Только на ее чертовски усталом лице чуть взметнулись брови, и тут же вернулись на место. Взгляд серых глаз был рассеянным. И у подполковника зародилось подозрение, что она знала, догадывалась или же предполагала о смерти мужа.
    -Ну что вы? – покачав головой, ответила она, когда Туманов спросил ее о своих подозрениях. – Я не пророк. Откуда же я могу знать такие вещи.
    -Может быть. Но ведете вы себя как – то, мягко говоря, странно, - заметил на сказанное Борисовой майор Грек.
    Татьяна посмотрела на усатого майора и глядя ему в глаза, сказала:
    -Просто я могу контролировать свои эмоции. Вот сейчас, вы уйдете и я расплачусь. А при вас не могу.
    Грек счел сказанное Борисовой вполне обоснованным. Встречались ему и такие женщины. Хотя с другой стороны, Сан Саныч давал негативную оценку таким особам. Сидит, как каменная статуя. Она небось и в постели такая, решил про Борисову он, но эти свои мысли оставил при себе.
    Но вскоре такая прохладность вдовы стала понятной, когда Федор Туманов спросил Татьяну Борисову, были ли у ее мужа любовницы?
    -Была у него девица. Но говорю вам сразу: я не знаю ни ее имени ни фамилию и тем более адреса. Кстати, номера телефона – тоже, - в голосе вдовы слышалась откровенная неприязнь к той особе.
    Туманов задал традиционный вопрос о врагах. Но Татьяна Борисова на это только пожала плечами.
    -Может быть – нет. А может быть и да. Как у всякого нормального человека. Во всяком случаи муж мне никогда не рассказывал про них. Знаете, я так устала, - сказала она, давая понять, что сейчас ей бы лучше побыть одной.
    -Да, да. Мы сейчас уйдем. Но позвольте напоследок один вопросик?.. – попросил Федор.
    Татьяна Борисова поморщилась, не скрывая, что ей явно не до их вопросов. Но зная, что менты просто так не отстанут, кивнула.
    -Задавайте свой вопросик.
    -Ощущение такое, что у вас всю ночь свет горел в кухне?.. С чего такое расточительство электроэнергии? – спросил Туманов.
    Татьяна не сомневалась, что въедливые менты сразу обратили внимания на свет в кухне. Но всей правды им открывать она не была намерена. В конце концов, Борисов сам виноват в том, что пострадал. Сидел бы дома с ней и глядишь, все бы обошлось. Да и вряд ли эти недотепы сумеют отыскать настоящего убийцу. Свет их заинтересовал? Ну что ж, у нее на это есть ответ.
    -Голова у меня сильно болела. Отсюда – рассеянность. Вот я и позабыла погасить свет, - сказала она с тем выпроваживая оперативников из квартиры.
    Увидев, что Грек с Тумановым вышли из подъезда оба мрачные, старший лейтенант Ваняшин спросил:
    -Что, ребятушки, не веселы? Что головушки повесели?
    Все то время, пока его коллеги опрашивали вдову, Ваняшин сидел в машине и чтобы не скучать, крутил магнитолу, не забывая поглядывать в окно на проходящих мимо молодых девушек. Короткие юбочки, стройные ножки, что еще надо парню для поднятия настроения. И потому Леха Ваняшин в отличие от своих старших коллег, выглядел веселым.
    -А чего нам веселиться? – огрызнулся Грек. – Если эта дура даже не знает, что обычно ее муж держал у себя в карманах. И вообще, она мне не понравилась, - сказал он и тут же добавил: - Хотя так вроде баба и ничего. Но уж больно ведет себя спокойно. Даже слезинки не проронила, когда ей Николаич сказал о том, что Борисов убит. Статуя каменная.
    -Стало быть, для этого у нее есть причины, - заметил Туманов.
    Сан Саныч Грек решил, что подполковник не заслуженно вступился за бессердечную особу. Тут же указать, что Туманов глубоко заблуждается.
    -Ну и какие же они? – спросил он, твердо уверенный, что Туманов на этот раз  не прав. На его взгляд не может быть у жены Борисова никаких причин для такого бессердечия.
    -Хотя бы наличие любовницы. Может она устала от его измен, - сказал Ваняшин, а Федор Туманов указал на него пальцем.
    -Вот тебе одна причина и самая веская. Лешка прав, - сказал он.
    -Тогда может она сама и заказала своего неверного мужа? Чтобы отомстить ему? – Грек попытался сказанное Ваняшиным подвести под логическое обоснование. Но подполковника Туманова такая версия убийства не устраивала.
    -Не забывай, Борисов убит таким же самым способом, как и женщины, которых мы находим вблизи вокзалов, - напомнил подполковник. – Не думаю, что их тоже кто-то заказал.
    Грек вздохнул. Метод убийства председателя спорткомитета его и самого смущал. Но отступать от своего Сан Санычу Греку вот так просто не хотелось. Заедало самолюбие, и потому он сказал:
    -Все равно, его жена – та еще штучка. Вот увидите, в процессе расследования выяснится, что она причастна к смерти мужа.
    -Может быть и так, - задумчиво сказал Туманов и тут же добавил: - Но сейчас, по крайней мере, у нас нет оснований предъявлять ей каких-то обвинений.
    Грек вздохнул, сознавая, что Туманов в этом прав.


ГЛ. 6


    Два часа подряд Олеся пыталась дозвониться до Борисова. Но жена прекрасно осведомленная о любовных похождениях своего муженька, едва услышав ее голос, с ненавистью бросала трубку, не желая с Олесей разговаривать.
    Наконец, когда Олеся изрядно вымотала ее своей настойчивостью, а может, сжалившись над ней плачущей, жена без всякой любезности грубо ответила:
    -Игоря нет.
    -Подождите, - попросила Олеся. – Пожалуйста, не бросайте трубку, - взмолилась она, готовая унизиться, лишь бы эта особа до конца выслушала ее. – Умоляю вас, передайте трубку Игорю Николаевичу. Мне необходимо с ним поговорить. Понимаете, моя сестра… В общем, Игорь Николаевич должен знать, где она. Пусть скажет. Прошу вас… Ну что вам, трудно?..
    Голос Татьяны Борисовой казался до крайности раздраженным. Она ни за что не стала бы с этой шлюшкой разговаривать, но уж слишком убедительно та плакала. И Татьяна сказала зло усмехнувшись:
    -Я знала, что этот кобель трахает вас. Но ему мало. Оказывается, он пристроился еще и к вашей сестре…
    Олеся едва сдержалась, чтобы не наговорить этой корове грубостей. Обида переполняла ее сердце за Ирину.
    -Извините, но у вас неправильное представление о моей сестре. И уверяю, ваш муж ее не трахал.
    -Да?
    -Да, да, - Олеся едва не закричала в трубку, чтобы убедить жену Борисова в ее неверном представление.
    -Не может быть, - в голосе Татьяны Борисовой отчетливо отразилось удивление. – Мне ли не знать своего мужа. Еще тот негодяй.
    -Считайте его кем хотите. Это ваше личное. Но я прошу вас… Понимаете, моя сестра пропала. А Игорь Николаевич должен знать где она. Пусть скажет. Пожалуйста… - попросила Олеся. Ее просьба прозвучала вполне искренне и правдоподобно, и Татьяна Борисова замолчала, как видно о чем-то подумав. Но тут же в трубке послышалась злорадная насмешка.
    -Я вам не верю. Какие же у него могут быть отношения с вашей сестрой, если он ее не трахал? – настойчиво спросила Татьяна, сомневаясь в правдивости такого заверения.
    -Никаких, - заявила Олеся.
    Ее ответ так подействовал на Татьяну, что она опять замолчала. Но питая к любовнице ненависть, с нескрываемым злорадством тут же произнесла:
    -Думаю, милочка, он вам уже ничего не сможет сказать. Ничего… - повторила она, и в голосе ее звучало что-то такое, напоминавшее радость.
    -Ну почему? – воскликнула Олеся. – Ведь он… - докончить она не успела.
    -Он убит, - сказала Татьяна все с тем же злорадством.
    Сожаления, или огорчения в голосе жены Борисова, Олеся не заметила. И решила, что неправильно поняла. Состояние ее сейчас было такое, что в голову лезет всякая чушь. И потому спросила:
    -Простите, что вы сказали? Я не поняла. Игорь Николаевич… - договорить ей было страшно, и она замолчала, предоставив возможность докончить жене Борисова. И та сказала:
    -Перестаньте. Все вы прекрасно поняли. Игоря больше нет.
    -Но как это?.. – Олеся чувствовала себя нехорошо. Переживания за Ирину подействовали на ее психику, и Олеся стала не сдержанной, закричала: - Алло!
    Но в трубке слышались частые гудки.
    Олеся не помнила как положила трубку на аппарат. Не знала верить ей Татьяне или нет. Но с другой стороны, даже по злобе вряд ли та станет такими вещами шутить. Ведь это касается ее мужа, и шутка подобного рода -  слишком жестокая.
    Олеся заплакала, совершенно не зная, что ей теперь делать. Мысли путались.
    -Что же это получается? – спрашивала она себя. – Игорь убит. А где в таком случаи Ирина? – Сердце подсказывало, с сестрой случилась беда, и Олеся причастна к ней. Ведь это она попросила Борисова устроить весь этот спектакль с ограблением Ирины. Хотя и сомневалась, правильно ли поступает. Потому и примчалась на вокзал. Посмотреть, как и что там будет. Но поезд как назло опоздал.
    В кухне из буфета достала бутылку коньяка. На прошлой неделе приехав к ней, Борисов привез бутылку настоящего французского коньяка. Олеся открыла ее и налила себе рюмку. Выпила.
    После третьей рюмки и выкуренной сигареты, она немного смогла успокоиться. Даже в голове наступило некоторое прояснение, и она мало-мальски смогла нормально рассуждать, говоря себе:
    -Так. Борисов погиб. Но помнится, он мне говорил, что сам встречать Ирину на вокзал не поедет, а пошлет кого-нибудь из своих ребят. Выходит, теперь мне надо выяснить, кого послал Борисов. И тот человек уж наверняка должен знать, где сейчас Ирка. Может быть он даже держит ее у себя. Девка она симпатичная. Такие всегда нравятся ребятам. – Она схватила телефонную трубку с твердым намерением во что бы то ни стало дозвониться до офиса. Может там у секретарши Борисова удастся хоть что-то выяснить. Со стервой женой разговаривать бесполезно. Она только злорадствует тому, что у Олеси пропала сестра.
    Олеся держала трубку в дрожащей от волнения руке, а палец прыгал по клавишам с цифрами, набирая номер.
    -Алло?! – нетерпеливо повторяла она, хотя из трубки, точно протяжные вздохи, до нее доходили длинные гудки. И вот наконец-то трубку сняли.
    Женский голос торопливо и озабоченно произнес:
    -Говорите, вас слушают?
    Олеся спохватилась, заговорила от волнения довольно сбивчиво:
    -Извините, пожалуйста… - очень хотелось казаться вежливой. – Прошу вас…
    -Девушка, говорите, что вам нужно? У меня мало времени для разговора с вами, - ответили на том конце с нескрываемым недовольством.
    И Олеся не нашла ничего лучшего, как спросить то, о чем наверное спрашивать не следовало бы.
    -Скажите, пожалуйста, что случилось с Игорем Николаевичем?..
    К своему сожалению Олеся слишком поздно поняла, что этим своим нелепым вопросом очень озадачила разговаривавшую с ней женщину, и та едва ли добрую четверть минуты молчала, видно обдумывая, стоит ли ей давать этой незнакомой девушке какие-либо объяснения. Решила уточнить.
    -А вы кто? – спросила секретарша, кажется, не очень-то желая откровенничать.
    Олеся замялась. Ну в самом деле, не скажешь же, что она любовница ее шефа. Это будет уже слишком. Поэтому ответила несколько расплывчато:
    -Я хорошая знакомая Игоря Николаевича…
    Кажется, это оказался тот случай, когда вранье не проходит и воспринимается отталкивающе. И в ответ она услышала сердитое:
    -Девушка, мы никакой информации не даем. Если вы хорошая знакомая, позвоните Борисовым домой. И поговорите с супругой Игоря Николаевича.
    И тут же в трубке послышались короткие гудки.
    -Сука! – крикнула Олеся в трубку, жалея, что секретарша ее не услышала. Пусть знает, кто она есть. Еще ей было жаль потраченного времени. Брала досада, что так ничего она и не добилась, не выяснила. Вот невезуха.


    Олеся готова была поручиться, что она патологическая неудачница. А как еще можно назвать себя, если невезуха прет по черному. Жена Борисова ничего путного не объяснила. В офисе, куда позвонила Олеся, и вовсе получился облом. Что в таком случаи остается делать?
    Нет, в милицию она решила не обращаться. Во всяком случаи, пока. Вдруг ее саму  обвинят в исчезновении Ирины. И это будет справедливо. Ведь это она предложила Борисову план ограбления сестры, да чтоб ее дуреху напугали как следует.
    Олеся попыталась в очередной раз все хорошенько обдумать.
    -Ну хорошо. А если допустить, что тот человек перестарался, соблазнился на Ирку и решил ее трахнуть. А трахнув, испугался мести Борисова. Но теперь, когда он узнал, что Борисов мертв, ему ведь ничего не грозит. Он должен отпустить Ирку, - рассуждала она в слух, расхаживая из угла в угол по комнате. Всегда считала, что при любой ситуации нельзя опускать руки. Только как их не опускать, когда в голове полнейшая неразбериха. Хоть бы одна дельная мыслишка пришла.
    И потому Олеся несказанно обрадовалась, когда к ней приехала давняя подруга Жанка. Раньше они были с ней, что называется, не разлей вода, но в последний год так получалось, что виделись они не часто, как хотелось бы.
    Сейчас ее приезд оказался весьма кстати. Пару дельных советов от подруги не помешают. Ведь Жанка – девка умная.
     Года три назад Жанка была высокооплачиваемой элитной проституткой. Случайно познакомилась с одним очень крупным банкиром и тот помог ей стать менеджером известной туристической фирмы. Шмотки, загрантуры – все теперь было у нее. А самое главное – большая зарплата. Деньги принесли Жанке независимость, и не надо ей теперь подставлять передок. Разве что своему банкиру в благодарность.
    Олеся ей немного завидовала. Продвинутая она, эта Жанка. Себя унижать не дает и вовремя кусок пирога ухватить успевает. Олеся рассказала ей обо всем: и про Ирину, и про Борисова. Хотелось, по-настоящему, выговориться.
    Подруга выслушала молча, а потом сказала:
    -Ну ты и дура.
    Олеся нисколечко не обиделась, потому что считала: Жанка права. Она дура.
    -Еще какая, - согласилась Олеся на справедливое замечание подруги. Да и чему тут обижаться-то, когда эту негативную ситуацию вокруг сестры она создала сама. А что касаемо любовника Борисова, то тут Олеся была готова поспорить. Ведь к смерти Игоря Николаевича она не имеет ни малейшего отношения.
    -Я уже слышала, что твоего Барсика грохнули, - со знанием дела, произнесла Жанка, как о чем-то пустяковом. Хотя для нее, наверное, так и было. Ведь это же не ее любовник, а Олесин. И какая ей забота, где теперь Олеся добудет денег на свое существование.
    Олеся только подняла на подругу свои большие печальные глаза, собираясь спросить, что обо всем этом думает Жанка, как та сама сказала:
    -Большими деньгами он ворочал. Ты думаешь, он зелененькие тебе отваливал из своей зарплаты?..
    Олеся не ответила. Меньше всего сейчас ей хотелось думать об этом. Пропала ее сестра, и как теперь она сообщит родителям? Как скажет, что сама подбила своего любовника, чтобы тот посодействовал.
    Глядя на ее потускневшее от горя лицо, Жанка сжалилась:
    -Знаешь что, мне кажется, нужно еще раз поговорить с его женой, - посоветовала подруга, хорошенько все обдумав.
    -Я звонила ей, - безнадежным голосом отозвалась Олеся. Встречаться ей с этой мымрой не хотелось. Борисов не раз называл ее дурой. Не хватало, чтобы она вцепилась Олесе в волосы. Вот будет веселье для соседей.
    -Она, видите ли, звонила, - Жанка усмехнулась такой наивности подруги. – Олеська, я тебя не узнаю. Сама подумай, кто ж о таких вещах по телефону разговаривает, - укорила она Олесю, подозревая, что та утратила смекалку.
    Но Олеся не этот счет была другого мнения.
    -Ты ее еще не знаешь, - сказала она. – Разве будет она разговаривать с любовницей своего мужа? – добавила Олеся нерешительно, умоляюще глядя на подругу. И та догадалась, о чем хочет ее попросить Олеся.
    -Так. Ладненько, - поразмыслив, сказала Жанка. – Ты оставайся тут. А я съезжу к этой жуткой особе и постараюсь потолковать с ней по душам.
    -Ты думаешь, получится? – в глубине души засомневалась Олеся. Все-таки, этот разговор – дело не простое. Да и неудобно напрягать Жанку. Ведь еще не известно, как поведет себя дура жена. Вдруг весь свой гнев, который она приготовила для Олеси, выплеснет на Жанку?
    -За меня не переживай. У меня все получится. Я разговаривать умею с людьми. И не с такими общий язык находила. Я ей популярно объясню, что к чему.
    Олеся облегченно вздохнула, сознавая, что Жанка не рисуется, а говорит так, как есть. Наверное, и в самом деле еще нет такого человека, к которому бы Жанка не смогла влезть в душу. Она прирожденный психолог. Пусть попытается.
    Такое участие подруги, принесло некоторое облегчение в душу. Олесе захотелось выпить. Она потянулась к недопитой бутылке с коньяком, но Жанка остановила ее.
    -Знаешь, подруга, ты сейчас не в самой лучшей форме. Поэтому, лучше не пей. И вот что еще. Хватит нагонять на себя дурь. Иначе я не поеду, - решительно заявила Жанка и добавила уже мягче: - Поверь мне. Все обойдется с твоей сестрой. Вот увидишь. Не напивайся только.
    -Я не буду, - пообещала Олеся и в подтверждение своего обещания, остатки коньяка вылила в раковину.
    Жанка не любила, когда кто-то распускает нюни, потому что сама она была девушкой волевой. Одобрительно кивнув на то, как Олеся легко расправилась с остатками коньяка, она сказала:
    -Молодец. Жди меня. Я скоро вернусь. И надеюсь, с хорошими новостями.


    Езды на такси до дома, в котором жил Борисов, было не более получаса, и всю дорогу пока ехала, Жанна размышляла как ей повести разговор, чтобы расположить эту незнакомую женщину к общению. Ведь если она, как заявляет Олеся в самом деле дура, никакого разговора может и не получится. А Олеська надеется, ждет.
    Но раз Жанна взялась ей помочь, то стало быть должна теперь приложить максимум усилий и напрячь все свое обаяние. Хотя весьма плохо, что она никогда не видела эту жену Борисова. А с другой стороны, может она не такая уж и вредина, как обрисовала ее Олеся.
    -Мы приехали, - сказал таксист, кивнув на дом, возле которого остановил машину.
    Жанна посмотрела на номер.
    -Да. Все верно. Приехали, - сказала она, доставая из сумочки деньги.
    -Если хотите, я могу подождать? – предложил таксист свои услуги, определив, что перед ним женщина денежная. Жаль терять такую клиентуру.
    Но Жанна отказалась.
    -Спасибо, мой друг. Я еще сама не знаю, сколько здесь пробуду. Езжайте, - она расплатилась с таксистом, который был явно не доволен отказом. Поэтому уехал тут же, а Жанна направилась к подъезду.
    Лифт, как это часто бывает в нужный момент, оказался занят. Жанна ждать не стала. К тому же третий этаж, это совсем невысоко.
    Чем выше она поднималась по лестнице, почему-то тем меньше в ней оставалось прежней уверенности. Правильно ли она поступает, отвлекая жену Борисова от обычных в такой ситуации дел. Все-таки, у нее траур. Необходимо подготовиться к похоронам, а тут придет она. Здрасьте, явилась не запылилась.
    И на душе у Жанны как-то стало не спокойно. Она почувствовала, что ее одолевает сомнение. Проклятое чувство! Жанна не могла понять, откуда оно взялось. Она всегда была такая уверенная в себе, а тут нате. И это волнение. Никогда так не волновалась.
    Возле двери, за которой находилась квартира Борисовых, Жанна остановилась. Показалось, будто за дверью кто-то вскрикнул. Негромко так. Судя по голосу, кажется, это женщина.
    Ошибиться Жанна не могла, и прежде чем позвонить, она прислонилась ухом к двери. Толстая дверь не давала хорошей слышимости, поэтому голоса до Жанны доходили приглушенными. Мужской показался ей резким, угрожающим. Женский наоборот, жалобным, о чем-то просящим.
    -Ничего себе. Это чего у них там, скандал что ли? - удивилась она. 
    Она оглянулась. Кроме нее в подъезде никого не было.
    -И чего мне в таком случаи делать? Может, позвонить соседям? Кто знает, чего там у этих Борисовых происходит за дверью. Не хватало мне еще на разборку попасть, - она нажала на кнопку соседского звонка. Подождала. И видя, что за соседской дверью никакой реакции, определила для себя, что никого из соседей в этот час нет дома.
    Две другие двери соседских квартир располагались в другом отсеке просторного холла. Туда Жанна не пошла, вернулась к двери Борисовых с твердым намерением позвонить.
    -Была не была. Если что, убегу, - решила она и нажала пальцем на звонок.
    Шагов за дверью она не услышала.
    Резкий щелчок замка, и дверь открылась.
    Перед ней стоял небритый мужлан, как минимум с недельной щетиной в грязной клетчатой рубашке. Дико вращая глазами,  он оглядел Жанну с головы до ног.
    Чокнутый какой-то, подумала про него Жанна и на всякий случай шагнула назад. И вовремя. Кажется, этот бородач собирался схватить ее с явным намерением втащить в коридор. Но у него не получилось. Не успел он.
    А Жанна глянула мимо него в дальний конец коридора и увидела лежащую на полу с разбитой головой женщину. Из ее головы на пол натекла лужица крови.
    -Ой, - испуганно вскрикнула она, подняв глаза на светильник, висевший на стене возле зеркала. Он был весь в крови, и к нему даже прилип маленький пучок волос, как видно с головы женщины.
    Жанна почувствовала в ногах дрожь. Еще немного и она не сможет стоять, упадет. Увидеть такое, было выше ее сил. Захотелось закричать, позвать на помощь, но от страха Жанна не смогла произнести ни единого звука.
    -Это не я ее. Она сама, - проговорил бородач каким-то возбужденным голосом, от которого у Жанны по спине побежали мурашки. А в голове была одна единственная мысль, нельзя вот так как дура стоять и неизвестно чего ждать. Если этот псих убил ту женщину, то ему ничего не стоит убить и ее.
    Толкнув дверь, так что она захлопнулась, Жанна побежала вниз. Ее каблуки бойко стучали по ступенькам лестницы. Она не оглядывалась. На это у нее просто не было времени.
    Хлопнув входной дверью, Жанна выскочила из подъезда и огляделась по сторонам. Надо как можно скорей поймать машину и уехать отсюда. Страшные дела творятся тут. Кажется, теперь и жена Борисова убита. Олеся еще не знает об этом. А Жанна видела все. Видела убийцу. Но и он видел ее. Ведь наверняка запомнил в лицо, гад. И как ей теперь быть, пока убийца на свободе. В милицию она, конечно, сообщит, хотя Олеся на нее тогда уж точно обидится. Ведь она не хотела в ментовку заявлять об исчезновение сестры, и когда Жанна предложила ей сделать это, отказалась. Но теперь речь уже идет не только об Олеськиной сестре, а и о ее собственной безопасности.
    Но сейчас ей очень нужна машина. Любая, лишь бы уехать отсюда, пока тот псих не выскочил из подъезда.
    Ей повезло. Рядом остановилась машина.
    -Садитесь, подвезу, - весело проговорил водитель в открытое окно, открывая для нее дверь.
    Жанна запрыгнула на сиденье и разместившись рядом с водителем,  завопила, как видно, здорово напугав его:
    -Скорее поехали отсюда. Там псих. Он только что убил женщину. Поехали! Вы что, не понимаете, о чем я говорю?
    Водитель только рот раскрыл, уставившись на нее как на сумасшедшую. И Жанна поняла, этот водила из тех, кто ни за что не станет вмешиваться не в свое дело. На геройский поступок этот слизняк не способен. Но увезти-то ее отсюда он может.
    -Чего ты стоишь, идиот? Я же тебе говорю,  поехали! – напустилась она на водителя, в конец, потеряв всякое терпение за его тупость и медлительность.


ГЛ. 7


   Олеся не находила себе места. И было отчего. Прошло уже более трех часов, как эта сумасбродная Жанка уехала. Давно должна была вернуться. Но не вернулась. Где-то она зависает, а Олеся тут ждет ее.
    -Хороша же у меня подруга, - злилась Олеся. – Засиделась небось. Болтает с этой стервой. Называется, взялась помочь. Ну Жанка, погоди.
    Олеся слишком хорошо знала повадки Жанки. Такую пригласи в дом, потом не выгонишь. Будет трепаться столько, пока самой не надоест. Хорошо, если не забыла, зачем приезжала.
    Несколько запоздалая мысль подсказала Олеси взяться за телефон.
    -Сейчас я им испорчу общение, - она набрала номер квартиры Борисовых.
    Длинные гудки в телефонной трубке показались тревожными.
    -Да что же это в самом деле такое? Никто не отвечает… - Олеся призадумалась. Минут двадцать назад, она попыталась позвонить Жанке на сотовый, но как не странно, подруга не ответила.
    -Ничего не понимаю. – Олеся сидела, сжимая трубку в руке, пока не додумалась набрать домашний номер подруги. Услышала озабоченный голос Жанкиной матери.
    -А Жанны дома нету. Сама беспокоюсь. И с работы уже звонили, спрашивали ее. Кажется, Жанна к тебе собиралась? – спросила мать подруги.
    -У меня она была. Потом отъехала по делам. Обещала вернуться, а вот нет, - растерянно проговорила Олеся. Она не стала затягивать разговор. Сейчас это было ни к чему. Пожалуй, следует поступить так, как поступила бы сама Жанка. А она бы начала действовать.
    -Ладно, - сказала Олеся, переодеваясь. – Хоть и неприятно, но видно, придется мне съездить туда.
    Адрес, где проживал ее любовник, она хорошо знала. Пару раз, когда жена отдыхала на юге, Борисов привозил ее к себе на квартиру и даже оставлял ночевать. Поэтому блуждать по Москве в поисках не пришлось. Олеся поступила так же, как Жанна. Заказала по телефону такси. Потом назвала адрес, и водитель довольно быстро доставил ее туда, куда было нужно.
    Увиденное, Олесю потрясло.
    Возле подъезда стояло несколько машин. Но особенно выделялись из них – «скорая помощь» и милицейский микроавтобус. Тут же плотная толпа людей, сквозь которую почти невозможно пробиться.
    Олеся все же решила предпринять попытку. И как оказалось, неудачно. Ей не дали пройти.
    -Чего тут случилось-то? Может хоть кто-то объяснить? – спросила она, надеясь, что может из толпы кто-нибудь проявит сознательность и ответит.
    -Да убили тут… - ответила рядом стоящая женщина, перекрестившись.
    Олесю затрясло. Вот так новости. В голову сразу полезли неприятные мыслишки. Ведь Жанка поехала сюда. И не вернулась. Неужели ее убили? Олеся решила немедля выяснить, вцепилась женщине в рукав кофты.
    -Скажите, пожалуйста, кого убили? – спросила она, а у самой сердце точно провалилось. Не хватало еще, чтобы и подруга пострадала из-за нее.
    -Татьяну Борисову убили. Прямо в квартире, - ответила женщина, вырывая свою руку.
    Олеся потеряла дар речи. Стояла с раскрытым ртом, как дура, хлопала глазами, прислушиваясь, о чем говорят в толпе. Хотя чего прислушиваться, когда тема для разговора сейчас у всех была только одна.
    Вдруг в подъезде послышался шум. Толпа еще больше оживилась. Всем хотелось заглянуть, что там.
    Олеся встала на цыпочки.
    Двое мордоворотов вынесли из подъезда носилки, на которых накрытый простыней лежал труп. Угол простыни чуть откинулся от внезапного порывистого ветра, и Олеся увидела бледное обескровленное лицо Татьяны Борисовой. Никогда не испытывала к ней ненависти, как к сопернице, да и жалости тоже. А теперь стало жалко. Сначала убили мужа, а теперь вот ее. Чудовищный случай, считала Олеся. И самое не понятное, за что все это?
    Водитель открыл задние двери фургона, и мордовороты привычно втолкнули носилки в мрачное чрево катафалка.
    Олеся стояла с чувством, будто ноги вросли в этот проклятый асфальт. Кто-то сзади толкнул ее в спину раз и другой. Нечаянно или нарочно. Но Олеся не двинулась с места и даже тогда, когда кто-то бросил обидное в ее адрес:
    -Стоит тут как статуя.
    Олеся слышала, но думала о своем: Татьяна Борисова убита, но где же Жанка? Ведь она поехала сюда. Эта мысль помогла ей придти в себя, придала силы. Расталкивая всех впереди, она на негнущихся ногах как на ходулях, пошла к подъезду, не обращая внимания на грубые окрики.
    Возле подъезда стоял молодой сержантик. В его обязанность входило не пропускать в подъезд любопытных и посторонних, чтоб не мешали оперативникам. На подошедшую Олесю он вытаращил глаза.
    -Куда девушка? Вы живете тут? – строго спросил он.
    Олеся врать не стала.
    -Нет, не живу, - призналась она.
    Сержант сделался более строгим.
    -Тогда к кому вы идете и зачем?
    -Мне очень нужно зайти в квартиру Борисовых… - Олеся запнулась, сознавая нелепость ситуации, и указала пальчиком на дверь подъезда, которую загородил собой сержант, как амбразуру вражеского дзота.
    Сержант положил на ее плечо свою здоровенную лапищу.
    -Девушка, там совершено убийство. Работает оперативная группа. Нельзя мешать, неужели вы не понимаете?
    Олеся отрицательно покачала головой и сержант теряя терпение, пустился на последнее объяснение:
    -Там работает следственная бригада. Ищут  улики, следы убийцы… - произнес он, хотя и не слишком уверенно.  Но так ему сказали, и так он говорил всем и каждому, кто пытался прорваться в подъезд. Впрочем, тех кто жил тут, он пропускал без всякого.
    -Понимаете, девушка… Моя подруга, Жанка, должна быть там в квартире. Она поехала к Борисовой. Нужно было поговорить с ней…
    Видно сержант был сейчас не в самом худшем настроении, если позволил себе пошутить:
    -Нет тут никаких девушек. Одни бабы только.
    Кто –то из рядом стоящих в толпе мужиков, гоготнул. Так понравилась ментовская шутка.
    Олеся зябко поежилась, тоскливо заглядывая в подъезд и понимая, что с этим олухом разговаривать бесполезно. Не пропустит он ее.
    -Скажите, а кто тут самый главный? – спросила она.
    Сержант поглядел на настырную девушку с недовольством. Вот прицепилась. Но, однако, грубить не стал, спросил:
    -А вам зачем это знать?
    Олеся глянула на олуха так, что он сразу рот прикрыл.
    -Да иди ты знаешь куда?.. – психанула она и оттолкнув сержанта, решительно вошла в подъезд.
    Поначалу сержант, кажется, растерялся от такой наглости, но, придя в себя, кинулся догонять Олесю, и она услышала позади топот милицейских ботинок.
    Побежала.
    Она влетела в открытую дверь квартиры, и олух сержант следом. Догнал ее он только в квартире Борисовых, схватил под руку, намереваясь вывести отсюда. Но Олеся заупрямилась, оказывая сержанту нешуточное сопротивление.
    Подполковник Туманов даже улыбнулся, глядя на то, как девица ловко вырывается от сержанта и тот ничего не может с ней сделать. Покачал головой. На что сержант сконфузившись, сказал:
    -Ну товарищ подполковник, прием что ли мне применять. Я могу ей заломить руку за спину, но что из этого будет потом. Ведь жаловаться станет.
    Туманов подошел, внимательно глянув на шуструю девушку.
    -Не надо никаких приемов. Возвращайтесь вниз, - сказал он сержанту, и когда тот вышел, обратился к Олесе: - Насколько я понимаю, вы не просто так сюда рвались? У вас наверняка есть что нам сказать? – спросил он.
    -Да. Есть, - кивнула Олеся и вдруг заплакала.
    Все кто был в комнате, включая двух понятых из числа соседок, посмотрели на нее. Как-то уж неожиданно получилось это. Врывается в комнату шустрая девчонка, явно не родственница и сразу в слезы.
    -Вы работайте, - сказал Туманов Греку с Ваняшиным, которые вместе с участковым, экспертом и следователем осматривали квартиру и тут же обратился к Олесе: - Давайте пройдем на кухню, и вы мне расскажите, что у вас?
    Когда они очутились вдвоем, Олеся несколько осмелела. Хоть и сбивчиво, но все-таки могла говорить.
    -Понимаете… моя сестра Ирка… и подруга Жанка…
    Туманов утвердительно кивнул головой, хотя пока ровным счетом ничего не понимал. Но сбивать девушку с толку наводящими вопросами не стал. Пусть сама соберется с мыслями и обо всем расскажет по порядку, тем более, судя по всему она страстно хочет этого. Просто ей надо дать успокоиться.
    -Вы курите? – Туманов достал из кармана пачку сигарет, протянул Олесе. – Вот что. Садитесь к столу, - подвинул он девушке стул. – Выкурите сигарету и успокойтесь. Вам надо собраться с мыслями. А потом мы поговорим.
    Олеся кивнула. Да, ей обязательно надо собраться с мыслями и обстоятельно все рассказать этому подполковнику. Он хоть и мент, но вроде с виду нормальный мужик. Поймет ее.
    -Посидите. Потом расскажите мне спокойно все, что хотели, и без нервов. Идет? – улыбнулся Федор.
    Олеся тоже хотела улыбнуться и не смогла, так погано было на душе.
    -Ладно, - она всхлипнула и села на стул, вытирая платочком слезы с глаз.
    -Вот и хорошо. Я на минутку выйду. Когда вы успокоитесь, позовите меня. Звать меня – Федор Николаевич Туманов.
    -Позову, - кивнула Олеся и взялась за сигарету. Этот Федор Николаевич прав, ей надо покурить и собраться с мыслями. Он ей поможет найти Ирину. Олеся как только увидела его, сразу почувствовала это.
    -Как бы она там спать не завалилась, - проворчал Грек, не забывая в приоткрытую дверь приглядывать за Олесей.
    -Все нормально, Саня, - сказал ему Туманов, гадая над тем, что привело девушку.  Ровным счетом ничего не понял из того, что она сказала. Какая-то сестра Ирка. Подруга Жанка. А с какого боку их сюда к случившемуся убийству приставить, не понятно.
    -Мне кажется, эта девица еще та штучка, - Грека одолевали подозрения. – Может в кухне где-то тайник имеется. А в нем кое-что такое, из-за чего этих Борисовых и убили, - тихонько сказал он Федору. – Вон мы с тобой, только беседовали с вдовой Борисовой, а сегодня ее уже нету. Ты документы у девицы проверял?
    -Успеется с этим. Да и куда она денется. Она же сидит в кухне, - сказал Туманов, искоса поглядывая на Олесю.
    -Одну сигарету выкурила, за вторую принимается. На улице покурить не могла, - выказывал недовольство Грек, наблюдая как докурив сигарету предложенную Тумановым, девушка достала из сумочки свою пачку.
    Туманов на ворчание Грека промолчал. Увидел, как девушка встала и подошла к двери.
    -Федор Николаевич?!  – выглянула Олеся из кухни. Теперь она  почти успокоилась и была готова к беседе с милицейским подполковником.
    Туманов вошел и сел напротив на один из стульев.
    -И так, что вы хотите мне рассказать? – приготовился он к беседе.
    Сначала Олеся начала рассказывать про сестру, как и что получилось с ней. Посчитала, что только по этой причине на голову Жанки свалились неприятности.
    Подполковник внимательно не перебивая выслушал ее, потом спросил:
    -Скажите, а почему вас раздражает приезд сестры?
    Больше всего Олеся не хотела этого вопроса. Ответ на него ей бы очень не хотелось говорить, но подполковник Туманов настойчиво ждал. И видя это, Олеся решила признаться:
    -Понимаете, - проговорила она, призадумавшись, как бы не выглядеть плохо в глазах Туманова, - мы с Игорем Николаевичем были…
    Она запнулась, не от стыда. Стыда не испытывала, просто в их любовных отношениях заключалось нечто большее, как казалось ей. Сумеет ли подполковник это понять.
    -Он был вашим любовником, - продолжил Туманов за Олесю.
    Олеся вздохнула.
   -Да. Был. А квартира у меня между прочим, однокомнатная…
    Туманов на это понимающе кивнул, произнеся:
    -Тесно.
    Олеся слегка покраснела.
    -Ну не то, чтобы уж очень. Но Ирка она такая, будет везде нос совать. А я скрывала от родителей, что у меня есть любовник, - Олеся покосилась в коридор, где один из сотрудников соскребал с пола в целлофановый пакетик подсохшую кровь, и отвернулась, догадываясь, какие мучения испытала жена Борисова, умирая.
    -То есть, насколько я вас понял, вы опасались, что сестра расскажет родителям про Борисова? – спросил Туманов, подозрительно глянув на Олесю.
    Олеся закивала головой.
    -Да. Я опасалась.
    Разговаривая с Олесей, Федор Туманов держал в руке фотографию Борисова. Теперь показал ее Олесе, сказав:
    -А может, вы опасались другого?
    Олеся точно вспыхнула. Краска на ее щеках сделалась еще гуще.
    -Что вы имеете в виду? – спросила она, и как бы застеснявшись, отвела глаза, не выдержав пристального взгляда подполковника.
    -Вопрос с проживанием сестры, можно было как-то решить, - махнул рукой Туманов. – И тогда сестра ваша не пропала бы. Но вы опасались, что ваш любовник Борисов заинтересуется сестрой, молодой и красивой и, возможно, бросит вас. И тогда вы останетесь без богатого спонсора.
    Олеся посмотрела на подполковника. Из всех мужчин с которыми ей довелось общаться, Туманов был ей сейчас неприятен больше других, за то, что раскусил ее вот так, прямо сразу. Лукавить и отпираться не имело смысла, и она призналась:
    -Да. – И добавила без всякого стеснения: - Я нисколько не сомневалась, что такое рано или поздно случится. А любовь втроем, меня не устраивала. Поэтому я и решила отправить Ирину назад, домой.
    -Чтобы не мешала вам жить? – подсказал Туманов задумчиво.
    Олеся промолчала. Своей косвенной вины в исчезновение Ирины она не отрицала, но довольно здорово перепугалась, когда подполковник напомнил про уголовный кодекс:
    -Надеюсь, вы понимаете,  за все, что придумали для сестры, можете пойти под суд? Возможно ее исчезновение, напрямую связано с последствиями вашего с Борисовым сговора. А это уже уголовная статья.
    Олеся вызывала у Туманова неприятные чувства. Сразу видно, девушка с хитрецой. Хочет казаться откровенной, а сама ради достижения цели   способна на ложь. В общение с такими людьми Федор Туманов всегда проявлял  свойственную ему настороженность, хотя и не подавал вида. Наоборот, делал все возможное, чтобы тот с кем он общался, не сомневался в том, что подполковник  не верит всему сказанному.
    -Молите Бога, чтобы ваша сестра была жива, - посоветовал Туманов, не забывая упомянуть, что со своей стороны они предпримут необходимые меры к ее розыску. – Мало нам забот, так вы  еще подкинули, - вздохнул подполковник и заметив озабоченный взгляд Олеси, спросил: - Что-то еще хотите сказать?
    Олеся хотела.
    -Моя подруга, Жанка… - сказала Олеся. – Сегодня она поехала сюда, к Татьяне Борисовой, поговорить. И пропала… Дома ее нет. И на работе тоже.
    Туманов как будто не удивился  сказанному Олесей насчет подруги, попросил подробно описать ее внешность, и в чем была одета. И когда Олеся сделала это, сказал:
    -Соседка с первого этажа видела, как ваша подруга выбежала из подъезда, села в машину и уехала.
    -Машину? А куда она могла поехать? – растерянно спросила Олеся.
    -Кабы я знал, - пожал плечами Туманов.
    Олеся вздохнула.
    -Как все плохо получилось, - сказала она, готовая опять расплакаться. Хотя и знала, слезами горю не поможешь. Но как сдержаться, когда такое горе навалилось. Сначала сестра. Теперь еще и Жанка.
    -Вот что, - сказал Туманов, решив, что им не стоит напрасно терять время. – Сейчас вы поедете с нашим сотрудником в морг.
    -Куда? – Олеся вытаращила на Туманова глаза. Только этого ей и не хватало. Но подполковник кивнул, давая понять, что это необходимо. – Мы нашли девушку. Кажется она ехала в том самом поезде, на котором должна была приехать ваша сестра…
    -Вы хотите сказать?.. – Олеся побоялась произнести начатое до конца.
    -Я хочу сказать, чтобы вам необходимо на нее посмотреть. Вдруг это ваша сестра. Поезжайте. Если что, звоните. Вот моя визитка, - протянул Федор Туманов Олесе визитку, выпроваживая ее из кухни.


    -Ну что там? – спросил полковник Васильков, когда Туманов с Греком вернулись в управление. Казалось, он нарочно не уходил домой только лишь потому, что хотел дождаться  возвращения Туманова. Только в окнах его большого, просторного кабинета еще горел свет.
    -По предварительному заключению эксперта, убийца в квартире не оставил отпечатков пальцев. По-видимому, работал в перчатках, - сказал Туманов и чтобы не останавливаться, перешел дальше. - Смерть гражданки Борисовой наступила от удара ее головой о настенный светильник, висевший в коридоре.
    Васильков насупился. С минуту молчал, потом заговорил:
    -Самого Борисова убили, перерезав горло? – напомнил полковник, идя по коридору рядом с Федором Тумановым и майором Греком и судя по всему намереваясь для продолжения разговора зайти в их кабинет.
    Майору Греку этого сейчас меньше всего хотелось. Так получилось, что поторопившись, уходя из кабинета, он оставил на подоконнике недопитую бутылку с пивом. Если Васильков ее увидит, вряд ли ему это понравится. От своих подчиненных он требует порядка. Поэтому Грек теперь норовил прошмыгнуть в кабинет вперед Туманова. Схватив с подоконника двухлитровую бутылку с пивом, он спрятал ее за своей спиной.
    Полковник Васильков, кажется, был так увлечен разговором, что  не обратил на это внимания. Его сейчас больше интересовали детали совершенного преступления, на которые предстояло ответить Федору Туманову.
    -Да, - сказал Туманов, - в отличие от самого Борисова, его жену убили другим способом. Но меня, кое-что в этом деле настораживает…
    Полковник Васильков глянул на Туманова вопросительно.
    -И что же? – спросил он, усевшись на один из стульев, который приняв на себя  тяжелый вес полковника, жалобно заскрипел.
    -Ну хотя бы тот факт, что жену Борисова убивают сразу, после того, как был убит ее муж…
    -То есть, ты хочешь сказать о какой-то мести? – решил уточнить Васильков и видя, что Федор Туманов закурил, тоже достал из кармана пачку сигарет. Туманов услужливо протянул «батяни» свою зажигалку. Тот прикурил от нее.
    -А почему бы и нет? – сделав пару глубоких затяжек, сказал Федор.
    Васильков  задумался, раскуривая сигарету.
    -Значит, по-твоему, кто-то и за что-то отомстил таким образом чете Борисовых? – задумчиво проговорил Васильков. – Не слишком ли все просто? Такая жестокая месть, - покачал головой «батяня».
    -Так ведь это смотря за что, товарищ полковник. Во всяком случаи я думаю нам стоит придерживаться этой версии. Возможно, так мы выйдем на след убийцы.
    -Ладно. Действуйте, - согласно кивнул Васильков здоровенной башкой, впрочем, не забыв напомнить: - А вы уверены, что тот, кто убил Борисовых и убивает женщин – один человек?
    На этот вопрос Федор Туманов затруднялся дать однозначный ответ, потому что кое в чем и сам сомневался. Но чутье опытного сыщика подсказывало ему, что, только отработав Борисовых, они непременно выйдут на след убийцы.
    -Мы отработали охранника, найденного возле машины Борисова, - сказал Туманов. Васильков взглянул на него.
    -Ну и каков результат? – спросил полковник.
    -Ничего такого за ним нет, - сказал Туманов. - Как говорится в связях порочащих его не замечен, чего нельзя сказать про Борисова. Как раз у председателя спортивного комитета очень богатое криминальное прошлое. Борисов находился в тесных  связях с известными авторитетами криминального мира.
    -В таком случаи, отработайте все, что можно по нему, - дал распоряжение полковник Васильков и посмотрел на Грека, который все еще стоял, заложив руки за спину. – Ты чего стоишь?
    -Да спина что-то… - начал было врать Грек, но Васильков добродушно махнул рукой.
    -Ладно, не прячь. Я все видел. После работы не запрещается, - сказал полковник и добавил: - А после такой, особенно. – Он встал, и тяжело переваливаясь из стороны в сторону, как медведь после зимней спячки, пошел к выходу.
    Стоило ему выйти, как Грек тут же достал из стола два пластиковых стаканчика, которые тут же наполнил пивом.
    -Давай, Николаич, по глоточку, - сказал он и только поднес стакан ко рту, как дверь открылась. Грек  заморгал глазенками.  Но в кабинет ввалился старший лейтенант Ваняшин.
    -Фу ты, Леха. А я думал «батяня» вернулся. Он только что был тут у нас, - сказал Грек, выпив стакан, облизываясь и щуря от удовольствия свои глазки, как мартовский кот.
    Ваняшин сел.
    -Васильков к себе пошел. Я его видел в коридоре.
    -Ну и хорошо, - войдя в азарт, потер Грек руки. – Значит нам не помешает по второй. Присоединяйся, - достал он третий стакан для Ваняшина. Видя, что Туманов сидит задумчивый, спросил шутливо:
    -Чего призадумался, товарищ старший опер?
    -А то и призадумался, что прав «батяня». У нас в деле фигурирует убийца, который убивает женщин перерезая им горло…
    -Постой, Николаич, - остановил Грек подполковника. – Но ведь и Борисов с охранником были убиты таким же способом. А то что жену Борисова двинули затылком об светильник, это еще ничего не значит. Может, убийца намеревался ее отправить на тот свет, так же как и остальных, - Грек провел толстым пальцем правой руки по горлу. – А когда ударил ее, увидел, что она умерла и передумал. Чего глумиться над мертвой? Такое может быть?
    -Да все может быть, - повторил за Греком Федор и глянув на Ваняшина спросил о том, для чего тот потратил столько времени, свозив девушку на опознание.
    -Глухо, - отрицательно покачал головой Ваняшин. – В той убитой она не опознала свою сестру.
    -У, мать ее, - сокрушенно произнес Грек. – Может ты ее не той стороной показал? – пошутил он.
    Ваняшин вздохнул.
    -Я ее показывал со всех сторон, Грек. Но это не ее сестра.
    -Понятно, - махнул рукой Грек и тут же вспылил: - Ну хоть бы одну, маленькую зацепку нам, чтобы найти этого гада.
    -Возможно, в скором времени такая зацепка у нас появится, - сказал Туманов.
    Сан Саныч Грек уставился на подполковника.
    -Откуда такая уверенность? Тебе что, бабка нашептала? – в обычном своем репертуаре с долей иронии спросил он.
    Туманов отставил пустой стакан. Закурил.
    -Просто мне в голову пришла одна интересная мысль…



ГЛ. 8


    Жанна открыла глаза и не могла понять, что с ней произошло. Как садилась в машину, помнила. Потом в руках у водителя появился целлофановый пакет с марлевым тампоном пропитанным эфиром. Это все, что Жанна пока могла вспомнить. Дальше память обрывалась.
    Тело ломило так, словно по нему несколько раз проехали тяжелым катком, и руки затекли. Жанна попробовала ими пошевелить и не смогла. Ее руки были привязаны к спинке железной кровати, на которой она лежала. Тоже самое оказалось и с ногами.
    -Ничего себе, - удивилась она, тут же задаваясь вопросом, куда попала. Огляделась. Комнатенка, в которой она лежала, не иначе как каморой не назовешь. Маленькая, с одним единственным грязным окном, затянутым паутиной. Мебели в ней нет, только вот эта кровать, на которой она лежала, да еще стул. Он стоял у нее в ногах.
    -Ну и дела. Что это за комната? И почему я здесь? – Жанна захотела об этом немедленно узнать. Только вот у кого, когда кроме нее в комнате никого нет.
    Она посмотрела в окно.
    Там, на улице, светило солнце. Там была жизнь. А здесь, как в могильном склепе царил полумрак и ощущалась неприятная прохлада, от которой Жанну пробирал озноб. И сейчас ей хотелось только одного, чтобы встать с этой жесткой, неудобной кровати и как можно скорей убежать отсюда.
    Жанна попыталась освободить правую руку. Изо всей силы напрягла ее. Но тот, кто привязывал ее, видно знал, как это надо делать, и от ее усилий, веревка на запястье не ослабла, чего нельзя было сказать про руку. Она просто-таки онемела от напряжения.
    -Да что же это такое? – Она приложила все свои усилия. Может, хотя бы удастся освободить левую руку, что тоже было бы неплохо. Но скоро она поняла, что все ее попытки тщетны.
    -Зачем меня сюда привезли? – рассуждала она, тихонько наговаривая себе. Неизвестность, пугала ее. Рассчитывать на приятное времяпрепровождение здесь, ей вряд ли можно. Иначе бы зачем привязывать ее к этой дурацкой кровати. Вот непонятка. Была в отключке, за это время могли изнасиловать много раз, но ее не тронули.
    Жанна лежала в одежде, причем трусики с нее не сняли. Тогда зачем она здесь? На этот вопрос сама она не находила подходящего ответа. И не знала уж на что думать. Хотя мысли в голову приходили разные и не самые радужные. Больше всего она сожалела о том, что вызвалась помочь Олесе. В конце концов, какое ей было дело до  пропавшей сестры. Или у нее своих проблем нету. Теперь вот влипла в историю, и неизвестно еще какие будут последствия?
    О самом худшем, Жанна старалась не думать. Уверена была, ее уже ищут. Наверняка мать забеспокоилась. Да и Олеська. Ведь она ждет ее возвращения.
    Жанна окинула взглядом сумрачную комнату. Ремонт здесь не делался наверное лет тридцать. Обои, которыми оклеены стены, уже потеряли свой естественный цвет.  Забрызганы капельками крови. Видно нет здесь отбоя от комаров. Чтобы ее не стошнило, Жанна предпочла лучше смотреть в окно.
    Вдруг где-то рядом, как видно в одной из соседних комнат, послышались голоса. Жанна прислушивалась к ним, затаив дыхание.
    Разговаривали двое мужчин, но не громко. И сколько Жанна не пыталась, не могла разобрать, о чем они там говорят. Это было досаднее всего. И вот так по ним не разберешь, к кому попала: к злодеям, или благородным разбойникам. Хотя, возможно, разница не большая. Не известно еще, как поступят с ней. Так или иначе, но Жанна решила притвориться, что она все еще спит. Лучше пока не показывать признаков пробуждения. Особенно, когда услышала шаги, догадавшись, что кто-то идет сюда. Она закрыла глаза.
    Она услышала, как открываясь, скрипнула дверь комнаты. Кто-то вошел, сел на стул рядом. Ей не терпелось подглядеть на этого человека, хоть немного, одним глазком. Даже сердце от волнения забилось трепетно. Если бы только было можно куда-нибудь спрятаться, Жанна бы не раздумывая сделала  это, чтобы не чувствовать весь переживаемый ужас. А теперь, остается только притворяться и ждать, что будет дальше.
    Она почувствовала прикосновение к своей шее холодной руки и не смогла вытерпеть, вздрогнула и услышала насмешливый мужской голос:
    -Я знал, что ты уже проснулась.
    Жанна открыла глаза.
    Рядом на стуле сидел парень, тот самый водитель остановившейся машины, к которому она так безрассудно влезла в салон. Он сидел и улыбался.
    -Вы?! – произнесла Жанна. Честно говоря, не думала, еще раз увидеть этого человека. Тогда она от пережитого стресса  не смогла хорошенько разглядеть его лица. Сделала это теперь, находя, что лицо его вполне даже ничего. Приятная улыбка, никак не гармонировавшая с этой ситуацией, в которой она оказалась. Ну разве такой человек может причинить ей боль? Если нет, тогда что ему от нее нужно? Спросить об этом Жанна боялась. Воображение почему-то начало рисовать самые немыслимые картинки ее теперешнего заточения.
    Года два назад ее, полупьяную, подобрали цыгане у ресторана «Садко», привезли на какую-то хату, на окраине Москвы и трахали впятером целую ночь. Причем, эту забаву снимали на видео. А утром, чуть живую от безумного секса, до беспамятства напоили водкой и отвезли к метро «ВДНХ» и оставили там, усадив на лавочку. Тогда можно сказать Жанне повезло. На другой день, очухавшись, она помчалась в поликлинику. Обошлось без венерических заболеваний. Правда аборта избежать не удалось. Но это пустяки. А как все будет на этот раз?
    -Да. Это я, - сказал водитель, ласково улыбаясь. – Ты рада? - Он выглядел так, словно наконец-то встретил именно ту девушку, которую всю жизнь искал. И теперь безумно был рад этому.
     У Жанны эта встреча вызывала лишь огорчения. И к чему задавать дурацкий вопрос. Его бы привязать вот так к кровати, тогда бы Жанна спросила, рад ли он. А может быть, и вообще ни о чем не стала бы его спрашивать. К нему она питала неприятные чувства, чего не могла скрыть. Они отражались на ее лице, глядя на которое, он перестал улыбаться. Разочарованно покачал головой.
    -Не говори ничего. Сам вижу, ты не рада, - сказал он и протянул к ее шее руки.
    Вот негодяй, подумала Жанна, потому что в ее понимание только такой человек может глумиться над беспомощной женщиной. И она завертела головой, когда он стал расстегивать замок на цепочке с увесистым кулоном.
    Ни цепочка, ни тем более кулон не были помехой для сексуального акта. Если хочет трахнуть ее, трахал бы так. Лучше бы руки развязал, идиот. Уж Жанна сумела бы приласкать его.
    -Зачем ты снимаешь с меня цепочку? – Жанна изо всех сил старалась показать, что не очень-то боится его. Ведь привязав ее к кровати, он, наверняка,  надеется на ее беспомощность. Значит,  нельзя ему давать шанс. Поэтому она считала, что поступает так единственно верно в такой ситуации. Она даже попыталась укусить его за палец.
    -Ух ты, какая кусачая, - усмехнулся он. – Ты мне нравишься.
    -Тогда, может быть, развяжешь мне руки? – решила Жанна воспользоваться ситуацией, но как оказалось, безуспешно.
    Он отрицательно покачал головой. Тогда Жанна решила поменять тактику.
    -Послушай, оставь  цепочку с кулоном. Они тебе что, мешают? Это дорогой для меня подарок.
    Он рассмеялся.
    -Зато они мешают тебе.
    -Мне? – Жанна удивленно глянула на него. Чего он мелет? Сколько носила цепочку с кулоном и не знала, что они ей мешают. Ну дает, чувак!
    -Тебе, тебе, - согласно кивнул он и тут же спросил: - Зачем тебе столько перстней, колец? Зачем на такой прелестной шейке, - провел он рукой по Жаниной шее, - висит такая увесистая цепь с этим большим кулоном?
    Жанна облизала сухие губы, когда он чуть сдавил ее шею.
    -Отпусти, придурок чертов! Ты меня задушишь. Чего тебе вообще надо? – с хрипотцой выговорила она.
    -А зачем тебе это знать? Лучше давай я скажу, чего хотела ты…
    Жанна фыркнула. Очень нужно его мнение. Но ее пренебрежение, его не остановило. И посмотрев на девушку, он сказал:
    -Ты хотела повыпендриваться. Что вот ты какая крутая. Так ведь? Отвечай!
    Жанна не ответила. Понимая, в ее положение, все что она скажет, теряет смысл и ее мнение для него ничто. Оно для этого придурка ничего не значит.
    -Ты хотела мужского внимания? Наслаждений? Или я не прав. Чтобы мужчины увивались за тобой, оборачивались вслед тебе. А женщины завидовали. Но разве без всего этого золота ты менее красива? – он расстегнул пуговицы на ее блузке, пялясь на груди.
    -Ничего я не хотела. Это все твои нездоровые фантазии. Мне просто нравится носить золото. Тебе этого не понять. А мне нравится и все.
    Кажется, он не хотел верить ей. И в подтверждение, покачал головой.
    -Э-э, нет, - сказал он с улыбкой. – Так не бывает. Золото носят для чего-то. – Потянувшись, он дотронулся до ее правой руки.
    А Жанна подумала о том, что попала не просто к насильнику, который хочет ее трахнуть и выкинуть из своей лачуги. Вот псих несчастный. Теперь она мучительно думала, как бы не дать ему повода свихнуться окончательно. Ей бы только выбраться отсюда. Потом бы она сразу прямиком побежала в ментовку. И пусть такого негодяя сажают в тюрягу как минимум лет на пять.
    Он аккуратно снял с ее правой руки два золотых перстня и кольцо, которое Жанна носила на безымянном пальце для понта, когда хотела, чтобы незнакомые мужики думали, что она замужем и не приставали.
    Сегодня, перед тем, как ехать к Олесе, надела это кольцо. Теперь оно оказалось в руках безмозглого грабителя, да к тому же еще и отъявленного негодяя. Судя по всему, развязывать ее он не собирается. А ей остается только мириться с его действиями и надеется, что все-таки удастся выбраться отсюда.
     И Жанна даже постаралась сделать вид, что эти украшения ничего не значат для нее. Сказала, добавив в голос побольше безразличия:
   -Ладно. Забирай эти побрякушки, если они тебе так нравятся.
   Он утвердительно кивнул на сказанное ею.
   -Я всегда беру все, что мне нравится. Поняла? Шлюха!
    Такое оскорбление Жанну задело. То, что она лежит здесь перед ним связанная, это еще не повод называть ее шлюхой. В конце концов, сюда она попала не по доброй воли. Об этом она и сказала ему.
    -Ты здесь потому, что я так захотел, - произнесено это было с таким величием, от которого Жанне сделалось тошно.
    Тоже мне Бонапарт, подумала она и сказала:
    -Да. Я поняла.
    Она искоса глянула на свою левую руку. Там на среднем пальце она носила большой золотой перстень, который уже давно не снимала. Сустав на этом пальце был поврежден, распух, и хрящ затвердел. Жанна всегда носила перстень поближе к суставу, прикрывая его и стесняясь этого небольшого уродства.
    Боже милосердный, только бы этот придурок не вздумал стянуть этот перстень с пальца. Ведь он не снимается, успела она подумать. И словно услышав ее мысли, он взялся за перстень. Для начала повертел его на пальце.
    -У меня сустав поврежден. Перстень не снимается, - сказала она грабителю, видя что все попытки его завладеть перстнем, напрасны, а ей больно палец.
    -Сейчас снимем, - ответил он, силясь стянуть перстень.
    -Что ты делаешь? Мне же больно, - закричала Жанна.
    -Придется потерпеть. Сначала будет больно, а затем наступит облегчение. Всегда так, - произнес он нечто похожее на проповедь начинающего священника.
    Хотя самой Жанне сейчас было не до проповедей.
    -Надеюсь, ты не собираешься ломать палец?
    Казалось, ее замечание прозвучало даже очень своевременно. Он перестал стаскивать перстень и вроде как бы призадумался, после чего сказал:
    -Зачем ломать? Есть и другой способ. Получше.
    -И какой же он? – спросила Жанна, надеясь, что он пойдет за мылом. Хотя это тоже будет мартышкин труд. Сколько не мыль, сустав от этого меньше не станет, и перстень все равно не пройдет по нему. Однажды Жанна пробовала и у нее ничего не получилось. И у него не получится, зря только пытаться будет.
    Но он придумал, кое-что другое, и Жанна испуганно дернулась, когда увидела, что он достал из кармана брюк опасную бритву. Что это за предмет, Жанна хорошо представляла. Острей ее, пожалуй, разве что клинок из дамасской стали.
    Именно сейчас она вспомнила, что совсем недавно читала в какой-то газете о появившемся в городе маньяке, который грабит и убивает девушек. Но там писали про вокзалы, а она села к этому психу в машину почти что в самом центре Москвы. Неужели он вот так свободно раскатывает по всему городу в поисках своих жертв.
    Он ловко крутанул бритву в руке, разложив ее, как нож «бабочку».
    -Эй, ты чего? Не надо, - закричала Жанна, догадавшись, что он собирается сделать. – Пожалуйста… ну попробуй его снять. Вот увидишь, он обязательно снимется. Надо помылить палец… - Она сама не верила в то, что говорила, но ей важно было в этом убедить его. А что, если у него и в самом деле получится с мылом.
    Он изо всех сил тянул перстень, покручивая его то в одну то в другую сторону по опухшему суставу. Матерился на Жанну последними словами.
    -Ну пожалуйста. Я прошу тебя. Принеси мыло. Развяжи мне руки. Я его сама сниму, - пообещала она в глубине души еще надеясь на чудо.
    В ответ он только грубо выругался и плюнул с досады на пол. И вдруг замахнувшись, ударил бритвой по пальцу. Отсек его по самый сустав.
    -И мылить не надо, - усмехнулся он, снимая перстень с отсеченного пальца.
    Жанна взвизгнула, задергавшись на кровати. Невыносимая боль пронзила руку от кисти к локтю, а потом дальше к плечу. Из раны брызнула кровь. Но ужасный человек с окровавленной бритвой в руке даже не думал оказать ей хоть какую-то помощь. Наоборот, ее мучения, явно доставляли ему радость.
   Заглянув в ее залитое слезами лицо, он улыбнулся. И Жанна поняла: он не способен на жалость. Этот садист не знает, что это такое.
    Он протянул руку к серьге на ее правом ухе. Жанна попыталась увернуться, но он поймал ее за ухо.
    -Какие у нас ушки, - промурлыкал он, потрогав ее золотую серьгу с бриллиантом.
    -Не надо. Умоляю. Не делай мне больно. Серьги легко снимаются. Расстегни их и возьми. Прошу, не убивай меня. У меня дома есть деньги. Я привезу тебе их, только отпусти меня.
    -Как с твоей стороны мило, - произнес он доверительным тоном  и улыбнулся. – Ты привезешь мне свои деньги. – Но тут же тон его изменился, а улыбка исчезла с лица. Теперь в голосе послышалась злая ирония. – Ты хочешь, чтобы я тебе поверил и отпустил?
    Жанна закивала.
    -Да. Очень хочу. Пожалуйста… Будь милосерден. У меня – больная мать. Она не переживет, если со мной что-нибудь случится, - она побоялась, не стала вот так впрямую говорить о своей смерти. Все же хотелось надеется, что этот изверг еще одумается. Ведь она не сделала ему ничего плохого.
    Он улыбнулся, погладив Жанну по волосам.
    -Ты, оказывается, хитрая девочка. Если я тебя отпущу, ты наведешь на меня ментов. А встречаться с ними, поверь, у меня нет ни малейшего желания, - изобразив крайнее сожаление, он отрицательно покачал головой.
    Жанна не знала, как его убедить. Хотя сейчас говорила искренне, ни о каких ментах не может идти речи.
    -Да нет же. Не наведу. Я никому не скажу о том, что со мной произошло. Ну честное слово. Поверь…
    Он рассмеялся. Уж слишком по-детски прозвучало это ее обещание.
    -Поначалу все так говорят. Но потом, когда проходит боль и страх, каждому человеку хочется только одного – мести. Отомстить за поруганную честь. За обиду. И даже за то, что в его жизни не сбылось. Ведь кто-то же виноват в этом. Не важно кто, но наказание должно случиться. Месть, это чувство удовлетворения. Поэтому, я тебя не отпущу, - сказал он.
    Жанна ничего не видела перед собой от пелены слез. Что еще можно ему сказать, когда все ее слова не имеют смысла.
    -Пожалуйста… - в голосе ее слышалась мольба. Но как раз она-то,  оказалось, привела его в ярость.
    -Жалость – удел слабаков, - произнес он и оттянув мочку уха, взмахнул бритвой, отсек ее в том месте, где была серьга.
    Жанна от боли ерзала по кровати, силясь разорвать веревки, которыми были привязаны ее руки и ноги. Ее мучитель  не обращал на это  внимания, рассматривал серьгу. Его сейчас больше интересовал маленький бриллиант в ней.
    -Эти сережки дорого стоят, - произнес он и схватил ее за другое ухо.
    Жанна закричала да так, что казалось, оглохла от собственного голоса. Но ее мучителя это не остановило. Он без замаха полоснул острой бритвой по мочке, отделив серьгу. Улыбнулся, прикидывая на ладони, на сколько эти две серьги потянут. Его улыбка на бледном, слегка вытянутом лице казалась зловещей.
    Жанна отодвинулась на край кровати, насколько это было возможным в ее положении. Но он схватил ее за волосы, вернул на прежнее место, произнес угрожающе:
    -Лежи, сука! Не дергайся.
    Потом наклонился и своими жесткими губами жадно впился в ее влажные губы, целуя. Этот его поцелуй оказался долгим. И Жанна вдруг заметила в его глазах возбуждение.
    Он же сумасшедший, ублюдок,  подумала она, ожидая за всем этим,  с ней  неминуемо должно произойти нечто худшее. И все-таки, попросила, когда он отслонился, глубоко задышал.
    -Пожалуйста, не убивай меня?!.
    Он как будто удивился ее просьбе.
    -Да нужна ты мне, убивать тебя, - ответил, еще толком не отдышавшись. Дотронулся рукой до ее груди. Провел ладонью по соскам.
    -Ты хочешь меня? Ну хочешь же? – Жанна задышала неровно. – Давай же. Трахни меня, - предложила она себя. Вдруг он все же сжалится, после того, как займется с ней сексом. Но заметила по его глазам, что он еще не готов.
    -Ну что ты ждешь? Ты же хочешь получить кайф?
    Он склонился над ней, но проявлял нерешительность.
    -Нет, я так не могу.
    -О, о, - застонала Жанна. – Ты явно больной человек. А как же ты можешь?
    -Сейчас ты узнаешь, что такое настоящий кайф, - произнес он чуть дрогнувшим голосом и провел лезвием бритвы по юбке, раскроив ее пополам. Срезал узкую полоску трусиков. Увидев ее голую в капельках пота, задрожал, быстро раздеваясь до гола.
    -Сейчас сучка, ты получишь кайф, - подрагивающим голосом сказал он, наклонившись, лизнул ее языком по шее, справа до левого уха.
    Жанна дернулась.
    -Ты ненормальный!
    Он не стал отнекиваться и убеждать ее в обратном.
    -Да. Я ненормальный, - без обиды согласился он.
    -Ты – псих!
    И опять он не обиделся. Улыбнулся.
    Жанна вдруг почувствовала, как к ее шее что-то прикоснулось. Будто обожгло возле правого уха. Вздрогнула. И в следующее мгновение по всей ее шее разлилась резкая обжигающая боль. Фонтан крови брызнул перед глазами.
    Она дико закричала, напрягаясь изо всей силы, пытаясь вырваться из веревок, затянутых на запястьях. Но ее убийца навалился на нее и застонал от удовольствия. Но изнасиловал он ее не сразу, а только когда она уже полумертвая, почти перестала биться. Только тогда он ворвался в нее, тихонько наговаривая ей на ухо:
    -Ну давай же, сука! Подмахивай.
    И Жанна с дикими от ужаса глазами, устремленными куда-то в черный грязный потолок, его услышала и подчинившись,  повела бедрами.
    Но все это продолжалось недолго.  Несколько интенсивных движений и убийца застонал, тая в блаженстве, хотя умирающая девушка еще двигала бедрами, словно старалась сбросить его со своего слабеющего тела.


ГЛ.9


   Олеся долго доказывала дежурившему на входе охраннику, что ей надо пройти к секретарше по очень срочному делу. В конце концов, охранник сдался. И  это скорее всего потому, что он знал об их отношениях с Борисовым. А может быть хотел, чтобы назойливая девица отвязалась. Да и в том, что она пройдет, ничего такого не случится. Ведь не террористка она.
    -Ладно, - сказал он. – Проходи уж. Иди по коридору прямо до конца. Там увидишь с левой стороны дверь, - махнул охранник рукой и отвернулся.
    Олеся пошла.
    Высокая худощавая с плоской грудью женщина, которой было далеко за сорок, не понравилась Олесе сразу. И как только Игорь мог терпеть такую уродину, чтобы каждый день видеть ее, подумала она. Хотя секретарша судя по всему была женщиной и деловой, сидела на своем кресле, словно ей на него насыпали иголок, по которым она ерзала своим тощим задом. Пока она слушала Олесю, вся извертелась и то и дело поглядывала на часы, как бы подчеркивая тем самым, что шибко занята.
    Но Олеся не торопилась, давая понять, что пришла сюда за исчерпывающим ответом, который ей может дать секретарша. Олеся была уверена, что эта тощуга несомненно в курсе многих дел своего шефа. Но когда Олеся выговорившись, замолчала, с надеждой глядя в блуждающие по столу глаза секретарше, то сказала:
    -Знаете, девушка, - в голосе ее слышалась отдаленная нотка сочувствия, - все, что вы мне рассказали, очень трогательно. Поверьте, мне искренне жаль, что ваша сестра пропала. Но я, к сожалению, не знаю, кого Игорь Николаевич посылал ее встретить. Можете мне поверить. Шеф меня в такие подробности не посвятил. – Она впервые за время разговора с Олесей бросила взгляд на стену, где висел портрет Борисова, с уголком перетянутым черной ленточкой и тут же уставилась на Олесю, пожав костлявыми плечами.
    -Надеюсь, вы меня понимаете? – спросила она, как бы этим говоря, что больше ей добавить нечего и Олесе не стоит тут задерживаться.
    Олеся сидела и молчала. Не понимала и не хотела понимать. Видела по лицу тощей секретарше, что та не желает ей помочь. Чужое горе ее не трогает.
    Видя, что настырная девица не собирается уходить, секретарша с недовольным видом покачала головой и сказала:
    -Я ушла из офиса ровно в шесть вечера. Игорь Николаевич еще не вернулся. Тут оставался охранник…
    Олеся глянула на секретаршу с надеждой.
    -Может быть его спросить?.. – предложила она свой вариант решения проблемы.
    Костлявые плечи секретарши нервно дернулись. Этот вопрос она восприняла как откровенное издевательство молодой особы.
    -Знаете, моя дорогая, ну уж этого никак нельзя, - раздраженно ответила она.
    Олеся удивилась. Что за новости? Неужели ей трудно?
    -Почему, нельзя? – настойчиво спросила она у секретарше.
    -Потому! По причине его смерти. Его бедолагу убили в тот же вечер, когда и Игоря Николаевича.
    Олеся смутилась. Она понимала, что круг неясного для нее замкнулся. Теперь уже точно, больше ей тут делать нечего. Она встала и пошла к двери, открыв которую, выходя в коридор, чуть не столкнулась с высоким широкоплечим парнем. Даже зло взяло. Только этого рыжего тут и не хватало. Рожа широченная, как лопата, да к тому усеяна мелкими конопушками.
    Рыжий с интересом уставился на Олесю. Красивые девушки тут не редкость, но в Олесе было что-то отдаленно знакомое. Будто где-то видел он уже ее. Только вот где? Он заулыбался.
    А Олесю прямо таки воротило от его улыбки. И чего пялится, идиот рыжий? Она обошла рыжего и направилась по коридору к выходу, а рыжий проводив ее взглядом, вошел в приемную.
    Секретарша восприняла его улыбку, как предназначенную для нее. Тоже улыбнулась, со словами:
    -Здравствуй, Саша.
    -Здравствуйте, Ангелина Владиславовна, - поздоровался рыжий и оглянулся на приоткрытую дверь, где только что встретился с Олесей.
    Секретарша тоже бросила взгляд в конец коридора, где мелькнула стройная фигура и со скрытой завистью к Олесиной молодости и красоте проговорила:
    -Ненормальная какая-то. Полчаса мне тут рассказывала про свою сестру…
    -Какую сестру? – лицо рыжего сразу помрачнело. Теперь он вспомнил, где видел эту девушку. То есть ее саму он не видел, но видел фотографию, которую ему показал Борисов.
    -Да видишь ли, сестра у нее пропала, как она говорит. Несет всякую чепуху. Будто просила Игоря Николаевича встретить ее. Представляешь? Я же говорю, ненормальная какая-то. Наверное, думает, что Борисову больше делать нечего, как всяких шалашовок встречать по вокзалам.
    Рыжий Саша шагнул к двери.
    -Я сейчас вернусь, - сказал он и выскочил в коридор.
    Худые плечи секретарши опять дернулись. Она крикнула:
    -Саша! Ты куда? Распишись у меня в ведомости…
    Но дверь уже закрылась, и уставившись на нее, секретарша проговорила, не понимая того, что происходит:
    -И чего он за ней побежал? Тоже мне красавица. Бывают и получше.


     Олеся уже сидела в машине, и только хотела закрыть дверь и уехать, как на крыльцо выскочил тот рыжий, не понравившийся ей еще там возле двери в приемную. Она отвернулась. Видеть его не хотела. Рука потянулась к ключу зажигания.
    -Девушка! Подождите! – закричал рыжий.
    Олеся не смотрела в его сторону, хотя и догадалась, то кричит он ей.
    -Идиот рыжий. И бывают же такие. Пусть хоть оборется, - проговорила она. Рыжие мужики Олесе никогда не нравились. А этот, особенно. И напрасно он пытается к ней клеиться.
    Рыжий подскочил, когда Олеся уже завела мотор, и он бульдожьей хваткой вцепился в ручку правой дверцы.
    -У вас со слухом все в порядке? Я же вам кричу, - сказал он с явным недовольством, чего особенно не понравилось Олесе.
    Вот прицепился рыжий! Большие глаза Олеси недобро уставились на рыжего нахала. Все ли в порядке у нее со слухом? Да еще получше чем у него. Рыжий! Пристает тут. И чего ему надо? Об этом Олеся собралась спросить у рыжего, но он вдруг удивил ее:
    -Вы спрашивали про сестру?
    Теперь взгляд у Олеси сделался до крайности тревожным и в то же время подозрительным. Почему он заговорил про Ирку? Да ему рассказала эта секретутка, зачем Олеся приходила. Странный тип, этот рыжий. Вылетел, как с цепи сорвался, подумала про него Олеся. А рыжий сказал:
    -Это мне Игорь Николаевич поручил встретить вашу сестру…
    -Что? – Олеся уставилась на рыжего. А он деловито открыл дверь ее машины, сел рядом на сиденье.
    -А то, что слышала, - сказал он.
    Рыжий показался Олесе не тем человеком, кому Борисов мог вот так доверить такое дело. Может он узнав от секретарши про ее проблему, решил таким образом с ней познакомиться. Есть всякие ухри и похлещи. Поэтому взглянув на рыжего оценивающим взглядом, Олеся сказала:
    -Я тебе не верю.
    Не спрашивая у нее разрешения, рыжий наглец закурил и пустился убеждать Олесю в том, что он не причастен к исчезновению ее сестры.
    -В общем так, - сказал он, так и не поняв по лицу девушки верит ли она ему или нет. – Думай про меня, что хочешь, но я тебе сказал правду. Я не ездил на вокзал и не встретил твою сестру.
    Глядя на его конопатую физиономию, в его глаза, Олеся почему-то верила ему. И все сказанное рыжим выглядит вполне правдоподобно. И про фотографию Ирины, и про вокзал со временем прибытия поезда, откуда бы он узнал, если бы не Борисов. Выходит, что Борисов в самом деле поручил именно ему, рыжему встретить Ирину. Только вот как-то неубедительно звучит, что он не был в тот день на вокзале.
    -Говори, где моя сестра, или я… - Олеся повела глазами по салону своей машины, ища чем бы таким двинуть этого рыжего по голове. Ей казалось, что рыжий обязательно должен знать, где Ирка, но скрывает. Да и Борисов уверял ее, что все будет хорошо. Значит, рыжий не мог его ослушаться, а стало быть, ездил на вокзал.
    -Негодяй. Да я тебе… - Олеся пожалела, что как некоторые не возит с собой бейсбольную биту. Сейчас она пригодилась бы для рыжего.
    -Да погоди ты. Ну что ты разошлась. И негодяем ты меня обзываешь зря, - воспротивился рыжий такому обвинению.
    -А как бы ты хотел, чтобы я тебя назвала? – набросилась на него Олеся. – Моя сестра пропала… Понимаешь ты это?
    Рыжий усмехнулся и покачал головой.
    -Я ее съел, твою Ирку. Ох и вкусная девочка была, - пошутил он.
    Шутка показалась Олесе злой.
    -Дурак! Очень остроумно.
    -Сама дура! – парировал рыжий ее нападки, сожалея, что столько времени на эту твердолобую потратил. Хотя, чего еще можно было ожидать? Упрямый народ – женщины, если чего себе в голову вобьют, то все.
    Какое-то время они сидели и молчали. Рыжий докурил сигарету, окурок выкинул в окно и уже взялся за ручку, чтобы открыть дверь и вылезти, но Олеся сказала:
    -Игорь был моим любовником. – Она сама толком не понимала, для чего это сказала. Да и какое это имеет сейчас значение, особенно для рыжего.
    Рыжий Саша пожал плечами, говоря:
    -А мне до лампочки, кем он тебе был.
    Тут же Олеся сообразила, что ей сказать дальше.
    -И я хорошо знаю его характер, - продолжила она. – Если уж он скажет… - глянув на рыжего, она заметила на его лице снисходительную ухмылочку и замолчала.
    -Ну и сказал. И что? В то утро я не смог встретить твою сестру. С вечера забурился к подружке. Посидели… выпили… ну а дальше, сама понимаешь… В общем проснулся я на другой день в ее постели в половине третьего. Какой тут может быть  вокзал, когда поезд давно пришел.
    Олеся ехидно цокнула языком, осуждая рыжего. И тот как бы угадав ее мысли, с сожалением вздохнул.
    -Ну так получилось.
    Но сочувствия к нему Олеся не испытывала, скорее ненависть.
    -Знаешь ты кто? – сердито спросила она. Так хотелось этому рыжему расцарапать его конопатую рожу.
    На его лице появилось раскаянье, которое он старательно скрывал за усмешкой. Сказал:
    -Да уж догадываюсь, кем ты меня считаешь.
    -А кем тебя надо считать? Дон Жуаном? Покорителем женских сердец?
    Рыжий на это промолчал, видно посчитав, что какой смысл говорить о том, кем Олеся его считает. А Олеся продолжила свои обвинения. Причем, не скупилась, выговаривая рыжего.
    -Если бы ты приехал на вокзал, все было бы по-другому. Понимаешь, ты, осел безмозглый?
    -Давай без оскорблений, - обиделся рыжий, посчитав, что Олеся перебирает обзывая его так. А Олесю распирала злость, которую она не могла держать в себе.
    -Посмотрите на него. У него видите ли причина есть. Он к шлюхе забурился.
    Рыжий возмущенно уставился на Олесю.
    -И ее не обзывай. Ты не имеешь на это права.
    Олеся отвернулась, уставилась на пузатого охранника, который вышел на крыльцо офиса покурить. Он стоял и с интересом смотрел в их сторону.
    -Я на тебя в ментовку заявлю, - пригрозила Олеся рыжему.
    Но тот только равнодушно хмыкнул.
    -Нашла, чем пугать. Плевал я на твоих ментов. За мной ничего нет. А к исчезновению твоей сестры я не причастен. Моя подруга подтвердит, что я был у нее.
    Олеся поняла, что напугать ей рыжего не удастся, да и какой смысл, если он прав. Вот бы жив Игорь, он бы поговорил с этим олухом по-своему, по-мужски. Она вздохнула, и достав сигарету из сумочки, закурила. Потом задумавшись, сказала:
    -Знаешь, а я ведь в то утро была на вокзале…
    Рыжий от удивления вылупил на нее глаза.
    -Подожди… ничего не пойму. Ты же попросила Борисова, чтобы твою сестру встретить? Зачем же сама поехала тогда?
    Олеся отвернулась. Себя считала виноватой больше чем рыжего. Наплела паутину, напутала все.
    -Долго объяснять, - махнула она рукой.
    Но рыжий не отстал.
    -Нет, ты уж объясни, - настаивал он, и Олеся сказала:
    -В какой-то момент я передумала, решила все-таки сама встретить Ирку. И встретила бы, но поезд опоздал, - про то, что ее замучила совесть, потому и примчалась на вокзал, Олеся говорить не стала, сославшись на судьбу. – Нелепая случайность, она все изменила.
    Олеся чуть не расплакалась, так на душе стало нехорошо. И не стоит обвинять других, если, прежде всего, сама во всем виновата.
    Рыжий посочувствовал.
    -В ментовку бы заявила, - посоветовал он.
    Его предложение показалось Олесе не таким уж дельным.
    -Да чего они. Знаешь, сколько сейчас таких как моя сестра пропадает? Находить не успевают. Заявление я оставила, только вряд ли найдут, - разочарованно сказала она. Про то, что перед тем как ехать сюда, она имела обстоятельную беседу с подполковником Тумановым, говорить не стала. Собственно, это он и надоумил Олесю переговорить с секретаршей. Но все оказалось намного запутанней, чем того ожидала Олеся. Она нашла рыжего Сашу, но что из этого. Чем он может Олесе помочь?
    -А этого рыжего мы проверим, - пообещал ей Туманов, когда Олеся позвонила ему и рассказала про рыжего боксера.
    В тот же день, выходя из здания, в котором размещался офис спорткомитета, рыжий Саша увидел двоих: одного невысокого роста мужика с черными усами и с ним здоровенного парня лет двадцати пяти.
    -Одну минутку, гражданин, - сказал рыжему усатый.
    Саша выглядел крайне недовольным. До машины два шага, а тут эти два козла. Обернувшись, спросил:
    -Мужик, ты чего хотел?
    -Поговорить надо, - сказал усатый с улыбкой.
    -Некогда мне, - Саша отвернулся, явно намереваясь сесть в машину и уехать. Пять минут назад ему позвонила его подружка, заявив, что им надо немедленно встретиться и поговорить. Многого по телефону объяснять не стала, сказала лишь, что она беременна. Не понятно было, какие виды она имела на него. Знакомы всего ничего и уже беременна.
    Саша торопился, намереваясь съездить и объяснить подружке, что он не тот человек, который ей нужен. А от беременности можно и избавиться. Уж в этом-то он сумеет девицу убедить.
    Он только хотел сесть в машину, как усатый схватил его за плечо.
    -Парень?!.
    Саша резко обернулся, и ткнул нахала кулаком в живот. Не сильно. Большой силы для такого хлюпика не надо. А вот для его дружка такой удар будет все равно что укус комара. Поэтому прицелившись здоровяку в челюсть, Саша чуть присел, чтобы выполнить крюк из-под низа. Но когда его кулак уже пошел вперед, здоровяк вдруг резко вскинул свою левую руку, поставив таким образом блок. Натолкнувшись на него, кулак ушел в сторону. Рыжий даже опешил. Это был его коронный удар, от которого уйти никому не удавалось. В случаи его благополучного проведения, соперник подскакивал на месте вверх, а потом падал уже больше не помышляя к сопротивлению.
    Поймав на себе пристальный взгляд рыжего боксера, Ваняшин тихонько пнул того коленом в пах да так, что Саша охнув скрючился.
    Грек пришел в себя от удара в живот и накинулся на рыжего, намереваясь хорошенько врезать тому по обеим почкам. Ваняшину едва удалось оттащить его.
    -А если у меня от его удара язва будет? – возмущался Грек. – Гастрит себе я уже из-за него заработал.
    -Я же не знал, что вы менты, - попытался отговориться рыжий боксер. – Значит, Олеська настучала вам про меня?
    -Не настучала, а заявила, - поправил его Грек. – Ты же сам посоветовал обратиться в ментовку. Чем теперь недоволен.
    -А тем и недоволен, что к ее сестре не имею отношения. Можете проверить, - предложил рыжий Саша.
    Грек уже успокоился и даже перестал обижаться на рыжего за его выходку. Сказал только:
    -Вот для этого мы к тебе и приехали. А ты сразу кулаками махать.
    -Да подружка моя…
    -Кстати, о твоей подружке. Неплохо бы нам ее повидать. Ты не против? – спросил Грек с улыбочкой, усаживая рыжего в их черную «Волгу».
     Рыжий Саша был не против и тут же выложил оперативникам адрес подружки.
    В управление Грек с Ваняшиным вернулись уже под вечер. Оба уставшие и злые. Туманов даже не стал им задавать традиционный вопрос, как успехи. Зачем, когда по их лицам и так все ясно. Но чтобы уж у подполковника не возникало на этот счет никаких сомнений, Грек сказал:
    -Все что этот парень говорил Олесе Корнейчу, подтвердилось. Ночь он провел с подругой и утром никуда не уезжал. Соседи по коммуналке видели, как он выходил от своей девушки около трех часов дня. Так что нам – очередной облом.
    Похоже Грек рассчитывал, что  Туманов расстроится. Но не тут-то было. Их подполковник с равнодушным видом произнес:
    -Что у нас мало обломов? Подумаешь, одним больше. Зато теперь мы точно знаем, что рыжий боксер нас не обманул. Кстати, пока вы с Ваняшиным отрабатывали этого рыжего, я покопался в прошлом четы Борисовых. И скажу вам там всплыл один довольно интересный момент их жизни…


ГЛ. 10


    Софья Павловна Самарина после исчезновения своей единственной дочери попала в больницу с инфарктом. Но пролежала там не долго. Хотя врачи и настаивали, чтобы провести полный курс лечения в стационаре, но она не согласилась, ушла под расписку. Ей не терпелось поскорее вернуться домой, в их уютную квартиру, где они жили вдвоем с дочерью. Глупо, наверное, но она в тайне надеялась, что вот вернется из больницы домой, а ее любимая доченька уже там. Ждет ее.
    Но по ее возвращении ничего такого не произошло, и дверь она открыла сама своим ключом. Жанны дома  не было. Хотя Софья Павловна по-прежнему не допускала и мысли, что ее дочери больше нет в живых.
    Участковый, которому передали ее заявление о пропаже девушки, зашел как-то. Видя, что Софья Павловна мается, не находит себе места, по-своему попытался ее успокоить, припомнив несколько случаев из своей работы.
    -Такое бывает. Нет человека. Пропал. С ног собьешься, разыскивая его. А он вдруг потом возьмет да и появится. Так может и ваша дочь. Вы тут убиваетесь, а она может с любовником куда-то укатила.
    -Да вроде нет у нее любовника. Я по крайней мере, не видела, чтобы Жанна приводила его домой, - сказала на это Софья Павловна.
    -Потому она может и не приводила, что вы тут. Ругаться будете. Подождите, - подмигнул он Софье Павловне, - вот денек другой ваша дочь оттянется на полную и сама вернется. Увидите.
    -Уж скорей бы, - вздыхала Софья Павловна.
    Участковый ушел. Прошел денек. За ним другой и третий. Потом неделя. А Жанна так и не вернулась.
    По несколько раз на дню ей звонила Олеся, узнать, есть ли какие новости про подругу Жанну. А Софья Павловна каждый день звонила в милицию. Там успокаивали, говорили, что ее дочь объявили в федеральный розыск и что для ее розыска приняты самые серьезные меры. Милиционерам Софья Павловна верила и продолжала ждать возвращения дочери, хотя с каждым днем эта надежда ослабевала.
    Соседи сочувствовали как могли, даже посоветовали Софье Павловне не дожидаться результатов милицейского розыска, а обратиться к гадалкам, сославшись на газету с объявлениями. Софья Павловна решила попробовать и такой вариант, и из конца в конец носилась по Москве от одной гадалки к другой. Побывала она на приемах и у нескольких известных колдуний.
    Все они как одна уверяли ее, что дочь жива, хотя и не совсем здорова. Но где она находится конкретно, ни одна из них так и не смогла ответить. Зато деньги за свои труды они брали большие, и скоро Софья Павловна обнаружила, что шкатулка, где хранился их семейный бюджет, опустела.
    Основным источником пополнения бюджета была зарплата дочери, а не мизерная пенсия бывшей учительницы русского языка и литературы. И тогда Софья Павловна решила пожертвовать серьгами, которые ей подарила Жанна на шестидесятилетие.
    Недолго подумав, Софья Павловна села в троллейбус и проехала пару остановок до Вятской улицы. Там был ломбард. Раза два ей уже туда приходилось обращаться, когда вот так же срочно были нужны деньги.
    Конечно, Жанна бы не одобрила такой поступок. Все-таки, это не просто золотые серьги, а подарок. Но Софья Павловна тешила себя мыслью, что по возвращении дочери, она обязательно выкупит серьги. А сейчас, ей очень нужны деньги. У соседей уже стыдно занимать. Да и займешь, надо отдавать, а чем, когда денег нет.
    С этими мыслями Софья Павловна подошла к приемщику, но прежде чем предъявить серьги на оценку, бросила взгляд на золотые украшения, выставленные на продажу. Тут было все, чего только можно пожелать. Золотые цепочки разной длины и веса, браслеты, кулоны, крестики, серьги, кольца и перстни. Глаза резало от блеска.
    И вдруг Софья Павловна почувствовала себя нехорошо. В голове помутилось, и, чтобы не упасть, она оперлась руками о стеклянный прилавок.
    -Мадам, вы что? Вам плохо? – забеспокоился приемщик, толстячок небольшого роста, в кожаной жилетке.
    -Ничего. Сейчас все пройдет. Голова что-то закружилась, - поспешила Софья Павловна его заверить. Даже заставила себя улыбнуться.
    Приемщик деловито кивнул. По внешнему виду он не относил Софью Павловну к богатым клиентам. Знал, такие старушки приходят сюда и приносят последнее, что еще у них осталось. Слезы льют, заверяют, что через неделю, вернутся, чтобы выкупить свою вещь. Но возвращаются только тогда, когда надо сбыть что-то еще. И отдают, дабы не умереть с голода. Поэтому все, что они приносят почти тут же попадает на прилавок для продажи.
    Он посмотрел на Софью Павловну, пытаясь угадать, чем эта бабуся хочет их порадовать. Но для начала сказал:
    -В таком случаи, ручки с прилавка уберите. Не надо давить на стекло.
    Хотя прилавок и был из толстого стекла, но не дело, если каждый посетитель ломбарда будет виснуть на нем.
    -Извините, - Софья Павловна убрала с прилавка руки, которые мелко подрагивали. Ее взгляд был нацелен на красивый большой перстень с платиновой вставкой в форме короны российского императора. Рядом лежали золотые серьги с бриллиантом. Но перстень!..
    Софья Павловна не могла отвести от него свой взгляд. Боже мой, думала она. Ведь это перстень моей Жанны. И серьги… Она попросила приемщика показать ей перстень.
    -Какой он красивый, - сказала она.
    Приемщик как видно был большим специалистом по золотым украшениям, согласился с ней насчет красоты перстня, но не забыл напомнить о цене:
    -Мадам, эта красота дорого стоит. Вряд ли вам она по карману. Может быть, взгляните на что-нибудь попроще, - попытался он отговорить Софью Павловну.
    Но ни на что кроме этого перстня она смотреть не захотела, сказав:
    -Меня интересует этот перстень.
    -Пожалуйста, - сказал приемщик и с неохотой выдвинул из прилавка ящик с золотыми украшениями. Хотя в обязанности его и входило исполнять желание клиентов, но в данном случаи он считал это бесполезным, уверенный, что у старушенции не найдется столько денег.
    Достав перстень, протянул его Софье Павловне. Та взяла перстень в руку, поднесла поближе к глазам и едва не расплакалась. Ошибки быть не могло. Это был действительно перстень ее дочери и Софья Павловна нисколько не сомневалась в обратном. Она сама покупала его Жанне, когда лет восемь назад они ездили отдыхать в Прибалтику. В Москве ей никогда не встречались именно такие перстни. Когда покупала его, продавец уверял, что перстень выполнен по индивидуальному заказу. Но по какой-то причине остался не куплен. Стоил он немало, даже тогда. Но видя, что он понравился дочери, Софья Павловна выложила за него едва ли не все их деньги. И потом не разочаровалась. Перстень – загляденье. Ни у кого похожего такого не встречала.
    Но главная особенность его в другом. Года два назад троллейбусной дверью Жанне повредило средний палец на левой руке. При открывании дверей, там торчала какая-то железка, которая и зажала палец дочери. Возможно, она бы оторвала Жанне палец совсем, если бы не этот перстень. Его сдавило так, что он сделался элипсообразным, но зато спас сустав на пальце дочери, не дав железке его раздавить. Потом было обращение в больницу. Ведь сустав все-таки оказался поврежденным, распух, долго болел и в конце концов на нем остался хрящевидный нарост. Врачи сказали, что это на всю жизнь. Можно было сделать операцию, но Жанна отказалась. И с перстнем сглупила, не захотела его снять сразу еще там в больнице. А потом уже просто не могла. Сустав не давал.
    Но тут же к Софье Павловне пришла мысль, что если это перстень ее дочери, то как он мог попасть сюда в ломбард? Кто и каким образом снял его с пальца ее дочери?
    Она едва не расплакалась, рассматривая перстень под ярким светом направленной на него лампы, где каждая, даже самая незначительная казалось бы царапинка, была ей знакома. И теперь она уже нисколько не сомневалась, что это перстень ее Жанны.
    -Ее, - тихо, едва слышно прошептала она.
    Но у приемщика оказался чуткий слух. Он услышал, спросил:
    -Простите, это вы о чем?
    Софья Павловна почувствовала себя нехорошо. В груди появился какой-то ком и не давал свободно вздохнуть. Казалось, еще немного, и она задохнется и упадет здесь прямо на пол.
    Вернув перстень приемщику и ни слова не говоря, она быстро вышла на улицу, позабыв, зачем вообще приходила сюда.
    -Какая-то странная женщина, - глядя как за Софьей Павловной закрылась дверь, произнес приемщик, убирая перстень обратно под стекло.
    А Софья Павловна стояла у двери, не зная, что ей делать. Ведь просто так ей перстень не отдадут. Потребуют денег.
    Прошла минута, другая. А она все стояла, и тут к ней пришла неожиданная мысль, и Софья Павловна поспешила в телефонную будку, что находилась рядом с ломбардом.
    -Надо немедленно позвонить Олесе, - решила она, набирая ее номер и опасаясь, только бы подруга ее дочери  была  в этот час дома. Надеялась на везение и оно не подвело.
    Олеся оказалась дома, и Софья Павловна не в силах сдерживать себя, захлебываясь от слез, как смогла объяснила девушке, где она и что сейчас видела.
    Кажется, Олеся не поверила ей и даже спросила:
    -Извините, Софья Павловна.  А вы не ошибаетесь? Ведь это очень серьезное доказательство… - она не стала договаривать, доказательством чего является перстень. Про раненый сустав она тоже знала, не сомневаясь в том, что разве бы Жанна сама сняла этот перстень с пальца. Скорее всего, у нее его сняли насильственным путем. И хорошо, если с живой…
    Олеся велела Софье Павловне никуда не уходить, стоять на месте и пообещала сейчас же приехать.
    -Ждите меня, - сказала она напоследок. Но в глубине души у Олеси все-таки сомнения остались. Софья Павловна – человек пожилой да еще крайне взволнована исчезновением дочери. Тут чего хочешь, померещиться может. Может и ошибается, и поднимать шумиху вот так сразу, нельзя. Преждевременно это. Сначала не мешает как следует удостовериться.
    Олеся взяла с собой здоровенную лупу. Через нее они вместе с Софьей Павловной разглядят перстень получше. Ведь, прежде чем звонить в милицию, надо как следует посмотреть, чтобы потом не выглядеть дурой.
    Софья Павловна ждала Олесю возле ломбарда. И стоило Олесе подъехать, как она подскочила к машине, чуть не угодив под передние колеса. Так боялась, что пока стоит тут, кто-нибудь зайдет и купит перстень ее дочери.
    Олеся, пойдем скорее, - сказала она, хотя Олеся и так спешила. Теперь, с ее приездом, Софья Павловна почувствовала себя намного уверенней.
    -Я его как только увидела, сразу узнала. Пойдем, ты посмотришь и поймешь, что я еще не выжила из ума, - ухватила она Олесю под руку.
    -Да, конечно. Сейчас я посмотрю. Я ведь для этого сюда и приехала, - Олеся открыла дверь, пропуская Софью Павловну войти вперед.
    Едва приемщик увидел вошедшую женщину, которая ему показалась довольно странной, он что-то зашептал на ухо парню, сидящему за кассой. И тот сначала уставился на Софью Павловну. Потом на следом вошедшую Олесю. Кажется, Олеся его интересовала больше. Кассир с нее глаз не сводил, в то время как приемщик занял свое место за прилавком. Возбужденное поведение старухи ему было не понятным. И зачем эта девушка с ней. На грабителей они не похожи.
    Приемщик попытался определить, почему старуха так странно себя ведет, но ничего нового в голову не пришло кроме мысли, что она сумасшедшая и  потому на всякий случай он поставил ногу на то место, где была вмонтирована в пол кнопка вызова милиции. Стоит только чуть надавить на нее, как сигнал тут же поступит на пульт дежурному. Ведь от сумасшедших можно ждать чего угодно. Он с недоумением уставился на старуху, которая подошла к прилавку, ткнула в него пальцем и заплакала.
    -Что-то не так? – спросил он, но Софья Павловна ему не смогла ответить. Слезы душили старую женщину. Говорить пришлось Олесе.
    Но для начала она посмотрела туда, куда указывала ей Софья Павловна.
    -Действительно, похож, - в голосе Олеси слышалось не столько удивления, сколько волнения.
    -О чем вы? – приемщик тоже уставился на перстень, не понимая, что происходит. – Слушаю вас, девушка. Вы что-то хотели посмотреть? – спросил он у Олеси, считая ее в отличие от сумасшедшей старухи, вполне вменяемой.
   -Да, - кивнула Олеся. И попросила: - Покажите, вот этот перстень.
    Приемщик подозрительно глянул на Софью Павловну, покачал головой, молча открыл ящик прилавка и достав перстень, протянул его Олесе.
    -Вот. Смотри, - Софья Павловна пыталась вырвать перстень у Олеси из рук, и видя это приемщик затревожился.
    -Что происходит?
    -Все нормально, - улыбнулась Олеся и достала из своей сумочки лупу, поднесла к перстню. Минуту, другую она смотрела на него, потом воскликнула: - Это действительно Жанкин перстень. Эти царапины… Вот это повреждение. Как он попал к вам? – задала она вопрос оторопевшему приемщику, который стоял и хлопал глазами.
     Его смугловатая, круглая мордашка сразу погрустнела.
    -Извините, девушка, но я не обязан отвечать на ваш вопрос, - мягко произнес он, только лишь потому, чтобы не обидеть клиентку. – Если хотите приобрести, пожалуйста. А подобной информации я вам предоставить не могу.
    Руки у Софьи Павловны затряслись, и она отобрала перстень у Олеси, говоря:
    -Вот видишь. Я же тебе сразу сказала, что это перстень Жанны.
    Но подержала она перстень в руках совсем недолго. Приемщик буквально вырвал его у нее из рук, и быстро убрал под стекло. – Его круглая сытая физиономия не выражала сожаления и уж тем более желания, помочь. Иногда клиенты разыгрывали тут и не такие трагедии. А это пустяки.
    Его поведение разозлило Олесю. На чужом горе наживается, гад. Захотелось врезать по его сытой морде. Но она сдержалась. Более того, постаралась говорить спокойно. Может, так скорей до него дойдет.
    -Понимаете, этот перстень – Жанкин. Дочери вот этой женщины, - указала Олеся на Софью Павловну, которая закивала в подтверждение.
    -Моей.
    Но приемщик только пожал плечами, давая понять, что знать ничего не желает. Он положил обе руки на прилавок, словно прикрыв его тем самым от этих странных в своем поведение женщин.
    -Извините, но это меня не касается. Хотите вернуть перстень, уплатите деньги, - сказал он и попытался отвернуться.
    -Вы же не дослушали, - прикрикнула на него Олеся, отчего приемщик слегка втянул голову в плечи. – Жанка пропала. Она была моей подругой…
    Приемщик глазел на Олесю и молчал. Но то, что он не перебивает, воодушевило Олесю продолжить.
    -Нам важно знать, как этот перстень попал к вам. Ну скажите? Пожалуйста. Кто принес этот перстень вам?..
    -И вот эти серьги, - плачущая Софья Павловна указала на лежащие рядом с перстнем серьги с бриллиантом.
    Приемщик перевел взгляд на плачущую старуху. Жалости к ней он не испытывал. Унижений от нее не хотел, но раз уж она тут, то лучше бы помолчала, чтобы не раздражать. И глядя на старуху с неприязнью, он сказал с иронией:
    -И весь магазин.
    Олеся обозлилась на него уже по настоящему. Толстопузые мужики никогда не нравились ей, а этот и вовсе. Кусок дерьма, решила Олеся про приемщика. Хотя и не сомневалась, если нагрубит ему, то это только осложнит положение. Поэтому, заговорила вполне вежливо:
    -Давайте пока ограничимся только перстнем. Поймите же, наконец. Это для нас очень важно. У меня тоже пропала… сестра. Приехала в Москву и вот ее нет.
    -Москва – город большой. Рот не разевай, - как бы посмеиваясь, сказал плотный короткостриженный парень, сидящий за кассой. Его как видно тоже заинтересовало странное поведение двух посетительниц. А может быть, хотелось, чтобы симпатичная девушка обратила внимания.
    Но Олеся посмотрела на него зверем. Тебе бы кирпичи таскать на стройке, мордоворот, как бы говорил ее взгляд, которым она удосужила посмевшего вмешаться в их разговор кассира.
    -Девушка, не слишком ли много роковых совпадений? У нее пропала дочь. У вас – сестра, - прозвучало с подковыркой. А Олеся углядела в его словах еще кое-что и другое. Похоже, этот пузанок не верил ей. Хотя она ничего не придумала, сказала так, как есть, о чем тут же и заявила приемщику. Но тот по-прежнему был при своем мнение.
    -Хорошо. Ладно. Пусть все так, как вы говорите. Но вы должны понять и нас. Мы таких справок не даем. Вы же не из милиции, - произнес он как будто бы с усмешечкой, этим ставя Олесю в неудобное положение.
    Она покосилась на кассира. Тот смотрел на нее и улыбался. И Олеся психанула, потому что поняла: весь их диалог, насмешка и не более того. Над ней и Софьей Павловной. Она вспомнила про визитку, которую ей еще там в квартире у Борисовых вручил подполковник Туманов со словами, чтобы в случаи надобности, она звонила ему в любое время суток. Возможно, ночью бы она и постеснялась тревожить подполковника, но сейчас день.
    -Как хорошо, что вы вспомнили про милицию, - хищно улыбнулась Олеся.
    Приемщик напротив сделался слишком уж серьезным.
    -А чего я такого сказал? – произнес он, пожимая плечами, соображая, к чему эта девушка заговорила про милицию.
    -Да к тому, - выпалила Олеся, доставая и сумочки мобильник. – Будет вам милиция, - пообещала она.
    Кассир на это только усмехнулся, с пренебрежительным видом отвернулся. Дескать, нашла девчонка чем пугать. Приемщик повел себя иначе. Немного подумав, он открыл прилавок и протянул свою толстенькую руку к перстню.
    Олеся увидела и закричала:
    -Куда?
    Приемщик как воришка вздрогнул. Убрал руку.
    -Не смей трогать перстень. Пусть он лежит, как лежал. Понял? Если не хочешь загреметь в тюрягу. Может это ты снял с Жанки перстень и хотел его здесь толкнуть…
    Обвинение было столь серьезным, что приемщик побледнел. Заулыбался.
    -Да вы что, девушка. Ну скажите тоже. Я не знаю никакой Жанки. И вообще, я ничего такого не хотел, - проговорил он, чуть заикаясь от волнения.
    А Олеся позлорадствовала:
    -Что, сдрейфил? Погоди, сейчас подполковник Туманов приедет. Он с тобой разберется. Уж ему-то ты сразу скажешь, каким образом этот перстень попал сюда. Сейчас, - Олеся стала набирать номер.
    Приемщик побледнел еще больше. Глупо улыбаясь, он посмотрел на кассира и повертел пальцем у виска.
    -Совсем спятила девка. Какой подполковник Туманов? Зачем он сюда приедет?
    -А вот и узнаешь, зачем, - бросила ему Олеся и услышав голос Туманова, быстро заговорила: - Федор Николаевич, тут вот какое дело… - она начала объяснять, и делала это сбивчиво из-за волнения. Но она была уверена, что подполковник ее обязательно поймет, ведь она говорит об улике, о перстне своей подруги.
    Туманов попросил ее назвать адрес, где находится ломбард и велел ей ни при каких обстоятельствах не дать приемщику спрятать перстень.
    Приехали оперативники минут через двадцать пять. Все это время Олеся вместе с Софьей Павловной стояли возле прилавка на страже, хотя перепуганный приемщик даже не предпринимал никаких попыток забрать перстень. Он вообще предпочитал не смотреть на двух сумасшедших. И тем более не связываться с ними.
    -А ты уже связался, когда выложил этот перстень на продажу, - сказала ему Олеся. Приемщик делал вид, будто не понимает о чем идет речь.
    -Сейчас милиция приедет, и ты все поймешь, - пообещала Олеся, копя на него свой гнев.
    Софья Павловна как заведенная ходила возле прилавка туда-сюда, надоев своим мельканием приемщику. От нее он вообще, отворачивался.
    Туманов вошел первым. За ним – Ваняшин. Замыкал шествие Грек, который как только вошел, попытался отыскать все возможные нарушения по содержанию ломбарда.
    Туманов подошел к прилавку, глянул на перстень, на который ему показала Олеся. Софья Павловна стояла рядом, от волнения теребя ручку старой сумки.
    -Понимаете, я случайно зашла сюда. Денег у меня нету, вот я и хотела заложить свои серьги. А увидела тут перстень дочери, - начала она объяснять Туманову.
    -Да вы не волнуйтесь. Сейчас мы во всем разберемся, - пообещал подполковник и спросил: - Скажите лучше, вы действительно уверены, что это перстень вашей дочери?
    Софья Павловна согласно кивнула.
    -И сможете это доказать? – спросил Туманов.
    На этот раз Софья Павловна кивком не ограничилась, вполне конкретно заявила:
    -Конечно. У меня дома и бирка есть от него. Там и номер стоит.
    -Вот видите, - включилась в разговор Олеся и кивнув на приемщика сказала: - А этот… не хочет сказать, кто им принес перстень.
    Грек подошел и перегнувшись через прилавок, посмотрел на толстую задницу приемщика. Тот заморгал своими глазенками.
    -Что вы на меня так смотрите? – произнес он, теряясь.
    Грек хмыкнул.
     -Да так. Смотрю, какие окорока ты нагулял себе. А знаешь, у нас есть камера. Думаю тамошним сидельцам твоя сдобная натура очень даже понравишься, - говоря так, усатый майор опять бросил взгляд на задницу приемщика.
    Тот улыбнулся, но так, что, казалось, вот-вот расплачется.
    -А я чего? – смахнул он капельки пота со лба и начал  оправдываться. – Если так надо, я все скажу. И только буду рад помочь.
    Грек посмотрел на Олесю, говоря:
    -Вот. А вы сказали, что он не желает ничего говорить, - и тут же обратился к приемщику: - Ты ведь не станешь нам врать?
    Тот отрицательно покачал головой.
    -Ни в коем случаи. Зачем мне с вами сориться?
    Грек удовлетворенно кивнул, уставившись на кожаный жилет толстячка. Рубашка у того на подмышках была мокрой от пота.
    -Понимаете, нам принесли этот перстень. Мы и выложили его на реализацию…
    -Кто и когда? – строго спросил Туманов.
    -Старуха принесла, - сказал приемщик, стараясь не смотреть в черные обжигающие глаза усатого майора, и чувствуя, что от этого он прямо-таки тает, как кусок масла от огня.
    -А вас не удивило, откуда у этой старухи такой дорогой перстень? – спросил Грек.
    Приемщик смущенно улыбнулся, покачав головой.
    -Нам часто приносят семейные ценности. А потом эта бабулька уже не раз сдавала нам золотые украшения, - проговорив так, приемщик заметил, что усатый майор с подполковником Тумановым переглянулись. И Туманов сказал:
    -Вот что, милейший, а теперь давайте-ка нам  списочек всего, что эта бабулька вам наприносила. А заодно и ее паспортные данные.
    Не смотря на свою комплекцию, приемщик оказался шустрым парнем. Быстро сбегав в кабинет директора, которого кстати почему-то не было на месте, он вернулся с толстой папкой. Положив ее перед оперативниками, сказал:
    -Здесь все, что вас интересует. Адреса и паспортные данные всех, кто и когда сдавал нам вещи. У нас с этим строго. Эльдар Рафудинович за этим строго следит.
    -А это что за перчик? – спросил Грек, имея в виду Эльдара.
    -Это наш хозяин, - уважительно произнес приемщик.
    -Ну и где тут данные на ту бабульку, которая сдала вам перстень и серьги? – спросил Туманов.
    Приемщик полистал страницы, и указал на запись, сделанную не так давно.
    -Да вот же она. Смотрите. Вот. Червоточенко Дарья Васильевна…


ГЛ. 11


     Знакомство с Валентином, как считала Олеся, произошло совершенно случайно, что само по себе выглядело даже очень заманчиво. Какой может быть интерес к человеку, когда все ожидаемо? Сначала тебя приводят в ресторан, кормят до отвала, потом везут на квартиру для совокупления. А утром выпроваживают, как бездомную сучку. Так было и наверное, будет. Потому что все мужчины – однотипные. Никакого разнообразия. И при каждом новом знакомстве, Олеся знала наперед, как все пойдет. Она даже могла определить, о чем в следующую минуту с ней заговорит будущий любовник. Иногда подыгрывала. А иной раз, больше отмалчивалась, напустив на лицо улыбку.
    Случайные знакомства вносили в ее монотонную жизнь, некое разнообразие. Так было с Игорем Борисовым, с которым она тоже познакомилась случайно. И вот теперь с Валентином.
    На него Олеся обратила внимания еще издалека. Элегантного вида молодой мужчина в белом костюме с дипломатом в руке стоял на остановке недалеко от ее дома, ждал автобуса, нетерпеливо поглядывая на часы.
    Обычно Олеся не брала пассажиров. Это было ее правилом. Но на этот раз правилам пришлось изменить, когда мужчина в белом костюме поднял руку, прося остановиться.
    -Да, ладно. Что мне жалко? – сказала она себе и остановилась.
    Он стоял и улыбался, как шальной. Чему? Было не понятно. Но его улыбка показалась Олесе располагающей.
    -Вы в центр едете? – спросил он.
    Олеся медлила с ответом, раздумывая, стоит ли ей отвечать. Но с другой стороны, тогда какой смысл было останавливаться.
    -Да, - кивнула она, рассматривая пижона в белом костюме и находя, что выглядит он довольно хорошо. Все вокруг как-то обыденно, серо, а он вносит в это будничное хоть какое-то разнообразие.
    -Захватите меня? Опаздываю, - сказал он.
    Олеся ухмыльнулась, зная нравы подобных пижонов.
    -На свидание? – язвительно произнесла она, заметив к своему удивлению, что пижон слегка смутился. Это было что-то. Последнее время такие мужчины ей не попадались. Чаще встречались нахалы, которые увидев симпатичную девушку на машине пытались приклеиться. Олеся таких отшивала сразу. А этот смотри какой.
    -Если бы, - сказал пижон, усаживаясь на сиденье и тут же добавил: - Я спешу на деловое свидание. А моя машина как назло сломалась, - с сожалением цокнул он. – Вот и приходится добираться на перекладных. С автобусами как всегда проблема. Минут пятнадцать простоял на остановке впустую. Спасибо, вам, - он с благодарностью посмотрел на Олесю. – Вы не беспокойтесь. Я хорошо заплачу, - пообещал он.
    Против этого Олеся ничего против не имела. К тому же, теперь, когда не стало Игоря Борисова, деньги катастрофически убывали, и надо было подумать, где их раздобыть на жизнь. Или же устраиваться куда-то на работу и корячиться с восьми до пяти, что само по себе, не слишком прельщало Олесю. Или же искать богатенького спонсора любовника. Этот вариант был вполне приемлемым, и она даже подумала, что хорошо бы пижон оказался таким. Но желая показать девичью гордость, сказала:
    -Да не в деньгах дело. Просто я никогда никого не подвожу. Это мое правило.
    Он посмотрел на часы. Часы у него были дорогие, еще покруче чем у ее бывшего Игорька. Это Олеся заметила сразу. А он между тем сказал:
    -Я вас попрошу… Сделайте, пожалуйста, один раз исключение.
    Олесе понравилась его манера держаться с женщиной. Культурен, вежлив и ни капли грубости. А еще ей нравилось его лицо. Довольно привлекательное, мужественное и располагающая улыбка. И глаза. Взгляд доверчивый как у ребенка. Такой наверняка добр и чуток с женщиной. О таком мужчине можно только мечтать. А ей и мечтать не надо. Вот он сидит рядом с ней. Теперь только не надо быть дурой и не упустить его.
    Но тут Олеся подумала об одном маленьком моменте, о котором ей никак нельзя упускать. Надо узнать, кем он работает и как у него с деньгами. А для начала сказала, при этом позволив себе улыбнуться:
    -Так и быть. Уговорили. Для вас я сделаю исключение. – Глянув еще раз на своего пассажира, она не упустила подумать о том, что он ей нравится.
    Пока ехали, пижон вкратце рассказал о себе. Особенно Олесю заинтересовали две вещи: его семейное положение и работа. Он оказался не женатым и с работой у него, в ближайшем будущем, будет все в порядке.
    -Я – театральный художник, - сказал он.
    Олеся несколько была удивлена. Иметь дела с творческими людьми ей еще не приходилось.
    -И в каком же театре вы собираетесь работать? – откровенно заинтересовавшись, спросила она, но прямого ответа не получила.
    Валентин, так звали ее пассажира, ответил уклончиво:
    -Я работал во многих городах. В Москву приехал недавно по приглашению. Пока еще не устроился на постоянку. Вот езжу, выбираю, приглядываюсь, где больше платят.
    Олеся на это согласно кивнула, посоветовав Валентину дешево не продаваться. Когда-то слышала, что оформление сцен и декораций стоит не дешево.
    -Спасибо за совет. Я рад, что в этом вопросе, мы с вами солидарны, - сказал он и попросил высадить его на Комсомольской площади. Несколько раз, пока еще ехали, он настойчиво добивался от Олеси согласия встретиться. И теперь, прежде чем вылезти, опять заговорил о том же.
    -У меня пока здесь нет знакомых, - сказал он и добавил с сожалением: - А сидеть в одиночестве – нудно.
    В этом Олеся была с Валентином полностью согласна. Последнее время, как не стало Игоря Борисова, она места не находила от одиночества. Даже поплакаться некому, а хочется. Ирка пропала. Жанка тоже. Теперь перед сестрой и  подругой Олеся чувствует себя виноватой. Кто бы посочувствовал, пожалел несчастную девушку?
    -Знаете, Олеся, одиночество для творческой натуры, особенно для художника, равносильно самоуничтожению, - продолжил уговаривать Валентин, видя, что Олеся колеблется.
    Никаких планов на вечер Олеся не строила. Но согласиться, значит, придется лечь с Валентином в постель, а у Олеси не было для этого пока настроения. Хотя она с тех пор, как не стало Игоря Борисова ни с кем не занималась сексом. Странное дело, но для этого у нее даже не возникало и желания, будто все ранее бушевавшие чувства взяли да пропали. Но Валентин был уж слишком настойчив, и в конце концов, Олеся согласилась.
    -Ну, ладно, - сказала она, хотя и сделала вид, что особенным желанием не горит. Не хватало, чтобы у этого пижона развилось самомнение. – Можно и встретиться, - тут же она решила узнать, что он предложит, и спросила: - Где?
    Получилось банально и по твердому убеждению Олеси, скучно. Она ждала от него нечто большего, но он пошел по проторенному пути и предложил ей ресторан.
    -Давайте я за вами заеду. – Он не сказал точного времени, оставив это на ее усмотрение. Пусть решает дама.
    Олеся подумала и решила.
    -Заезжайте… эдак часам к девяти.
    -Договорились, - весело произнес театральный художник и положил на сиденье пятисотрублевку. – До вечера, - помахал он рукой и закрыв дверь, направился к метро.


    В первой половине дня Олесе домой позвонил подполковник Туманов.
    -Извините, если отвлекаю, - сказал он, стараясь выглядеть деликатным, но тут же перешел к тому, ради чего позвонил: - Сегодня в морг доставили труп девушки. По приметам она похожа на вашу подругу Жанну Самарину. Мы не стали беспокоить ее мать. Все-таки, у нее больное сердце. И неизвестно, как это отразится на нее. Короче, нам нужно чтобы вы приехали, посмотрели на девушку, - предложил он. И Олеся, понимая, что выбора у нее нет, согласилась. Подполковник предложил встретиться возле управления. И Олеся пока ехала, всю дорогу думала о том, что если это в самом деле окажется Жанка, то, как об этом сказать Софье Павловне. Ведь она надеется, что ее дочь жива. Но опасения Олеси не подтвердились. Когда вместе с подполковником Тумановым они вошли в морг и судмедэкспорт показал труп девушки, Олеся посмотрев, обрадовано воскликнула:
    -Это не она. Понимаете? Это не Жанка.
    Но похожей радости на лице подполковника она не заметила.
    -Понимаю, - задумчиво произнес тот.
    Вместе с судмедэкспертом они рассматривали труп, а Олеся ушла на улицу. Закурив сигарету, стояла и ждала подполковника возле своей машины. Недавно одна из бульварных газет напечатала статью о неуловимом убийце, который беспощадно убивает женщин. Особенно Олесе запомнилось, что всем своим жертвам изувер перерезает горло. И эта девушка была убита точно также.
    Теперь, Олеся нисколько не сомневалась, что подполковник Туманов поступил правильно, не побеспокоив Софью Павловну. Увиденное, травмировало бы ее. Олеся была уверена, что даже для человека с нормальной психикой, спокойно глядеть на такое невозможно. И когда Туманов вышел и сел к ней в машину, спросила:
    -Это он убил ее?
    -Кто? – Туманов не понимал, о ком идет речь, и Олеся решила разъяснить.
     -Тот человек, о котором писали в газете? – Олеся показала газету. Она валялась у нее в бардачке.
    -Я читал это, - сказал Туманов. – В газете больше лжи, чем правды. И написана та статейка с единственной целью – опорочить правоохранительные органы. Вот какие сыщики плохие, не могут поймать убийцу.
    Олеся на это промолчала, хотя считала, что там написано все правильно. И словно угадав ее мысли, Туманов произнес мрачно:
    -Да. Не можем. – И тут же добавил: - Пока не можем. Этот монстр совершает свои преступления и прячется. Отсиживается в норе, поджав хвост. Но долго это продолжаться не будет. Все равно я его поймаю. Я тут кое-что придумал… - но подполковник не договорил о том, что придумал.
    Все, что сейчас сказал Федор Туманов, так заинтересовало Олесю, что она не могла не сказать:
    -Ой, как интересно. А как вы его будете ловить?
    Подполковник Туманов взглянул на девушку с усмешкой.
    -Вам-то это зачем знать?
    Олеся возмутилась. Хорошенькое дело, зачем ей это знать. В конце концов, ведь у нее сестра пропала и лучшая подруга. И никто не даст гарантии, что они не попали к этому изуверу. Хотя, конечно, Олеся старалась прогнать от себя подобные мысли. Но подполковник Туманов ничего ей объяснять не стал. Сказал лишь, что вот он сейчас здесь с ней, а его товарищи на оперативном задании по установлению лица подозреваемого в причастности к совершению этих жутких преступлений.
    Олеся вздохнула. Не понимая причину, Федор Туманов вопросительно посмотрел на девушку. И тогда Олеся сказала:
    -Я чувствую себя виноватой, в том, что Ирина пропала. И я хочу помочь вам. Если это необходимо…
    Туманов над этим предложением не раздумывал.
    -Пожалуй-ка, что да, - уверенно кивнул подполковник, осматривая Олесю с головы до ног. Особенно он задержал свое внимание на ее короткой юбке. Наверное, девушке за рулем лучше бы сидеть в брюках. А Олеся вырядилась в короткую юбку, словно специально хотела показать, какие у нее стройные ноги и к тому же не худые. И Туманову, когда глядел на ее ножки, даже пришла в голову мысль, что эта девушка могла бы выступать в стрипбаре, и отбоя там от мужиков не было бы.
    А что нужно мужикам в женщине? Красивое личико? Так оно у нее имеется. Фигура, грудь и ножки – тоже загляденье. Не говоря уже о заднице. Еще там в квартире Борисовых, Федор Туманов обратил внимания, что у попка у этой девушки что надо. Да и не он один. Грек с Ваняшиным тоже заметили это.  Грек тогда даже не вытерпел, высказал замечание:
    -Уж очень броская девица. Такая по улице пойдет, все мужики оборачиваться будут.
    Тогда она была в обтягивающих джинсах. А вот если она выйдет в этой  короткой юбке, то мужики уж точно заглядятся. И к Федору Туманову пришла мысль, которой он и решил поделиться с Олесей.
    -Вы можете нам здорово помочь, - сказал он и заметив в глазах Олеси согласие, тут же договорил: - Разумеется в плане оперативной работы.
    Олеся кивнула.
   -Вот как. Ну, если только в плане работы? – улыбнулась она, оценивающе глянув на Туманова. Мужик он ничего. И над его предложением она раздумывать не стала, тем более пять минут назад сама же предложила подполковнику Туманову свои услуги. Только пусть он не думает о ней как о шестерке. Олеся не из тех, кто шестерит перед ментами. Делает она это только ради своей сестры. И отогнав на этот счет все сомнения прочь, она тут же спросила:
    -И чего я должна буду делать? Предупреждаю сразу, из пистолета стрелять я не умею. А мордобоя не выношу с детства.
    Туманов улыбнулся, видя что девушка настроена решительно и нисколько не блефует.
    -Ну положим, пистолета вам как гражданскому лицу никто не даст. Да и до мордобоя, я думаю, дело не дойдет. У вас будет несколько иное предназначение, - говоря так, подполковник опустил глаза и опять нагло уставился на ее стройные ножки.
   Вот  уж этого Олеся никак не ожидала от подполковника. Даже усмехнулась, догадываясь, кого ей придется изображать, и покачав головой, сказала:
    -Нет. Только не это.
    Туманов настойчиво кивнул, давая понять, что не стоит обсуждать.
    -Я думаю, с этой ролью вы справитесь на отлично, - сказал он, объяснив подробно, чего от нее потребуется.
    А требовалось от Олеси выполнить роль подсадной утки.
    -Нацепите на себя все золото, которое есть у вас, - сказал ей Туманов, рассчитав, что девушка с красивой внешностью да еще вся в золоте обязательно попадет в поле зрения преступника охотившегося на женщин. – Именно таких он и выискивает. Красивых и с золотыми побрякушками. Видно все вместе действует на него возбуждающе. И вы, Олеся, как раз подходите на такую роль.
    Олеся молчала, пока не давая окончательного согласия. Насчет внешности, она не спорила. Подполковник прав. С этим у нее все в порядке. Колец и перстней тоже предостаточно. Слава Богу, Игорек Борисов при каждом удобном случаи дарил.
    Туманов сказал, что ей придется помотаться по вокзалам, а именно там в основном убийца выискивает свои жертвы, среди приезжих. Или же вблизи вокзалов. На это Олеся тоже готова. Смущало ее другое, о чем она и сказала Туманову.
    -А если он меня как ту девушку, которая лежит в морге?..  Возьмет и перережет мне горло?
    -Не успеет, - с уверенностью сказал подполковник. -  Возле вас постоянно будут наши люди. Одна вы и шагу не ступите никуда. У нас есть примерный психологический портрет человека, который с легкостью идет на такие жестокие преступления. И как только похожий человек подойдет к вам, мы его возьмем.
    -И что вы с ним сделаете? – спросила Олеся.
    Туманов посмотрел на девушку. Вроде не тупица, а элементарного понять не хочет. Или не может, что, впрочем, почти одно и тоже.
    -Всех подозрительных лиц мы будем отрабатывать на причастность к преступлению.
    -Покажите? – потребовала Олеся, а подполковник не понял. Спросил:
    -Что вам показать?
    -Вы сказали, у вас есть психологический портрет предполагаемого убийцы? – напомнила она.
    -А…а, - подполковник утвердительно кивнул, и полез в свою папку, порылся там в бумагах, достал сделанную на фотороботе фотографию мужчины, протянул Олесе, говоря: - Вот. Взгляните. Может где-то он вам уже попадался.
    Олеся посмотрела. Лицо с фотографии ей показалось просто отвратительным.  Прямо-таки, какой-то уродец, вампир. Взгляд – пристальный, чересчур сосредоточенный. Нижняя часть лица узкая, а челюсть и вовсе выпирает вперед. Так и кажется, вот сейчас этот монстр куснет тебя прямо с фотографии.
    Заметив, что потрет произвел на Олесю отрицательное ощущение, Туманов сказал:
    -Это наши психологи  постарались. Так разукрасили его.
    -Да уж, действительно постарались, - разочарованно покачала головой Олеся.  А подполковник продолжил:
    -Возможно в действительности он выглядит несколько иначе. Но вам нет смысла на этот счет ломать голову. Всех, кто к вам подойдет, мы будем снимать на  видеокамеру…
    -И на том спасибо. Значит, не пропаду, - заметила на это Олеся, посчитав съемки видеокамерой не таким уж эффективным методом ментовской работы.
    Туманов посмотрел на нее. Несомненно, ее замечание, скорее можно было истолковать как насмешку. Но наверное, она имела на нее право, раз ввязывается в такое по-своему рисковое дело. И он сказал:
    -У вас будет микрофон. С его помощью мы будем слышать кто и о чем будет с вами говорить. А в случаи опасности вам не придется звонить нам по мобильнику. Ну и конечно, вам не следует садиться ни в какие машины. Хотя и этот случай я предусмотрел. Пара наших машин будет неподалеку. Если что, устроим погоню.
    -Если что… - Олеся недоверчиво покачала головой, повторив эту фразу. Не трудно догадаться, что имел в виду подполковник.
    Домой возвращалась без настроения. Нечего сказать, загрузил ее подполковник Туманов по полной программе.


ГЛ. 12


    -Ты хотя бы отдаешь себе отчет, чем рискуешь? – строго спросил полковник Васильков, когда Федор Туманов пришел к нему за разрешением подключить к проведению операции Олесю Корнейчук.
    -Я знаю, что рискую, - Туманов не оправдывался. Не имел такой привычки.
    Но «батяню» сказанное подчиненным не устроило. Он не сомневался в том, что если сейчас даст согласие, то в случаи непредвиденного трагического исхода для Корнейчук, отвечать придется не только Туманову, но и ему. И отвечать строго.
    -Рискуешь, это мягко сказано, - строго заметил на сказанное Тумановым полковник. – И не забывай еще один момент, - Васильков выглядел по обыкновению мрачным и потому казался слишком строгим. – Твой номер с наживкой может не сработать. Вы потеряете время. А это непростительно, Федор. Убийца разгуливает по городу. И не просто разгуливает, убивает женщин. Все газеты пишут об этом, - Васильков достал из стола точно такую же газету, которую Туманов видел в машине у Олеси, потряс ею.
    Федору Туманову хотелось поправить начальника по поводу того, будто все газеты пишут об этом маньяке. Писали не все, а две или три из тех, которые обычно печатают всякую муть ради того, чтобы их тираж не падал. Хотя Васильков, человек не глупый и сам наверняка знает об этом. Другое дело, в каких красках журналисты преподносят свои статейки. Пишут о неуловимом преступнике в слишком устрашающих тонах.
    -Суки! Хорошую рекламу делают для этого подлеца. Если он человек тщеславный, подобные статейки только подталкивают его к действию, - Васильков скомкал газету. Как будто ее только и держал в столе для того, чтобы показать Туманову. И теперь когда цель была достигнута, скомканная газета полетела в урну.
    Видя, что переубедить Туманова ему не удается, Васильков тихонько вздохнул и сказал:
    -Ну раз ты считаешь, что так необходимо…
    -Необходимо, товарищ полковник, - сказал Туманов. – Нужно заставить преступника играть по нашим правилам.
    -Ну хорошо, - «батяня» как видно не очень-то хотел уступать, хотя та настойчивость, с которой Туманов отстаивал свой план, ему нравилась. – А если он все-таки не клюнет на твою наживку?
    -Обязательно клюнет, - Туманов об этом сказал с такой уверенностью, что Васильков был готов поверить в неизбежность предлагаемого плана. – Почти все свои жертвы убийца подбирает на вокзалах или вблизи них. Причем, женщин он подбирает не просто кабы как, а обязательно броских, красивых.
    Васильков задумался.
    -В этом ты прав, - сказал он Туманову, припоминая, что все убитые женщины и в самом деле были изумительно хорошенькими из себя. И даже смерть не смогла надругательски исказить их красоту. Фотография каждой из них лежала у него в столе, в отдельной папке.
    -Олеся Корнейчук красивая девушка. Я думаю, убийца обязательно выберет ее из толпы. А для этого ей надо потолкаться на вокзалах. Среди таксистов… - Про таксистов Туманов заговорил не просто так. У оперативников были основания подозревать, что убийца увозил девушек на машине. И в связи с этим предположением, опера отработали целый ряд лиц из числа таксистов, кто уже отбывал наказания за убийства, грабеж и изнасилования. Результат оказался неутешительным, а убийца, оставаясь на свободе, продолжал убивать.
    Теперь Федор Туманов решил действовать несколько иначе. Для начала сыщики провели оперативную разведку по месту жительства гражданки Червоточенко Дарьи Васильевны.
    Грек с Ваняшиным целый день следили за подъездом, где в семьдесят второй квартире проживает интересующая их гражданка. Ваняшин сидел в своей машине, стоящей возле соседнего подъезда с видеокамерой и снимал всех подозрительных лиц. А Греку досталась роль несколько необычная.
    В беседке, стоящей возле дома, сидело несколько подвыпивших мужиков. Они пили пиво и резались в домино. Грек решил внедриться в их ряды.
    -Нужно тебе это? – предупредительно спросил его Ваняшин.
    -Это нужно для дела, - важно произнес Грек.
    Ваняшин пожал плечами.
    -Ну смотри сам, - сказал он.
    Грек хлопнул друга Леху по плечу.
    -Хороший ты Леша, парень. Но не стратег, - поднял Грек указательный палец вверх, подчеркивая какое отличие между ним и старшим лейтенантом Ваняшиным. – Мы с тобой тут полдня просидели и что?
    Ваняшин на этот счет был настроен определенно, сказал:
    -Николаич, велел нам провести тут оперативную разведку…
    Усатая физиономия Грека расплылась в улыбке.
    -Вот, - произнес он. – Оперативную разведку… А мы чего?
    -Ну сидим и смотрим…
    -В том-то и дело, что сидим. А нам надо действовать, действовать, - Грек провел рукой перед собой, показав Ваняшину пространство для действия. – Ничего мы с тобой тут не высидим и никаких разведданных не соберем. Пойдешь по соседям, шиш с два кто тебе чего скажет. Другое дело, такие вот молодцы, - Грек кивнул на беседку, откуда доносились возбужденные голоса алкашей и слышались удары костяшек домино об стол. – Если к ним с подходцем, - подмигнул Грек.
    Что это означало, Ваняшин тут же понял, когда Грек попросил у него пятьдесят рублей.
    -Зачем тебе пятьдесят рублей? – спросил Ваняшин.
    -Леша, если я подойду к ним просто так, то как думаешь, чего они сделают? – спросил в свою очередь Грек у приятеля.
    Ваняшин призадумался.
    -Наверное, пошлют тебя…
    -Правильно мыслишь. Пошлют, - согласился Грек, погладив Ваняшина по голове. – Смышленый, чертяка ты.
    -Отвали, - Ваняшин откинул руку Грека. Достал из кармана деньги.
    Грек выхватил у него из руки полтинник.
    -Смотри, и учись пока я жив, - сказав так, он выскочил из машины и рысцой припустился через дорогу к продуктовому магазину. Минут через десять, он вернулся, и, пройдя мимо машины, прямиком потопал к беседке. О чем-то переговорив с сидящими там мужиками, он сел за стол, откупоривая бутыль с пивом.
    Ваняшин нисколько не сомневался, что алконавты дружно приняли Грека в свои ряды, потому что уже скоро, один из них, сидящий рядом, обнимал усатого майора, как старого приятеля. И Грек даже сыграл с ними пару партий в домино. Но дальше произошло то, чего не ожидали ни Ваняшин, ни сам Грек.
    Во дворе появились два рослых милиционера патрульно-постовой службы. Увидев сидящую в беседке компанию, тут же направились туда. Алкаши кинулись в рассыпную. Все, кроме Грека.
    Грек сердито посмотрел на подошедших милиционеров, один из которых был сержантом, а второй – рядовым и произнес:
    -Ну вы, ребята, мне всю малину обосрали.
    Милиционеры переглянулись.
    -Ничего себе. Ну ты, папаша, даешь. Сейчас ты у нас сам обосрешься, - сказал сержант и так втянул Греку по спине резиновой дубинкой, что тот подскочил со скамейки как ужаленный.
    -Сдурел? – завопил Грек на сержанта. – Ты кого бьешь, сосунок.
    Тому сказанное Греком явно не понравилось. Он обернулся к рядовому, говоря:
    -Слыхал, как эта усатая морда оскорбила меня?
    Рядовой кивнул, вытаскивая из-за пояса свою дубинку и намереваясь присоединиться к экзекуции.
    Грек похлопал себя по карманам. На свою беду, вылезая из машины, оставил пиджак на сиденье. Удостоверение лежало в одном из карманов пиджака.
    -Я – майор… - договорить Грек не успел.
    Не собираясь оставаться в стороне, мордастый парень с погонами рядового хорошенько огрел Грека резиновой дубинкой.
    -Что ж ты, сука, делаешь? – взвыл от боли Грек, хватаясь за поясницу.
    Патрульные переглянулись. Чтобы их вот так в открытую называли суками, это ж какие нервы нужны вынести оскорбления. Оба не обладали завидным запасом прочности. Обступили Грека с двух сторон.
     Видя, что преимущество на стороне патрульных, Грек завопил во все горло:
    -Леша!
    Ваняшин не торопился. В его понимание пара ударов по спине усатого зазнайки большого вреда для здоровья не принесут. В конце концов, предупреждал  его Ваняшин, чтобы Грек не совался куда не надо.
    -Но Грек у нас умный. Он всегда и все знает наперед, - Ваняшин вылез из машины и не спеша направился к беседке.
    -Минутку, господа, - подходя, сказал Ваняшин с улыбкой, что патрульным  тоже не понравилось. Чтобы вот так кто-то вмешивался. Оба уставились на Ваняшина,  как бы позабыв про Грека. Возможно, ребятам хотелось порезвиться, помахать резиновыми дубинками, а усатый экземпляр оказался слишком хлипким. То ли дело этот здоровяк. Но уж слишком подозрительно он улыбается.
    -Ты чего, голубой? – спросил у Ваняшина сержант, легонько постукивая дубинкой себе по ладошке.
    -Я? Нет. Позвольте представиться? Старший лейтенант Ваняшин.
    -Видал? – сказал сержант рядовому.  Тот с ухмылочкой кивнул.
    -Этот – майор, - указал он дубинкой на Грека, потом  уставился на Ваняшина. – А этот – старший лейтенант. Документы предъяви? – рявкнул он Ваняшину.
    Ваняшин инстинктивно протянул руку к нагрудному карману рубашки и тут же отдернул, вспомнив, что его удостоверение осталось в барсетке.
    -Я сейчас принесу, - сказал он. Но патрульных такой расклад не устроил. Доверия им не внушал ни этот усач, выдававший себя за майора и уж тем более амбал. А вот боксерская груша из него выйдет неплохая, смекнул сержант и размахнулся, чтобы обрушить на широченную спину Ваняшина свою дубинку.
    Леха Ваняшин ожидал этого удара. Поэтому он не отступил, а наоборот шагнул навстречу сержанту и когда тот занес вверх руку, Ваняшин перехватил ее, чуть придержав и одновременно ткнул коленом сержанта в пах.
    Сержант выпучив глаза как рак, которого опустили в кипяток, сжался, отвешивая Ваняшину низкий поклон. Добивать его  не было смысла.
    С рядовым возиться не пришлось. Едва тот двинулся с места, Грек рявкнул на него:
    -Стоять!
    И тот застыл как вкопанный. А Грек сбегал к машине. Достал из пиджака свое удостоверение, вернулся и по очереди ткнул им в лица сержанту и рядовому, говоря:
    -Вы нам операцию сорвали, долбаки.
    Узнав, что перед ними настоящий майор да еще из управления уголовного розыска, патрульные кинулись извиняться, хотя это было уже ни к  чему. Пока Грек переписывал у обоих удостоверения, Ваняшин позвонил Туманову и доложил о недоразумении. Продолжать наблюдение дальше не мело смысла.
   -Из-за двух идиотов, - сокрушался Грек, когда Федор Туманов приехал к ним.
   -А может быть из-за одного? – строго взглянул подполковник на усатого майора. Грек молча сносил нападки своего старшего.
    -Какого черта ты поперся в эту беседку? Тебе же ясно было сказано: сидеть в машине и наблюдать за подъездом.
    -Николаич, я же хотел как лучше, - сказал Грек в оправдание. – Я думал, может чего удастся узнать об этой старухе. Ведь она тут давно живет.
    -Ну и как? Узнал хоть что-то? – спросил Туманов.
    Грек вздохнул.
    -Узнал-то я немного. Мужики сказали, что бабка эта почти не выходит из дома. Болеет она.
    -Болеет, а золотишко в ломбард носит, - с сарказмом произнес Ваняшин.
    Туманов на это ничего не сказал. Только спросил у Грека:
    -Ты выяснил, кто еще с ней проживает? Сын? Внук?..
    -Мужики сказали, вроде зять.
    -Вроде… - Туманов с недовольством глянул на усатого майора.
    -Я же говорю. Не успел я ничего узнать, как эти два сыча появились со своими дубинками.
    Ваняшин хихикнул. Грек покосился на него, погладив поясницу.
    -Друг называется. Кричу: Леша, Леша! А он идет вразвалочку, как моряк, которому яйца мешают.
    Туманов огляделся. Оба виноватых патрульных стояли в сторонке, дожидаясь своей участи. Федор остановил свой взгляд на них.
    -Вот что, разбойники. Возможно нам понадобится ваша помощь…
    Сержант с рядовым повеселели.
    -Товарищ подполковник. Да вы только скажите?
    -Стойте у подъезда. Если будет стрельба, поможете нам. А мы пойдем, глянем на эту старушку Червоточенко из семьдесят второй квартиры.
    Семьдесят вторая квартира находилась на девятом этаже. Выйдя из лифта, оперативники рассредоточились. Грек с Ваняшиным встали с двух сторон двери. Туманов – перед дверью. Дав знак, чтобы приготовились, подполковник позвонил.
    Дверь открыла женщина лет пятидесяти. Причем открыла даже не спросив, кто там, что само по себе немного удивило оперов. Ведь если старуха Червоточенко как-то связана с убийцей, то не должна допускать подобных промахов. Хотя с другой стороны, дверь открыла не она.
    -Уголовный розыск, - сказал Туманов.
    Женщина от удивления раскрыла рот, а подполковник тем временем оттолкнул ее с прохода и ринулся в квартиру. Приготовленный к стрельбе пистолет держал в руке, пока еще стволом вниз. Но это не было оплошностью старшего оперуполномоченного. Друзья опера  Федора Туманова знали, как отлично стреляет их подполковник навскидку. А для преступников – уловка. Видя опущенную руку с пистолетом, иной убийца расслабляется, не зная того, что жить ему остается всего ничего. Если вздумает при задержание оказать вооруженное сопротивление.
    Но на этот раз применять оружие операм не пришлось. В комнате они увидели лежащую на диване пожилую женщину. Даже как-то неловко стало, когда та испуганно повела глазами на ввалившихся Туманова, Грека и Ваняшина. Последней вбежала перепуганная женщина.
    -В чем дело? Может быть, объясните? – потребовала она, растерянно водя глазами по сосредоточенным лицам оперативников.
    -Черт! Кажется промашка вышла, - шепнул Грек Туманову. Описанная приемщиком ломбарда старуха приносившая им золотые изделия, разительно отличалась от той, что лежала и охала на диване.
    -Вы – Червоточенко Дарья Васильевна? – спросил Туманов у пожилой женщины.
    Та закивала головой.
    -Документы удостоверяющие личность показать можете? – спросил Грек,  обернувшись к женщине, вошедшей в комнату следом за оперативниками.
    -Да. Конечно. А в чем дело? – слабо возмутилась та. Из серванта она достала два паспорта. – Вот. Это – мой. А этот паспорт – мамин.
    Туманов открыл тот, который принадлежал пожилой женщине. Глянув в него, сказал:
    -Новенький. Выдан неделю назад.
    Услышав о чем идет речь, дочка пожилой дамы посчитала необходимым разъяснить.
    -Ну да. Потому что тот прежний паспорт у мамы украли. И нам пришлось выправлять новый. А что случилось-то? Вы ворвались в квартиру. У мамы больное сердце, а вы ее напугали.
    -Гражданочка, - дружелюбно сказал Туманов. – Мы разыскиваем пожилую женщину, которая подозревается, как пособница в совершение преступления.
    -Да вы что? – женщина усмехнулась, заметив, что подполковник Туманов перегибает. – Моя мама и на улицу-то не выходит. Какая же она пособница? Вы что-то напутали, - последовало замечание, над которым Федор Туманов призадумался, говоря:
    -Очень может быть, - и тут же обратился к лежащей на диване старухе. – Дарья Васильевна, расскажите нам подробно, как и где и при каких обстоятельствах у вас украли паспорт?..


    -Если хотите знать мое мнение, - важно сказал Грек, - то я бы размножил эту рожу, - он ткнул пальцем в лежащую на столе перед Тумановым фотографию старухи, сделанную на фотороботе по описанию приемщика ломбарда, - и раздал во все ломбарды, чтобы как только она появится там, сразу нам позвонили.
    -А если не позвонят? – в голосе старшего лейтенанта Ваняшина отчетливо слышалось недоверие. – Наивный ты, Грек, человек. Ну раздадим мы фотографии. А вдруг в каком-нибудь из ломбардов приемщики повязаны с ней? – Вопрос предназначался усатому майору, но тот в свою очередь переадресовал его Федору Туманову, вопросительно уставившись тому в глаза. Что на это скажет их старшой.
    -Я думаю, вряд ли, - сказал Туманов. – Если бы у нее  были завязки с приемщиками хоть в одном ломбарде, она бы туда им и таскала золотые украшения. И уж точно бы не стала святиться в ломбарде на Вятской. Но мы раздавать фотографии в ломбарды все равно не будем, чтобы информация не дошла до этой старушенции. А раздадим мы их местным участковым уполномоченным, на территории которых есть ломбарды. Пусть они приглядят за клиентами.
    Грек над этим голову особенно ломать не стал, сказав:
    -А что, тоже вариант.


ГЛ. 13


    -Привет, - услышала Олеся позади себя голос и вздрогнула. Припарковав свою машину на площадке перед домом, она только вылезла, даже не успела закрыть дверь, и вдруг этот голос.
    Олеся обернулась и увидела рыжего боксера Сашу. Он подъехал на своей «восьмерке» так тихо, что она не услышала.
    -Ты меня напугал, - сказала она рыжему Саше вместо приветствия. Особенно не задумывалась над тем, откуда он тут взялся. Спросила скорее ради приличия:
    -Как ты тут оказался?
    Рыжий улыбнулся.
    -Случайно проезжал мимо. Гляжу ты. Ну и остановился, - сказал он весело.
    Олеся была уверена, что рыжий врет. Глаза у него бесстыжие и отличить в таких ложь от правды не так-то просто.
    -Случайно? – в голосе ее слышалось подозрение.
    Рыжий сделался серьезным.
    -А то. – Глядя в глаза Олесе, он понял, что девушка не рада его видеть. Потому и решил соврать. На самом же деле, приехав сюда, он намеревался зайти к Олесе в гости и для такого случая даже купил хороший букет цветов, коробку конфет и бутылку шампанского. Хотя сам эту шипучку не уважал и больше налегал на водочку. Теперь, скорее всего планы на вечер придется изменить. Видно, он не в ее вкусе.
    Олеся стояла и смотрела на него. В тот раз поступила не осмотрительно назвав рыжему свой адрес и номер домашнего телефона. Думала, может быть он ей сообщит хоть что-то об Ирине. Ведь рыжий изъявил желание поучаствовать в ее поисках. Хотя, кажется его желание так и осталось невыполненным, потому что он сам спросил Олесю:
    -О сестре новости есть?
    Олеся отрицательно покачала головой.
    -Пока ничего. – Она с сожалением вздохнула. А рыжий многозначительно кивнул.
    -Понятно, - посочувствовал он и тут же спросил: - Ну, а менты чего говорят?
    -Менты предложили мне поучаствовать в поисках человека, который убивает женщин. Слыхал о таком? – Олеся как раз держала в руке ту самую газету, которую показывала подполковнику Туманову. Кроме статьи про убийцу в ней было много рекламных объявлений о приеме на работу. На досуге Олеся решила их изучить. Вдруг попадется что-то стоящее. Ведь жить-то на что-то ей надо, а денежки уже не исходе. Показала газету рыжему, но тот махнул рукой.
    -Не, я газет не читаю. Некогда. Телек иногда смотрю. А про того чувака я слыхал. Только одного не пойму, как ты будешь его ловить? Ты же не мент, – с усмешечкой сказал рыжий.
    Олесе не понравилась ирония рыжего, а особенно его тупость. Вот что значит кулаками махать его научили, а ума не вложили. И она тут же начала ему объяснять как и что от нее требуется. Причем, рассказывала о своем участие в операции так красочно, что усмешка в раз спала с лица рыжего боксера. А под конец он даже сказал:
    -Придумано неплохо. Твоя идея?
    -Какая тебе разница, чья идея, - Олеся посмотрела на часы.
    Было уже половина девятого. Скоро за ней заедет Валентин, а она стоит тут с этим рыжим. Олеся посмотрела на рыжего боксера так, что тот понял: строить иллюзии на отношения с ней бесполезно и самое лучшее ему сесть в машину и уехать. Но он продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу.
    И тогда Олеся сказала:
    -Ты извини. Но я должна идти.
    Он кивнул, хотя и с неохотой.
   -Иди.
    Она пошла, а он стоял, провожая ее взглядом до подъезда и ругая себя за то, что не осмелился сказать то, ради чего сюда приехал. Всего три слова: ты мне нравишься. Робость, которой он никогда не чувствовал в поединке с противником, появилась в нем.
    Когда подъездная дверь закрылась, рыжий вернулся к своей машине. Усевшись за руль, он достал из пакета бутылку шампанского и откупорив ее и подождав пока сойдут газы, выпил из горлышка почти всю.
    Купленный для Олеси букет лежал рядом на сиденье. Рыжий взял его, подержал в руке и выбросил в окно. Следом и бутылку с остатками шампанского. Он уже стал отъезжать, когда к дому подъехал «Жигуль» пикап. Он остановился на том самом месте, где минуту назад стояла белая «восьмерка». Из пикапа вылез парень на вид которому было не больше двадцати шести. Заперев дверь, он повернулся, увидел валявшийся  букет, поднял его. Потом задрав голову стал смотреть наверх по окнам.
    В это время на балконе четвертого этажа появилась девушка. Рыжий глянул и узнал в ней Олесю. Она приветливо помахала рукой, но ни ему. Белую «восьмерку» рыжего из-за угла дома Олеся видеть не могла.
    Приехавший парень, заулыбался и в ответ тоже помахал Олесе рукой, а рыжего Сашу эти телячьи нежности в буквальном смысле взбесили.
    -Вот урод, - обругал он типа с букетом. – Цветы девке купить не в состояние. За мой букет весь вечер будет трахать ее. – Почувствовав обиду и в тоже время зависть к везунчику, рыжий Саша решил это так не оставлять. – Пусть повеселится с ней. Посмотрим, как он будет выглядеть потом, - сжал он огромный кулачище, и видя, как довольный и не подозревавший об опасности соперник радостно заспешил к подъезду.
   

 
    Все получилось так, как этого хотела Олеся, и даже удивилась, неужели он угадал ее мысли. Валентин появился на пороге ее квартиры с огромным букетом цветов. На Олесю он глядел такими восхищенными глазами, как будто вообще первый раз в жизни видит такую девушку.
    -Такую как ты, я действительно вижу в первый раз. Ты очень красивая, - мечтательно проговорил он.
    Что она красивая, Олеся знала это и сама. Еще в школе пацаны за ней увивались табунами и каждый прижимая в укромном уголке, шептал на ушко ласковые слова, называя ее самой красивой. И потом, когда повзрослела, парни и мужчины наперебой повторяли одно и тоже, лишь бы подобраться к заветной ложбинке между ее ног.
    От Валентина ей хотелось чего-нибудь новенького.
    -Мы же собрались поехать в ресторан, - напомнила Олеся, когда он усадив ее на диван, страстно обнял. Извинялся, говорил какой он не сдержанный, что у него давно не было женщины.
    С тех пор, как погиб ее любовник, Олеся тоже ни с кем не вступала в сексуальную связь и теперь под его ласками стала довольно быстро возбуждаться, чувствуя, что хочет его. По крайней мере сопротивления к тому, чтобы раздеться, от Олеси не было.
    Валентин нравился ей. Нравилось его лицо. Его стройное тело. Хотя оно и в шрамах. Видно потрепала его жизнь. Как-нибудь Олеся спросит его об этом. В другой раз. А сейчас – секс. Олеся страстно хотела безумного до бесстыдства секса. И пусть Валентин считает ее развратной, если хочет. Но Олеся покажет ему, как умеет любить.
    Он раздел ее и уложив на диван, раздвинул ноги. Олесе нравилась, когда мужчина проявляет фантазии в любовной игре. Это всегда действовало на нее возбуждающе. И она прижала его голову к своей груди, почувствовав, как он провел языком сначала по одному соску, потом по другому.
    Олеся чуть не завизжала от удовольствия. Особенно когда его влажный язык прикоснулся к ее животу и потом опустился ниже, туда, где она хотела, чтобы он ее полизал.
    -Еще! Хочу еще, - зашептала она, гладя его по голове и боясь, что вот сейчас в самый неподходящий момент он вдруг перестанет лизать.
    И вдруг ее точно обожгло. Она вздрогнула, впервые почувствовав стыд.
    -Ты что? Что с тобой? – спросила она, подумав о неприятном. – Я тебе не нравлюсь? Ответь пожалуйста, - попросила она, чуть не расплакавшись. Не понимала, что произошло. Вроде бы она старалась, делала все, чтобы ему тоже было приятно, а он.
    Он слез с дивана, быстро надел рубашку, брюки, пиджак.
    -Извини, Олеся. Но я сегодня, что-то не в форме. Наверное, устал. Измотался за последние дни, - сказал он и посмотрел на часы. – Ты мне очень нравишься. Честное слово. Но мне сейчас срочно надо уехать.
    -Уехать? – Олеся не понимала, почему вот так сразу. Вскочив с дивана, одела трусики, юбку, кофточку. Пыталась заглянуть ему в глаза и видела, что Валентин нарочно старается не встречаться с ней взглядом.
    -Ну ты даешь, - сказала она, усмехнувшись, хотя от обиды хотелось разреветься. Никто и никогда из мужчин не поступал с ней подобным образом, чтобы раздеть ее до гола, довести, что называется, до кипения и вот так грубо оттолкнуть. По-другому, Олеся его действия назвать не могла.
    -Мне очень надо… - сказал он.
    Сейчас Олесе не хотелось ничего другого, как отомстить ему, причинить боль. В ее понимание, он унизил ее. И она язвительно произнесла:
    -Что, деловая встреча?
    Не глядя ей в глаза, он сказал:
    -Да, что-то вроде того. Извини. Но это очень важно. Мне надо встретиться с одним человеком.
    Олеся посчитала, что речь идет о женщине. Ревность не питала, скорее злость. Неужели та, другая, лучше ее. И потому сказала:
    -Неужели нельзя эту встречу перенести на потом.
    -Боюсь, потом может не получиться, - ответил Валентин.
    -Как сейчас со мной? – Олеся не задумывалась сейчас о том, что ее слова могут обидеть его. Но и ей не сладко. И она ругала себя за то, что валялась перед ним на диване в такой позе.
    Но Валентин, кажется, не обиделся. Или же просто не подал вида, хотя Олесе было сейчас наплевать на его обиды да и на него самого.
    -Ты не обижайся, пожалуйста. Но сейчас я должен уехать.
   -Это я уже слышала, - напустив побольше равнодушия, произнесла Олеся с неприязнью. И тут к ней пришла мысль, что она имеет дело с типичным импотентом. А как еще его назвать? Уж казалось бы, и мертвый должен возбудиться, а этот слез с девушки в такой момент.
    -Надо. Уезжай, - сказала Олеся вложив в эту фразу всю свою гордость. Пусть этот Валентин не зарывается и не считает ее подстилкой.
    -Олеся, как-нибудь я тебе все объясню. А сейчас просто не могу. Да и некогда мне.
    -Иди, иди, - Олеся с обидой указала на дверь.
    Он смутился, но как человек спешивший, быстро пошел к двери. Олеся искоса наблюдала за ним. И увидела, как Валентин прежде чем выйти из квартиры, положил на тумбочку в прихожей сто долларовую купюру. Крикнула:
    -Платишь за моральный ущерб?
    Он обернулся.
    -Да что-то вроде того, - сказал и быстро вышел, хлопнув дверью.
    -Сволочь! – бросила Олеся ему вдогонку. – Лучше кобелю уличному дать, чем этому недоделанному художнику, - проговорив так, она  заплакала. Пошла, заперла за ним дверь. Подошла к окну, выглянув из-за шторы.
     Сейчас она ненавидела Валентина как никого другого.  И вместе с тем в нем было что-то такое особенное. Олеся еще толком не разобрала что, но чувствовала, оно есть. И стоя у окна, она видела, как он сел за руль своей машины и быстро поехал. Из ее окна выезд со двора был не виден. Мешал угол соседнего дома.
    Проводив его машину, пока она стала не видна, Олеся отошла от окна и усевшись в кресло, тупо уставилась на дивна, на котором она только что лежала в ожидании бурного секса. И ей сделалось грустно. И тоскливо. Опять одиночество, от которого она хотела спастись, разделив постель с Валентином. Но наверное, это неправильно. Потому ничего и не получилось. Это ее кара за грех перед Ириной.
    Не одевая халата, голой, Олеся пошла в кухню. Достала из холодильника бутылку водки и стакан.
    -Что ж, остается только вот, - проговорила она, беря стакан в руку.
    В комнате было невыносимо душно. С запада на город наползала огромная черная туча. И Олеся выглянув в окно, подумала, что начинается гроза.
    Из-за угла соседнего дома, там, где был выезд со двора на проезжую часть, замигал фиолетовый свет, который поначалу опьяневшая Олеся приняла за вспышки молнии. Но потом она догадалась, что это могло быть.
    Скорее всего опять авария, решила она. Опасное место, этот выезд на проезжую часть. Там частенько происходят аварии, подумала она и махнув на все рукой, пошла спать.


    Разбудил Олесю звонок, но не будильника, а телефонный. Стоящий в коридоре на тумбочке телефон назойливо надрывался. Поначалу, едва только открыв глаза, Олесе показалось, что кто-то звонит в дверь. Пара секунд она приходила в себя. Потом сообразила, что это телефон. Но легче от этого не стало.
    Если бы не этот дурацкий звонок, она бы поспала еще часика два, а так вот вставай, иди в коридор. Но первым делом она пошла не в коридор, а на кухню. Во рту стоял такой сушняк, что если не промочить горло водой, она и слова сказать не сможет.
    На столе стояла почти пустая бутылка водки, глянув на которую Олеся поморщилась, осуждая себя. Как это она могла вылакать почти целую бутылку. Теперь от одного запаха водки ее просто воротило. И она поскорее убрала бутылку с остатками водки в холодильник, а взамен оттуда извлекла литровую бутылочку минералки. Открыв ее, прямо из горлышка всю и выпила за два приема.
    А между тем, телефон в коридоре продолжал разрываться звонками, досаждая ее нервам, и Олеся даже подумала о том, что вот какие бывают люди. Ведь если не снимают трубку, то либо того, кому звонят нет дома, либо он не хочет разговаривать. Пару минут назад она при всем желание была не в состоянии разговаривать.
     Олеся подошла и сняв трубку, услышала голос подполковника Туманова.
    -Прошу меня извинить, Олеся, но мы с вами договаривались о сегодняшнем рейде…
    -Да, - сказала Олеся, искоса глянув на часы.
    На часах было половина двенадцатого. Почти полдень. Ничего себе, сколько она продрыхла. А всему виной эта проклятая водка. Теперь вот голова трещит и состояние такое, что хоть под руки води.
    -Это вы меня извините. Я немного проспала, - говоря так, Олеся опять глянула на часы. Хорошо себе немного. Договаривались на десять часов.
    -Я сейчас приеду, - пообещала она и бросив трубку, стала собираться.
    Телефон зазвонил опять.
    Олеся стояла перед зеркалом, заправляя блузку под пояс короткой юбки.
    -А черт бы побрал этого Туманова, - проговорила она, подбежала, сняла трубку. – Я же вам сказала, что сейчас приеду, - почти прокричала в трубку и услышала голос Валентина.
    -Олеся, - ласково заворковал он. – Это я.
    Олеся промолчала. Разговаривать с Валентином, особенно сейчас, когда времени в обрез, ей не хотелось.
    -Олеся, мне хотелось бы извиниться… Можно я сегодня приеду?.. – начал он, но Олеся решила, что продолжать ему не стоит.
    -Сегодня вечером я занята.
    -Понимаю, - погрустнел он. – А я думал, мы посидим.
    -Никогда заранее не надо строить иллюзий, - заметила на это Олеся категорично и извинившись, положила трубку. Ни к чему эти пустые разговоры. Тем более, ей еще надо нанести макияж. Ведь ее ждут.


   Олесе не понравилось, что Туманов предлагает ей надеть такую некрасивую брошку. По мнению самой Олесе, эта вещица портит ей весь вид.
    Подполковник глянул на девушку. Вот уж действительно потрудилась природа, создавая этот шедевр. Не зря Ваняшин, стоит лишь Олесе появиться, глаз с нее не сводит.
    Заметив этот его интерес, Грек даже шепнул приятелю Лехе на ушко:
    -Ты слюнки-то не распускай. Бабник хренов. Лучше думай о предстоящей операции. Чтобы все получилось. А ты на девчонку пялишься.
    Ваняшин был не согласен.
    -Ничего ты, Грек, не понимаешь. Эта девушка создана для меня. Может это судьба нам встретиться. – Он тут же изъявил желание во время проведения операции возить Олесю на своей машине. Но подполковник Туманов лишил его такого удовольствия, сказав:
    -Ты будешь возить нас с Греком. А чтобы было меньше подозрения, Олеся поедет на такси.
    Специально для проведения операции, Федор Туманов позвонил знакомому директору таксопарка, и тот выделил в распоряжение оперативников машину такси.
    Еще подъезжая к управлению, Ваняшин заметил стоящую у ворот желтую «Волгу». За рулем в ней сидел парень примерно такого же возраста как и Ваняшин. Теперь старший лейтенант считал того парня везунчиком. Ездить целый день и вечер с такой девушкой.
    А Туманов терпеливо выслушав все  недовольства Олеси по поводу брошки, сказал:
    -Это не простая брошь. Внутри ее находится маленький микрофончик. Благодаря ему мы будем слышать всех, кто с вами разговаривает. И еще, я, майор Грек и старший лейтенант Ваняшин постоянно будем рядом с вами. Поэтому ничего не бойтесь и ведите себя естественно.
    -А с чего вы взяли, что я боюсь? – Олеся так посмотрела на Туманова, что тому ничего не оставалось, как пожать плечами, сказав:
    -Да это я так, к слову.
    Настроена Олеся была и в самом деле решительно. Возможно, даже излишне, потому что стоило им приехать к Киевскому вокзалу, как она сняла приколотую Тумановым брошку, сунув ее в сумочку. Заметив это, Федор немедленно позвонил ей на сотовый, спросив, зачем она это сделала. На что Олеся решительно заявила:
    -Я не могу носить на себе вещь, которая мне не нравится.
    Подполковнику Туманову ничего другого не оставалось, как смириться. Ведь Олеся ни его подчиненная, а человек гражданский.  И он уже даже пожалел, зачем они вообще связались с ней.
    -Чего тебе, Николаич, не нравится? – спросил Грек.
    -С характером девчонка. Хлопот с такой не оберешься. Наверное, прав Васильков говоря, что зря я затеял всю эту бодягу. Ну да ладно. Сегодня повозим ее по вокзалам и больше все. Хватит. Не хочу неприятностей на свою задницу. Видишь, микрофон сняла. Неизвестно, чего еще выкинет.
    А выкидывала Олеся немногое. В слишком короткой юбке, и блузке через которую были  видны ее груди, она расхаживала в многолюдных местах и при этом так двигала бедрами, что Грек однажды не удержался и заметил Туманову.
    -Николаич, что она вытворяет. Довыпендривается, что трахнут ее прямо здесь на перроне, - так он сказал, когда к Олесе подошел очередной пожиратель женских сердец.
    Всех таких типов Леха Ваняшин снимал на видеокамеру. В ухе у него торчал наушник, а на плече висела сумка с аппаратурой прослушки.
    Так продолжалось целый день. От одного вокзала они переезжали к другому. Потом к третьему… Яркая внешность Олеси притягивала мужиков, но того кто был нужен операм, среди них не было. Возможно этот человек находился где-то рядом, но по какой-то причине к Олесе не подошел.
    Грек не скрывал досады.
    -Целый день пробегали как собачки и все впустую. Лешка ты бы камерой поводил вокруг, может какая подозрительная рожа рядом проявилась бы, - пытался он сорвать зло на Ваняшине.
    Но старший лейтенант был не в лучшем настроение.
    -Если только твоя, - ответил он Греку.
    Около часа ночи Туманов решил операцию свернуть.
    -Возможно, у того, кого мы ищем, сегодня выходной, - пошутил Федор, поблагодарив Олесю за помощь. – В том, что тот человек себя не обнаружил, вашей вины нет. Вы старались как могли. Многих кого Ваняшин снял на камеру, мы будем отрабатывать. Хотя я уверен, того преступника среди них нету. Может быть, он слишком осторожен. Даже не могу исключать, что он сегодня видел вас. Не хочу пугать, но все-таки, будьте внимательны на улице. Если что, сразу дайте мне знать. А сейчас отдыхать. Вас отвезут домой, - сказал подполковник на прощанье Олесе и попросил таксиста, чтобы тот отвез девушку.
    -Ну что, поедемте в управление? – предложил Ваняшин. Его белая «девятка» осталась в территории. – Я поставлю эту колымагу, - пнул он ногой по колесу служебной «Волги», а потом вас на своей машине развезу по домам. Все равно метро уже закрылось и добираться вам не на чем.
    Грек с Тумановым не возражали. Хотя на самом деле, старший лейтенант Ваняшин сейчас думал немного по-другому. Лучше бы он отвез Олесю, а Туманова с Греком по домам развез таксист. Но раз уж не получилось, то и ладно. Может оно так и к лучшему, решил Ваняшин, разворачиваясь на пятачке возле кафе у Ленинградского вокзала.
    Дежурный офицер на проходной открыл ворота, впуская «Волгу» в территорию управления, и немало удивился, когда эта же машина, едва въехав, развернулась.
    -Ребята, вам чего нравится кататься по ночной Москве? – с раздражением спросил он. Сколько раз вот так за день приходится нажимать на кнопку, открывать и закрывать ворота. Хоть бы ночью отдохнуть. Так нет, находятся вот такие неугомонные. И зачем только выезжают?
    -А за тем, что у нас труп. Так что открывай да побыстрей, - сказал ему Федор Туманов.
    Только что на мобильник подполковнику позвонила Олеся и испуганным голосом сообщила, что таксист, который ее подвез до дома, убит.
    -Ну что ты будешь делать! – Грек не отличался красноречием. – Он что, этот убийца, за нами ехал? Подождал, пока мы распрощались. Потом поехал за Олеськой и убил шофера.
    -Вполне может быть, - сказал на это Туманов, хотя точного расклада, как действовал преступник, он не имел. Оставалось всего лишь строить догадки. Версии. Их было много, но какая из них верная, никто не знал.
    -Леш, когда ехали, ты ничего такого не заметил? Может машина какая?.. – прицепился Грек к Ваняшину. 
    -Об этом вас надо спросить с Николаичем. Я на дорогу смотрел.
    Грек на это только вздохнул.


ГЛ 14


    Олеся выглядела страшно напуганной.
    -Я не могу в это поверить, - произнесла она подрагивающим голосом, садясь в машину к оперативникам. – Я даже еще и переодеться не успела. Вот видите.
     Туманов кивнул. Видя, что девушка переживает стресс и хочет высказаться, дал ей эту возможность. Но его как и Грека с Ваняшиным интересовали детали происшедшего, и потому он посоветовал:
    -Олеся, постарайтесь успокоиться и начните пожалуйста по порядку. Водитель такси привез вас сюда? Так?...
    -Да, да. Так. Мы подъехали. И еще минут десять сидели в машине.
    -Зачем? – спросил Туманов.
    -Ну мы болтали. Семен, так его звать, - кивнула Олеся на стоящую рядом желтую «Волгу», в которой водитель сидел с перерезанным горлом, - пытался ко мне клеиться. Но ничего такого у нас не было, - замотала девушка головой. - Просто он говорил мне, как я ему понравилась. Просил дать  номер моего мобильника. Сказал, что без этого не отпустит меня. А потом я ушла.
    Туманов и на это кивнул. Олеся излагала все последовательно.
    -Окно у меня дома было открыто. Я включила свет, подошла, зашторить окно, и вдруг  услышала крик. Тут внизу. Выглянула в окно. Смотрю, такси не уехало. А водительская дверь открыта. И человек убегает. Я его не разглядела. Он побежал вон туда, в кусты в темноту, - показала Олеся на угол дома. – А когда я вышла посмотреть, что произошло, увидела все это, - она кивнула на машину такси и добавила: - Ну и сразу позвонила вам.
    -Вот что, - сказал ей Федор Туманов после того, как девушка закончила, -  посидите пока тут в машине, - а сам вместе с Греком и Ваняшиным вылез.
    -Николаич, мы с Лешкой пойдем глянем там, - махнул Грек рукой в сторону кустов.
    -Вряд ли он там вас дожидается. Но сходите, посмотрите, -сказал Федор, хотя и был уверен, что с того времени пока Олеся позвонила им и до того как они приехали, прошло достаточно времени, чтобы преступнику скрыться.
    Вернулись помощники довольно скоро. Причем, без приключений не обошлось. Это Федор Туманов понял сразу по унылой физиономии Грека.
    -Николаич, я Грека в машину не посажу, - заявил Ваняшин хихикая.
    -А что случилось? – спросил Федор.
    -Да он в собачью какашку наступил.
    Грек скроил зверскую физиономию.
    -Конечно, фонарь у нас один на двоих, а светил ты им только себе под ноги. А я шел наугад, как ночью по тайге. Вот и результат, - отставил Грек правую ногу в сторону, тщательно обтирая ботинок об траву.   
    -Кроме этого нашли еще чего-нибудь? – спросил Федор так, на всякий случай. Надеждами себя не тешил. Преступник осторожный и вряд ли он оставит после себя следы.
    Грек подтвердил его догадки тем, что безнадежно махнул рукой.
    -Там за кустами - тротуар. Он выходит на соседнюю улицу. По нему убийца вероятно и ушел.
    -Ушел, - задумчиво повторил Федор. – Оставив после себя труп. Этот гад как будто над нами насмехается, подкидывая нам трупы.
    -Насмехается? – переспросил Грек. Он не понимал, в чем тут может быть насмешка.
    -В чем? А как ты можешь объяснить вот это? – спросил Туманов, указав на водителя такси, возле которого суетились эксперты.
    -Николаич, у таксиста пропали деньги… - подсказал Ваняшин.
    Но Федор Туманов упрямо помотал головой.
    -Нет. Мне кажется, здесь дело не столько в деньгах. Да и какие у него могут быть деньги, если он с самого утра мотался с нами. Убийца бросает нам вызов, уверовав в свою безнаказанность. А мы… - Туманов не договорил, тоскливо посмотрел на желтую «Волгу». Машину было решено перегнать на спецстоянку управления, чтобы днем эксперты еще раз хорошенько осмотрели ее. Но что такое железяка с четырьмя колесами в сравнение с человеческой жизнью. Водителя было жалко. Ему досталась нелепая и ужасная смерть. И задумавшись об этом, Грек сказал Ваняшину:
    -Надеюсь, сейчас не жалеешь, что не тебе довелось возить красотку?
    Ваняшин понял, что имел ввиду Грек. Посмотрел на усатого майора, но ничего не сказал.
    -Федор Николаевич, что так и будете топтаться на месте? – подошел к Туманову следователь, считая, что подполковник и его опера стоят и теряют даром время.
    -Может подскажешь, что нам делать? – капризно спросил Грек. Следователь был годами чуть постарше Лехи Ваняшина и такое грубое вмешательство не понравилось майору Греку.
    -Надо ходить, а не стоять на месте. Возможно, кто-то видел как все произошло. Свидетелей искать надо. А так, чего вам сюда было приезжать. Сидели бы по домам.
    Упрек был справедливый, но не заслуженный. Опера бы не стояли, если это все было не ночью, а днем.
    -Ты на часы-то погляди, - сказал Грек. – Третий час ночи. Какие к черту могут быть свидетели. Нам что, прикажешь стучать в двери и поднимать жителей с постели?
    -Ну вот я и говорю, чего вам было приезжать сюда, - сказал следователь и вместе с криминалистом Семиным и двумя его помощниками пошел к поджидавшему их микроавтобусу.
    Тело водителя отправили в лабораторию судебно-медицинской экспертизы.
    -Вот что, Олеся, - сказал Федор Туманов сидящей в их машине девушке. – Сейчас я провожу вас до квартиры. И если кто вам ночью позвонит в дверь, не открывайте, - предупредил он Олесю.
    -Вы думаете, тот человек может позвонить в мою дверь? Он что, знает, где я живу? И зачем он должен приходить ко мне? – спросила она, желая узнать, к чему подполковник все это ей говорит. Она жила, никому не делала ничего плохого. Возможно, кого-то ненароком и обидела, но не настолько же, чтобы ее за это убивать.
    -Я предупреждаю вас, потому что должен сделать это. Я пока не знаю, что заставило того человека убить водителя такси. Не думаю, что это из-за того, что тот ему не понравился.
    -Подождите. Вы хотите сказать, что тот человек должен был убить меня? – побледнев, спросила Олеся.
    -Я этого еще не знаю. Кое-что для меня пока остается не понятным, - признался Туманов, чем еще больше заинтриговал Олесю.
    -Например? – спросила она.
    -Ну, хотя бы почему преступление произошло под вашими окнами? Так что послушайте моего доброго совета и постарайтесь все делать так, как я говорю. Надеюсь, когда вы вышли из машины, номера своей квартиры не называли? Ведь убийца в это время мог быть где-то рядом и подслушать, - доходчиво объяснил Туманов.
    -Нет. Только номер своего сотового, - призналась Олеся, теперь крупно сожалея об этом. Таксисту уже ее номер не понадобится. А вот убийца и в самом деле мог услышать, если как говорит Туманов, он был где-то тут.
    -Хотя чего уж теперь об этом, - вздохнул Федор. - Убийца и так запросто вычислит, в какой квартире вы живете.
    -Спросит об этом у соседей? Но сейчас же ночь, - напомнила Олеся, уверенная, что ночью тот человек не станет ходить по соседям. И вообще, он ведь не знает ее имя и фамилию.
    -Все так, - кивнул Туманов, тут же  на сказанное девушкой высказав свое мнение: - Только ему не надо ходить по соседям. Сейчас ночь. Все спят. Он видел, в каком окне зажегся свет. А потом, вы же говорили, что выглянули?..
    -Да, - вспомнила Олеся. – Все так и было.
    -Вот потому я советую вам, никому не открывать дверь, - вернулся подполковник к тому, с чего начал, когда Олеся вошла в подъезд. Еще он посоветовал ей не включать в квартире свет. – Если этот человек, где-то поблизости, то может наблюдать за окнами вашей квартиры, - подсказал Туманов.
    Домой Федор вернулся уже под утро. Чтобы не будить жену Дашу, решил не ложиться, а провести остаток ночи на кухне. Да и как не странно, спать не хотелось.
    Достав бутылку водки, Федор налил стакан. Выпил и закурив сигарету, сел к окну, поставив пепельницу на подоконник. Обида захлестывала подполковника. Как не приятно, но стоит признать, что пока убийца на высоте. И никакие отговорки не должны браться в учет. Они – опера, и значит должны найти и обезвредить преступника. Иначе, грош цена им. Но как не печально, но пока найти им преступника не удается.
    Туманов налил себе еще стакан. И только взял его в руку, в кухню вошла Даша. Закатывать скандал она не стала. Подошла, взяла из руки Туманова стакан с водкой, отставила его на стол. Села рядом.

    Федор старался не смотреть в глаза жене. Сидел и смотрел в окно, на пустынную ночную улицу, на которой еще не было ни единого прохожего.
    Но Даша заставила его повернуться, и увидев в глазах мужа тоску, спросила:
    -Что случилось? Может объяснишь?
    Объяснять Федор ничего не хотел. И тогда Даша сказала:
    -Федор, ты последнее время сам не свой. Я же вижу. С тобой творится что-то не то. И я хочу знать. Если причина во мне…
    Туманов упрямо покачал головой.
    -Нет, Даша. Это не то, о чем ты думаешь.
    -Нет? А тогда, что? Почему ты домой приходишь, чернее тучи?
    Туманов достал из кармана несколько фотографий, на которых были изображены убитые девушки. Положил на подоконник.
    -Вот.
    Даша взглянула и ужаснулась.
    -Какой ужас. Федор?!.
    Туманов согласно кивнул, не находя слов в свое оправдание. Он потянулся, чтобы взять стакан с водкой, но Даша не дала, сказав:
    -Не надо, Федор. Легче не будет. Скоро наступит утро и если ты будешь трезвым, это только лучше для тебя.
    -Я уже не знаю, Даша, что лучше. Понимаешь? – Туманов посмотрел на жену. Сейчас, Федору как никогда захотелось сочувствия. Последнее время со всех сторон только сыплются неприятности. Начальство ругает. Газеты критикуют за слабую раскрываемость. А преступник словно в насмешку подкидывает им трупы.
    -Успокойся и не впадай в отчаянье. Ты обязательно его найдешь. Только надо потерпеть, - Даша как могла пыталась успокоить мужа, прижав его голову к своей груди. – Тот человек творит зло. И реальность обязательно накажет его. – В Дашиных словах было столько уверенности, что всегдашняя вера в справедливое возмездие начала возвращаться к Федору. И на душе сделалось спокойнее. Конечно, Даша права и наказание будет неотвратимым. Вот только сколько еще неповинных людей погубит этот безжалостный убийца?
    Этот же вопрос задал себе подполковник Туманов, когда разложил на столе в своем кабинете фотографии всех жертв. И вдруг стоящий рядом телефон зазвонил.
    Трубку по обыкновению снял Грек. Он сидел ближе всех к аппарату. И тут же протянул Федору.
    -Николаич, тебя.
    Федор взял.
    -Подполковник Туманов. Слушаю вас? – произнес Туманов и услышал:
    -Привет, легавый.
    -Привет, привет, - сказал Туманов, пытаясь определить, кто звонит. Но долго ломать голову не пришлось. Звонивший представился, только сделал это несколько иначе. Фамилию и имя называть не стал, сказал другое:
    -Ты вчера получил от меня подарок?
    -Подарок? – переспросил Туманов, толкнув Грека в плечо.
    Тот уставился на подполковника, еще не сообразив, в чем дело. И тогда Федор написал авторучкой на листе бумаги, чтоб Грек связался с сотрудниками технического отдела и узнал, откуда поступает звонок.
    Грек кивнул и выскочил из кабинета. А Туманов сказал в трубку:
    -Что-то я не пойму, о чем речь. Кто это звонит?
    -Не валяй дурака, - строго посоветовал звонивший. – Мой подарок для тебя, это труп таксиста. И запомни: я не собираюсь отсиживаться в норе, поджав хвост. А чтобы ты поверил по-настоящему в это, скоро ты получишь от меня самый главный подарок. Догадайся, какой.
    -Слушай ты, придурок! Ты совсем сошел с катушек. Поэтому я не буду тебя арестовывать, как велит закон. Как только представится случай, я тебя застрелю, - пообещал Туманов, хотя тут же пожалел об этом. Надо было проявить сдержанность в любом случаи. Чтобы не вызвать у преступника агрессивности и тем самым не подтолкнуть его к следующему убийству.
    Кажется об этом думал сейчас старший лейтенант Ваняшин. Туманов  догадался по тому, как Ваняшин на него смотрел. И не выдержал.
    -А что мне оставалось делать? Умолять его не убивать? В ноги к нему упасть?
    -Да, нет. Все правильно, Николаич. Нельзя, чтобы такой зверь жил даже в тюрьме. Хотя до тюрьмы он может и так не дожить.
    -Где этот Грек? – раздраженно проговорил Туманов, бросив трубку, из которой доносились частые гудки, на аппарат.
    Грек вбежал запыхавшийся.
    -Николаич, звонок был из таксофона от Ярославского вокзала, - с порога заявил он. А Туманова пробрала досада.
    -Ждать он там нас вряд ли будет. Но все равно давайте сгоняем туда.
    -Он, гад, там жертву для себя подыскивает, - сказал Грек.
    -Леш, захвати видеокамеру. Может попадется кто-то из тех, кого ты снимал во время рейда с Олесей Корнейчук, - сказал Туманов Ваняшину.
    Но этот их выезд к Ярославскому вокзалу ровным счетом ничего не дал, как не спешили они. В двух местах Ваняшину даже пришлось нарушить правила движения. За что во втором случаи гаишник погрозил ему жезлом.
    Кабин таксофонов  оказалось четыре. И глянув на них, Грек без настроения произнес:
    -Ну и где нам его искать?
    Федор увидел двоих милиционеров, степенно вышагивающих вдоль перрона. Они чувствовали себя здесь хозяевами. Чтобы не проводить время на работе зря, в палатке где продавались кулинарные изделия, оба взяли по пирожку. И жуя на ходу, что-то друг дружке рассказывали. На их улыбающихся физиономиях отражалось довольство жизнью.
    Маловероятно, чтобы они помогли, но Федор все-таки решился, обратиться к постовым. Для начала предъявил удостоверение, потом попросил вспомнить, может видели они, кто подходил к таксофону.
    -Крутился тут один тип. Минут десять назад, - сказал усатый старшина, лицом похожий на молдаванина.
    -Как он выглядел? – спросил Туманов.
    -Товарищ подполковник, мы особенно к нему не приглядывались. Знаете, сколько их за день тут крутится, - ответил старшина.
    Федор понял, что с этими служаками они только напрасно теряет время. К тому же подбежал Грек и сообщил, что на сотовый ему позвонил дежурный.
    -Что случилось? – вздохнув, спросил Туманов, ожидая нового подарка от убийцы. Ведь тот обещал, говорил, что главный подарок его ждет впереди. Возможно, он осуществил свое обещание.
    -Дежурный сказал, что позвонили  из ломбарда с Вятской улицы. Просят срочно приехать.
    -Ну раз просят, тогда едем, - торопливо проговорил Туманов, запрыгивая в машину.
    Грек нырнул на заднее сиденье в тот самый момент, когда «Волга» уже тронулась. Ему даже не пришлось закрывать дверь. Она захлопнулась сама от встречного потока воздуха.
    Дорогой, пока ехали, Федор Туманов позвонил в ломбард, узнать, что там  у них случилось. К телефону подошел  приемщик и сообщил, что к ним пришла та самая старуха Червоточенко.
    -Она принесла нам на заклад серьги и три дорогих перстня, - понизив голос, сообщил приемщик. Телефон стоял в кабинете директора. Но приемщик все же опасался, чтобы его не услышали из торгового зала и особенно старуха Червоточенко.
    -Я как могу задерживаю ее, под видом, что камни в перстнях очень дорогие и мне надо проверить их на подлинность. Но если вы хотите ее застать, поторопитесь, - посоветовал приемщик.
    -Мы уже на полпути к вам, - сказал Туманов и очень пожалел, что у них старая «Волга», а не новенькая «девятка» как у Ваняшина. Слишком уж их колымага не поворотливая на перегруженных машинами улицах. Даже правила движения приходится нарушать. И там где особенно не пробиться, им приходится ехать прямо по тротуару.
    У гаишников от такой наглости глаза на лоб лезут, но связываться с центральным аппаратом уголовного розыска они не хотят и потому воротят свои морды, делая вид, что не замечают этих нарушений.
    -Правильные ребята, - сказал про гаишников Грек, когда Ваняшин на бешенной скорости пронесся по разделительной полосе, едва не отдавив ноги капитану с жезлом в руках. К счастью тот успел отскочить и сорвал все свое зло на новенькой «Ауди», которая было ринулась следом за «Волгой». Ее гаишник не пропустил.
    Грек обернулся поглядеть, чего там будет,  но Ваняшин несся так, что и гаишник и остановленная им «Ауди» остались далеко позади.
    Директор ломбарда стоял возле открытой двери заднего входа и поджидал оперативников. Едва «Волга» остановилась, он подбежал.
    -Скорей, пожалуйста. Она еще не ушла, - затараторил он.
    -Ваняшин и Грек, вы пока останьтесь тут в машине. Осмотритесь. Может заметите чего подозрительное. А я в ломбард, - проговорив так, Федор Туманов пошел следом за директором, который был намного его ниже ростом. Чтобы Туманов не наступал ему на пятки, низкорослому толстячку приходилось бежать едва ли не рысцой и при этом энергично размахивать руками.
    -Мне сориться с милицией нет никакого резона, - директор пустился извиняться за своего приемщика. – У меня честный бизнес. Да мне и самому невыгодно, когда приходят всякие вот такие как эта старушка и приносят паленое золото.
    -Те серьги и перстень не паленые, - поправил Федор Туманов директора. – У нас есть основания полагать, что сняли их с убитой девушки.
    -Да что вы говорите? –  произнес директор с сочувствием так, что казалось еще немного и он прямо-таки разрыдается от сострадания к трагической судьбе Жанны Самариной. Но такого не произошло. Длинный коридор закончился выходом в торговый зал ломбарда, где стояла старинная мебель. На стене висело несколько картин. Федор был в живописи не силен, но не сомневался: будь это копии, а не подлинники, вряд ли они бы попали сюда.
    Народу в зале было немного. В основном женщины среднего возраста. Среди них Туманову сразу бросилась в глаза старуха со строгим лицом. На ней почему-то был надет темно-серый плащ, похожий на балахон. В нем она походила на монахиню покинувшую монастырские обители ради мирских дел. Хотя как раз ее мирские дела никак не подходили для монахини.
    Старуха стояла возле приемщика и нетерпеливо дожидалась когда тот заплатит ей деньги. А приемщик тянул время. В  руке он держал здоровенную лупу, через которую рассматривал золотой перстень с большим бриллиантом.
    -Мы ее больше не можем держать, - шепнул директор Туманову. – Вы ее прямо здесь задержите? Или на улице?
    -Зачем? – спросил Туманов, чем просто ошарашил директора.
    -Как? Неужели вы ей дадите возможность уйти? Но вы же в прошлый раз заявляли моим подчиненным, что эта старуха наверняка связана с преступником, - возмутился директор.
    Федор кивнул, глаз не спуская со старухи, чтобы получше ее запомнить.
    -Вы не забывайте, - сказал Федор, при этом поправив воротник директорского пиджака, - эта бабуся может быть всего лишь скупщицей. Поэтому пока мы задерживать ее не станем.
    -Ничего не понимаю, - огорченно развел руками директор ломбарда. – Столько времени мы ее тут держали…
    Туманов улыбнулся.
    -Ну и молодцы. Вы сделали все правильно. А сейчас велите, чтобы с ней расплатились и пусть она идет.
    Директор кажется и в самом деле не понимал, чего задумал подполковник. Но с расспросами не полез. Он пошел в зал к приемщику, а Туманов побыстрее вышел из ломбарда тем же путем, как и вошел.
    Грек с Ваняшиным сидели в машине, как им было велено и дожидались Туманова. Федор сел в машину, не спуская глаз с выхода, откуда с минуты на минуту должна была появиться старуха. Но пока она еще не вышла, Туманов спросил:
    -Ну как, ничего подозрительного не заметили?
    -Все спокойно, Николаич, - ответил Грек и тут же добавил: - Ручаюсь, сюда эта старуха пришла своими ножками.
    -А вот сейчас мы это и проверим, - сказал Туманов и кивнул на дверь, откуда только что вышла высокого роста старуха со строгим лицом. – Вон она. Посмотрите на нее и запомните.
    Ваняшин приоткрыл окно, и стал снимать старуху на камеру. И видя это, Грек усмехнулся.
    -Чего ее запоминать? Сейчас Лешка ее сфотографирует и в профиль и в анфас, - шутливо произнес он, на что Федор Туманов довольно серьезно заметил:
    -Нет, Грек. Как раз тебе надо ее запомнить, потому что сейчас ты пойдешь за ней. Что хочешь делай, но проследи за ней. Надо узнать, где эта чертова бабуся обитает. Понял меня?
    Особого воодушевления на лице усатого майора не было. Сейчас он завидовал приятелю Лехе, которому бегать никуда не придется. Так не хотелось набивать на ногах мозоли и потому Грек вяло произнес:
    -Понял. Но может мы лучше за ней на машине?..
    На это предложение Туманов отрицательно помотал головой.
   -Нет. Машина, да особенно наша «Волга» с ментовскими номерами бросается в глаза. Вдруг она подстраховалась и кто-то присматривает, нет ли за ней хвоста. Тогда нас запросто могут засечь. А человеку проще затеряться в толпе.
    -Главное, на глаза ей не попадаться, - подсказал Ваняшин.
    Грек покосился на приятеля.
    -В таком случаи может ты пойдешь?
    Ваняшин равнодушно пожал плечами.
    -Пойдет Грек,  - тоном не терпящим обсуждений заявил Федор Туманов. – Для Ваняшина у меня есть другое задание.
    Из машины Грек вылез с неохотой и стараясь, чтобы старуха его не заметила, поплелся за ней следом. А та, как будто чувствуя за собой хвост, то и дело на ходу оборачивалась. И видя такое ее усердие, Федор Туманов сказал:
    -Видно на этот счет она получила неплохой инструктаж.
    -Николаич, пока ты был в ломбарде, звонила Олеся Корнейчук, - сказал Ваняшин. А Федор вспомнил, что его мобильник зазвонил в самый неподходящий момент, когда они с директором ломбарда уже стояли в конце коридора перед входом в зал. Федор тогда отключил телефон.
    -Так вот не дозвонившись тебе, она позвонила на сотовый Греку. Ну он сказал ей, что сейчас мы тут заняты.
    -У ней все в порядке? – спросил Туманов.
    -Да вроде бы, - ответил Ваняшин с некоторой неопределенностью. – Она же не мне звонила, а Греку. А Грек ничего такого мне не сказал.
    Федор на это кивнул и велел Ваняшину ехать в управление.


ГЛ. 15


     Грек позвонил примерно часа через полтора. Судя по голосу, бравый майор подустал. На вопрос Туманова, где он сейчас находится, Грек ответил:
    -На Ярославском вокзале. Только что сел в электричку. Ну я тебе скажу и старуха мне досталась. Как лошадь ломовая пол-Москвы обежала и хоть бы что ей.
    -Это у нее было предусмотрено на случай слежки. Так что не отчаивайся. Ты на верном пути, - сказал Туманов усатому майору. При этом вид у Туманова был такой, что сидевший напротив Ваняшин не удержался от вопроса:
    -Николаич, ты чего?
    Федор закурил.
    -Да я вот думаю, каким образом убийца узнал номер моего рабочего телефона.
    Ваняшин тоже призадумался над этим. Но так ни до чего конкретного и не додумался. И потому отмолчался, ничего не сказав.
    -Понимаешь, он говорил моими словами. Так как я говорил здесь с вами, что этот гад отсиживается в норе, поджав хвост…
    Ваняшин посмотрел на подполковника. Уж не подозревает ли тот их с Греком в чем-то? Туманов на это только махнул рукой.
    -О чем ты, Леша? У меня и мысли такой не было. Так что не забивай голову на этот счет.
    -Тогда, может, ты еще кому-то говорил то же самое? Подумай хорошенько.
    -Говорил… - задумчиво повторил Федор Туманов, с минуту молчал, а потом вдруг на лице его появилось просветление. – Вспомнил. Как-то об этом я говорил Олесе Корнейчук. А ну-ка, давай, сгоняем к ней. Надеюсь она дома.


     Въехав во двор, Олеся увидела Валентина, сидящего на лавочке с огромным букетом цветов. Только сидел он почему-то не возле ее подъезда, а возле соседнего. Наверное не хочет, чтобы наши местные бабки таращились на него, подумала Олеся, ставя машину на свое место. Окончательно злость на художника еще не прошла, и наверное, только поэтому ей сейчас не очень-то хотелось его видеть. Но раз уж он приехал, не станешь же прогонять. Так решила Олеся, вылезая из машины и когда он подошел, ядовито спросила:
    -Ну как прошла твоя деловая встреча?
    Он протянул ей букет, и видя, что девушка не горит желанием принимать цветы, сказал:
    -Это тебе. Возьми, пожалуйста.
    Олеся скроила капризное личико, но раз уж он так настаивает, взяла букет. Но от своего не отступила. Проявила настойчивость.
    -Ты мне так и не ответил по поводу встречи? – напомнила она.
    Валентин слегка смутился. Кажется он не хотел, чтобы Олеся вторгалась в его дела. Кто она ему, чтобы вот так докучать  расспросами.  Но и портить отношения не имело смысла. Особенно сейчас.
   -Встреча прошла замечательно, - сказал он и немного подумав, добавил: - Я бы даже сказал, на высшем уровне.
    Олеся не стала допытываться о подробностях. В конце концов, с кем встречаться и когда, это его личное. Другое дело, не надо с ней обходиться так. Поэтому она не стала приглашать Валентина в дом. Пусть знает, что у нее есть гордость.
   Видя, что разговор у них не получается, и Олеся собирается идти, Валентин поднял голову, глянул на окна ее квартиры, а потом набрался наглости сказать:
    -Знаешь, я бы не отказался от чашечки чая.
    Олеся замысловато хмыкнула. С самого момент их знакомства Валентин ей показался слишком уж скромным, а чай, это скорее всего повод, чтобы зайти к ней. Но жадничать она не стала. Можно и чаю попить, но не более. Ложиться перед ним на диван с растопыренными ногами как в прошлый раз она не будет. Пусть не надеется.
    -Олесенька, я и в мыслях не имел ничего такого, - начал он оправдываться и жаловаться на то, как ему тут одному тоскливо. – Знакомых нет, и тем более родных. С утра до вечера приходится мотаться в поисках работы.
    -Так вроде бы тебе предложили работу в театре? – напомнила Олеся их недавний разговор. Валентина за язык не тянула. Он сам ей тогда говорил об этом.
    Он кивнул, открывая перед ней дверь подъезда.
    -Да. Все так. Мне хочется, чтобы мой труд достойно оценивали в денежном эквиваленте. Но к сожалению, там, где предлагают работу, не стоит ожидать большой зарплаты. Вот и приходится крутиться, чтобы выжить там, где до тебя никому нет дела.
    Сказанное Валентином, Олесе запало в душу. Ведь она как и он, тоже приезжая и тоже никому здесь не нужна. Особенно сейчас, когда не стало Борисова. И с работой пока ничего не получается. Вот хотела попросить подполковника Туманова, может он поможет. Все-таки, он человек известный и связи у него, наверняка, имеются. Позвонила на мобильник, но Туманов не стал с ней разговаривать, отключил телефон. Тогда она набрала номер майора Грека, и тот поведал, что пока они не могут уделить ей внимания так как находятся в ломбарде.
    Видя, что Олеся как будто загрустила, Валентин доверительно спросил:
    -Проблемы?
    Олеся вздохнула.
   -А у кого их нету?
   -Все верно, - согласился он, придерживаясь такой же точки зрения. Но все же от своего не отступил, предложил: - Может я могу чем-то помочь. Скажи, какая у тебя причина быть такой мрачной.
    Олеся почувствовала нестерпимое желание поплакаться в мужское плечо. К этому ее приучил Игорь Борисов, беря на себя все ее проблемы и заботы. И ей так было хорошо, комфортно. Другое дело, кому теперь плакаться?
    -Есть причина, - сказала Олеся с грустью, и рассчитывая на понимание. Все-таки, Валентин – человек с понятием, это сразу видно. Стало быть, поймет и может быть посочувствует.
    –Понимаешь, сестра у меня пропала. Так глупо все получилось. Долго объяснять, - махнула она рукой, ставя чайник на плиту. – Милиция ищет, но пока не нашли. И я не знаю, найдут ли. И как теперь об этом сообщить родителям, - Олеся села за стол и грустно посмотрела на букет, который Валентин поставил в вазу.
   -Сестра? И давно пропала? – участливо поинтересовался Валентин.
   -Полторы недели назад. Приехала сюда. Мечтала о карьере певицы. Наверное, глупо, но вот Ирка у меня такая.
    Валентин понимающе кивнул.
   -Сейчас многие хотят стать певицами. Но не всем это удается.
   Олеся была полностью согласна с Валентином.
   Внезапный звонок мобильника в раз оборвал в ней все трогательные чувства. Но Олеся не спешила доставать из сумочки трубку, пока Валентин ей не сказал:
    -Кто-то вам звонит.
    -Да, - кивнула девушка и вышла в коридор, где на прихожей висела ее сумочка.
    Валентин высыпал в чашку три ложки песка, прислушиваясь к тому, о чем говорит Олеся. Увидел, что в кухню девушка вернулась недовольная.
    -Что-то случилось? – спросил он.
    Олеся села за стол. Вяло помешивая ложечкой в своей чашке, сказала:
    -Ко мне едет подполковник Туманов. Хочет о чем-то со мной поговорить.
    Валентин отодвинул от себя чашку с чаем.
    -Наверное, он тебе хочет сказать что-то о сестре, - сказал он.
    Олеся пожала плечами, не выказывая большого желания встречаться с подполковником Тумановым. И особенно сейчас. Общение с Валентином для нее было куда интересней, чем выслушивать заунывные наставления подполковника. И с чего это он вдруг решил вот так приехать к ней? Олеся задавалась этим вопросом.
    А Валентин заспешил.
    -Пойду я, - сказал он и встал.
    Не понятно почему, но Олеся в его глазах прочитала сожаление, причину которого не знала. Если он сожалеет, что встреча не удалась, то они могут встретиться в другой раз. Об этом она и сказала Валентину.
    Тот согласно кивнул.
    -Да. В другой раз. И вот еще что, - очутившись на лестничной площадке, он обернулся. – Не говори этому подполковнику обо мне. Я ведь тут пока живу без прописки. А то еще начнет докапываться. Знаешь, как бывает? - сказал он, улыбнувшись и набравшись смелости, поцеловал Олесю в щеку.
    Олеся кивнула. Как менты умеют докапываться, она знала. Приехав в Москву, довольно долго сама жила без прописки. И при каждом случаи, когда ее останавливали на улице, приходилось платить. А однажды двое патрульных потребовали от нее другой платы. Слишком уж понравилась она им. Тогда ей пришлось выбирать, или секс с двумя ублюдками в форме, либо «обезьянник». Олеся выбрала первое. Просто тогда было некуда деваться.
    А теперь она злилась на Туманова, посчитав его обещание придти, не чем иным как посягательством на ее личную жизнь. Особенно сейчас, такое неподходящее время для общения. И чего так внезапно приспичило ему повидаться с ней. Олеся мучилась от этого вопроса. Расхаживая по комнате, она то и дело  подходила к окну и поглядывала вниз. Увидела остановившуюся черную «Волгу», из которой вылез сам Туманов и с ним Ваняшин.
    -А где же этот усатый цыган? – вспомнила она про Грека. – Вечно крутится под ногами подполковника, как хвост.
    Дверь она отперла им заранее, и когда в нее позвонили, крикнула:
    -Входите. Открыто.
    Туманов с Ваняшиным вошли.
    Олеся не хотела, чтобы оперативники зашли в кухню и увидели цветы и чашки с чаем. Наверное, чай следовало бы вылить, а чашки убрать в полку. Но Олеся сразу об этом не подумала. А сейчас было поздно.
    На ее предложение пройти в комнату, Туманов отказался, сказав, что не стоит в обуви топтать посланный на полу ковер и прошел в кухню.
    Олеся смутилась, особенно когда посмотрела на Ваняшина. Тот таращился на нее. Причем всякий раз когда видел ее, смотрел так, словно собирался раздеть ее. Олесе это не нравилось, а сам Ваняшин в ее глазах выглядел хамом.
    Глянув на цветы, Туманов как бы между прочим заметил:
    -Вижу, отбоя нет от поклонников?..
    Олеся промолчала, делая вид, что сказанное ее не задевает. Хотя на самом деле слышать подобные замечания ей было неприятно. Да и какое этому Туманову дело до ее личных взаимоотношений.
    -Да оно конечно все так, - вздохнул подполковник и сказал: - Только позвольте вам напомнить про убитого водителя такси. Так вот он был убит возле вашего подъезда.
    Олеся едва сдержалась, чтобы не сказать Туманову какую-нибудь грубость. Напоминать ей ни о чем не надо. Она помнит и так. Теперь у местных сплетниц только и разговоров о том случаи. И всякий раз когда Олеся проходит мимо все они на нее  таращатся, словно она виновата, что того парня убили. И шушукаются ей в спину.
    -И что, по-вашему, мне теперь надо как монашенке закрыться в четырех стенах и в одиночестве ждать приближения старости? – язвительно спросила она.
    -Поберечься вам надо, - посоветовал Туманов и посмотрел на чашку с чаем, которая предназначалась для Валентина.
    -У вас кто-то был, – проговорил Туманов, не скрывая любопытства. По крайней мере, возражать бы он не стал, если бы Олеся кое-что порассказала им про гостя.
    Только не такая она дура, чтобы разболтать им про Валентина. Может он послан ей судьбой.  И чтобы она стала капать ментам на будущего мужа? Да никогда в жизни. Олеся сердито повела головой.
    -Ну уж это слишком, - высказала она замечание. – Да и с чего вы  взяли, что у меня кто-то был?
    Туманов указал на чашку с чаем.
    -Это я для вас налила, - ответила Олеся, стыдясь за свое вранье.
    -Чтоб он заранее остыл? – издевательски произнес подполковник и сделав маленький глоточек, облизал губы: - О, да я вижу вы и сахара уже насыпали. Это у вас такая привычка встречать милиционеров сладким чаем?
    Олеся покраснела. А Туманов подвинувшись ближе, сказал:
    -Олеся, боюсь, вы не осознаете, что делаете.
    Девушка выразительно посмотрела на подполковника, явно не понимая его замечания. Да Олеся и не стала этого скрывать.
    -Что вы имеете в виду? – спросила она.
    Но вместо ответа получила вопрос. Отставив чашку с чаем в сторонку, подполковник Туманов спросил:
    -Постарайтесь вспомнить, кому вы говорили о том, что будете принимать участие в проведение операции?
    -Какой операции? – Олеся заморгала глазками, делая вид, что не понимает сути вопроса. Но Туманов догадался, что на самом деле, это всего лишь притворство, и не более. Но из-за уважения к женскому полу разъяснил:
    -Кому вы говорили о том, что будете ездить по вокзалам, чтобы привлечь на себя внимание преступника? И еще не менее важное. Помните, я вам сказал такую фразу, что преступник отсиживается в норе, поджав хвост…
    Олеся кивнула.
    -Да. Помню. Только я об этом никому не говорила… Хотя постойте. – Девушка замолчала, стыдливо отводя глаза в сторону, потом сказала: - Я говорила Александру…
    -Рыжему боксеру Александру Карасеву? – уточнил Ваняшин.
    Олеся опять кивнула.
    -Да.
    -А зачем вы ему дали номер телефона Федора Николаевича? – спросил Ваняшин.
    Олеся посмотрела на Туманова, потом на Ваняшина.
   -О чем вы? Никакого номера я ему не давала. Спросите у него, - предложила Олеся, испытывая на Ваняшина обиду за то, что тот позволил себе усмехнуться. – Чему вы усмехаетесь?
    -Видите ли, спросить Карасева мы уже ни о чем не сможем, - за Ваняшина ответил подполковник Туманов.
    Олеся с недоумением посмотрела на Туманова. Немного странно от него слышать такое.
    -Почему? – тихо спросила она, пока еще не подозревая, что имел в виду подполковник говоря так.
    -Потому, что Карасев мертв, - сказал Туманов, чем просто шокировал Олесю. Вот так новость. Рыжий Саша – мертв.
    -Как?.. – только и сумела выговорить она. Вот ведь только видела его возле своего дома. Стояли, разговаривали.
    -Его нашли убитым в своей машине, - сказал Ваняшин.
    Олеся почувствовала в ногах слабость. В голове не укладывалось все, что говорили оперативники. Она села на стул, схватила отставленную Тумановым чашку с чаем и выпила ее.
    -За что его убили? – тихо спросила она.
    Туманов пожал плечами.
    -Это мы как раз и выясняем.
    -Подождите. Но при чем здесь я? Поверьте, к его смерти я не имею никакого отношения.
    -А разве мы сказали, что подозреваем вас? – прицепился Ваняшин к сказанному девушкой. Олеся посмотрела на него внимательным взглядом.
    -По-моему, вы меня все-таки в чем-то подозреваете. Иначе с чего бы вы стали задавать мне вопросы, кому я говорила про операцию и все такое… - Олеся не договорила, в сердцах махнула рукой, помолчала, но держать в себе переполнявшую ее обиду не могла. – Клянусь, номер вашего телефона я ему не давала, - сказала она обращаясь к Федору Туманову. – Пару дней назад мы встретились с ним. Он зачем-то приезжал. Я так до сих пор толком и не поняла цель его приезда. Он сказал, что проезжал мимо, увидел меня и остановился. Возможно, так все и было на самом деле. Но я спешила. Мы немного поговорили. Я пошла домой, а он уехал. Вот, собственно, и все. Больше я Карасева не видела.
    -Олеся, Карасева убили метрах в семидесяти от вашего дома, - сказал Туманов. Олеся резко дернулась и потянулась к пачке за сигаретой.
    -Что вы этим хотите сказать? – возмущенно воскликнула она. Ей не нравилось, что обо всем этом Туманов говорит так, словно подозревает ее в чем-то. Хотя  Олеся  виноватой себя в смерти рыжего Саши не считала.
    -Я хочу сказать, что убийца ходит где-то рядом, - добавил подполковник к уже ранее сказанному. – И мой долг предостеречь вас об опасности.
   В управление Туманов с Ваняшиным возвращались без настроения. Не получилось нормального разговора с Олесей Корнейчук. И потому Федор Туманов выглядел мрачным. Молчал и Ваняшин, не зная, о чем заговорить с подполковником. Вот если бы сейчас с ними был Грек, он бы нашел тему для разговора. И вспомнив про усатого майора, Леха Ваняшин сказал:
    -Николаич, что-то Грек давно не звонит.
 
    Сан Саныч Грек проклинал на чем свет стоит старуху Червоточенко. Чересчур резвой оказалась бабулька. Топая за ней, Сан Саныч чувствовал, что ступни его ног уже начинают гореть. Шутка ли, столько отмахать и все пешочком. Машину Туманов зажилил. Теперь они с Ваняшиным рассекают на колесах, а он топает ножками. И потому Грек очень даже обрадовался когда старуха, за которой ему было поручено следить, пришла на Ярославский вокзал.
    Грек шел следом стараясь не потерять старуху из виду. Достанется  тогда  ему от Туманова, если такое произойдет. Но старуха, кажется, и сама устала и теперь  она уже не оглядывалась так, как тогда, когда вышла из дверей ломбарда. Там она вела себя очень уж осторожно.
    Хотя, войдя в тамбур электрички, она все-таки обернулась, но Грека не заметила, потому что Сан Саныч успел заскочить в другой тамбур. В вагон он не пошел. Остался в тамбуре, на всякий случай придерживая ногой дверь. Кто знает, чего взбредет в голову бабульке. Вдруг решит перед самым отходом электрички выскочить из вагона.
    Но старуха прошла в середину вагона и села. Наблюдая за ней, Грек остался стоять в тамбуре, жалея, что тут нет сиденья. Хотя бы одного, плохонького. Сан Саныч согласен бы и такое. Ноги прямо-таки гудят от напряжения. Чтобы как-то облегчить свое положение, он прислонился спиной к стенке и покуривая сигарету, приглядывал за старухой, видя как та старательно делает вид, будто задремала. Притворялась она, или же так было на самом деле, Сан Саныч не знал. Но время от времени она вскидывала голову и глядела в окно, как видно, боясь проехать свою станцию.
    Когда стали подъезжать к остановке Лось, старуха вдруг встала. Но выходить она решила не через тот тамбур, где входила, а другой, в котором стоял Грек. И Грек увидел, как расталкивая стоявших в проходе пассажиров, старуха пробирается к нему. Ругнув про себя старушенцию, Сан Саныч юркнул в другой вагон. Незамеченным ему помог остаться  продавец газет. Он вышел в тамбур вперед старухи и загородил собой усатого майора. Грек проскочил вперед него, и стоя в тамбуре другого вагона продолжил наблюдение, рассуждая, что по части конспирации старуха подготовлена неплохо. Если она всего лишь скупщица краденого, то уж слишком осторожная. И вряд ли станет скупать золотые украшения у кого попало. Поэтому упустить ее Греку никак нельзя.
    Увидев, что старуха вышла на платформе Лось, Грек в буквальном смысле выпрыгнул из вагона, двери которого уже закрывались. Видя, что старуха стоит, делает вид, будто роется в сумке, Сан Саныч пошел по платформе в противоположную от нее сторону. Понял, на самом деле хитрющая старушенция опять зыркает по сторонам. Но не такой Грек ей простачок, чтобы вот так дать себя засечь.
    Смешавшись с толпой пассажиров, Грек прошел несколько метров и обернулся, увидел, что старуха направляется в конец платформы. Развернуться и идти за ней, было рисково. И тогда майор подошел к краю платформы и спрыгнул на рельсы. Теперь ему не надо было делать крюк. Достаточно всего лишь подлезть под платформу, а потом можно топать за старухой. И вряд ли она догадается, что Грек использовал такой маневр. Тем более, не подозревая о слежке.
    Она и в самом деле не догадалась. Даже оборачиваться не стала, быстро пошла по тропинке вдоль забора из бетонных плит. Кажется, за этим забором находился какой-то завод. Об этом Грек догадался по тем звукам, которые доносились оттуда. Там что-то гремело и стучало. А из огромной трубы, возвышавшейся над кирпичным зданием, валил серый дым. Но особенно Греку прислушиваться и присматриваться ко всему постороннему, было некогда, да и сама мысль о заводе оказалась всего лишь мимолетной. Сейчас все его внимание было сконцентрировано только на старухе, которая маячила впереди. На всякий случай, если она обернется,  Грек решил идти не по тропинке, а в целях маскировки пробираться через кусты. Так у него было больше шансов остаться не замеченным.
    Сан Саныч не очень-то удивился, когда очутился на окраине, где как в деревне по обе стороны улицы стояли деревянные дома с покосившимися крышами. По мнению Грека, место это даже очень подходило, чтобы убийца мог здесь отсиживаться и при этом чувствовать себя спокойно. От этих развалюх до платформы не более десяти минут ходу. Там он садится в электричку и едет в Москву. Теперь Греку было понятно, почему он позвонил Туманову из таксофона от Ярославского вокзала. Пока они ехали к вокзалу, преступник спокойненько сел в электричку и уехал. Уехал сюда. Грек нисколько не сомневался, что искать убийцу им надо здесь. На всякий случай, Сан Саныч даже приготовил пистолет. Не исключено, что он может понадобиться в самый неожиданный момент.
    -Во, па, на, - сказал  себе Грек, когда увидел, что старуха вдруг свернула к самому крайнему дому, окна которого наглухо были заклеены газетами.
    Неторопливо подойдя, старуха открыла калитку в заборе, и оглянулась, но Грека не заметила. Сан Саныч притаился неподалеку в густых зарослях вишенника, даже присел, чтобы старуха не разглядела его. И та не разглядела.
    Закрыв за собой калитку палисадника, она уже больше не оборачивалась и сразу направилась к дому. Дверь кажется была не заперта, потому что подойдя, старуха не удосужилась достать ключ и стучать не стала. Толкнув дверь, она вошла на крыльцо, и тут еще раз оглянулась. Но внимания не проявила, а сделала это скорее по привычке.
    -Осторожность проявляет, - усмехнулся Грек. На этот раз он приседать не стал. Черта с два она заметит его тут с крыльца. Стоя в кустах, Грек вытягивал голову, чтобы все получше рассмотреть. Но увидеть он мог немногое. Старый дом, который того и гляди развалится и бревенчатую пристройку к нему, крыша которой была крыта старым дырявым рубероидом. И глядя на это убожество, Грек все больше приходил к мысли, что дом, куда вошла старуха, нежилой. Ведь тропинка, по которой она шла, густо поросла травой. Значит, по ней никто не ходит. Но в таком случаи, что тут делает эта старая ведьма? Грек изнывал от любопытства.
    Минут тридцать он простоял в саду, наблюдая за домом, решая, что делать дальше. А делать что-то было нужно. Особенно если брать во внимание маленький факт, к которому Грек пришел путем логических размышлений. И факт этот сводился к тому, что признаков того, будто в доме кто-то живет, не наблюдается. Не жилой этот дом, хоть ты что хочешь делай, решил Грек. Вот только пока не ясно, что в нем делает эта старушенция.
    Чтобы проверить свои догадки и сомнения, Грек решил подобраться поближе. Прислушиваясь, и осматриваясь по сторонам, он достал из оперативной кобуры пистолет и подошел к бревенчатому строению. Как хорошая ищейка потянул носом. Запаха жилья Сан Саныч не почувствовал. Тогда он прислонился ухом к стене дома. Если старуха там, то она должна ходить, двигаться. А стало быть половицы издадут хотя бы малейший, но скрип. И шаги. Он должен услышать ее шаги, но ничего этого Грек не слышал.
    -Уснула что ли она? – шепотом произнес он и набравшись наглости решил обойти дом вокруг. Стоило ему зайти с другой стороны, как то, что он увидел, привело Сан Саныча Грека в самую настоящую ярость. Все усилия, которые он потратил на слежку за старухой, оказались впустую. Об этом свидетельствовало отсутствие в старом доме одной из боковых стен. Кажется в этом месте, к дому было приделано еще какое-то строение, от которого теперь осталась груда бревен. Этим проломом в стене и воспользовалась старуха. Пока Грек стоял в саду и наблюдал за домом с той стороны, она вышла в этот пролом  с другой стороны дома и спокойно ушла туда, куда ей было надо.
    -Ну, мать ее! – Греку от обиды хотелось выть. Свою злость он сорвал на пустом ведре  валявшемся под ногами. Со всей силы пнул его ногой, и оно, как мячик, отлетело на груду полусгнивших почерневших от времени бревен.
    -Что ты будешь делать? Вот невезуха, - вздохнул он, осматривая пролом, над которым низко нависла крыша. Видно стропила окончательно подгнили. Входить в такую рухлядь, было не самым удачным решением усатого майора, но он все же решил удостовериться, что старухи в доме нет. И вошел. Используя зажигалку вместо фонарика, обследовал все темные углы. Старушенции в доме не оказалось.
    -Вот сука старая. Ушла. – Обратно Грек не решился выходить как и вошел через пролом в стене. Вышел через дверь. Но прежде чем открыть дверь на крыльце, на полу обнаружил два свежих окурка. Поднял их.
    -Ты смотри-ка, свеженькие. Кажется бабульку кто-то поджидал здесь, - смекнул усатый майор, рассматривая окурки. Даже понюхал каждый из них.
    Оба окурка он забрал с собой, завернув их в клочок газеты, который нашел тут же.
    В управление Грек вернулся усталый и злой. Ваняшин сразу отнес оба окурка на экспертизу. А Грек тем временем рассказал подполковнику о неудаче, выпавшей на его несчастную голову.
    -Смотришь, вроде кажется обыкновенный дом. Только очень старый. А с другой стороны у него в стене дыра. Вот через нее эта бабка от меня и смылась, - развел с сожалением Грек руками. О том, что с ним произошло он и сам переживал, поэтому Федор Туманов, что называется, не стал подливать масла в огонь. Наоборот, старался как-то поддержать Грека. Сказал:
    -Может она где-то в одном из соседних  домов живет?
    Грек махнул рукой.
    -Николаич, я пол улицы прошел. Там таких развалюх полно. Видно жильцов, кто в этих домах жил, переселили в квартиры, а хоромы их еще не успели снести. Там рядом стройка полным ходом идет. Высотки строить будут.
    -И все-таки, старуха где-то там, - упрямо сказал Федор. – Иначе зачем бы ей туда идти, тем более, если ты говоришь, что тебя она не заметила. – Посмотрел Туманов на Грека.
    -Я уверен, не заметила, - сказал Грек.
    -А чего ж тогда она сделала такой финт? – засомневался Ваняшин. Вернувшись от экспертов, он занял стул рядом с Греком, принимая участие в разговоре.
    За Грека ему ответил подполковник Туманов.
    -Из осторожности. На всякий случай, - сказал Федор и тут же добавил: - Зато теперь мы можем быть уверены, что она обитает где-то неподалеку. Как хитрая волчица, чтобы не привести охотника к норе, запутывает след. Но нам эту бабку во что бы то ни стало надо найти.
    -Надо, - согласился Грек, подтвердив свою готовность кивком. Когда на столе у Туманова зазвонил телефон, он не снял трубку, как делал это всегда по своему обыкновению. Усталость брала свое. Поэтому трубку на этот раз пришлось снять самому Туманову.
    Звонили из экспертно-криминалистического отдела.
    -Федор Николаевич, спешу тебя обрадовать, - заявил главный криминалист Семин. – Окурки найденные Греком и те, что мы обнаружили на месте гибели Борисова, принадлежат одному и тому же человеку.
    -Это точно? Ошибки быть не может? – решил перестраховаться Федор Туманов, чем в некоторой степени надавил Семину на самолюбие.
    -Обижаешь, Николаич, - сказал криминалист. – Мы сделали анализ слюны, оставшейся на окурках. Поэтому ошибки нет и быть не может. У нас даже лучше чем в аптеке, - пошутил Семин.
    -Ну спасибо, - поблагодарил Федор криминалистов. – Хотя бы с этим есть ясность. – Говоря так, Туманов явно преувеличивал, потому что для оперов пока оставалось многое неясным, но открываться в этом перед криминалистом не хотелось.


ГЛ. 16


    Этот звонок в дверь показался Олесе слишком уж тревожным. Во всяком случаи, явно не таким как всегда. Обычно из белой коробочки висевшей на дверном косяке слышалась нежная соловьиная трель, не раздражавшая слух. Но на этот раз соловей будто бы поперхнулся. Что-то непонятное и пугающее застряло у него в горлышке. Он вдруг издал необыкновенно резкий короткий звук и  замолчал.
    Олеся сидела в кресле и задумавшись, держала в руке телефонную трубку. Пару минут назад она позвонила домой рыжему Саньку. Не верилось в то, что ей рассказал подполковник Туманов. Но это оказалось правдой. И женский голос ответивший ей, сообщил, что Саши нет. Что он – умер. И больше никаких объяснений. Хотя какие тут могут быть еще объяснения, когда человека уже нет. Вот и копайся тут, ищи смысл жизни, когда он внезапно прерывается смертью.
    На душе у Олеси сделалось чертовски нехорошо. Так бы и просидела она может быть с трубкой в руке и час и два, если бы не этот внезапный звонок в дверь. Он нарушил ее покой. Прерывал размышления. Их было немного. Олеся среди всего хаоса мыслей выделила одну: может быть убийство рыжего Санька каким-то образом связано с исчезновением ее сестры. Только кто теперь расскажет об этом?
   Вставать, идти к двери и открывать ее, не хотелось. Но Олеся все же заставила себя подняться с кресла. Глянув в дверной глазок, она увидела Валентина и почувствовала, что прямо от сердца отлегло. Она не стала испытывать его терпение и дожидаться, пока он позвонит еще. А кроме того оставаться сейчас одной, Олесе вовсе не хотелось. И она отперла дверь.
    -Валентин, как ты вовремя, - искренне обрадовалась она его приходу.
    Валентин улыбнулся, позволив себе короткий поцелуй в щеку.
    -Проходи, ну что ты? – Олеся втащила его в прихожую буквально за рукав пиджака. Скромность украшает мужчину, но не всегда, думала она, видя, как Валентин топчется на коврике у двери. Так ведет себя четвероногий друг, который ждет команды от хозяйки. А Валентин для Олеси больше чем друг и к тому же он не четвероногий, а довольно приятный на внешность мужчина.
    -Ты одна? – спросил он, выглядывая из коридора в кухню.
    Олеся даже удивилась.
    -А с кем мне быть? Любовника я пока себе еще не завела, - произнесла она  с намеком и посмотрела на Валентина. Нет, он не нахал, и, кажется, в меру воспитан. А что самое немаловажное, умеет быть внимательным и ценить женщину. Из таких получаются хорошие мужья.
    -Ну я не знаю, - замялся он. – Вдруг у тебя в кухне сидит этот подполковник…
    -Туманов?
    Он кивнул. А Олеся сделала вид, что если он и дальше будет молоть чушь, она просто на него обидится. А чтобы ему не думалось, сказала:
    -Никого там у меня нет. Да и что ему тут делать?
    -Мало ли… - как бы с неуверенностью произнес Валентин. – Ведь приходил он к тебе в тот раз.
    -А ты его видел? – в свою очередь спросила Олеся.
    Валентин кивнул.
    -Так получилось. Моя колымага закапризничала. Долго не мог завести. Смотрю, а возле твоего подъезда остановилась черная «Волга». Ну я и понял, кто  приехал. Не понимаю только, что им надо от тебя? – спросил он, и в голосе его послышалась ревность.
    Олесе от его ревности только стало приятно. Уже давненько ее никто вот так не ревновал. Даже Борисов последнее время был не склонен к этому чувству, считая ее чем-то наподобие своей вещью. А раз так, то куда она от него денется. А с Валентином у нее не было ничего такого, а он уже ревнует. Значит, не просто так.
    Олеся улыбнулась. И почему ей так хорошо рядом с ним. На душе появляется какая-то необъяснимая легкость. Наверное, человек он хороший. По своему опыту общения с мужчинами Олеся знала, встречаются иногда среди них такие, с которым ты себя чувствуешь комфортно. Кажется, Валентин относится именно к таким. Знакомы-то они всего ничего, а Олеся уже испытывает к нему некую привязанность. А что будет дальше?
    Этого Олеся не знала. Но она очень не хотела потерять Валентина.
    -Я соскучилась по тебе, - тихо сказала она, доверчиво припав щекой к его плечу. Он улыбнулся. Чуть наклонив голову, заглянул Олесе в глаза, заметив в них грусть.
    -Да так, - Олесе не хотелось заводить неприятный для нее разговор, от которого только портится настроение и ничего более. Не хватало еще и Валентину его испортить.
    -Нет, я хочу знать, почему у тебя испорчено настроение, - требовательно заявил Валентин, ласково поглаживая ее по голове.
    Олесе так сделалось хорошо от его участия, что она чуть не расплакалась.
    -Просто в последнее время происходят слишком неприятные для меня события.
    -Ты имеешь в виду пропавшую сестру?
    -И не только.  Вокруг меня разворачивается целая драма. Сначала пропала сестра. Потом моя подруга – Жанка. Возле моего подъезда убит парень таксист. И это еще не все. От подполковника Туманова я вдруг узнаю, что оказывается, убит мой знакомый Саша Карасев. И тоже не далеко от моего дома.
    -Ну и что в этом такого? – Валентин недоуменно пожал плечами, как бы давая понять, что у Олеси нет повода для расстройства.
    -Как же? – доверчиво посмотрела Олеся на него. – Ведь получается, что все эти люди пострадали из-за меня. И хотя Туманов не говорит об этом прямо…
    -Много он понимает, этот Туманов, - сказал Валентин и посоветовал наплюнуть на все, что подполковник ей наговорил. И видя, что Олеся начинает хандрить, вдруг предложил: - А знаешь что…
    Олеся подняла голову.
    -Тебе надо сменить обстановку и развеяться.
    Олеся ничего против не имела, только спросила:
    -Что, прямо сейчас?
     Последнее время она и сама стала замечать, что не так давно еще казавшаяся ей уютной квартира, вдруг перестала нравится. Более того, все в ней теперь Олесю раздражало. И мебель стоит не там, где нужно, и даже обои, когда-то казавшиеся спокойными, сейчас вызывали в ней какую-то необъяснимую тревогу.
    -Сейчас и немедленно, - настаивал Валентин, хотя Олеся и не пыталась возразить, готова была с ним поехать куда угодно, лишь бы не сидеть здесь в четырех стенах.
    Валентин предложил Олесе поехать к нему.
    -Ты ведь не была у меня, - сказал он с улыбкой, протягивая ей руку.
    Олеся хотела сказать, что он и не приглашал ее, потому и не была. А набиваться самой, это уж слишком. Еще посчитает ее нахалкой. В ответ она протянула свою ладошку, положив ее на руку Валентина.
    -Ну вот и хорошо, - сказал он, потянув ее за руку к двери. Но Олеся остановилась.
    -Подожди. Что прямо так? Мне ведь надо переодеться, - Олеся хотела, чтобы Валентин посидел в кухне, а она тем временем переоденется, но он не выпустил ее руки, сказав:
    -В этой короткой юбочке ты мне больше нравишься.
    По другому Олеся и думать не могла. Не только ему, но и многим другим мужчинам нравились ее длинные стройные ноги. И Валентин не исключение. И раз он настаивает, пусть все будет так, как ему нравится.
    -У нас с тобой будет чудесный вечер, - сказал Валентин, перед тем, как выйти из квартиры. Звучало обещающе, а главное – романтично.
    -Но сейчас ведь еще день, - напомнила Олеся, как бы давая понять,  зачем им ждать вечера. Любить друг друга они могут и днем.
    Валентин рассмеялся.
    -Ну хорошо. Пускай это будет наш с тобой чудесный день.
    -А свечи? Ты же обещал при свечах… - напомнила Олеся его недавнее обещание.
    Валентин обнял ее, прижимая к себе.
    -Свечи я тебе гарантирую, милая, - пообещал он и поцеловал Олесю в губы. Но поцелуй получился недолгим.
    Олеся вырвалась, облизнув нижнюю губу. Ее симпатичное личико отнюдь не выражало удовольствия от этого поцелуя. Скорее на нем появилось выражение недоумения и боли.
    -Ты что? – она удивилась его необузданному желанию, почувствовав во рту солоноватый привкус крови. – Ты сделал мне больно, прикусил губу.
    -Извини, пожалуйста. Я слишком увлекся. Целовать такую красивую девушку мне еще не приходилось, - сказал он, смущенно улыбнувшись.
    Олеся осуждающе покачала головой. Ей не нравилось, когда мужчины причиняют в порыве страсти боль. Не хотелось, чтобы Валентин уподобился тем самцам. И чтобы предупредить его от подобного действия, сказала:
    -Если ты и в постели будешь так увлекаться…
    -Не буду. Честное слово, - пообещал он, приложив обе руки к груди, тут же оглядев ее быстрым взглядом с головы до ног.
    -Что ты на меня так смотришь? – спросила Олеся, не понимая. Вроде бы ничего такого особенного не произошло. Как во всяком случаи казалось ей. Но не Валентину.
    -Знаешь, когда ты сердишься, у тебя такие выразительные глаза.
    -Ничего особенного, - хмыкнула Олеся. – Как у всякой другой женщины.
    Валентин покачал головой.
    -Нет. Ты такая красавица, - в его голосе звучала страсть. – Ты заслуживаешь вечности. Я хочу нарисовать твой портрет.
    Олеся с нежностью потрепала его по волосам.
    -Тоже мне Рембрандт. Не надо меня рисовать. Лучше рисуй театральные декорации, - это замечание Олеси, вызвало у Валентина протяжный вздох.
    -Ладно. Если не хочешь мне позировать, не надо. Но рисовать тебя по памяти, мне никто запретить не может, - ответил он.
    В подъезде, в котором жила Олеся, маляры красили стены. Три женщины в перемазанных краской спецовках уставились на красивую девушку и рядом шедшего с ней молодого мужчину.
    -Они так на нас посмотрели, - почему-то насторожился Валентин. Хотя Олеся в том, что эти три замухрышки на них глядели восхищенными глазами, ничего такого не видела. В чем и попыталась тут же убедить Валентина.
    -Просто они нам завидуют, - сказала Олеся, смеясь.
    Но Валентин обернувшись, бросил на подъезд подозрительный взгляд.
    -Может быть. Но они так смотрели, - покачал он головой.


    Трудно было представить, что в Москве еще есть такие места. Об этом Олеся и подумать не могла, и теперь была очень разочарована, глядя  в какое захолустье они приехали. Смотреть на деревянные развалюхи, удовольствие небольшое. А что касаемо Олеси, то для нее это равносильно мучению. И потому она не удержалась от вопроса:
    -Валентин, куда ты меня привез? Неужели ты здесь живешь?
    Он вздохнул прежде чем ответить. Видно было что и ему здесь не все нравится. Но впадать в уныние как Олеся он не собирался.
    -Зря ты так. Со временем здесь будет неплохой район. Тут полным ходом идет стройка, - кивнул он на обнесенную дощатым забором огромную территорию, где виднелось нагромождение бетонных плит и металлической арматуры. Там же стояло несколько вагончиков, возле которых расположилась вся строительная техника.
    Особенно на Олесю произвели впечатления два мощных автокрана, стрелы которых нависли над той дорогой, по которой они с Валентином ехали.
    -Боже мой, - простонала Олеся, наблюдая за тем, как ловко Валентин ведет машину по узкой изрытой колдобинами дороге. С одной ее стороны дощатый забор строителей, а с другой глубокий котлован, свалиться в который нет ничего проще. По крайней мере, так считала Олеся. Она водила машину неплохо, но ездить по такой дороге не стала бы.
    -Я уже привык, - сказал Валентин, уверенно покручивая руль, чтобы правую сторону его «Жигуленка» не стащило в проклятущий котлован.
    Олеся нисколько не сомневалась, что теперь у нее впечатления от этой поездки останутся надолго. Вопрос, только какие. И она уже пожалела, что согласилась поехать к Валентину. У нее они могли посидеть не хуже. И пусть там Олесе все перестало нравиться. Здесь, кажется,  тоже ничего хорошо ждать не стоит.
    Словно догадавшись, о чем она подумала, Валентин сказал:
    -Скоро все эти развалюхи снесут. Вместо них вырастут многоэтажки. Но пока эти домики еще стоят, я думаю, тебе стоит на них взглянуть. Тут такие сады. Знаешь, сколько тут вокруг много яблок.
    Олеся вздохнула. Разве она сюда ехала за яблоками? Кажется, ее любовник еще совсем глупенький и кое-чего недопонимает. Помешался на своих картинах.  Но чтобы уж его не огорчать, заставила себя улыбнуться, сделав вид, что ей здесь все нравится. Хотя это было настолько трудно. Слушая рассказ Валентина о местных красотах, Олеся только молча кивала в ответ.
    -Здесь хорошо. Нет такой суеты как там, - махнул Валентин рукой в сторону платформы, откуда слышались гудки электричек. – Правда последнее время стали одолевать строители. Так грохочут своей техникой. Да ты проходи, - раскрыл он перед Олесей дверь еще довольно хорошо сохранившегося бревенчатого дома. По крайней мере, изо всех тех лачуг, что ей довелось тут увидеть, он выглядел лучше всех. Кирпичный фундамент. И крыша у него покрыта не шифером, а цинковым железом.
    Олеся вошла.
    Они прошли длинным коридором и оказались в довольно просторной комнате, окна которой выходили в сад. Этот год оказался урожайным на яблоки. Глядя на яблони, Олеся вспомнила свой дом. Жили они с родителями на окраине Киева в двухэтажном коттедже. Само по себе жилище было так, ничего особенного, если бы не сад. В нем росли такие яблони.
    Увидев, что Олеся засмотрелась на садовые деревья, Валентин сказал:
   -Знаешь, что, ты посиди пока тут, а я сейчас. – Он взял со стола большую тарелку и выбежал из комнаты.
    -Валентин?! Не надо, - крикнула ему  Олеся, но было уже поздно. В окно она увидела, как он вышел из дома и замелькал в саду между яблонь, срывая яблоки и пробуя их на вкус. Какие-то откидывал, а какие-то клал в тарелку.
    -Сумасшедший, - улыбнулась Олеся, наблюдая за ним.
    Но скоро глядеть в окно и сидеть просто так, ей надоело. От скуки ради, Олеся решила посмотреть дом. Хотя может быть в отсутствие Валентина, это выглядит не совсем вежливо, но Олеся была уверена, что он не обидится. К тому же делает она это без всякого умысла, а чисто из любопытства. И Олеся вышла в коридор.
    Пройдя каких-то шага три, четыре, она увидела в полумраке коридора дверь, мимо которой они с Валентином прошли. Вернее было бы сказать, что Валентин ее провел мимо этой двери. Теперь Олеся решила разузнать, что там за дверью и открыв ее, оказалась в маленькой комнатенке с одним единственным узеньким окном. Из мебели в комнате находилась кровать, два стула, шкаф с книгами и гардероб. Возле него к стене был прислонен подрамник с натянутым холстом.
    Олеся решила посмотреть, что на холсте. Возможно Валентину не понравится, что она вторгается в его святая святых, но Олеся не могла удержаться и не поглядеть, что изображено на холсте. Она подошла.
    Холст оказался чист, всего лишь покрыт грунтовкой. Олеся поняла для кого он предназначался. Ведь еще там у нее в квартире, Валентин упрашивал Олесю позировать ему. Теперь мысль об этом вызвала у нее улыбку.
    -Посмотрим. Может быть, я и соглашусь, - сказала она, припоминая, что Борисов любил ее снимать на видеокамеру обнаженной. Интересно, где теперь после его смерти, те кассеты?
    В общем-то в этой комнате Олесе все понравилось. Чистенько, а главное – уютно. Кровать стояла в углу. Олеся подошла и хотела сесть на нее, но посмотрев на стену, увидела фотографию девушки, приколотую кнопкой.
    Из-за густо росших под окном деревьев, в комнате не хватало света и Олеся не могла хорошо рассмотреть лицо с фотографии. Поэтому пришлось залезть на кровать.  Олеся придвинулась ближе и увидела, что это фотография Ирины. Та самая, которую она отдала Борисову.
    Олеся оторвала ее от стены, перевернула.
    -Ну конечно же, - воскликнула она, увидев надпись карандашом. Уставившись на фотографию, она никак не могла понять, каким образом эта фотка попала к Валентину. Держала ее в руках, всматривалась в знакомые черты лица сестры и отрешенно покачивала головой, нашептывая:
    -Нет. Этого не может быть. Я не могу поверить, что Валентин… - она не договорила, заметив в углу за кроватью прислоненные к стене несколько холстов, скрученных в рулон.
    Схватив их, Олеся развернула.
    На холстах были нарисованы обнаженные девушки. Причем, в самых немыслимых позах. Возможно художник тем самым хотел передать страсть любовной агонии. Вот только лица их, отнюдь счастливыми не назовешь. Наоборот, у каждой на лице отразились невыносимые страдания и боль. А глаза пронзала тоска близкой смерти.
    -Это он такие рисует портреты? Да он ненормальный. Придурок. – Олеся перевернула один холст, другой, третий, и вдруг увидела портрет Жанки.
    Ненормальный художник изобразил ее лежащей на кровати с широко раздвинутыми ногами. Ее пронзительный взгляд достал Олесю даже тогда, когда она испуганно отскочила от кровати в угол комнаты.
    -Жанка. Жаночка… - тихо произнесла Олеся, замечая, что куда бы она не отходила, пронзительный взгляд подруги везде настигал ее. Он как будто бы предупреждал, говорил, что Олесе надо бежать отсюда и как можно скорей.
    -Да, да. Правильно. Бежать, - Олеся собрала разбросанные по кровати холсты обратно в рулон, засунула в него фотографию Ирины и выбежала из комнаты в коридор. Но подбежав к входной двери, за которой была спасительная свобода, она вдруг увидела Валентина. Он возвращался из сада с тарелкой яблок в руках. И был уже так близко, что если Олеся выйдет, он обязательно ее заметит и вряд ли даст уйти.
     -Ой, мамочки. Я пропала. Что мне делать? – запричитала Олеся.
    Но что-либо делать было уже поздно. Валентин поднимался по ступенькам крыльца. Одна, вторая, третья… Их было всего пять дощатых ступенек. Сейчас он откроет дверь и окажется прямо перед Олесей.
    Олеся вдруг вспомнила, что сейчас самое бы время позвонить подполковнику Туманову и сообщить, где она. Уж теперь она знает, кто убивает женщин. Но тут же она вспомнила и другое. Сумочка, в которой лежал сотовый телефон, осталась в той комнате, куда  ее в самом начале привел Валентин и добежать до нее, Олеся вряд ли успеет. Но тут в коридоре есть еще одна дверь, почти незаметная, оклеенная грязным обоим. Она совсем рядом. На расстояние вытянутой руки. Стоит только ее толкнуть…
    Что находится за этой дверью, Олеся не знала. Но сейчас, словно кто-то невидимый, стоящий позади, толкнул ее в спину, и Олеся очутилась в маленьком тесном помещение, заваленном какой-то рухлядью. Она сделала пару шагов. Не успела еще толком осмотреться, а ноги уже оказались на ступеньках лестницы уходящей вниз.
    Олеся догадалась, эта лестница ведет в подвальное помещение. Еще когда только вошла, почувствовала неприятный, гнилостный запах, но до запаха ли теперь, когда жизнь в буквальном смысле висит на волоске.
    -Ну и попала же я, - прошептала Олеся тихонько, когда ступеньки на лестнице закончились и она оказалась на земляном полу. Секунды три, четыре она стояла в кромешной темноте, боясь двинуться с места и чутко прислушивалась ко всем доносившимся сверху звукам. Она слышала шаги Валентина. Он открыл дверь, и тихонько посвистывая зашел в коридор. Судя по удаляющимся шагам, он пошел в ту комнату, где оставил ее. И Олеся услышала его голос:
    -Олесенька. А вот и я. Соскучилась?
    Сейчас Олеся испытывала два чувства: страх и ненависть к этому человеку. Ей захотелось хорошенько шарахнуть этого ублюдка чем-нибудь тяжелым по голове. Надо же, как искусно он притворялся, выдавая себя за провинциального художника. На самом же деле вот какие декорации он рисует. Прихваченный с собой рулон с портретами убитых девушек, она держала под мышкой. Это улика против него.
   Она услышала, как Валентин сначала метнулся по комнате, бросив тарелку с яблоками на пол, а потом выбежал в коридор.
    -Олесеснька?! Девочка моя. Ты где? – крикнул он.
    Олеся пошарила рукой впереди себя. Ни черта в этой темноте не видно. Ну хоть бы чуть-чуть. Были бы у нее глаза как у кошки. Ведь стоять тут возле лестницы нельзя. Скоро этот ублюдок обыщет весь дом, и в конце концов догадается заглянуть и сюда. И тогда ей настанет конец. Но пока она еще жива, надо побарахтаться за жизнь.
    Почему-то сейчас ей вспомнился один маленький момент из ее далекого детства, когда отец привез их с сестрой Ириной на озеро. Ирка тогда купаться не полезла, осталась с отцом на берегу. Они загорали, а Олеся плескалась в воде. Плавать она еще не умела. Даже по-собачьи. И толком не помнила, как так получилось, что дно вдруг стало точно проваливаться куда-то. Она пыталась достать его кончиками пальцев, вытягивая ноги, но все равно, когда касалась, то уходила в воду с головой.
    Отец лежал на берегу и загорал и не видел того, что она тонет. А она в очередной раз касаясь кончиками пальцев песчаного дна, пыталась оттолкнуться, чтобы оказаться на поверхности и сделать спасительный глоток воздуха. Так продолжалось недолго. В конце концов, Олеся поняла, что в тот момент ей кроме нее самой уже никто не поможет. А значит надо цепляться за жизнь. Барахтаться. И у нее получилось. Тогда она научилась плавать. Пусть и не очень хорошо, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы спасти себя.
    И сейчас, она старалась не терять уверенности и еще надежды на спасение. Пошарив рукой перед собой, она поняла, что тут есть пространство, а значит, можно двигаться. И она медленно пошла вперед, пока не коснулась рукой влажной, скользкой кирпичной стены.
    Все. Дальше идти было некуда. Да и на что она надеялась. Какое спасение может быть здесь в провонявшим тухлятиной подвале, куда она сама загнала себя как в ловушку.
    Но отчего здесь такой запах? Глаза еще толком не могли привыкнуть к темноте, поэтому больше приходилось доверять собственным ногам. Придерживаясь свободной рукой за стену, Олеся вытянула ногу, поводила ею с одной стороны. Там оказалось пространство. Ощущение было такое, что воняло откуда-то с другой стороны.
    Олеся ткнула туда ногой, и почувствовала: на земляном полу подвала лежит что-то большое. Она присела на корточки и начала ощупывать рукой, что бы это могло быть,  и тут же отскочила в темноту. Ошибиться она не могла: рука ее коснулась трупа. Одного. Потом другого и третьего. Их было тут много.
    -Куда я попала? – спросила она себя, догадываясь какую участь ей уготовил Валентин. Наверное, где-то тут среди этих разлагающихся трупов лежит и подруга Жанка.
    Олеся попятилась назад, пока спиной не уперлась в стену. Ну почему, почему она такая глупая? Оставила свой мобильник в сумочке, а сейчас он бы ей здоров пригодился.
    -Глупая сучка! – закричал Валентин неистово. – Ты вздумала со мной поиграть в прятки? Лучше выходи сама и не жди, пока я тебя найду. Олеся? Выходи, а то хуже будет.  Ладно, шлюшка. Если ты так хочешь, я поищу тебя.  Где ты там? Раз, два, три, четыре, пять. Я иду Олесю искать, - произнес он громко, специально, чтобы Олеся его могла услышать.
    И она услышала, как он расхаживая по дому, захлопал дверями.
    -Ну где же наша Олеся? – засмеялся он, раскидывая попадавшиеся под ноги какие-то вещи. – Дурочка. Выходи. Я хочу тебя видеть. Слышишь меня?
    Олеся присела на корточки, прислонившись спиной к стене и беззвучно заплакала. Более жуткой истории и представить не могла. Ведь предупреждал ее Туманов, что убийца где-то рядом с ней. И как она поступила глупо, умолчав про знакомство с Валентином.
    -Ну хватит валять дурака, Олеся! Я хочу тебя. Иди ко мне тварь. Я перережу тебе горло. А когда ты будешь биться в конвульсиях, я трахну тебя. И ты почувствуешь такой экстаз, какой никогда в жизни не испытывала. Экстаз секса и смерти, - прокричал он, ударив ногой по пустому ведру и оно загремело.
    Олеся слушая его, закрывала кулачком рот, чтобы не расплакаться. Хотя в ее положение, это не играло такой большой роли. Обыскав весь дом, Валентин подошел к двери чулана, где был вход в подвал, и раскрыв ее, крикнул в темноту:
    -Ты здесь? Отвечай!
    Олеся сжалась в комок, не жива, не мертва. Услышала, как он стал спускаться по лестнице, крадущимися шагами. Не торопливо, прислушиваясь к тишине в подвале.
    Олесе захотелось зажать уши, и не слышать его шагов. Видеть в темноте она его не сможет. Так чтобы и не слышать. Ведь сейчас он спустится сюда и будет ее искать.
    -Олеся? Отзовись? Я знаю, что ты здесь. Из дома ты выйти не могла. Пока был в саду, я наблюдал за дверью. Дома я уже все обыскал. Остался только этот подвал, куда я сбрасываю трупы. Тебе нравится прятаться тут? Ну, конечно. Ведь тут лежит твоя подружка, Жанка. И ты хочешь быть рядом с ней. Ладно. Я все устрою. Ты только отзовись. Ты здесь? Олеся?
    Олеся со всей силы зажимала рукой рот, чтобы не закричать. Слышала, вот он спустился с лестницы и пошел по подвалу.
    -Ты думаешь, я не найду в темноте тебя?
    Олеся и на это отмолчалась. Хотя от страха, хотелось закричать. Да и как иначе, когда смерть вот она, рядом.
    -Ошибаешься, дурочка. Знаешь что у меня есть?
    Лучше бы не знать. Все на свете Олеся готова отдать, только бы не видеть его. Слыша его голос, она медленно отступала, пятясь назад вдоль стены.
    -Вот! – воскликнул он, и тут же Олеся увидела вспыхнувшую в его руке спичку. В другой – он держал раскрытую опасную бритву, которой размахивал перед собой. И пока огонек спички не погас, он пытался разглядеть ее в подвале.
    -Теперь ты от меня никуда не денешься, - засмеялся он, поворачиваясь влево. Как раз в ту сторону, где прижавшись к покрытой капельками влаги стене, стояла Олеся.
     Глядя на дрожащий огонек, Олеся вдруг поняла: ее спасение в том, если он погаснет. А для этого надо немного.
    Он увидел Олесю в тот момент, когда девушка взмахнула свернутыми в рулон холстами. Поток душного смрада отхлынул от стены где стояла Олеся, и долетев до спички, потушил ее дрожащий огонек. Сделалось темно, но Валентин уже метнулся к ней с бритвой в руке, закричав:
    -Зачем ты взяла мои картины? Тварь! Отдай. Я перережу тебе горло. Так и знай.
    Олеся услышала как в темноте совсем рядом с ее лицом, рассекая воздух пролетело лезвие  опасной бритвы. Но она успела отшатнуться и отступила на пару шагов. Услышала, как Валентин опять достал из коробка спичку, чиркнул ею, и вот опять темноту подвала прорезал маленький погибельный для Олеси огонек.
    На этот раз все повторилось. Олеся опять взмахнула свернутыми в рулон холстами. Только теперь все получилось намного лучше. Валентин оказался довольно близко от нее, и Олеся ударила его рулоном по руке в которой он держал горящую спичку, вместе с коробком. Спичка погасла, а коробок она просто выбила и он отлетел куда-то в темноту. Это привело Валентина в ярость. Запомнив, где стояла Олеся, он в темноте бросился к ней, размахивая перед собой бритвой.
    -Жалкая сучка! Думаешь, тебе удастся спастись? Как бы не так. Я тебе прикончу, и ты останешься лежать тут среди этих зловонных трупов.
    Олеся не ответила. Она даже старалась дышать так, чтобы он не услышал ее. Но положение осложнилось, когда она оказалась в углу. Она слышала, что Валентин совсем рядом. Он взмахивает бритвой раз. Другой. Следующий взмах будет для нее последним, это Олеся поняла по тому, как острое лезвие бритвы рассекало пространство возле нее, на уровне лица.
    Ноги сами собой подкосились, и она беззвучно рыдая, рухнула на холодный пол подвала. Причем, произошло это в тот самый момент, когда Валентин ударил бритвой туда, где только что была ее голова. В темноте послышался скрежет лезвия бритвы по кирпичам, и тут же Валентин вскрикнул.
    В первые секунды Олеся не могла понять, что произошло. Но потом Валентин закричал:
    -Сука. Из-за тебя я порезался! – Прозвучало это так, как будто Олеся должна была посочувствовать, что он так неосторожно поранил себе руку. Посочувствовать тому, кто только что пытался ее убить. Какая наивность. Не понятно на что он рассчитывал, но Олеся ничего не ответила, не издала ни единого звука.
    И тогда Валентин прокричал:
    -Ты думаешь, что сумеешь выбраться отсюда? Ну попробуй. Я сейчас выйду, а дверь наверху закрою. И ты все равно сдохнешь тут. Так и знай. Жалкая шлюха. – Почти на ощупь, он нашел в темноте лестницу. И Олеся услышала его шаги наверх. Вздохнула облегченно. Хотя какое тут может быть облегчение, когда он прав. Выйти из этого проклятущего подвала ей вряд ли удастся. И Олеся опять заплакала. На этот раз не утерпела. Услышав его шаги в коридоре, не скрывая отчаянья, закричала, чтобы он услышал:
    -Подонок!
    Его это зацепило. В ответ Олеся услышала:
    -Заткнись. Я все равно вернусь в подвал и убью тебя, гадина. Убью!
    И Олеся поняла, что он обязательно выполнит свое обещание. Притихла.


ГЛ. 17

    Первый раз Валерка Безруков попробовал женщину, когда ему было уже двадцать лет. Тихий, скромный паренек, он всегда отличался от сверстников нерешительностью.
    Девчонки на него и внимания не обращали. Даже сторонились. И Валерка не мог перед друзьями похвастаться любовными успехами. Если приятели заводили разговор, кто с какой девчонкой переспал, Валерка молчал. И только по ночам, во снах, испытывал сладостные ощущения, перенося их потом на бумагу.
    Рисовал он здорово. Причем, особенно хорошо ему удавались портреты знакомых девушек, которых Валерка изображал в обнаженном виде и в самых невероятных позах. Это было настолько впечатляюще, что друзья просто расхватывали у него рисунки.
    Для художественного училища, куда Валерка поступил после окончания школы, он рисовал другое. Там тематика была посерьезней, и хорошие оценки легко можно получить за пейзажи родного города, что тоже получалось у Валерки на высшем уровне.
    Педагоги прочили молодому дарованию большое будущее, всенародную известность. Возможно так и было бы, если б в его судьбе не произошел случай, перечеркнувший не только карьеру художника, но и всю его дальнейшую жизнь.
     Тот злосчастный день Валерка Безруков запомнил на всю жизнь. Был праздник – второе мая. На улицах веселье.
     Валерка с друзьями тоже отмечали праздник. Водку пить начали с самого утра. Причем так много  Валерка еще никогда в жизни не пил и к вечеру он опьянел настолько, что едва плелся домой. Друзья остались в парке, пошли на дискотеку, а Валерке было не до того. Сейчас бы поскорее добраться до постели и брякнуться спать. Какие тут могут быть танцы, когда ноги заплетаются.
    Он шел по тротуару, не вглядываясь в лица прохожих. Да и какое им дело до того, что Валерка пьяный. Ну выпил. Так ведь не каждый же день. В сущности, он за здоровый образ жизни. Но сегодня такой день. И вовсе не потому, что сегодня второе мая. Просто в этот день ровно десять лет назад погибли его родители. У отца был мотоцикл. На нем они и попали под колеса грузовика, водитель которого оказался в стельку пьяным. Потом Валерку забрала к себе бабушка. Жила она в маленькой комнатенке в коммуналке. Но внука не бросила, хотя и у самой житье было не из легких. Все-таки, вторая группа инвалидности.
    Валерка вспомнил, что с утра бабушка пожаловалась, что у нее болит сердце, просила, чтобы внук пришел домой пораньше, а он вот загулял. Валерка посмотрел на часы.
    Время было уже начало первого.
    -Молодой человек, сигареткой не угостите? – услышал он рядом женский голос, повернулся и не сразу признал в стоящей рядом девушке, бывшую свою одноклассницу Аллу Суворову. Скорее она узнала его.
    -Валерка, ты что ли?
    -Я. А ты… Суворова?!
    Алла усмехнулась.
    -Ну наконец-то, дошло. Только я теперь не Суворова, если хочешь знать, - решила бывшая одноклассница внести ясность.
    От друзей Валерка слышал, что Алла после школы сразу же выскочила замуж и даже родила ребенка. Хотя удивляться этому не стоит. Она еще в школе была чересчур шустрой и развитой не по годам. По крайней мере, с одноклассниками трахалась вовсю. Наверное, изо всего класса один Валерка не повалялся на ней. Но что возьмешь с тихони.
    -А кто же ты теперь? – спросил Валерка, предлагая однокласснице сигарету. Та взяла, закурила. Когда приблизила свое лицо к его сигарете, чтобы прикурить, Валерка почувствовал, что от одноклассницы пахнет не только духами, но и вином.
    Да она и не стала скрывать.
    -Мы с мужем были в гостях у его друзей. А потом поссорились и я убежала. Не будет на других баб смотреть, кобель. А фамилия теперь моя – Антонова. Только к известному певцу я отношения не имею. Муж мой работает в автосервисе. Но денег тоже заколачивает немало. Я работаю в парикмахерской. Так что живем не бедствуем. Ну, а ты как живешь? Не женился еще? Можешь не отвечать. Сама знаю, что нет. Да и кто за тебя пойдет. Ты же у нас – тихоня, - вспомнила она школьную кличку. Валерка ее получил за то, что никогда не прогуливал уроки, был мальчиком паинькой и обходил девчонок стороной. Особенно таких как эта Алла. Ей ведь палец в рот не клади, оттяпает руку.
    -Ты ведь небось так и ни у одной девчонки сиськи не помял? – с издевочкой произнесла одноклассница и закатилась от смеха.
    А Валерка почувствовал себя оскорбленным. И надо было этой язве встретиться. Сколько не виделись, а тут на тебе, и еще насмехается.
    Они шли по тротуару и как-то так получилось, что переулок оказался темным и безлюдным. Антонова остановилась, попыхивая сигаретой, заглянула ему в лицо. Когда-то в школе ей нравилось издеваться над Валеркой. Он единственный был из всех пацанов, кто от стыда мог покраснеть. А как сейчас?
     -Сейчас тихоня уже не краснеет? – спросила она, кажется, пытаясь его унизить. Раньше у нее это здорово получалось.
     Но Валерка не покраснел.
    -Зачем ты так?
    -Что? Тебе не нравится? Но в этом не моя вина. Просто ты всегда был какой-то не такой. Недоразвитый, что ли. Другие мальчишки лапали девчат, а ты всегда стеснялся. А ведь тоже хотелось небось? Ну признавайся, тихоня? Занимался онанизмом? – она опять расхохоталась, а Валерка посмотрел по сторонам. Не услышал бы кто, как она его позорит. Хорошо, что вокруг никого нет.
    -Алла, прекрати, - попросил он, но Антонова как и прежде села на своего любимого конька. Как она может не  поиздеваться над ним. А недавняя ссора с мужем только еще больше подталкивала к этому. Хотелось вымести злобу на парне, который не может ей дать отпора.
    -Что прекратить? Запомни, ты такой же как все. Понял?
    Валерка промолчал. Пусть считает как хочет. Да и какая разница, такой он или другой. Особенно для нее.
    -Скажи честно, я тебе нравилась? Отвечай.
    -Тебе хочется поиздеваться? Да? – спросил Валерка, но девушка не ответила, настойчиво смотрела ему в глаза.
    -Ты ведь завидовал своим друзьям, когда они меня трахали? Отвечай, завидовал? Расспрашивал у них, как я им давала? Говори, было?
    Валерка отвернулся. Чувствовал в душе творится что-то не то. Вряд ли такую женщину назовешь ангелом. На что она его провоцирует, чего добивается.
    -Отстань от меня. Ты – пьяная.
    Антонову это замечание вывело из себя.
    -Я – пьяная? Да ты просто козел.
    -Ну хватит, - произнес Валерка это таким тоном, что Антонова вдруг замолчала и уставилась на него, впервые увидев в нем такую решительность. Даже спросила:
    -И что дальше?
    Они все еще стояли в темноте. Наверное, если бы тут было бы светло, он не позволил бы себе такого, а сейчас протянул к Антоновой руки и обняв ее, неумело поцеловал в губы. Сам не мог понять, как такое произошло. Ведь до нее, он не целовал ни одну женщину.
    Сначала Антонова как будто обмякла в его руках и даже сделала жест, словно тоже хотела обнять его. Но потом как будто что-то ее остановило и девушка оттолкнула его.
    -Тоже мне хахаль, - произнесла она с усмешечкой, а в глазах такое презрение, что Валерка содрогнулся. – Ты бы сперва целоваться научился. Девку в руках удержать не можешь, - и она рассмеялась.
    Вряд ли бы Валерка полез к Антоновой, будь он трезвым. Теперь же выглядел последним идиотом. Чтобы девушка вот так бессовестно выговаривала парню такое. Каким же надо быть и не уважать себя.
    Зря Антонова так поступила с ним.
    -Нерешительный ты какой-то, - смеясь, укорила она Валерку. А в нем заговорило самолюбие. Он схватил Антонову за плечи.
    -Я нерешительный?
    Антонова кивнула.
    -Ты. И знаешь, таким как ты всегда достается то, что остается от других. Отпусти меня, козел! – Она толкнула его, и Валерка чуть не упал. Но все-таки, устоял на ногах.
    -Так ты значит? – произнес он.
    Антонова повернулась, чтобы уйти, но Валерка задержал ее.
    -Постой!
    Девушка замерла. А Валерка набрался наглости и полез к ней под юбку в трусики. Никогда до такого у него не доходило ни с одной девушкой. Наверное, будь он чуть поопытней, стащил бы их побыстрее, а он замешкался, и, кажется, этим вызвал у Антоновой смех.
    -Да отойди ты, козел! – Она не стеснялась в выражениях, да и в поступках, и ударила Валерку ладонью по щеке, оцарапав ногтями кожу до крови.
    -Ты и бабу-то раздеть не умеешь, - укорила она.
    Но Валерке было плевать на все ее укоры. Для себя он уже решил, что если сейчас не уломает Антонову и не трахнет ее, то так и останется девственником и больше не подойдет ни к одной девчонке. Если сейчас и здесь с пьяной девкой совладать не сможет.
    Подумав об этом, Валерка вдруг почувствовал, как с ним  что-то происходит. Никогда он не испытывал такой уверенности в общение с женщиной. Раз девки любят, когда с ними в наглянку, то он так и поступит. И сейчас прямо здесь докажет Антоновой, что он не такой, каким она его себе все эти годы представляла.
    Вытерев со щеки кровь, он схватил Антонову за горло, сдавив пальцы изо всех сил, на короткое время. Однажды прочитал в одной книжке про насильника, который вот таким способом, отключал сознание женщин. Теперь решил попробовать это на Антоновой.
    -Ах, ты сука! – прошептал он девушке на ухо, чувствуя, что у него получается. Сначала она сопротивлялась, а теперь ослабла, перестала биться в его руках и вот уже медленно опускается перед ним на колени. Только клади ее поудобней, раздвигай ноги и трахай.
    -Говоришь, я – козел. Нерешительный?
    Антонова уже не отвечала. Упала тут же возле тротуара на траву.
    Валерка посмотрел по сторонам. Сначала подумал отволочь Антонову в подворотню, а потом решил, что можно заняться с нею любовью и тут. Все равно, никого нет, да и тяжелая она, чтобы тащить ее. После того как вышла замуж и родила, поправилась одноклассница. Вон какую попку наела.
    Валерка снял с Антоновой трусики.
    -Ладно. Я могу и здесь.
    Белая сумочка из ее руки выпала, ударилась об асфальт и раскрылась. Ничего такого в ней не оказалось, да и заглянул Валерка чисто из любопытства. Увидел кошелек, косметичку с зеркальцем, губную помаду, ключи от квартиры и еще…
    Его внимание привлек небольшой продолговатый предмет, покрытый зеленым перламутром.
    -Это что? – Валерка протянул руку.
    Это оказалась опасная бритва. Не понятно было, зачем рыжеволосая деваха носит в дамской сумочке опасную бритву. Но долго Валерка на этот счет голову не ломал. Раскрыв бритву, потрогал пальцем ее лезвие. И только прикоснулся, как на пальце сразу появилась кровь.
    -Ничего себе! – восхитился он заточкой.
    А девушка уже пришла в себя, вдохнула воздуха и увидев что лежит на земле без трусов, закричала.
    Потом на суде он так и не смог ответить, почему убил ее. Наверное, его рукой в тот момент двигал страх. Боязнь, что она заявит на него. Или расскажет мужу.
    Он говорил, что был сильно пьяный и потому ничего не помнит. Но он помнил все. Помнил как она кричала, пытаясь вырваться от него и он бы ни за что не совладал с ней, если бы не бритва в его руке.  Он ударил ее бритвой по шее, которую только что пытался целовать.
    Теперь из рассеченной раны лилась кровь. Антонова схватившись обеими руками за окровавленное горло, ерзала по траве, пытаясь сидящего на ней Валерку сбросить. Она так трепетно дрожала, что он глядя на нее беспомощную, вдруг подумал: почему бы теперь не сделать то, ради чего совершил все это.
    Он расстегнул брюки, приспустив их до колен и аккуратно, чтобы не перемазаться кровью, лег на девушку. Даже удивился, как легко она приняла его. Словно только и ждала этого момента, чтобы напоследок насладиться сексом. Валерка даже почувствовал, как у нее там внутри что-то стало сжиматься, втягивая его глубже и глубже.
    Бедра у нее задрожали. И Антонова сделалась вся такая горячая, будто вот-вот должна вспыхнуть. Но она не вспыхнула. Силы стали покидать ее, и Антонова перестала биться в агонии. Лежала тихая и недвижимая, раскинув в стороны руки. Ее дико вытаращенные глаза смотрели куда-то мимо Валерки в темноту ночного неба, на котором светились далекие звезды. Наверное, где-то там в вышине сейчас погасла  ее звезда, и холодный взгляд Аллы Антоновой застыл именно на ней. Лицо сделалось спокойным и смиренным, чего так не хватало ей при жизни. И Валерка  засмотрелся на нее. Смерть не исказила ее красоты. Наоборот, по-своему она была прекрасна. Теперь на ее лице проявилась легкость. И уже ничто не отягощало ее земными заботами, даже собственное тело. Валерка мог наслаждаться им сколько угодно. Но он почувствовал адскую усталость и вместе с ней огромное ни с чем не сравнимое блаженство. Теперь он стал мужчиной.
    Как ни старался он войти в квартиру тихо и незамеченным, не получилось. Среди соседей была одна вредная старушенция, бабка Варька, которая всегда и везде подглядывала и подслушивала. Оказалось, что она и сейчас в этот поздний час не спала. Стоило Валерке войти, она высунулась из-за своей двери, уставившись на него.
    -Ой, Валерочка, что это с тобой? У тебя все руки в крови? – спросила дотошная соседка не из жалости, а скорее из злорадного любопытства. – И лицо, - старуха заохала.
    Валерка глянул в зеркало. Как не старался он, чтобы не перемазаться кровью, не получилось. Левая щека оказалась измазанной.
    -Да это я подрался, - соврал он соседке.
    Та закивала.
    -Ну конечно. Издержки возраста.
    Валерка на это не ответил, но видеть соседскую морду не хотелось, поэтому он спросил с намеком:
    -А вы чего не спите-то? Поздно уже.
    -Не спится что-то. Это ты правильно сказал, что поздно. Бабушка твоя попросила, чтобы мы не запирали входную дверь на щеколду. Вот я и не могу уснуть.
    Валерка открыл кран, подставил под струю воды окровавленные руки. Черт, надо же было так неосторожно перемазаться. И еще хуже получилось, что нарвался на эту старую ведьму. Он покосился на соседку.
    -За добро свое переживаете?
    -Переживаю, - не стала скрывать соседка.
    Тогда она поверила в то, будто он подрался. Но на следующий день по телевизору показали труп Антоновой.  Милиции нужна была информация по происшедшему преступлению. Соседка побежала к участковому и настучала на Валерку.
    Взяли его на второй день после совершения убийства. Участковый, а с ним еще двое в штатском, пришли прямо домой.
    Валерка был пьяный и никакого сопротивления не оказывал. На него надели наручники, а когда стали обшаривать карманы ветровки, в одном из них нашли ту самую бритву, которую он забрал у Антоновой из сумочки.
    -А вот и орудие преступления, - сказал участковый, выложив на стол перепачканную кровью бритву. Отрицать свою вину, Валерка тогда не стал. Хотя по большому счету, убивать Антонову он не собирался.
    -Просто так получилось, - сказал Валерка на суде.
    Судья за это просто так отмерил ему десять лет, хотя гособвинение требовало больший срок. Лысенький, суетливый адвокат проникся к Валерке жалостью и уговаривал подать апелляцию. Но Лерыч Безруков послал его к черту.
    -Ничего не изменить, раз так легла судьба. Пусть все будет так, как будет, - сказал Лерыч на прощанье адвокату. Тот как видно не очень-то сожалел по поводу отказа. Мороки меньше, да и что можно содрать с подзащитного у которого за душой ни гроша.


    Первые три года срока Лерыч отбывал в тюрьме в знаменитом Владимирском централе. Было настолько тяжело, что порой и жить не хотелось. Но на четвертом году его перевели в колонию под Рязань. И здесь для него началась лафа. Помогло то, что он был классным художником. Зеки таких спецов уважают. И у начальства колонии к художникам отношение снисходительное, главное только не борзей и не нарушай режим.
    Лерыч не борзел. Наоборот, старался быть покладистым. Понял, что так можно неплохо прожить до конца срока. А главное – можно быть самому по себе, и не надо лизать ноги блатным и от мужиков сторониться.
    После подъема Лерыч уходил в мастерскую, где с еще двумя такими же горемыками расписывал иконы для местных храмов. Это был особый заказ. И за него руководство колонии получало неплохие деньги. Правда, художникам ничего из заработанного не перепадало. Еще приходилось оформлять стенды с наглядной агитацией и писать лозунги про чистую совесть зеков, с которой они должны отсюда выйти на свободу.
    В этой колонии Лерыч познакомился с Пашей Мареевым. Доходяга он, хуже Лерыча. Романтик задрипанный. Как он  говорил частенько, что за любовь срок мотает. Пять лет уже проторчал тут. Уж скоро с вещами на выход. Странный он какой-то мужик. Зеки говорили, будто пока он тут отбывал срок, малость разумом сдвинулся, так свободы ждал. Особой дружбы он ни с кем не заводил. Кроме Лерыча.
    Выбрав момент, когда Лерыч оставался в мастерской один, Паша частенько забегал к нему поболтать, отвести душу. С другими зеками он не откровенничал. И была у Мареева еще одна страсть, о которой никто кроме Лерыча не знал. Паша пристрастился нюхать клей. Забежит, чтобы никто не увидел, дверь запрет и просит:
    -Лерыч, дай клейку понюхать. Башка тяжелая, сил нет.
    А Лерычу не жалко. Раз хочет человек мозги травить, пускай. Поначалу пытался отговорить Пашу. При желании можно ведь и водочки достать.
    -Сегодня можно, - соглашался Паша и тут же возражал: - А завтра, что я буду делать? А клей вот он. Он всегда у тебя есть. Так что не жадничай.
    Лерыч не жадничал для приятеля. А Паша целлофановый пакет на банку наденет и морду свою небритую в него сует. Три, четыре глубоких вдоха, и вот уже поплыл зек, и в целом свете нет счастливее Паши Мареева. Только память душу бередит. Но здесь так. У каждого есть что вспомнить. Стоит лишь оттянуться.
    -Я ведь, Лерыч, тоже из-за бабы здесь торчу, - расчувствовался как-то Паша после очередной дозы и решил Лерычу излить наболевшее. – Познакомился раз с одной девахой. А она шлюха подзаборная оказалась. Только я тогда этого еще не знал.
    Лерыч вспомнил Антонову, как тогда в тот вечер повстречались с ней. Ведь замужняя же баба. Ребенок был. Ну и шла бы домой. Не стала бы к нему цепляться, и ничего бы не было. А теперь еще и неизвестно, кому из них хуже. Да, она на том свете. А он на этом, только жизнь у него теперь изломана, да так, что не поправишь. Озлобился Лерыч на женщин, сказал Паше:
    -Знаешь, Паша. Все бабы – шлюхи. Только жизнь мужикам портят. Если разобраться, не один хороший человек из-за них пропал.
     На душе у Лерыча сделалось тоскливо. Был в его жизни единственный человек, кто жалел его по-настоящему. Это его бабушка. Она так переживала за непутевого внука, что даже до суда не дожила. Так что остался теперь Лерыч один.
     Он закурил папиросу, в которую в табачок была добавлена травка. Затянулся сам, Паше дал. А Паша не гордый. Сам не спросит, а коль дают, не отказывается. И вот уже в голове сделалось так легко, и память уносит в прошлое, восстанавливая все до мельчайших подробностей.
    -Веришь, Лерыч, я ведь ее по ресторанам водил. Как королеву. То в один, то в другой, только выбирай. Раз приходим с ней в один ресторан. Садимся за столик. Ну там выпивка, закусочка всякая. Одним словом – сидим. А там какие-то спортсмены гуляли. Сидят человек шесть козлов одни без баб. Водки выпили, шишки видать зачесались. И вот вижу я, один на мою Танюху глаз положил. Пялится урод да еще как. Того и гляди, прямо здесь натянет Танюху мою. Потанцевать пригласил. Потом еще. Видно понравилось. Только музыка, он встает и опять идет. Тут я не вытерпел и осадил его. Хватит – говорю.
    Лерыч одобрительно закивал.
    -Правильно. Если хочет потанцевать, пусть свою бабу приводит. Надо было ему еще по хлебальнику дать.
    Паша заулыбался. В глазах вспыхнул такой азарт, какого Лерыч еще ни разу не замечал за ним. Всегда считал Пашу лохом, а он оказывается не так прост.
    -А я ему и врезал, - с гордостью изрек Паша, ткнув кулаком перед собой, словно там все еще была рожа того ненавистного спортсмена. – Когда он попер на меня, я взял со стола графин и ему по кумполу, - сказал и вздохнул. – Жалко.
    Лерыч не понял.
    -Ты его еще жалеешь?
    Паша помотал башкой.
    -Да ни его. Водку жалко. Так и не допил я тогда ее. Графин вдребезги. Водка по полу растеклась. Этот кабан плюх в нее рожей и лежит. А его приятели, козлы, вскакивают и на меня. Морды у всех здоровенные.
    Лерыч посочувствовал.
    -Да, скажу я тебе, ситуация безвыходная. Знаешь, в этом случаи тебе надо было кого-то из них сделать окончательно.
    Паша заржал как идиот. Видно слишком хороший косячок забил Лерыч. Поплыл Паша в вихре минувших событий.
    -Я тоже так подумал. Схватил со стола первое, что под руку попалось. Оказалась – вилка. И всадил одному из них под ребро, насколько смог. Вот мне срок и повесили. Мужик тот, оказался каким-то большим спортивным начальником.
    -Постой, а баба тут при чем? – спросил Лерыч, притушив докуренную папиросу. И окно открыл, чтобы в мастерской анашой не воняло. Приятели художники ничего, не выдадут, но если кто-нибудь из господ офицеров зайдет, тогда несдобровать.
    Паша еще сунул морду в пакет, вдохнул пару раз запах клея, и потом только сказал:
    -А при том. На суде моя Танюха сказала, что это я устроил в ресторане дебош и первым полез в драку.
    -Ну да? – не поверил Лерыч.
    Паша со злостью кивнул.
    -Говорю, как было.
    -Чего ж она так подло поступила? – возмутился Лерыч. Паша на это только рукой махнул.
    -Разве этих баб поймешь. Может, она влюбилась в того козла. Борисов его фамилия. У него денег много. А с меня ей какой навар? Все равно посадят. Когда я уже тут срок отбывал, мать прислала письмо. Танька, сука, за того мужика замуж выскочила. Вот так оно в жизни, - горестно вздохнул Паша, пряча пакет в карман. – Разве это справедливо?
    Видя, что Паша чуть не заплакал, Лерыч поспешил утешить приятеля.
    -Конечно, не справедливо. И знаешь что… за такое твою Танюху надо прикончить.
    -И прикончу, - разошелся Паша. – Вот только выйду, и ей хана. А заодно и ее муженька на тот свет отправлю. Они там тешутся, а я тут… Обидно. – Зек отвернулся и заплакал.
    Через три дня Пашу отпустили на свободу. Кончился его срок. И перед тем, как уйти, Мареев зашел к Лерычу в мастерскую проститься.
    Лерыч посмотрел на него. Непривычно было видеть приятеля не в грязной зековской робе, а хоть и в старенькой, но чистой одежде. Вроде как и не он это. Вот только щетина на лице. Ее хоть на дню по два раза брей.
    -Не хочешь на дорожку? – шутливо спросил Лерыч, кивнув на банку с клеем, стоящую на столе вместе с краской.
    Паша улыбнулся.
   -Не, - помотал он головой, потом сделался вдруг серьезным. – Бывай, Лерыч. Мне тебя будет не хватать. Ты один тут человек, - покосился он на остальных художников, сидящих за большим столом. Перед каждым лежали дощечки, на которых они старательно выводили лики святых.
    Лерыч молчал. Так сделалось тоскливо на душе. Везет Паше. Сегодня же будет дома. Да и чего там ехать от Рязани до Москвы. Если бы Лерыча отпустили, бегом бы побежал. Но ему еще долго трубить тут.
    Зная, что Лерычу посылки ждать не от кого, Паша сказал на прощанье:
    -Если чего надо, напиши. Я пришлю, - пообещал он. И ушел.
    В окно Лерыч видел, как он, одетый в поношенный спортивный костюм с сумкой в руке, пошел по дорожке к воротам.


ГЛ. 18


     С утра Лерыча вызвали к заместителю начальника колонии по режиму майору Луцику.
    В кабинете кроме самого Луцика находился еще гражданский, рыжебородый толстячок с улыбающейся сальной рожей. Как только Лерыч вошел, рыжебородый уставился на него так, словно зек для него вещь, которую тот собирался купить. Осмотрел Лерыча со всех сторон и кивнул Луцику. Что означал этот кивок, Лерыч узнал, когда майор вдруг сказал:
    -Вот что, Безруков. Ты у нас считаешься лучшим художником…
    Лерыч воспринял сказанное Луциком как заслуженную похвалу. Хотя зачем ему похвала майора, когда так было на самом деле, и в колонии все это знают. Его картины частенько выставлялись в художественной галерее города. А начальство колонии не раз хвалили за такого художника.
    -Ну вроде бы, - ответил Лерыч, как бы окончательное суждение насчет себя оставляя все-таки за майором, чтобы не рассердить того.
    Луцик присоединился к общему мнению по поводу Лерыча и сказал безапелляционно:
    -Ладно. Не скромничай. Так и есть, чего тут говорить, - он ненадолго замолчал, посмотрел на рыжебородого, потом продолжил: - Мы с начальником колонии посовещались и решили тебе доверить одно важное дело, - подчеркнуто произнес майор.
    Лерыч уже понял, в чем заключалось это важное дело. Где-то что-то надо подрисовать, за этим сюда и приехал этот рыжебородый. С художниками в колонии так поступали часто. По договоренности с начальством, их вывозили с территории колонии, куда требовалось. А это могло быть все, что угодно. Последний раз, например, Лерыча возили реставрировать помещение, в котором должен был открыться ресторан. Причем, по заказу хозяина ресторана, Лерычу пришлось расписывать внутренний интерьер под старину. Получилось отлично. Хозяину ресторана работа заключенного художника очень понравилась. За работу Лерыча и сопровождавшего его прапорщика Суворова накормили по-царски. И прапорщик даже разрешил пропустить пару стопарей водки.
    Сколько денег получил начальник колонии, Лерыч не знал. Но раз он использовал таким образом своих зеков художников, значит в том была выгода. И неплохая.
    -Мы и раньше оказывали шефскую помощь нашим храмам, - говоря все это, хитрющий майор Луцик посмотрел на рыжебородого толстячка. Тот благодарно кивнул в подтверждение. А Лерыч вздохнул. Хороша шефская помощь, когда вкалывать приходится за пятерых. Бригаду реставраторов нанимать, большие бабки платить надо, а зеку что, пайку да глоток свободы, не считая прапора, который обычно от скуки мается да не знает куда себя деть.
   Вот и на этот раз в кабинет к Луцику вошел прапорщик. Тот самый, по фамилии Суворов. Обычно он везде сопровождал Лерыча с художниками. Увидев его, майор Луцик произнес оживленно:
    -Значит, так Безруков. Сейчас ты возьми с собой все, что тебе надо для работы и поедешь с Виталием Андреевичем. Там есть работенка по твоей части. Где чего подрисуешь, подмажешь. В общем, давай, - махнул Луцик на дверь и добавил: - Прапорщик Суворов будет тебя сопровождать, чтобы никаких там недоразумений не возникало. Смотри, Безруков, не подведи нас. Честь колонии, - сделал майор ударение, подчеркивая этим значимость родного учреждения.
    -Не подведу, гражданин начальник, - пообещал Лерыч. Все-таки, там за воротами, лучше чем здесь.
    -Я рад, что ты меня правильно понимаешь, - кивнул майор Луцик. – Поезжайте, - благословил он и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
    Суворова Лерыч знал хорошо. Нормальный мужик, хотя и пьяница. А вот Виталий Андреевич Валерке не понравился сразу. Морда у него хитрая, воровская. Такой смотрит тебе в глаза, а сам руку в карман запускает. Но раз начальство приказало, придется уважать рыжебородого. Хотя чего тут особенного? Можно и потерпеть.
    Вез их с Суворовым рыжебородый Виталий Андреевич на своей недавно купленной «Ниве». Как оказалось, прапорщик Суворов тоже давно мечтал о такой машине и даже откладывал деньги на ее покупку. Они с рыжебородым всю дорогу только и болтали об  машине. А Лерыч чтобы не скучать, зыркал по сторонам на улицы города, с которым теперь у него была связана частичка жизни. 
    Объектом, про который говорил майор Луцик, оказалась небольшая  церковь на окраине Рязани. Как выяснилось, Виталий Андреевич состоял при ней старостой и  непосредственно занимался ее ремонтом.
    -Вот, смотри, Валерий, - уважительно обратился он к Лерычу, когда они вошли в храм. – Вот здесь фресочку надо будет обновить. Потом с иконостасом надо  что-то решать. Видишь, как стерлись лики святых. А ты иконы пишешь хорошо. Так что давай, приступай. Это по твоей части. Решай, проблему.
    Лерыч посмотрел на облупленные стены.
    -А чего тут решать, когда вся краска облупилась.
    Рыжебородый Виталий Андреевич заискивающе улыбнулся, разгладив рыжие усы, и сказал:
    -А вот ты, Валерий, как раз здесь для того, чтобы все это безобразие, - указал он рукой на стену, - исправить. Стены надо расписать, а где возможно, освежить красочку. Одним словом – приступай.
    Прапорщик Суворов стоял рядом, но в разговоре участия не принимал, тупым взглядом водил по стенам. Видя, что он заскучал, рыжебородый староста отозвал его в сторонку.
    Лерыч услышал, что староста куда-то зовет Суворова и что-то там говорит про день рождения и про уже накрытый стол. Но завидовать не стал. Не до этого сейчас. Вон работы сколько, как минимум неделю здесь провозиться придется, а то и больше. Суворову что, он за Лерыча кистью водить не будет. Ему бы только водки попить. В окно Лерыч увидел, что староста с прапорщиком зашли в один из домов, стоящих рядом с церковью.
    А Лерычу так еще спокойней, никто не стоит над душой, и после небольшого перекура, он приступил к работе.
    Виталий Андреевич пришел часа через три посмотреть как идут дела. Работой Лерыча он был очень доволен, но расстроился, когда Лерыч сказал ему, что голубой и белой краски больше нет.
    -Если дальше продолжать, то надо в магазин идти за краской, - сказал Лерыч, вытирая кисточки тряпкой смоченной в растворители.
    -А так не получится? – спросил слегка озадаченный староста.
    -А как я могу нарисовать небеса, - указал Лерыч на свод, - если у меня нет голубой и белой краски. Вы хотите, чтобы я изобразил их кроваво-красными? Тогда, пожалуйста. Красной краски тут полно. А вот белой и голубой – нет.
    Лерыч посмотрел на тот дом, куда зашли староста с прапорщиком. Его окна были свежевыкрашенны, и сразу стало понятно, куда девалась краска.
    -Вот что, Валерий… - староста посмотрел на рядом стоящий дом, в котором жил церковный сторож. Это его день рождения они отмечали. И причем так хорошо, что прапорщик Суворов уже отрубился, но говорить об этом зеку, староста посчитал неэтично. Да и самому ехать за краской не хотелось. Все-таки, выпивши он. Вдруг гаишники остановят.
    -Твой сопровождающий, как бы это сказать… - замялся староста.
    Лерыч пришел ему на помощь.
    -Отдыхает?
    Староста дохнул на Лерыча водочным перегаром, при этом кивнув. Потом сказал:
    -Ты знаешь, где находится магазин?
    Лерыч усмехнулся.
    -Ну вы даете. А кто же мне покупает краски?
    Рыжебородый с радостью достал из кармана тысячерублевку.
    -Этих денег, надеюсь хватит?
    -Вполне, - подхватил Лерыч.
    Староста выглядел довольным.
    -Сдачу возьми себе. Только не задерживайся там. За час управишься?
    -Запросто, - пообещал Лерыч. Уже хотел идти, но староста, остановил его.
    -Погоди. На, накинь спортивную куртку, - протянул он Лерычу куртку. – А то увидят тебя в робе, подумают, что ты сбежал из колонии. И постарайся, чтобы все нормально было. Я тебя отблагодарю, - пообещал рыжебородый.
    Лерыч выскочил на улицу. Честно говоря, надоело краской дышать. Да и по городу есть повод прошвырнуться, на людей посмотреть.


    Давно Лерыч не испытывал такой свободы. Он шел по городу один, без сопровождающего прапора. Шел и никто из людей не обращал на него внимания. И это было особенно приятно, ощущать себя таким же как все.
    Купив две банки краски, он уложил их в сетку, но возвращаться обратно не спешил. Да и дураком надо быть, чтобы торопиться. Он еще не надышался свободой. А когда еще представится вот такой момент. Да и по городу пройтись охота.
    Проходя мимо вокзала, Лерыч свернул к скверу. Там можно посидеть в тишине и о жизни зековской подумать. Вспомнить приятеля Пашу. Тот недавно прислал письмо. Пишет, как хорошо на свободе. Разве с этим будешь спорить. Только Лерычу до полной свободы еще ох как далеко.
    Чтобы не так грустилось, на сдачу Лерыч купил бутылку водки. Суворов там со старостой жрет водяру, а чем он хуже этих ублюдков. И Лерыч, расположившись на лавочке, откупорил бутылку. Уже хотел глотнуть, но увидел пьяного солдата в голубом берете. Тот крутился возле палаток у вокзала, потом направился к скверу, где на лавочке сидел Лерыч.
    Места, конечно, не жалко, но сейчас Лерычу хотелось посидеть в одиночестве, а тут этот.
    -Десантник долбаный, - вздохнул Лерыч, и поднес бутылку к губам. Вряд ли этот солдафон да еще пьяный разберет, что он зек. Да и не беглый Лерыч. Его пребывание здесь можно считать короткой увольнительной. А вот десантник кажется, дембельнулся, иначе бы не позволил себе так нажраться. Только дембелю все ни по чем.
    Солдат плюхнулся на скамейку, рядом с Лерычем, уставился на бутылку в его руках. Пьяный как свинья, а видать еще хочет. И видя, что Лерыч не предлагает ему выпить, спросил:
    -Земеля, сигареткой не угостишь? – А сам уставился на открытую банку с маринованными огурчиками, которые Лерыч купил на закуску.
    Только теперь Лерыч внимательно оглядел солдата. Тут в Рязани, таких солдатиков было полно. А этот видать уезжает. Вон и сумка у него в руках.
    Лерыч достал из пачки сигарету, протянул солдату.
    -На, затянись.
    Солдат был одного роста с Лерычем. Такой же худощавый, коротко остриженный. Вот только лицо у него обсыпанное угревой сыпью. Перезрел видать, пока двухгодичный долг родине отдавал.
    Десантник взял сигарету, закурил, а сам все еще посматривал на бутылку в руках Лерыча. Видно ему очень хотелось присосаться к ней. И догадавшись об этом, Лерыч предложил ему:
    -Глотнешь?
    Казалось, десантник только этого и ждал. Схватил бутылку и отпил чуть ли не половину. Выпил бы больше, да Лерыч не дал.
    -Хватит. Мне оставь.
    Солдат вернул бутылку. Вытянул из банки маринованный огурчик. Захрустел им. А Лерыч сделав пару глотков из бутылки, спросил как бы между прочим:
    -Куда путь держишь, десантура? В часть?
    Покончив с огурчиком, солдат взялся за сигарету.
    -Не. Я на дембель. Свое отвоевал. Пускай теперь другие служат.
    Лерыч сосредоточенно посмотрел на солдата. А тот хоть и пьяный, да насторожился.
    -Ты чего так на меня зыришь?
    Лерыч улыбнулся.
    -Да вот хочу тебя еще водочкой угостить. Прими сто грамм, - предложил Лерыч, отводя взгляд.
    Десантник охотно откликнулся на предложение Лерыча.
    -А хоть и двести. Десантура никогда не отступает.
    Лерыч засмеялся, по-свойски хлопнув солдата по плечу.
    -Молодец, служба. Тяни – двести, - протянул он десантнику бутылку.
    -Выпью за дембель, - икнув, сказал солдат и приложился губами к горлышку бутылки. Но выпил, от силы грамм сто. Видно водка уже не лезла в него. Но он от жадности, или от радости да с непривычки старательно вливал ее в себя.
    -В Москве живешь? – спросил Лерыч, подсев к десантнику поближе.
    Как оказалось, солдат был с характером. Ему не понравилось, что Лерыч пристает к нему с вопросами.
    -Тебе-то что? Ты что – мент? Справки тут наводишь, - последовало замечание. Солдат хоть и был сильно пьяный, но как оказалось еще не до такой степени, чтобы довериться первому встречному.
   -Типун тебе на язык! – замахал на него руками Лерыч. – А спросил я потому, что друг у меня в Москве живет. Просто показалось, что ты тоже оттуда.
    Солдатик сидел на скамейке, потягивая сигарету и полусонными глазами поглядывал на снующих около вокзала людей.
    -Тебе правильно показалось, - кивнул он головой так, что голубой берет соскочил. Лерыч поднял его с земли отряхнул и надел на голову солдата.
    -Я из Москвы. Вообще-то я детдомовский, - вдруг разоткровеничал десантник. - Пэтэушку закончил, пошел слесарем в метро. Год проработал, в армию забрали. А сейчас вот, возвращаюсь.
    -Значит, ты дембельнулся, - задумчиво проговорил Лерыч,  почувствовав, как по спине пробежал холодок. Судьба дарит ему такой шанс. Он – детдомовский. Родных у этого недокормыша не имеется, а значит, никто об нем не хватится. Ну разве это не подарок, неожиданно свалившийся на Лерыча. И не надо сидеть за колючкой и ждать когда придет свобода. Ее можно заполучить быстро. Ведь у этого солдата есть документы, по которым Лерыч сможет жить на свободе.
    Теперь Лерыч знал, что ему нужно делать дальше. Первое, это подпоить десантника, чтобы тот отключился. Кажется, он уже близок к этому. Но будет лучше, если влить в него еще водки. И Лерыч сказал:
    -Знаешь что, выпей еще за дембель. Мне уже хватит, а ты прими еще сто грамм.
   Пьяный десантник отрицательно замотал головой.
    Лерыч не понял, чего такого он сказал не так. Спросил:
    -Ты что?
    Десантник поднял голову, посмотрел на своего нового приятеля.
    -За дембель я уже пил. Теперь выпью за ребят. Знаешь, сколько там осталось наших? – произнес он путаясь в словах.
    Лерыч улыбнулся.
    -Правильно. Давай за ребят.
    Десантник присосался к бутылке, глотал водку через силу, подбадриваемый Лерычем. А Лерыча терзала мысль: только бы этот чудик десантуры ехал один, без товарищей.
    Сам Лерыч теперь к бутылке не прикладывался. То, что он задумал, лучше делать на трезвую голову. Да и бутылка была уже почти пустой. Водки там оставалось чуть-чуть. Но солдат и ее решил допить.
    -Ладно, давай еще по глоточку и я пошел, - сказал он и посмотрел на часы. – Мне пора ехать.
    Лерыч вручил ему бутылку, говоря:
    -Допивай. И знаешь что. Я, пожалуй, тебя провожу. Не могу друга бросить одного, - пошутил он и добавил уже серьезней: - Мало ли чего. Вдруг патруль.
    Насчет патруля десантнику явно не понравилось. Он расходарился. А Лерыч опасливо поглядел по сторонам. Не хватало, чтобы на них обращали внимания. Да и время он потерял тут с этим чудиком прилично. Как бы староста Виталий Андреевич там не поднял кипишь. Наверное, лучше им уйти отсюда с глаз долой.
    -Ты успокойся, - как можно мягче сказал Лерыч солдату. – Все нормально. Ведь мы с тобой – друзья.
    Говорить что-либо десантник уже не мог. Что-то промычав в ответ, он уронил голову, Лерычу на плечо.
    -Погоди. Так дело не пойдет. Тебе ведь ехать надо? – проговорил Лерыч.
    Десантник кивнул. А Лерыч растормошив его, поднял со скамейки.
    -Идем. Я тебя провожу, - сказал он, забрасывая руку десантника себе на плечо. Идти самостоятельно тот уже не мог. И Лерычу пришлось в буквальном смысле волочить служивого на себе. Только не на вокзал, как тому надо было. Все уже предрешено и солдатик этот никуда не поедет. Лерычу надо только найти тихое укромное местечко, где никто не увидит, как он будет переодеваться в его форму.
    Лерыч спешил и злился. Не хотелось мозолить людям глаза. Но одно он знал с долей определенности: никто теперь не отнимет этого солдафона у него. Нет ему обратной дороги.
    -Да шевели ты копытами, - подгонял Лерыч десантника.
    Тот вяло огрызался и ругал Лерыча матюком. Лерыч терпел.
    В конце железнодорожной станции было скопище пустых вагонов. Рядом здоровенная куча металлолома. Туда и привел Лерыч солдата. Быстро раздел десантника до майки и трусов. На нижнее белье не позарился.
    Солдат не сопротивлялся. Кажется он вообще не понимал, что происходит и то закрывая глаза, точно проваливался куда-то и засыпал, то вдруг внезапно просыпался и что-то невнятно мычал.
    Лерыч оделся в его форму и когда уже зашнуровывал ботинки, десантник очухался. Как это не показалось странным, но трезвел он так же быстро как и пьянел. Уставившись на Лерыча, он заревел:
    -Отдай форму, дурак.
    Лерыч посмотрел по сторонам, тихо нашептывая солдату:
    -Тихо. Не надо кричать.
    -А ты зачем оделся в мои шмотки? – закричал солдат.
    Лерыч уже понял, что никаким другим способом не удастся заставить солдата замолчать, поэтому выхватил из кучи металлолома обрезок трубы и ударил десантника по голове.
    -Извини, землячок. Но у меня нет другого выхода, - сказал Лерыч, после того, как десантник растянулся на земле. Из его головы текла кровь.
    Лерыч зашвырнул трубу подальше на кучу металлолома, склонился на мертвым солдатом. Оставлять его тут в таком виде нельзя. Менты сразу догадаются, что его кто-то убил.
    Хоть и не хотелось долго тут возиться и терять драгоценное время, но пришлось одеть солдата в свою зековскую одежду. Он должен будет заменить Лерыча. Пусть менты думают, что пьяный зек забрел на железнодорожную станцию и попал под поезд.
    Локомотив, тянувший за собой длинный состав цистерн по путям мимо кучи металлолома, набирал скорость. Вдруг из-за этой кучи металлолома прямо на рельсы под колеса проносившихся цистерн, вывалился какой-то человек в черной робе. Он не вскрикнул от боли, когда его зацепило и перемалывая точно мельницей, поволокло по путям.
    Потом оперативники линейного отдела долго собирали останки, чтобы хоть как-то установить личность погибшего. По одежде, по фрагментам частей тела и по номеру на клочке робы, удалось предположить, что погибшим оказался Безруков Валерий Александрович.
    Прибывший следователь как и положено в таких случаях, составил протокол опознания. Потом все то, что осталось, сложили в пластиковый мешок и увезли, списав зека как погибшего.


ГЛ. 19


    До Москвы Лерыч добирался электричкой. Никто на солдата дембеля не обращал внимания. Даже ревизоры вошедшие в вагон, не спросили билета. Но в Москве возле Павелецкого вокзала он нарвался на патруль, и офицер с погонами капитана, вздумал проверить документы у десантника. Хотя капитан оказался не въедливым и  докапываться не стал, когда узнал, что десантник дембельнулся. Пожелал ему счастливого пути.
    Бородатый Паша долго разглядывал Лерыча, прежде чем впустить его в дом. Уж слишком непривычно было видеть друга зека в солдатской форме. Даже головой потряс, уж не привиделось ли ему это.
    Лерыч приехал к нему поздно вечером. Разыскав дом Мареева, долго наблюдал за окнами, прежде чем постучаться в калитку. Мало ли чего. Не хотелось, чтобы у бородатого Паши в доме были посторонние. Теперь ему как никогда надо соблюдать осторожность. Ведь не известно, что там в Рязани менты решили с трупом десантника. Если поверят и признают в нем зека – хорошо. Ну, а не опознают, стало быть как собаки пойдут по следу, и тогда только смотри.
    Дом, где жил Паша, Лерычу очень понравился. Во-первых, он частный, и проживали в нем только Паша и его мать. Да и места здесь такие, что в случаи чего легко можно уйти от ментов. Кругом такие же дома  и возле каждого сады. А потом, надо же где-то жить. Еще когда ехал в электричке из Рязани, вспомнил, как Паша рассказывал ему, что живет вдвоем с матерью старухой. О лучшем и мечтать нельзя. Паша не стукач, в ментовку на него заявлять не побежит. Но будет надежней, если сделать так, чтобы он замарался в крови. Лерыч припомнил, как Паша рассказывал, будто счеты хочет свести с обидчиком своим, который увел у него подругу. Вот когда Паша сделает его, тогда уж точно можно будет не сомневаться в нем. А пока, видя, что бородатый Паша в явном замешательстве, Лерыч сказал:
    -Да я это. Неужели не узнаешь? Или я за то короткое время, пока мы не виделись с тобой, сильно изменился?
    Но даже после такого признания, удивление с лица Паши бородатого не спало. Хотя калитку он открыл, впуская Лерыча.
    -Не обижайся, Лерыч. Но твой прикид меня с толку сбил.
    -Не обращай внимания на форму, - махнул рукой Лерыч, входя. – Пришлось позаимствовать у одного карефана. Да и поверь, лучшей одежонки не найти было. А ты вроде как не рад меня видеть? Так ты скажи. Я если что развернусь и уйду, - Лерыч сделал полуоборот, как будто и в самом деле хочет уйти, но бородатый Паша остановил его.
    -Ну что ты, Лерыч. Я очень рад тебя видеть, - сказал бородатый, хотя особой радости в глазах не было. Паша хорошо помнил, сколько еще Лерычу надо досиживать до окончания срока. И если он тут, то это означает одно. Как раз об этом Паша больше всего боялся подумать. Он еще сам толком не привык к свободе, а тут еще Лерыч появился. Ведь после побега его наверняка будут искать. Опять иметь дела с ментами, Паше не хотелось.
    Заметив, что приятель мучается сомнениями, Лерыч решил его успокоить:
   -Не переживай, Пашка. Все нормально.
   -Разве так может быть? Ведь ты же сбежал?
    Лерыч кивнул.
    -Я там вместо себя солдата оставил.
    Паша глянул на форму. Что ни говори, а как по Лерычу сшита.
    -Солдат дембельнулся. Ну я его поднапоил, переодел в свою одежду и под поезд…
    Паша испуганно уставился на Лерыча, даже глазенки забегали. Кажется, он осуждал приятеля. Сам бы точно уж не решился на такой поступок. А Лерыч вот смог. Хотя он с самого первого знакомства показался Паше человеком рисковым. С виду, вроде бы тихий и спокойный. Но как раз это и хуже всего. Не знаешь, на какой поступок он готов. К тому же срок он отбывал за убийство. И вот, как оказалось, завязывать с прошлым не собирался.
    -Ты матери своей не говори, что мы вместе сидели. Скажи, что я твой знакомый. Познакомились, когда ты домой возвращался, - посоветовал Лерыч, пристально глянув Паше в глаза.
    В ответ Паша согласно кивнул. Больше всего ему не хотелось того, что все возвращается на прежнее. Еще там в зоне, Лерыч подмял его под себя. Хотя годами Паша был и постарше, но во всем подчинялся Лерычу. И вот опять. Ну чтобы взять да и послать нежданного гостя к черту. Ведь не успел придти и уже начинает командовать. А разве ему решать, станет ли Паша что-то говорить матери, или нет.
    -Пусть ничего не знает. Так для нее спокойней будет, - продолжил Лерыч.
    -Ну что ты. Конечно, я ничего ей такого не скажу, - вынужденно пообещал Паша, открывая дверь в дом, и спросил: - Как при матери тебя называть?
    Лерыч усмехнулся, посмотрев на бородатого.
    -Да так и называй, как по документам. Зеленко Валентин Иванович. Бывший детдомовец.
    Бородатый кивнул.
   -Ну, Валентин, так Валентин. – Паша уже крупно жалел за свой необдуманный поступок. Зачем надо было давать Лерычу свой адрес. Теперь с его появлением у Паши не переставало ныть сердце, предчувствуя недоброе. Доведет его Лерыч до беды.
    Мать приготовила им ужин и по настоянию Паши ушла в свою комнату. Так велел Лерыч, сказав, что не стоит ей подслушивать их разговор. А поговорить нужно было и о многом. И самое главное о том, как жить дальше. Кажется, этот вопрос мучил не только Лерыча, но и Пашу. Судя по закуси на столе, достатка в доме у бородатого не водилось.
    Когда вторая бутылка водки была выпита, Лерыч задал Паше прямой вопрос:
    -Что, с деньгами туго?
    Паша не стал от приятеля скрывать действительное положение дел.
    -Да не то слово, - сказал он. – Я пытался на работу устроиться, да не берут никуда. А на материну пенсию не разгуляешься.
    Лерыч посмеялся над приятелем.
    -Ну даешь ты, Паша. На работу. Чудак ты.
    Бородатый допил свой стакан. Хоть и относился к Лерычу с настороженностью, но все ж таки считал его другом, и теперь как мог, стал объяснять, что здесь на свободе, жизнь не намного лучше чем там, за колючкой.
    -Живут бизнесмены да предприниматели разные, а у таких как я, что за жизнь, - пожаловался Паша. – Не живу я, а существую.
    Лерыч задумчиво кивнул и положил свою руку на руку приятеля.
    -Не правильно это, - сказал он, изучающе глянув Паше в глаза.
    Паша согласился.
    -Я тоже так думаю, - проговорил он и заметил, что Лерыч смотрит в угол. Там на полочке, он увидел опасную бритву в пластмассовом футляре. Не известно, о чем подумал сейчас Лерыч, глядя на бритву, но Паше стало не по себе от его взгляда. Особенно, когда Лерыч сказал:
    -Ничего в этой жизни не изменишь…
    Паша побледнел.
    -Ты это к чему, Лерыч? – спросил он, припоминая как Лерыч рассказывал в зоне, что вот точно такой же бритвой перерезал горло девушке, за которую его и посадили.
    Вместо ответа, Лерыч кивнул на угол.
    -Зачем тебе эта бритва?
    -Да я побриться хотел, - ответил Паша, пугаясь, когда Лерыч встал, пошатываясь  подошел к полке и достал бритву из футляра. Разложив, осмотрел ее, сказав:
    -Нет, Паша. Она нам сгодится для другого.
    -Лерыч?! – Паша вскочил из-за стола, хотел отобрать бритву, но Лерыч так посмотрел на него, что бородатый плюхнулся на табурет. – Что ж ты со мной делаешь? – и Паша заплакал.
    Ночью, когда Лерыч уже спал, в комнату к Паше зашла мать. Паша не спал, сидел на кровати, курил сигарета за сигаретой. Мать осуждающе покачала головой. Всегда ее сын был человеком не решительным. Чтобы Лерыч не услышал ее, зашептала:
    -Не нравится мне этот Валентин. Прогони ты его завтра. Ночь уж пусть переночует, а утром проводи. Мужик ты или нет?
    Паша замахал на мать руками, чтобы не лезла не в свое дело. Да и о чем можно теперь говорить, если сразу его не прогнал. Теперь тут Лерыч хозяин.


    Для начала Лерыч посчитал, необходимым сменить солдатскую форму на гражданскую одежду, чтобы не выделяться из толпы. Паша дал ему свои старые брюки и потертый на локтях пиджак. Больше ничего из одежды подходящего не оказалось. Но Лерыч и против этого не возражал.
    -Сойдет, - сказал он, примерив пиджак и брюки.
    На следующий вечер в таком наряде Лерыч появился на Белорусском вокзале. С документами солдата дембеля он чувствовал себя вполне спокойно.
    На вокзале было многолюдно. Кто-то уезжал, или наоборот. Да и провожающих тут было не меньше.  Для начала Лерыч потолкался возле касс, присматриваясь к людям в очередях за билетами. В основном тут публика была разношерстная, и по мнению Лерыча не богатая. Поэтому ему пришлось ждать, долго и терпеливо.
    И вот наконец его внимание привлекла женщина лет двадцати восьми с кожаным чемоданом, который она старалась не выпускать из рук, даже когда расплачивалась в кассе за билет.
    Лерыч подошел, делая вид, что сосредоточенно рассматривает расписание.
    Женщина с чемоданом покосилась на него. В старом поношенном пиджаке и таких же брюках, стоящий рядом молодой мужчина, выглядел примитивным, затертым жизнью мужланом. Таких она презирала и бросив на него взгляд, женщина брезгливо поморщилась и отвернулась.
    Лерыч про себя усмехнулся.
    -Ладно, кукла, не вороти хлебало, - проговорил он себе под нос, и пошел за ней, стараясь не потерять ее в толпе. Причем, топать вот так за ней, ему пришлось довольно долго. Женщина обошла все ближайшие к вокзалу магазины и палатки. Из осторожности, Лерыч старался не приближаться к ней близко, чтобы она не заметила слежки. Хотя ей, кажется, было не до того. Ее больше заботили покупки. Почти в каждом магазине она что-то покупала, и теперь у нее помимо чемодана появилась еще и здоровенная сумка.
    Сделав такой променаж, женщина вдруг свернула к Брестской улице. Увидев это, Лерыч забеспокоился.
    -Вот, сучка. Какого черта она туда поперлась?
    Он чувствовал себя порядочно измотанным. Столько времени таскался за ней. Хоть она и не оглядывалась, как казалось Лерычу, но все равно, приходилось маскироваться в толпе.
    Куда она направлялась, он так и не узнал. Да и разве сейчас для Лерыча это имело какое-то значение. Для него важно было другое, то, ради чего он столько времени ходил за ней. Теперь настиг ее в подворотне, возле мусорных контейнеров.
    Услыхав позади торопливые шаги, женщина резко обернулась и только вздрогнула, когда Лерыч дотронулся острой бритвой до ее шеи, проведя от правого уха до левого. Тогда она выронив чемодан и сумку, схватилась обеими руками за окровавленную шею и захрипела, дико уставившись на убийцу своими широко раскрытыми, полными смертельного ужаса глазами.
    Минуты не прошло, а она уже лежала на земле возле мусорных контейнеров и только ее ноги еще какое-то время вздрагивали, точно она хотела встать и убежать.
    Лерыч посмотрел по сторонам. Место тут было глухое, и хорошо, что людей нет. Теперь главное, не терять время.
    Он стал быстро стягивать с ее пальцев перстни. Один, второй и третий. Залитую кровью цепочку на шее расстегивать не стал. Рванул ее, разорвав. Срезал бритвой мочки ушей, надо же достать серьги. Они, кстати, были очень дорогими. Это Лерыч определил сразу еще там на вокзале, когда женщина стояла у кассы. Обшарил карманы ее пиджака. Забрал кошелек с деньгами. Рядом лежали ключи, по-видимому, от квартиры. Лерыч их не взял. Ни к чему они ему. А вот кольца и деньги пригодятся.
    Быстро поднявшись на ноги, он еще раз огляделся по сторонам, потом схватил чемодан и сумку и как ни в чем не бывало пошел. Бежать было нельзя. Ведь бегущий человек, всегда привлекает к себе внимание.
    Он шел, стараясь забыть про только что убитую им женщину, чтобы успокоиться, прогнать волнение. Нельзя, чтобы лицо было напряженным. Ведь все получилось, как и было задумано. Теперь у него есть деньги и золото. А еще чемодан и сумка, в которых что-то лежит. Раскрывать их там у контейнеров, он не стал. Лучше будет, если отойти отсюда как можно подальше.
    Двух патрульных милиционеров он заметил слишком поздно. По привычке обернулся и увидел, что два мента идут по тротуару в пяти шагах от него. Руганул себя за неосмотрительность. Надо было оглянуться раньше, а он слишком рано успокоился. Ведь неизвестно, вдруг эти два серых шакала видели, как он выходил из-под воротни, где остался труп.
    -Гражданин! – голос позади прозвучал довольно резко.
    Лерыч понял, что менты обращались к нему, но продолжал как ни в чем не бывало идти. Только бы поскорее добраться до метро. Вряд ли эти два обормота кинуться за ним в метро.
    Снятое с убитой женщины золото он в спешке положил в левый боковой карман пиджака. И теперь от досады вздохнул, понимая, что поступил опрометчиво, не припрятав как следует. Если менты вздумают пошарить по его карманам, как они любят часто делать это, то сразу найдут перстни и цепочку, и тогда все.
    Он прибавил шагу, краем глаза наблюдая за ментами. Те от Лерыча не отставали.
    -Эй, ты, с чемоданом и сумкой! – опять послышался окрик, и Лерыч понял, до метро он дойти не сумеет. Обернулся.
    -Вы меня? – сделал он удивленное лицо, как сделал бы на его месте всякий другой гражданин, не ожидавший, что его вот так вдруг остановят на улице сотрудники милиции.
    -Тебя, тебя, - ответил один из подошедших.
    -А в чем дело? – Лерыч старался держаться спокойно.
    К нему подошли два милиционера: один примерно по возрасту его ровесник, для солидности отрастивший усы, другой – совсем молоденький паренек с погонами рядового.
    Бритва лежала в правом наружном кармане пиджака. Много времени не надо, чтобы достать ее и нанести удар по горлу. Так решил Лерыч, в случаи, если ситуация обернется не в его пользу. Чемодан и сумку можно бросить. С него хватит золота и тех денег, которые он забрал у женщины из кошелька.
    Лерыч поставил чемодан и сумку на обочину тротуара. Первым для себя он наметил того мента, который был постарше. Во-первых, он явно поопытней. А во-вторых, у него из кобуры торчит рукоять пистолета. У молодого милиционерика кобуры не было. Зато в руке была резиновая дубинка, которой он, стоя перед Лерычем, легонько постукивал по своей ноге. Лерыч догадался, что паренек был еще стажером, а стало быть, опыта никакого. Быстро не среагирует. А когда сообразит что к чему, Лерыч и ему глотку вскроет.
    -Ваши документы, гражданин? – требовательно произнес тот, который был постарше. На Лерыча он почему-то смотрел с подозрением. Хотя по мнению самого Лерыча ничего такого особенного в его внешности не было. Одежда не забрызгана кровью.
    -Да не вопрос, командир. Только не пойму я… - проговорил Лерыч, придав голосу удивления.
    -Чего ты не поймешь? – спросил мент постарше, в ожидание, когда наконец, Лерыч предъявит документы.
    Лерычу этот мент не понравился. Лицо у него строгое, а взгляд – цепкий. Сразу видно, въедливый он. Покажи такому документы, будет цепляться к каждой букве. Надо как-то отвлечь его внимание, заговорить. И Лерыч сказал:
    -Не пойму, чем я вам не понравился. Я ведь только дембельнулся, еще к гражданке не привык.
    Милиционера со строгим лицом сказанное Лерычем не тронуло, а вот его напарник, молодой с веснушчатым лицом парень, широко улыбнулся.
    -Дембель, говоришь? – произнес он так, словно Лерыч был его братом, с которым они не виделись целых два года, пока тот служил.
    -Дембель. Вот, домой еду. Отвоевал я свое, - в голосе Лерыча слышалась такая радость, что строгий милиционер всего лишь мельком глянул в его документы, особенно докапываться не стал. Но спросил:
    -Где служил?
    В душе Лерыч проклинал этого мента. Вот из таких как он, со временем получаются хорошие цепные псы.
    -В Рязани служил я. Десантура.
    Видно этот мент уважал десантуру. Посмотрел на дембеля с уважением. А Лерыч стоя перед ним, думал сейчас о чемодане и сумке. Вдруг спросят, что везет, а он даже не знает чего там лежит. Вот тогда он и проколется. Ведь неизвестно, чего туда эта дура наложила. И надо же было ему напороться на этих олухов.
    -Куда едешь, дембель? – спросил мент со строгим лицом. Видно просто так отцепиться от Лерыча он не мог. Хотя это чисто в ментовском стиле. Не зря же в народе анекдот ходит про то, что настоящий мент может доклепаться даже до столба.
    -Да можно сказать, я уже приехал, - сказал Лерыч и улыбнулся, чтобы мент сделал морду попроще, а то ведь не знаешь, чего от него ожидать. Но одно точно, из таких как он получаются хорошие надзиратели. За все время, пока они разговаривали с Лерычем, строгость так и не сошла с его лица.
    Вернув документы, он сказал:
    -Ну бывай, десантник.
    Они пошли по тротуару дальше, и Лерыч облегченно вздохнул. Подхватив чемодан и сумку, он повернул в противоположную сторону. Видеть ихние рожи еще раз, ему не хотелось, да и свою показывать тоже. И все-таки, как хорошо, что они не прицепились к чемодану с сумкой, думал он, уходя. И когда был уже далеко, свернул в первую попавшуюся подворотню. Там стояли парень и девушка. На вид обоим было не больше четырнадцати. Парень обнимал девушку. Они целовались, и парень с бесстыдством лапал ее за обнаженные груди.
    Выгонять малолеток из этого укромного местечка Лерычу не пришлось. Увидев, что он поставил чемодан и сумку, девушка стыдливо застегнула кофточку. Парень набычился, кажется хотел что-то сказать Лерычу, но девчушка взяла его за руку и потянула к выходу.
    Подождав пока они отойдут подальше, Лерыч открыл чемодан, с нетерпением заглядывая в его содержимое.
    -Посмотрим, чего тут она наложила.
    Сверху лежало женское белье. Оно Лерыча не заинтересовало. Все эти лифчики, трусики, блузочки, лучше выкинуть, чтобы места не занимали. Девать их все равно некуда. Идти на рынок с этими шмотками он не собирался. Поэтому все это Лерыч откинул в сторону и увидел бумажный сверток. В нем находилось что-то жесткое и довольно больших размеров. Терзать себя любопытством Лерыч не стал. Надорвав бумагу, он увидел, что в нее были завернуты пять икон в серебряных окладах.
    Вот почему чемодан был таким тяжелым.
    -Нехило, - улыбнулся он, разглядывая иконы и не сомневаясь, что за них можно взять хорошие деньги.
    Покопавшись еще в чемодане, Лерыч нашел целлофановый пакет, в котором лежала пачка сто долларовых купюр.
    -Вот это да, - радости его не было предела. Он схватил пакет и сунул его к себе во внутренний карман пиджака, посчитав, что так будет надежней. Вдруг какой-нибудь шустрый мальчик захочет вырвать кожаный чемодан из его руки. На зоне Лерыч встречал таких пацанов, которые отбывали наказание за подобные кражи.
    После осмотра чемодана, он приступил к сумке. В ней в основном находилась детская одежда. Лерыч старался не думать, кому она предназначалась. Все равно уже ничего не поправишь, а деньги ему нужны. А вот детская одежда ни к чему. Поэтому с сумкой Лерыч поступил просто. Сунул ее в кучу бумажных коробок валявшихся тут же в подворотне и поджег их. Все-таки будет лучше, если нигде на сумке не останется его отпечатков пальцев.
    Настроение сразу поднялось. Не зря он рисковал. Сорвать за один раз такой куш, не всякому удается. А Паша говорил про работу, глупец. Разве столько денег заработаешь?
    -Вот теперь и жить можно, - улыбаясь проговорил он, довольный, что все так здорово получилось. О только что убитой им женщине, Лерыч вспоминал с улыбкой, представляя какими ужасными были ее мучения. Но ее он не жалел. Так ей легла карта. А сейчас надо было подумать о банкете. Он на свободе, и это стоит отметить. Да и одежду себе купить не мешает приличную.
    На Грузинской улице он зашел в магазин, где продавалась мужская одежда. Купил себе пару отличных костюмов. Старое шмотье пожертвовал повстречавшемуся бомжу. Вряд ли Паша обидится на него за такой жест доброй воли, особенно теперь, когда у Лерыча появилось столько денег.
    В продуктовом магазине Лерыч увидел старуху. Сама по себе она вряд ли привлекла бы его внимание, если б не торчавший из ее кармана паспорт. Может пригодится, подумал Лерыч, решив вытянуть у нее документик. Встав за ней в очередь в кассу, он осторожно, двумя пальцами подцепил уголок паспорта. Потом сунул его себе в карман.
    Расплатившись на кассе за купленные продукты и водку, Лерыч быстренько все это упаковал в свой чемодан и ушел. Уже когда сидел в вагоне электрички, увозившей его с Ярославского вокзала, заглянул в украденный паспорт.
    -Червоточенко Дарья Кузьминична, - прочитал он, тут же на ходу придумав, для чего пригодится этот паспорт. – А фотографию одной старухи, мы легко поменяем на фотографию другой, - решил он.
    Вечером они с бородатым Пашей сидели за столом, выпивали. Паша, как человек, кое-чему наученный в зоне, не лез к Лерычу с расспросами, откуда у того такое изобилие. Но кажется, завидовал. А когда он увидел пачку долларов, то и вовсе глаза загорелись.
    И заметив это, Лерыч сказал с улыбкой:
    -Если будете мне помогать ты и твоя мать, то и у вас деньги появятся.
    Паша уже порядком захмелел. Наверное, только поэтому ударил себя в грудь, обещая, что он для друга Лерыча готов на все.
    -Называй меня - Валентин, - поправил его Лерыч. – Смотри, не оговорись при матери, - предупредил Лерыч, и заговорил тише, чтобы старуха не услышала. Судя по всему она бабка хитрющая, не такая как ее сынок лопух. И подслушать может. – Я тут золотишком разжился, - достал Лерыч из кармана три золотых перстня, обручальное кольцо, серьги и цепочку. Показал Паше. Потом сказал: - Надо это сбыть.
    -Лер… извини, Валентин, - оглянулся Паша в коридор на дверь материной комнаты, - Давай я хоть сейчас все это толкну.
    Лерыч усмехнулся, покрутив головой.
    -Нет, не ты, а мать твоя, - сказал он Паше и добавил: - И не сейчас, а утром. Надо будет ей утром сгонять на электричке на Ярославский вокзал. Я видел там двух парней на зеленом «Жигуленке». Золотишко они скупают у населения. Вот пусть она им и толкнет колечки с сережками.
    Паша хотя и пьяный, но еще кое-что кумекал. Посчитал, что связываться с теми ухарями невыгодно.
    -Они больших денег не дадут. Может лучше в какую скупку? Например, в ломбард? – предложил он. Но Лерыч сходу отверг его предложение.
    -В ломбард нельзя. Там засветиться можно. Они ведь записывают паспортные данные и адрес. И если менты нагрянут к ним, они все эти данные им и выложат. Поэтому, лучше уж сбыть все это, - кивнул Лерыч на лежащие на столе в кучке перстни и серьги с цепочкой, - через как ты их назвал ухарей. Так меньше шансов залететь в ментовку.
    Паша на этот раз согласился. Только  не хотел, чтобы золото сбывала мать.
    -Понимаешь, не хочу я мать в это дело втягивать. Лучше я сам, - сказал он.
    Но Лерыч был против.
    -Нет, Паша. У кого вызовет подозрение старуха, которая принесла золото? Да если она еще скажет, что жить не на что, вот и решила сбыть семейное. А твоя рожа, Паша, не обижайся, но доверия не внушает. Поэтому, сиди и не рыпайся. Ну если уж так переживаешь, можешь сопровождать ее. А чтобы все в тютельку было, я тут вот… - Лерыч полез в карман и достал оттуда украденный в магазине у старухи паспорт, раскрыл его, показывая Паше.
    Но тот сразу не въехал и поэтому Лерычу пришлось объяснять на словах:
    -Это на всякий случай. Паспорт на чужую фамилию. Может и пригодится. Надо будет в него только вклеить фотографию твоей матери. Чтобы все было чин чинарем. И вот еще что, - Лерыч посмотрел в помутневшие от хмеля глаза приятеля. – Машину надо мне купить. Не хочу пешком по городу ходить. У тебя на примете нет такого человека, кто бы продал свое авто.
    Паша соображал недолго. Он хоть и поддавал частенько, но ум еще не пропил. И пошарив в уголках своей памяти, сказал:
    -Есть. Тут у нас сосед один переезжает. Квартиру им дали. А у него «Жигуленок» пикап остался.
    -Пикап, говоришь? – призадумался Лерыч.
    Паша кивнул нестриженой, взлохмаченной  башкой.
    -Ну что ж, подойдет. Давай, сведи меня с этим соседом. Пусть доверенность на меня выпишет. Ух и покатаемся мы с тобой, Пашка.
    Но Пашке уже видно было не до катаний. Улыбнувшись, и поведя глазами в сторону, он вдруг уронил голову на стол и захрапел богатырским храпом.


ГЛ. 20


    -Дурак ты у меня, Пашка, - науськивала Анна Егоровна сына, когда они утром ехали в электричке. – Свою выгоду не хочешь поиметь. Это все надо сдать в ломбард. Там больше денег дадут.
    -Да не зуди, мать, и без тебя тошно. Валентин не велел ходить в ломбард, - ответил Паша болезненно. После вчерашнего выпитого, чувствовал он себя отвратительно. Голова просто-таки раскалывалась.
    -Ну вот пусть тогда сам ходит по вокзалам и сдает частникам свое золото с иконами, - категорично заявила Анна Егоровна, давая понять, что за те гроши, которые им посулил приятель сына, она посредницей не будет. – Да и не узнает он, - проговорила она тихонько, чтобы никто из сидящих рядом пассажиров не услышал. – А лишняя тыщенка нам с тобой не помешает.
    Паша и сам об этом подумывал, но помня вчерашнее обещание Лерычу, сказал:
    -Я слово дал.
    Мать на это усмехнулась.
    -Экой ты дурачок. Слово он дал. Не на бумаге ведь расписался. Слово дал а потом обратно взял. Я один ломбард знаю, - зашептала мать. – Помнишь тот серебряный подсвечник, который ты из церкви украл?..
    Паша вжал голову в плечи, пробежав взглядом по лицам стоящих в проходе вагона людей. Не услышал бы кто? И надо было матери об этом вспоминать. Дело прошлое. Лет десять назад он с одним своим бывшим одноклассником залез в церквушку. Паша оказался не таким алчным как приятель, и взял лишь один подсвечник. А одноклассник набрал в мешок икон. Из-за них и попался. Тяжелые они оказались. Приятель не смог с ними убежать от сторожа. А Паша с подсвечником убежал. Одноклассник его не выдал. Взял всю вину на себя. Долго подсвечник тот пролежал на чердаке. А потом, когда Пашу посадили, матери нужны были деньги на передачки. Вот она его и сдала.
    -Вот и эти иконки с колечками давай в тот ломбард отнесем, - не отставала она и так надоела, что Паша махнул рукой, соглашаясь, лишь бы отстала.
    Ломбард тот находился на Вятской улице.
    -Ты меня подожди на улице. Я скоро, - сказала мать и вошла в открытую дверь, а Паша остался ждать ее на улице.
    Минут через двадцать мать вышла. Подошла.
    -Иконы поначалу не хотели брать. Посылали в антикварный магазин. Но я упросила. Сказала, что очень деньги нужны.
    Пашу эти детали не интересовали. Его больше заботило другое, и он спросил:
    -Сколько дали?
    Мать достала из кармана деньги, показала.
    -Вот. Здесь двести шестьдесят тысяч.
    -Сколько?.. – Паша не ожидал, что сумма будет такой. Да и Лерыч когда вчера они разговаривали, не рассчитывал на столько.
    Мать отсчитала от суммы десять тысяч, отложила их в другой карман, говоря:
    -Все равно он проверять не пойдет.
    Лерыч выглядел довольным, когда Паша положил перед ним на стол двести пятьдесят тысяч.
    -Я тут тоже сложа руки не сидел. Вот, - показал он на бежевый «Жигуль», стоящий под окном.
    Вечером они оттягивались водочкой. И когда Паша уже был пьяненький, Лерыч напомнил ему об обещание. Вот когда можно проверить, чего стоит слово бывшего зека.
    -Помнишь, ты говорил про бывшую свою подругу? – как бы между прочим сказал Лерыч. Паша, сразу въехал о ком идет речь. На попятную не пошел, всего лишь сделал вид, будто не понимает.
    -Какая подруга?
    Лерыч усмехнулся. Кажется, есть повод усомниться в друге. И словно догадавшись об этом, Паша схватил свой стакан с водкой, выпил. Потом обтерев рукой влажные губы, сказал:
    -У меня много подруг было.
    -Но сел ты из-за одной, - жестко произнес Лерыч, не давая возможности приятелю юлить. Если струсил, то пусть отрыто признается.
    -А, а, которая вышла замуж за Борисова?
    Лерыч снисходительно кивнул. Не отшибло видать память у бывшего зека. Нельзя, чтобы он стал забывать о прошлом. И если что, Лерыч ему напомнит. Но как оказалось, напоминать о данном обещание Паше не надо.
    -Таньку замочу, суку. Ее кобелю глотку перережу, - бородатый Паша схватил нож и ожесточенно воткнул его в стол.
    Лерыч улыбнулся, хлопнул Пашу по плечу. Нет, зря он стал сомневаться в бывшем приятеле. Свой Пашка, в доску. А чтоб и вовсе они были одной веревочкой повязаны, пусть друган выполнит свое обещание.
   -Ах, Пашка. Рисковый ты мужик. Настоящий русский. Вот такие когда-то с Пугачевым на Москву шли. А тебе и ходить никуда не надо. В Москве ты, - с чувством произнес Лерыч, пытаясь затронуть душу бывшего зека. Еще там в зоне, Паша не переставал повторять фразу о том, что такие как он не прощают обид.
    Теперь Паша прослезился.
    -Обязательно убью ее суку. Я к ней с любовью. А она, - он так двинул себя в грудь кулаком, что там внутри его что-то захрипело.
    -Тихо, тихо, - испугался Лерыч, видя, что Паша не на шутку разошелся, скорей налил ему водочки, чтобы тот унял обиду. – На-ка, выпей. И знаешь, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я помогу тебе разобраться с этой шлюшкой, - пообещал Лерыч.



     Несколько раз на купленной машине они подъезжали к дому, где жили Борисовы. Горячку пороть не стали.
    -Нужно сначала осмотреться как следует, - говорил Лерыч, сдерживая порыв приятеля, пойти и немедленно разобраться с обоими. – Ты уже однажды учинил разборку в ресторане. И что? Потом срок мотал, а твоя бывшая подружка ублажала этого Борисова. Нет, Паша. На этот раз такой глупости допустить нельзя. Сделать надо все по уму, чтобы менты не подкопались к тебе.
    Неделю целую они следили за квартирой Борисовых. Знали, во сколько Борисов уезжает на работу, и днем жена остается дома одна. Узнали, где живет молодая любовница председателя спорткомитета.
   Убийство Борисова они готовили тщательно. Первоначально его устранение решено было провести, когда он выйдет от любовницы. Обычно свою машину он оставлял метрах в десяти от подъезда. Можно подкараулить его вечером выходящим из подъезда и прикончить прямо возле машины.
    Но в тот вечер убить Борисова возле дома его любовницы не получилось. Во-первых, пробыл он у любовницы недолго. Из подъезда вышел, когда было еще светло. А во-вторых, возле подъезда, на скамейке, сидели две старухи, о чем-то болтали.
    Паша проклинал их какими только ни есть словами. В нем клокотала злость. Подготавливая себя психологически к расправе над Борисовым, он покурил травки, это придало ему решительности.
    -Может и их заодно? –  нетерпеливо вертел он в руках бритву, поглядывая на старух. Это страшное оружие выбрал для него Лерыч. Сначала Паша хотел взять нож, считая, что им будет легче воспользоваться. Но приятель отговорил.
    -Посмотри, - сказал он, - какая она маленькая и как легко умещается в руке. Когда надо она легко раскладывается. А по остроте, ей нет равных. Потрогай.
    Паша только прикоснулся пальцем к ее лезвию, как тут же  выступила капелька крови.
    -Вот видишь. Возьми ее, - посоветовал Лерыч.
    И Паша взял.
    От дома его любовницы они поехали за «Мерседесом» Борисова. Но тот вместо того, чтобы вернуться к жене, приехал в свой офис и часа два с лишним торчал там, неизвестно чем занимаясь. Хотя ни для Лерыча, ни тем более для бородатого Паши, это ровным счетом не имело значения.
    Лерыч остановил свою машину на въезде в Гагаринский переулок. Отсюда до здания, в котором размещался офис председателя спорткомитета, было не более пятидесяти метров. И дожидаясь, пока Борисов выйдет, Паша успел еще выкурить папиросу с травкой. По его лицу Лерыч видел, волнуется дружок. Решил подбодрить Пашу.
    -Ты главное, не дрейфь. Сейчас иди и подожди его возле «Мерседеса». А когда он выйдет, раскроешь бритву и…
    -Да я его падлу урою, - сжал Паша руку с бритвой.
    -Иди, - сказал ему Лерыч. – А как сделаешь его, возвращайся. Я тебя буду тут ждать.
    Но с Борисовым у Паши едва не вышла оплошность. Охранник заметил Пашу возле машины своего шефа. Решил разобраться с ним. И Паше пришлось его убить.
    Лерыч видел все это, считая, что Паша поступили правильно. Выхода у него другого не было. Хотя может и не очень чисто все вышло. И если бы Борисов не захлопнул уходя дверь офиса на замок, вряд ли бы Паша достал его.
    Борисов понял свою оплошность слишком поздно. Бородатого Пашу он узнал в последний момент, но этот момент ничего ему не дал. Да и на что можно надеяться, когда участь уже предрешена. Убийца отомстил ему.
    Забрав из кармана Борисова ключи от квартиры и машины и барсетку, Паша вернулся к поджидавшему его Лерычу.
    В машину он сел с горящими возбужденными глазами и сказал Лерычу:
    -Ты оказался прав. Убить его, было не так уж и трудно.
    -Конечно. Ведь ты же это сделал не просто так, а отомстил, - поддержал друга Лерыч.
    Потом они отъехали подальше и Лерыч остановив машину, заглянул в барсетку. В ней лежали документы Борисова, водительские права и бумажник. Еще в барсетке он нашел фотографию девушки, очень похожей на любовницу Борисова. Даже сначала подумал, что это она только несколько моложе. И только прочитав на обороте запись сделанную карандашом, разобрался, что к чему.
    Документы Борисова и бумажник, после того, как выгреб из него деньги, Лерыч выбросил в урну. А фотографию с ключами от квартиры оставил.
    -Симпатичная девушка. Скажи, Паша, ты любишь симпатичных девушек? – спросил он у приятеля, показав тому фотографию.
    Тот пожал плечами. Кажется, ему сейчас было не до девушек.
    -Вообще-то, мне бы сейчас водочки лучше, - сказал Паша.
    Лерыч хохотнул.
    -Ну, брат, это – святое. Поехали. Твое крещение надо обмыть как следует, чтоб его рожа ночами не снилась.
    -А что бывает такое? – спросил Паша.
    Лерыч сделался серьезным. К тому времени он уже совершил несколько убийств женщин. Но как ни странно, ни одна из них ему не приснилась, хотя он хорошо помнил их глаза в момент убийства. В это последнее уходящее мгновение, в них пробуждалась такая страсть и она возбуждала Лерыча. Эту страсть он потом переносил на полотна, рисуя всех тех, кого убил.
    На вопрос друга, он не ответил. В магазине, который работал круглосуточно, они купили пять бутылок водки.
    -Не многовато ли для нас? – спросил Лерыч.
    Но Паша покачал головой.
    -Хочу нажраться.
    И потом, когда они уже сидели дома за столом, Паша много пил и не закусывал и молчал. И Лерыч уже засомневался, вдруг Пашка теперь не захочет убивать свою бывшую подругу. Положив руку приятелю на плечо, сказал убедительно:
    -Докумекать она может, кто ее муженька положил.
    Паша посмотрел на Лерыча.
    -Я ведь ее любил. И она меня…
    Лерыч вдруг понял, что бородатый Паша больше не хочет убивать. Это в понимание Лерыча, было плохо. Сначала он начнет жалеть свою бывшую подругу, потом, чего доброго, станет  осуждать себя за убийство ее мужа. Не хватало еще побежать в ментовку с повинной. И он сказал себе, что так дело не пойдет. Или же Паша будет с ним и выполнить все, что Лерыч ему скажет, либо его надо кончать. Но это уж крайняя мера. А пока надо постараться, убедить дурака небритого.
    -Паша, ты же сам мне говорил, что сегодня днем, она видела тебя в сквере, напротив ее дома, - ненавязчиво напомнил Лерыч. – Узнала, раз убегала от тебя. Ну так, ведь?
    Паша кивнул.
    -Да, - тихо сказал он и уронил голову, чтобы Лерыч не видел его слез.
    Лерыч еще до конца не знал, сумел ли убедить приятеля Пашу в том, что его бывшую подружку, жену Борисова, немедля надо убрать. Решил подыскать слова повесомее, чтоб задели Пашу за живое.
    -Вдруг эта лярва стуканет на тебя ментам. А мы, Паша,  все рискуем: я, ты и матушка твоя…
    Кажется с этим Лерыч немного перестарался. Паша вскочил с табуретки, угрожающе сжав кулаки.
    -Ты мать мою не трожь.
    -Да упаси меня Бог. Я-то ничего. Паша. Но ты сам посуди, в завязке она с нами. Или забыл, друг? – спокойным голосом, чтобы не вызывать у Паши агрессию, произнес Лерыч. – Кто колечки, перстеньки с цепочками да сережками толкает? Она, Паша. А золотишко это, между прочим, с убитых мною женщин. Вот так, Паша. Друг ситный.


    Паша отпер ключом дверь и тихо вошел. Стоя в прихожей, прислушался. В кухне на плите, что-то жарилось, а по телевизору показывали дневной выпуск новостей.
    Он увидел ее.
    Татьяна стояла в коридоре в дверном проеме с кухонным полотенцем на плече. Смотрела в телевизор. Она не слышала как он вошел. И это сейчас было очень даже кстати, для Паши. Из прихожей он наблюдал за Татьяной, грустно думая о том, как легко можно ошибиться в женщине.  А может быть, она тогда просто рисовалась перед ним, выдавая себя не за ту, кем была на самом деле. Хотя теперь, это уже неважно, как, впрочем, и ничего из их прошлой жизни.
    Кажется, она почувствовала на себе его пристальный взгляд. Резко обернулась и вздрогнула.
    -Ой! Ты! – произнесла она испуганно, отступая назад. Сделала шаг, другой и остановилась, понимая, что деваться ей от него некуда в этой квартире некуда. И тогда она посмотрела на Пашу с мольбой.
    -Зачем ты пришел?
    Паша смотрел на нее и молчал.
    -Понимаю. Ты не можешь простить меня?.. Ну не молчи. Скажи? – голос прозвучал требовательно, но на Пашу это не подействовало. Он стоял, не двигаясь и только смотрел на нее, ту, которую когда-то любил и был готов для нее на все. Но как оказалось, любовь ничего не значит.
    -Ты убил моего мужа. Я знаю, это ты. Теперь пришел, чтобы убить меня. Что ж, давай, - она произнесла это с такой решительностью, что Паше немного стало не по себе. Сука она подзаборная, слов нету. Сладкой жизни захотела. В верности Паше клялась, а сама к богатенькому мужику переметнулась. Только знай, такие как Паша обид не прощают. Это все он собирался сказать ей, но сейчас понял, что не стоит. Потому что ничего уже не поправишь. И он сказал ей другое:
    -У тебя в кухне что-то горит на плите.
    Из кухни и в самом деле потягивало чем-то подгорелым.
    -Горит? – переспросила Татьяна, растерявшись. – Ах, ну да, - она опомнилась, засуетилась, побежала на кухню.
    Поначалу Паша не заметил, что там на столе лежала телефонная трубку, которую она судорожно схватила. Пальчик запрыгал по кнопочкам. Нарочно дверь в кухню прикрыла, будто дым выгоняет в форточку.
    И вдруг Паша услышал ее срывающийся от волнения голос:
    -Алло! Милиция!
    Паша метнулся к кухне. Попытался открыть дверь, но она ее держала изо всех сил.
    -Отпусти тварь! – крикнул он и рванул дверь так, что она открылась, а Татьяна вывалилась в коридор. Телефонная трубка выпала из ее руки. Из нее послышался голос:
    -Дежурная часть милиции! Капитан Самойлов! Говорите?!.
    Нет, Самойлов, будь ты хоть генералом, не дождешься. Ничего она тебе уже не скажет.
    -Противный урод! Я посажу тебя! – завизжала Татьяна на Пашу. Ее рука потянулась к валявшейся на полу трубке, но Паша схватил Татьяну за волосы.
    -Прав оказался Лерыч. Настучать хотела, змеюка!
    Татьяна закричала, призывая соседей на помощь и попыталась своими острыми ногтями вцепиться Паше в глаза. Но не достала, Паша увернулся. Но щеку она ему расцарапала.
    -Ах ты!.. – Теперь Паша не сомневался, что другого выхода у него нет, и со всей силы ударил Татьяну головой о светильник, висевший на стене возле настенного зеркала.
    -Получай, что заслужила!
    Кровь брызнула на стену и попала на зеркало. И побежали по нему кровавые слезы.
    -Это тебе от меня за все, - он озверел. Даже когда Татьяна уже лежала на полу, он наносил удары ногами в ее неподвижное тело, чтоб не ожила такая сволочь. И сколько бы это продолжалось, если бы не звонок в дверь.
    Паша тихо вышел в прихожую, посмотрел в глазок.
    На площадке перед дверью стояла девушка.
    -Это еще кто такая? Чего ей надо? – обозлился Паша на назойливость девушки. Вот народ. Ну видит, что дверь ей не открывают, развернулась бы и ушла. А эта стоит и давит на кнопку звонка.
    -Ну что ж. Сейчас будет лежать, рядом с этой сучкой, - оглянулся он на лежащую в коридоре Татьяну Борисову, и открыл дверь.
    Увидев его, Жанна насмерть перепугалась. Человек стоящий перед ней, показался психически нездоровым. У него были такие глаза, что Жанна перепугалась и чуть не закричала. Посмотрев в коридор, она увидела лежащую в луже крови женщину, и сразу же бросилась бежать.
    Паша за ней не побежал. Вернувшись в квартиру, он собрал  деньги и золотые украшения. Сложил все это в пакет. Не пустому же уходить отсюда. А деньги и золото, это компенсация за Танюхину подлость и измену.


ГЛ. 21


    Лерыч обратил на Жанну внимания, еще когда она только подъехала на такси к подъезду, где находилась квартира Борисовых. Длинноногая, стройная жгучая брюнетка, сразу приглянулась ему. И золотишка на ней было полно, как игрушек на новогодней елке. Он проводил ее взглядом до подъезда, пока девушка не вошла. По тому, как девушка подняв голову, глянула на верхние этажи, догадался, что она тут не жила. Ведь вошла она не сразу, а как бы определив этаж, где находилась интересующая ее квартира.
    А через несколько минут увидел ее уже выбегающую из подъезда, бледную, с перепуганным лицом. Сразу сообразил, что Паша там прокололся. Он сидел в машине с торца дома. Теперь, чтобы проверить, не ошибся ли он насчет Паши, быстро завел мотор. Если все так и есть, как подумал он, то нельзя дать ей уйти.
    -Ментам сообщит, лярва. Ах, Пашка, Пашка. – Лерыч вздохнул.
    Он заметил, что выбежавшая из подъезда девушка смотрит по сторонам. И потому как она посмотрела, понял: ей нужна машина, чтобы поскорее уехать.   
    -Будет ей машина, - улыбнулся Лерыч и быстро подъехал, причем, едва не отдавив девушки ноги.
    Но кажется, сама Жанна этого не заметила. Она торопилась побыстрее уехать отсюда. Ведь там в квартире Борисовых – убийство.
    -Да не волнуйтесь вы так, - пытался успокоить Лерыч перепуганную девушку, чтоб не подгоняла его. – Сейчас поедем. Один моментик. – Он улыбнулся своей обворожительной, коварной улыбкой.
    С левой стороны на полу возле сиденья лежал пакет с марлевым тампоном, пропитанным эфиром. И Лерыч опустил вниз левую руку и стянул с пакета резинку.
    -Чем это у вас так запахло? – спросила Жанна. В этой нервозной суете она поначалу не разобрала, потянула носом. – Эфир! – Кажется только теперь она что-то заподозрила, но было уже поздно.
    Лерыч схватил девушку за волосы, сунул лицом в пакет.
    -Не ерепенься, девочка. Сделаешь пару вдохов и никакая ментовка тебе будет не нужна.
    Жанна закричала.  Широко раскрывая рот, она вдыхала эфирный запах. Раз. Другой. И третий. И вот уже глаза у девушки заслезились. Она пыталась вырваться, крутила головой, но Лерыч держал ее за волосы, не отпускал.
    -Дыши, лярва. Ну, давай еще разок. Вдохни.
    Точно повинуясь его голосу, Жанна глубоко дышала, и вдруг ощутила легкость, почувствовав себя маленьким перышком, медленно опускающимся в глубокую бездну. И отключилась, откинув голову на спинку сиденья.
    Лерыч убрал от ее лица пакет. Надев на него резинку, сунул пакет под сиденье с левой стороны. Посмотрел на дверь подъезда.
    -Ну где эта бородатая скотина? Чего она там долго возится? – Уже готов был сам подняться в квартиру и вытащить оттуда Пашу за шкирку, но увидел, что приятель вышел из подъезда и озираясь по сторонам, припустился к машине.
    -Давай, скорей. Надо сматываться отсюда, - крикнул Лерыч, чтобы бородатый поторопился.
    Паша запрыгнул в машину уже на ходу. Удивленно глянув на Жанну, воскликнул:
    -О-о, а она как тут оказалась?
    -Ветром занесло, - зло ответил Лерыч, обозлившись на приятеля.
    -Ты чо? – уставился Паша на приятеля.
    Вместо ответа, Лерыч сказал:
    -Значит, она приходила к Борисовым?
    -Ну приходила, -  Паша, слегка кивнул взлохмаченной башкой.
    Теперь, когда они уже отъехали далеко от дома, где Паша оставил труп, можно было немного успокоиться. И почувствовав себя уверенней, Лерыч сказал другу:
    -И ты не мог ее сделать там, в квартире?
    Паша насупился и промолчал.
    -А ты знаешь, что она в ментовку хотела стукануть на тебя? Паша, тебе надо было убрать ее. А ты ее пожалел.
    -Да ничего я не пожалел, - огрызнулся Паша, посчитав укор не справедливым. – Просто она убежала. Я за ней не побежал. Ведь ты велел мне собрать вот это, - он достал из кармана брюк пакет, в который сложил золотые украшения и деньги, найденные в квартире Борисовых. Причем, он так жутко вытаращил глаза, что Лерыч поспешил замять ситуацию, говоря:
    -Ладно, уймись, Паша. Все путем. Вот она, девчонка, с нами. Смотри, на ней тоже побрякушек полно. Мы ее с собой возьмем.
    Лерыч увидел, что Паша занервничал, поспешил спросить:
    -Ты чего, друг? Что тебя беспокоит? Покурить с травкой хочешь? Так на.
    Паша схватил папиросу с косяком, сделал несколько глубоких затяжек, и взгляд успокоился, перестал метаться по сторонам.
    -Я вот тут подумал…
    -О чем ты подумал? Да ты кури, кури, Пашка. Лечи нервишки, - участливо посоветовал Лерыч.
    -Знаешь, может хватит? Не надо больше трупов, а? Эта девушка, - указал он на развалившуюся на сиденье Жанну, - ничего нам плохого не сделала.
    -Вон ты о чем, - понимающе кивнул Лерыч. Иногда ему так хотелось расквасить морду дружку. Пить, жрать хочет всласть. И денежки чтоб водились. И при этом хочет остаться чистеньким, гад.
    На этот раз Лерыч не сдержался. Довел его Паша.
    -Заткнись, падла! Распустил слюни. Девчонку пожалел. Ты что, на тюремные нары хочешь? Соскучился по баланде?
    -Не, е. Я ведь ничего такого, - поспешил ответить Паша, и голос его прозвучал как писк младенца.
    А Лерыч разошелся. Кажется, Паша совсем разум свой пропил, если не понимает элементарного.
    -Сидишь, хавальник раскрываешь, - напустился Лерыч на приятеля. – А она, между прочим, собиралась звонить ментам. Уж рожу твою небритую, точно запомнила.
    -Лерыч, да я ничего… - замотал башкой Паша.
    Видя его покладистость, Лерыч улыбнулся.
    -Ну и потом ты же знаешь, как я люблю молоденьких красавиц. Они меня возбуждают.
    Паша чувствовал в голове дурман. Наверное, только поэтому не побоялся сказать приятелю:
    -Мучить их. Издеваться над ними – вот что ты любишь. – Он ожидал взрывной реакции Лерыча, но ее не последовало. Приятель заговорил вполне сдержанно:
    -И это тоже. Предсмертный экстаз – вот настоящий кайф, который возбуждает меня в женщинах по-настоящему. От этого я получаю заряд энергии. Но тебе, Пашка, этого не понять. Потому что ты, червь, который лишен всего возвышенного от природы.
    Сравнение с червем, Паше не понравилось. В конце концов, какое имеет право Лерыч на такое оскорбление. И если уж на то пошло, Паше тоже хочется сравнить его.
   -А ты – псих! Ты – ненормальный человек. 
    -Почему? – Лерыч как будто удивился этому открытию.
    -Хотя бы потому, что рисуешь всех своих убитых баб. Разве нормальный человек станет это делать? И для чего, позволь тебя спросить? – осмелился задать Паша вопрос.
    Лерыч улыбнулся.
    -Собираюсь устроить выставку для ментов. Пусть поглазеют, - то ли в шутку, то ли всерьез сказал он. Иногда Паша не понимал, где проходит та грань, отделяющая в словах Лерыча иронию от серьезного. Хотя от такого, как Лерыч, чего хочешь можно ждать.
    -Ладно. Пусть так. Но нам с матерью очень не нравится, что ты в подполе нашего дома устроил могильник. Ты уже там похоронил пятерых девушек.
    -Паша, не будь жадным, - засмеялся Лерыч, воспринимая упреки друга не более, чем выпячивание. Обычно тихий он, пока не обкурится вот как сейчас. Тогда Пашу ведет не в ту сторону. Но потом он успокоится и опять сделается покладистым.
    -Все равно скоро вашу лачугу снесут. Сравняют с землей, - говоря так, Лерыч припомнил, что строители уже вешали им на дверь бумажку, в которой предупреждали, что через две недели этот дом пойдет на снос и просили жильцов подготовиться к выселению.
    -Так зачем мне копать могилу для этих несчастных девушек? Строители их засыплют. Паша, ты главное, не грусти. Скоро мы  переберемся к морю. Ты был когда-нибудь на море?
    Паша отрицательно покачал головой. Кроме Рязани, в которой ему пришлось отбывать наказание, он больше нигде не был.
    -Там тепло. Мы купим дом. И будем жить, - мечтательно проговорил Лерыч. – Знаешь, сколько там красивых женщин.
    Труп Жанны Самариной Лерыч сбросил в глубокий подвал.
    Будущие жертвы Валерка Безруков в основном  выбирал на вокзалах. Приезжал и высматривал одиноких женщин. Все эти женщины или куда уезжали, или наоборот, приезжали. Риск попасться, был минимальный. Дорога списывала все. Они уезжали, и пропадали. И потому их родные не сразу заявляли об исчезновение, что, разумеется, было только на руку убийце. Он сажал девушек в машину под благовидным предлогом подвезти, а потом в ход шел тот самый пакет с марлей, пропитанной эфиром. Эфир оказывал нужное воздействие. В бессознательном состоянии Лерыч привозил очередную девушку в дом, где после зверских мучений, она попадала в глубокий подпол.
    Свою мать бородатый Паша заранее предусмотрительно под разными предлогами выпроваживал из дома. Не надо ей видеть все это. Он и сам старался не смотреть на то, что вытворял Лерыч с девушками. Зрелище не для слабонервных. Но однажды мать увидела, как ее сын вместе с постояльцем привезли в дом девушку. Это была Жанна Самарина.
    Тогда Паша отвел мать в ее комнату и запер дверь на ключ, чтобы она не выходила. Хотя Анна Егоровна и не думала делать это. Давно подметила, что в ее отсутствие в доме творятся нехорошие дела. Да и чулан, где находился вход в подпол. Раньше Паша никогда не запирал его на замок. А теперь ей строго-настрого было запрещено входить в чулан. На все вопросы по поводу того, что из двери чулана просачивается неприятный гнилостный запах, сын отмалчивался и советовал ей не забивать голову тем, чем не нужно.
    А как же не нужно, когда Анна Егоровна видела: поселился у них в доме этот Валентин и все пошло наперекосяк. Раньше жили пусть беднее, зато спокойней. Да и сын был другим. А сейчас нервный, издерганный. Водку пьет каждый день, а когда не пьет, курит папиросы от которых потом дуреет прямо на глазах.
    -Скажи, Павел, - решила Анна Егоровна откровенно поговорить с сыном. – Я вчера видела, как вы девушку привезли. И хоть ты меня и запер, но я даже из своей комнаты слышала, как она кричала…
    Паша побледнел, испуганно глянул на дверь. Не подслушал бы Лерыч?
    -Молчи, мать, - зашипел он на мать. – Ничего не говори, чтобы он не услышал. И запомни, ты ничего не видела. Сиди в своей комнате и не высовывайся.
    -Ты его боишься, - укоризненно покачала Анна Егоровна головой.
    Паша отвел взгляд в сторону.
    -Это страшный человек, - сказал он так тихо, что Анна Егоровна едва расслышала. По лицу сына она видела, что тот говорит правду. Да и сама уже не раз задумывалась, откуда у приятеля сына столько золотых колец, перстней и сережек. Только Паша велел ей у Валентина ничего не расспрашивать.
    -Давай убежим, сынок? – предложила Анна Егоровна. – Все равно дом наш скоро сломают. Бросим все и убежим. А он пусть тут остается. Я же вижу, жизни тебе нету. Да и мне тоже, пока он с нами.
    Но ответить что – либо Паша не успел. Услыхав шаги в коридоре, выскочил из материной комнаты.
    -Не спится? – заискивающе спросил Паша у Лерыча, видя что тот еще и не  думал ложиться.
    Лерыч достал пару папирос с травкой. Одну дал Паше, другую сунул в рот себе. Они вышли на крыльцо, сели на порог и долго молчали, прислушиваясь к гудкам электричек доносившимся с железнодорожной станции.
    Потом Лерыч сказал:
    -Помнишь ту девушку, ну любовницу Борисова?..
    Паша уже словил кайф. Чувствуя в душе легкость не обременительную земными заботами, кивнул с улыбкой.
    -Хорошенькая.
    Лерыч тоже улыбнулся. Все-таки Пашка не потерял вкуса к женщинам.
    -Думаю, заняться ею.
    Паша молчал, зная, что отговорить Лерыча ему все равно не удастся. Но девушку почему-то ему стало жалко. И он сказал:
    -Чего ради?
    -Тебе трудно понять, - задумчиво начал Лерыч, - но во всем этом есть нечто особенное. Знаешь, общение со своей будущей жертвой мне доставляет удовольствие. Возможно, я сделаю ее своей любовницей. Ты только представь, - настойчиво вдалбливал Лерыч свою мысль  приятелю. – Она будет разговаривать со мной. Целовать меня и не подозревать, что спустя какое-то время, я ее прикончу. А пока поиграю с ней.  Как тебе такая игра?
    Паша засмеялся.
    Лерыч посмотрел на него.
    -О, да ты я вижу, обкурился. Пашка?!
    Приятель не ответил. Глаза его светились неподдельной радостью и чужие проблемы сейчас его нисколько не интересовали.


    Познакомиться с Олесей для Лерыча оказалось делом довольно простым. Он даже сам не ожидал, что все так легко получится. Девочка имела большую слабость к деньгам, со временем переросшую в страсть. Видно избаловал ее любовник. Теперь его не стало, но слабость осталась. К тому же, Лерыч понял еще одну неоспоримую вещь: девочка не против заиметь себе нового любовника. И он предложил ей себя. И не ошибся. Большого труда не составило для Лерыча, уговорить Олесю встретиться с ним вечером. Хотя встреча та получилась и не такой, как себе ее представляла сама Олеся. Тогда она еще не знала, что судьба спасает ее от гибели. В тот вечер вместо нее погибла другая женщина.
    Несколько вечеров подряд Лерыч приезжал к Ярославскому вокзалу, ставил машину на стоянку и уходил в Рязанский переулок. Он уже знал: ровно в одиннадцать вечера директриса продуктового магазина, темноглазая толстушка с пышным бюстом, похожая чертами лица на армянку выходил из магазина, садится в свою машину и уезжает домой.
    В этот магазин он как-то зашел случайно. Там и увидел толстушку. Сама по себе она не привлекла бы его внимания, если бы не кольца и перстня, красовавшиеся на ее пальцах. Увесистая цепь на шее. В ушах массивные серьги. Все это вместе, сулило приличные деньги.
    И раздевая Олесю у нее на квартире, Лерыч то и дело поглядывал на часы. Было около десяти часов вечера, когда он решил, что должен немедленно ехать. Кто знает, вдруг сегодня эта толстушка захочет уехать домой пораньше. Для Лерыча это было очень нежелательно. Он никогда старался не отменять того, что уже наметил. Поэтому и решил подстраховаться и приехать пораньше. Его даже не смутил то, как Олеся огорчилась. Видно она рассчитывала с ним на секс. Хотя сам Лерыч рассчитывал на нечто большее. И глядя на Олесю подумал: ладно, девочка, придется тебя убить в следующий раз. И не надо так огорчаться. Поживи немного. От этого моя игра становится только интересней.
    Извинившись перед Олесей за испорченный для нее вечер, он ушел. Теперь только и думал о том, как побыстрее добраться до Ярославского вокзала. Вечером гаишников, как собак. На каждом перекрестке торчат, не хотелось, чтобы останавливали, особенно когда он спешит.
    Но проблемы начались еще раньше. На выезде на проезжую часть проспекта дорогу Лерычу перегородила белая «восьмерка», за рулем которой сидел рыжеволосый парень. Едва глянув в его озлобленное лицо, Лерыч понял, что рыжий уже давненько поджидает его здесь. Вспомнил, что когда подъехал к дому Олеси, видел этого рыжего сидящего в машине. И вот теперь опять он. Подумал, уж не пасет ли этот рыжий его. На всякий случай сунул руку в карман, где лежала опасная бритва.
    -Интересно, чего ему надо? – Об этом Лерыч решил спросить рыжего после того, как посигналил ему, чтобы тот отогнал машину и дал проехать. Но рыжий даже не двинулся с места. Пришлось выйти из машины и подойти.
    -Слушай, может быть ты дашь мне проехать? Я очень спешу, - сказал Лерыч, стараясь определить, кем является рыжий для Олеси. Если пылкий влюбленный, то без мордобоя уж точно не обойтись. Но хотелось все решить по-хорошему.
    Тон, каким Лерыч разговаривал, показался рыжему Саньку слишком невежливым. Рыжий открыл дверь своей машины и не вылезая, плюнул Лерычу под ноги, едва не попав на ботинки.
    -Ты к Олесе приезжал? – спросил рыжий, решительно глядя Лерычу в глаза.
    Лерыч вздохнул. Нет, видно по-хорошему с рыжим поговорить не получится. А жаль. Иногда так не хочется конфликтов. Вот как сейчас, например. Ну чтобы им разойтись мирно.
    -А тебе-то какая разница? Ты ей кто – муж? Какие права ты на нее имеешь? – спросил Лерыч.
    Рыжий Санек усмотрел в сказанном прямое ехидство. А за такое и по морде не грех дать. Будет наука для этого пижона в модном костюме. И он сказал:
    -Слушай сюда, дохляк. Советую тебе не распускать свой язык. Я спрашиваю – ты отвечаешь. Понял?
    Надо же было на такого урода нарваться, Ромео хренов. Влюбился он что ли в эту Олеську? Лерыч почувствовал, что от одной этой мысли у него заиграло самолюбие. Дурак рыжий. Все равно ему  Олеся не достанется. Лерыч оскалился в улыбке.
    Знал бы рыжий, что означала эта улыбка. Она отвлекала рыжего, в то время как Лерыч готовился к удару, выжидая момент, чтобы полоснуть водителя «восьмерки» по горлу. А пока приходилось принимать условия, которые навязывал рыжий. И Лерыч сказал:
    -Да понял я. Лучше бы дал ты мне проехать.
    -Успеется. Сначала побазарим давай.
    Лерыч вздохнул, понимая, что другого выхода у него нет.
    -Ладно, - сказал он рыжему, который как видно, чувствовал свое превосходство и потому расслабился. – Раз ты этого хочешь. Только отъехай чуть назад, ну что ты в самом деле как маленький.
     Рыжий не закрывая двери, включил мотор и на метр сдал машину назад. Теперь Лерыч мог проехать. Посчитав, что разговор исчерпан, он повернулся к рыжему спиной, хотел отойти к своей машине. Но рыжий окликнул его:
    -Я не понял! Ты куда пошел? – он сидел в машине, лишь высунув в открытую дверь левую ногу. Особенно мараться с этим дохляком не хотелось. А хороший удар левой ногой по зубам, он сможет нанести и не вылезая из машины.
    Но он недооценил Лерыча, и навыки драться в этот раз ему не пригодились. Лерыч как бы с неохотой, медленно, обернулся. Рука его вдруг сделала резкое движение вперед, и острое лезвие опасной бритвы коснулось шеи рыжего боксера.
    Кажется рыжий Санек до конца так и не понял, как такое смогло произойти. Он надеялся на свою силу, кулаки, но на этот раз удача была не на его стороне. Обезумевший взгляд заметался по сторонам, а руки судорожно вцепились в руль. Он не мог поверить в то, что умирает.
    Удар у Лерыча оказался настолько молниеносным, что лезвие бритвы даже не испачкалось кровью, и его не пришлось вытирать. Сложив бритву, он убрал ее в карман.
    Тело рыжего билось в предсмертных конвульсиях. С удовольствием Лерыч посмотрел бы на это зрелище, если бы не спешил.
     -Ну бывай, покойничек, - сказал он умирающему рыжему и захлопнув дверь «восьмерки»,  вернулся к своей машине, и усевшись за руль, быстренько дал по газам.


    Приехав к Ярославскому вокзалу без десяти минут одиннадцать, Лерыч на этот раз не стал ставить машину на автостоянку. Потом, когда менты обнаружат труп директрисы, наверняка придут туда. Поэтому будет лучше, если охранник автостоянки сегодня не увидит его.  Лерыч поставил свою машину в темном переулке, и побежал к магазину, проклиная рыжего, из-за которого потерял столько времени. Вот будет здорово, если эта толстушка уже уехала. Он так спешил сюда, что оставил Олесю, отложив ее убийство на потом. Но из них двоих, одна сегодня должна обязательно умереть.
    Было темно, и никто из продавцов магазина не увидел человека, подошедшего к окну. А между тем, человек этот в некоторой степени повел себя странно. Постояв возле окна, он зашел за угол магазина и закурив и прикрывая рукой огонек сигареты, стал ждать.
    Толстушка директриса была еще в магазине. Лерыч улыбнулся, испытывая облегчение. Выходит, не зря он так спешил. Успел.
    Минут десять двенадцатого она вышла из магазина и направилась к своей машине. Она шла неторопливо, соблазнительно покачивая бедрами и ее цветастая юбка мелькала в темном переулке.
    -Ну, кажется, пора, - тихонько проговорил Лерыч и вышел из своего укрытия. Быстрыми шагами он пошел следом за директрисой.
    Переулок оказался почти безлюдным, если не считать двух бомжей с мешками, набитыми бутылками. Они вынырнули из темноты прямо перед толстушкой директрисой, перешли на другую сторону и направились к Ярославскому вокзалу.
    Директриса брезгливо поморщилась. Таких людей она презирала. Глянув им вослед, она вдруг услышала тихие, но торопливые шаги. Кто-то шел по тротуару прямо за ней, и она даже поспешила сделать шаг в сторону. Может быть человек торопится и лучше его пропустить.
    Но догнавший ее человек, вдруг остановился, преградив ей дорогу.
    -Что вам… -  проговорила она громко, возмущенная таким хамским поведением. Но Лерыч схватил ее под руку и приставил бритву к шее.
    -Тихо. Не надо кричать, - сказано было с улыбкой. Но от этой улыбки у толстушки похолодело внутри. Она еще плохо понимала что происходит, но ее не лишенное приятных черт лицо сразу побледнело.
    -Что вы хотите? – тихо, почти шепотом, спросила она, чувствуя прикосновение холодной стали на своей шее. – Я отдам вам все деньги…
    Лерыча даже пробрала досада. Разве он похож на обыкновенного уличного грабителя.
    -А кто же вы тогда? – уставилась на него толстушка, вытаращив глаза.
    -Я? Я тот, кто дарует вечность.
    Кажется до толстушки так и не дошло, что означают эти слова страшного человека. Чуть повернув голову, она с надеждой бросила короткий взгляд на светящиеся окна своего магазина. Но на что можно надееться, когда там никто не знает о том кошмаре, какой происходит с их директрисой.
    Лерыч еще сильнее сжал ее руку, увлекая в темноту переулка, подальше от стоящей «Тойоты» цвета металлик.
    -Моя машина?.. – толстушка вытянула руку, пытаясь схватиться за ручку двери. Тогда бы сработала сигнализация. Ее наверняка бы услышали в магазине. Но Лерыч так рванул ее в сторону, что директриса чуть не упала. Трудно было устоять в туфлях на высоком каблуке. От ее большого веса один каблук подвернулся и туфля соскочила с ноги.
   Она хотела наклониться за туфлей.
   -Туфли дорогие. Почти семьсот долларов стоят.
   Лерыч усмехнулся. Меркантильные люди. Сейчас бы ей самое время подумать о другом, что будет с ней. А она о туфлях. Даже досада пробрала.
    -Оставь ее, - посоветовал Лерыч директрисе по поводу  туфли.
    Толстушка начинала понемногу приходить в себя, даже посмела возмутиться такому обращению.
    -Да как вы смеете так себя вести? – взвизгнула она.
    Лерыч ударил ее локтем в бок по ребрам, чтобы поубавить ее возмущение.
    -Заткнись, сука, - прошипел  он угрожающе.
    Толстушка сразу сделалась послушной. Замолчала. Она даже не произнесла ни слова, когда Лерыч повел ее через дорогу к стоящим у забора мусорным контейнерам. Он считал, что место выбрал самое подходящее. Да и кому взбредет в голову в двенадцатом часу ночи выносить мусор. Другое дело – бомжи. Но они уже кажется побывали здесь, иначе откуда у них два мешка с посудой.
    -Вот здесь нам с тобой никто не помешает, - произнес Лерыч.
    От огромного раскидистого ясеня, растущего возле забора, падала тень, накрывая мусорные контейнеры так, что с противоположной стороны плохо освещенного переулка было не видно, что происходило здесь.
    Прислонившись спиной к забору, под этой тенью, женщина зашептала:
    -Ты хочешь меня изнасиловать?
    Лерыч не ответил. Наклонившись к ее лицу, как вампир в предвкушение крови, лизнул ее в шею.
    Женщина кокетливо отстранилась, изобразив на лице некоторое смущение. Красавицей она не была, но знала как возбудить мужчину, и стала медленно поднимать юбку, чтобы Лерыч обратил внимание, какое на ней белье.
    Увидев его протянутую руку, она решила, что он хочет погладить ее гладкую шею. Некоторых мужчин прикосновение к женской шее заводит. Наверное и этот из таких. Вон как возбуждающе загорелись у него глаза.
    -Какая у тебя красивая шея, - произнес он подрагивающим голосом.
    Толстушка позволила себе улыбнуться, чуть откинув голову набок. Даже подумала о том, что может оно и романтично, отдаться мужчине вот так, на улице у забора. До сих пор ей приходилось ложиться в постель с чистюлями, которые даже поласкать как следует не могут, погладить между ног. А этот хоть и ведет себя грубо, но от его грубости, как не странно, даже приятно. От такого мужика и без вина забалдеешь.
    От удовольствия она закрыла глаза. И вдруг почувствовала, как что-то обожгло ей шею. Находясь в возбужденном состояние, она вот так сразу не почувствовала боли. Только ожог. От уха до уха. И удивилась, открыв глаза, отчего ее белая кофточка окрасилась кровью.
    В это время из магазина вышел высокий парень. Лерыч, когда подходил к окну, видел его стоящим за прилавком. Парень подошел к машине директрисы, посмотрел по сторонам.
    -Алевтина Вадимовна?! – довольно громко произнес он. Особенно его взяло удивление, когда он возле машины увидел валявшуюся туфлю своей директрисы.
    Толстушка захотела крикнуть, чтобы тот парень услышал где она, широко раскрыла рот и вдруг захрипела, захлебываясь кровью. Она упала на землю рядом с мусорным контейнером, так и не увидев, как потоптавшись возле ее машины, парень ушел обратно в магазин.
    -Вот сучонок! Чего ему надо было? Весь кайф испортил, гад, - Лерыч посмотрел на корчащуюся на земле толстушку. Она размахивала руками, явно пыталась что-то дать понять. Но Лерыч не понимал ее жестов. Да и некогда ему было что-либо понимать. Он стал стягивать с ее пальцев перстни и кольца. Снял два золотых браслета. Мучаться с застежкой серег не стал. Это было ни в его правилах. Один взмах бритвой, затем другой – и вот уже обе сережки у него на ладони.
    Толстушка оказалась на удивление живучей бабой. Лерыч уже посчитал, что она отошла в мир иной, но глянув на нее заметил, что та смотрит на него широко раскрытыми глазами, наблюдая за каждым его движением.
    -Ты ждешь, чтобы я доставил тебе удовольствие? Ну что ж, я готов, - Лерыч деловито задрал ей юбку, потянул за резинку трусики и увидел под ее толстой попой большую лужу.
    Желание отыметь ее сразу пропало.
    -Что ж ты сделала? В таком случаи секса у нас с тобой не будет, - произнес он, брезгливо сплевывая.
    Из дверей магазина опять вышел тот самый длинноногий парень. На этот раз он был не один. Вместе с ним вышли две женщины, в одинаковых голубеньких халатиках. Втроем они подошли к машине директрисы, и парень начал им объяснять:
    -Ничего не могу понять. Машина тут стоит, а ее самой нету. Из дома уже звонили. Тревожатся, что она не приехала.
    -А где же она может быть? – спросила одна из женщин.
    -Ума не приложу, - ответил парень и громко крикнул: - Алевтина Вадимовна! Вас к телефону… муж звонит…
    Прикрываясь тенью, Лерыч прошел вдоль забора до перекрестка. Там его стоящие возле машины директрисы магазина люди видеть не могли. И потому он не опасаясь, вышел на тротуар и никем не замеченный прошел к своему «Жигуленку». Отпер дверь.


    О том, что менты с ног сбились, разыскивая его, Лерыч догадывался. Да иначе и быть не могло.  Они находили  трупы, но найти его самого им слабо. Эта мысль  забавляла его.
    Лерыч  с гордостью думал о том, какой он удачливый. Особенно эта мысль не покидала его, когда узнал от Олеси, что его поимкой занимается ни кто иной, а сам подполковник Туманов. О нем Лерыч слышал еще в зоне от одного авторитета, куда его отправил этот самый Туманов. Вор в законе спал и видел как бы свести с подполковником счеты. Глупец, он недооценивает сыщика. Разве этот Туманов подставится ему. С такими ментами надо по-другому. Лерыч знал как. Он им подкидывал труп за трупом.
     Фамилия Туманов заинтересовала Лерыча, когда Олеся как-то обмолвилась, что подполковник попросил ее помочь им.
    -Видно плохи у них в ментовке дела, если напрягают таких красивых девушек, - заметил он, как бы между прочим. Но Олеся была не согласна с ним.
    -Ты ничего не понимаешь. Красивая девушка, то бишь я, буду в качестве приманки. Если убийца увидит меня, наверняка попытается подойти ко мне, и вот тут-то подполковник Туманов его и возьмет. Здорово придумано? – радостно спросила Олеся, поделившись планом, который по сути принадлежал не ей. Хотя Туманов просил ее никому об этом не рассказывать, но Олеся не смогла устоять. Да и Валентин вроде как свой ей. Только ему план подполковника не понравился.
    -Но ведь это опасно, - сказал он.
    -Наверное, - не очень-то заботясь о своей безопасности сказала Олеся и добавила: - Меня будут охранять оперативники. Вряд ли тот человек сможет меня убить.
    Он промолчал, отвел взгляд на экран телевизора. Сидел, сунув руку в правый карман пиджака, где лежала опасная бритва. Мысль пришла, перерезать глотку этой самонадеянной сучке прямо сейчас в ее же собственной квартире. То-то удивятся менты. Приедут, а она тут лежит на диване в луже крови. Это так просто и, ему ничего не стоит достать из кармана бритву. Но именно эта простота и удерживала Лерыча. Да и много ли с этой наивной девчонки возьмешь. Денег у нее нет, да и золотых украшений немного. И какая же в таком случаи это будет игра с ментами. Ведь убив Олесю, он больше не получит никакой информации о действиях ментов.
    И он с сожалением вытащил руку из кармана, оставив бритву лежащей там. Когда она отлучилась на минуту в кухню, Лерыч залез в ее сумочку. Там лежала визитка подполковника. О ней ему сказала Олеся. Даже показала. Но Лерыч тогда сделал вид, что этот клочок бумаги с номерами сотового и рабочего телефона подполковника, его совсем не интересует.
    -Мне-то это зачем? – усмехнулся он. На самом же деле внимательно проследил, куда Олеся уберет визитку. И когда она вышла, схватив сумочку, открыл ее. Долго рыться не пришлось. Визитка лежала на видном месте.
    Лерыч внимательно посмотрел на номера телефонов. Надо было запомнить их. Возможно, как-нибудь он позвонит Туманову, даст о себе знать. А пока будет совсем неплохо, если устроить для ментов сюрприз. Спасибо, что Олеся разболтала об их плане. По мнению Лерыча, он и в самом деле был подходящим. Такую девушку как Олеся трудно не заметить. Еще труднее, пройти мимо нее. Но беда для ментов в том, что он уже вот, рядом с нею. И ему не надо к ней подходить. А вот к кому-нибудь из них, стоит.
    Выбор пал на таксиста. Этого парня Лерыч не жалел. Нечего было ему помогать ментам. Его он подкараулил возле Олесиного дома. Лерыч сидел в своей машине и из-за угла наблюдал за «Волгой» такси. Показалось, что уж слишком долго Олеся не вылезает из машины. За это время парень вполне мог ее и трахнуть, хотя Лерычу не жалко. Шалашовка она, эта Олеська. А таких разве нужно жалеть. Да и кроме того, Лерыч игрок и всего лишь играет с этой девочкой. А потом он ее убьет, как убивает других.
    Дождавшись, когда девушка наконец вылезла из машины и пошла в подъезд, Лерыч подошел к водителю такси.
    Парень не ожидал его появления, и увидев, вздрогнул.
    -Фу ты, напугал. Откуда ты только взялся тут? Вроде ж не было никого, - сказал он, увидев, как Лерыч оскалился в улыбке. – Тебя подвезти что ли? Вообще-то, я сегодня по спецзаданию работал, но пару сотен срубить не помешает. Давай, садись, чего стоишь?
    -Да я на машине, - ответил ему Лерыч, достав из кармана бритву и ловким движением руки, разложив ее.
    -В таком случаи, какого же хрена тебе надо? – возмутился водитель такси.
    -Я пришел передать тебе привет, - сказал Лерыч.
    Парень оторопело уставился на него. Вроде не пьяный, а мелет какую-то чушь.
    -Привет? От кого? – спросил водитель.
    Лерыч  вскинул вверх руку с бритвой.
    -Это уже не важно, - сказал он и ударил.
    Водитель вскрикнул от боли, и Лерыч глянув на светящееся окно, заметил в нем Олесю. Девушка выглянула.
    Опасаясь быть узнанным, Лерыч метнулся в темноту. Хотя вряд ли Олеся могла узнать в человеке одетом в спортивный костюм своего знакомого. Ведь она привыкла его видеть в дорогих элегантных костюмах.


ГЛ. 22


    Бородатый Паша растерялся, увидев Лерыча. Утром, собираясь, Лерыч сказал, что сегодня вернется поздно. Дал Пашиной матери четыре золотых перстня и двое сережек с брюликами, велел отвезти все это и толкнуть по более выгодной цене. В последнее время ему не нравилось, что Пашина мать отдает ему мало денег. А может быть, он стал догадываться, что Паша и его мать жульничают.
    По крайней мере у самого Паши времени на подобные раздумья теперь не было. Зная, что Лерыча до вечера не будет, а заодно и чтобы не скучать, он решил пересчитать те деньги, которые они с матерью Лерычу не додавали. Прятали они их в материной комнате в углу под половицу. Вернее прятала мать. От Паши лишь требовалось молчаливое присутствие и не более. Деньги мать ему не доверяла. И вообще, по мнению самого Паши, его старуха скряга, каких свет не видел. Лишнюю сотку не допросишься, чтобы бутылку водки себе взять.
    И теперь воспользовавшись тем, что дома кроме него никого нет, Паша прошел на крыльцо, запер дверь на крючок, после чего вернулся в материну комнату и спокойно влез в тайник. Достав пакет с деньгами, мелочиться не стал, взял оттуда триста рублей. Завтра мать будет целый день дома, а выпить захочется. Лерыч тоже стал прижимистым. А тут своя рука – владыка.
    Спрятав все три бумажки в карман брюк, Паша высыпал из пакета деньги на стол и принялся неторопливо пересчитывать их. Проклятые бумажки, но как хорошо, когда их столько много.
    Паша насчитал на столе без тех трехсот рублей, что спрятал в свой карман, девяносто одну тысячу. Скорее всего, мать догадается об исчезновение трех купюр, но возвращать их в пакет, он не собирался. Закончив с подсчетом, уже хотел собрать деньги в пакет, и тут показалось, будто кто-то дернул входную дверь, раз и другой.
    Паша подошел к окну. Из материной комнаты хорошо видно крыльцо и входная дверь. Он посмотрел, но там никого не было.
    -Показалось видно, - решил он и вернулся к столу, глянул на небрежно разложенные по столу купюры.
    Вдруг дверь комнаты открылась, и он увидел Лерыча. Этого он никак не ожидал. Вместе с растерянностью, пришел и страх, и Паша побледнел, не зная, что теперь будет с ним. Ведь Лерыч не прощает обид. А тут не обида. Крысятничество пострашнее будет. Стал соображать, как так получилось, что Лерыч оказался тут, когда входная дверь заперта изнутри. Вспомнил про запасной выход. Та, другая дверь, выходила на противоположную сторону дома. Вот почему он не увидел, когда Лерыч попытался открыть дверь на крыльце. Он спрыгнул со ступенек и завернув за угол дома, пошел к другому выходу. Теперь о своей оплошности оставалось только сожалеть. Паша посчитал, это из-за того, что он не похмелился с утра. Башка трещала и было не до чего. Вот и не допер он про другой выход. А Лерыч скумекал.
    Теперь он как видно кумекал, откуда у Паши столько много денег. Хотя, чего тут особенно голову ломать и дурак поймет.
    Паша растерянно засуетился, стал сгребать деньги в кучу, роняя их со стола на пол. Хватал их с пола трясущимися от страха руками.
    -Лерыч… Валентин… - путался он в именах приятеля, от волнения не зная как его лучше назвать. Себя проклинал за неосторожность.
    Лерыч вошел в комнату.
    -Ну что, крыса бородатая? – недобро глянул он на Пашу.
    Тот съежился.
    -Прости, Лерыч! – Паша бухнулся перед приятелем на колени, сжимая в обеих руках купюры, сколько успел сцапать. – Лерыч…
    Лерыч отпихнул его ногой в угол комнаты, где между половицами была большая щель, которую Пашина мать сверху прикрывала половиком.
    -Червь ты навозный. Решил приворовывать у меня?
    Паша замотал головой, но в честности своей признаться поостерегся. Да и какая может быть честность, когда улики на столе. А ведь это все мать. Подбила старая его на грех, но об этом он Лерычу говорить не стал. Раз уж попался, решил взять вину на себя.
    Лерыч схватил его за горло.
    -Откуда у тебя столько денег? Это что, пенсия твоей матери? Отвечай гнида? – кулак Лерыча описав дугу, припечатал Пашу в левый глаз.
    Паша взвыл от боли, попытался заползти под стол, но Лерыч за ногу вытянул его оттуда на середину комнаты и стал пинать ногами. Причем, продолжалось это до тех пор, пока он не выдохся.
    -Теперь будешь знать, как воровать у меня, - пригрозил он. Подошел к столу. Собрал все деньги в пакет и только после этого вышел из комнаты.
    Все то время, пока продолжалась экзекуция, Паша думал о матери. Только бы она не пришла вот сейчас. А потом решил пойти, предупредить ее. Вытерев кровь с лица, он выглянул в коридор.
    Лерыч сидел в кухне, пил водку. Это был тот редкий случай, когда он пьянствовал в одиночестве. Паша услышал его бормотание:
    -Сука, ты Пашка. А я ведь тебе доверял.
    Паша не стал дослушивать пьяный лепет Лерыча. Тихонько вышел из дому, выплюнул изо рта сгусток крови.
    -Еще не известно, кто из нас сука, - произнес он остервенело. Хотелось на ком-то вымести распиравшую злость и он со всей силы ударил ногой по калитке забора. Да так, что та едва удержалась на петлях.
    -Живет у меня в доме и еще морду мне расквасил, гад. Но Паша тоже человек. Он тоже обид не прощает. Погоди, - Паша обернулся, хотел погрозить кулаком, но поостерегся. Вдруг Лерыч сейчас наблюдает за ним в окно.
    В конце улицы стоял заброшенный дом, в котором Паша и решил дождаться мать. Дорога проходила мимо него, и все, кто шел или ехал, обязательно попадали на глаза. Но Паша спрятался так, чтобы его самого не заметили.
    Настроение было поганое. И не потому, что Лерыч разукрасил ему морду. Морда что, заживет. А вот мать теперь будет ругаться, когда узнает, что ее сынок так лопухнулся с деньгами. Сколько раз она учила его уму разуму, да видать так ничему и не научила.
    Паша закурил, обдумывая свое незавидное положение. И на кой черт он только связался с этим Лерычем. Жили бы они себе с матерью и никаких проблем. А теперь кровь трех человек на нем. Как тут не выпьешь, когда вся утеха только в водке. Но разве матери об этом расскажешь. Только Лерыч и он знают об этом. Ведь это Лерыч заставил его отомстить Борисовым. Сам бы Паша на убийство никогда не пошел. А все его угрозы, не более чем слова. Но Лерыч хорошо обработал его. Обкурится Паша травки, голова шальная, а приятель знай одно твердит, что пора счеты свести. Ну прикончил их Паша, только вот легче на душе не стало. Раньше мести хотелось, а теперь не знает как камень с души сбросить.
    Мать он увидел издалека. Она шла по тропинке, а за ней метрах в тридцати кустами пробирался какой-то человек. Сначала Паша решил, что этот усатый хочет ограбить его старуху. Места здесь глухие, чего хочешь случиться может. Но потом понял, что нет. Если бы хотел ограбить, догнал бы. А он наоборот, не приближается к ней.
    Паша докурил сигарету. Бросил окурок. И когда мать была уже достаточно близко от дома, окликнул ее.
    Анна Егоровна очень удивилась, увидев, что сын машет ей рукой из заброшенного дома. Сердце сразу подсказало неладное. Едва глянув в избитое в кровоподтеках лицо сына, она укоризненно покачала головой.
     -Паша, Паша, - только и сказала она.
    Хотя чего тут говорить. И потому Паша решил, чтобы мать не продолжала.
    -Молчи, мать, - проговорил он и тут же признался: - Понимаешь… так получилось, но Валентин узнал про деньги…
    Мать опять покачала головой.
    -Дурак ты у меня.
    Погоди, мать, - остановил ее Паша. – Сейчас не об этом. Тебе нельзя возвращаться домой. Валентин… Для него человека убить ничего не стоит. Поэтому тебе лучше уехать. Помнишь ту квартиру отца?
    С мужем Анна Егоровна была в разводе уже лет двадцать. И все это время ни она и не Павел не поддерживали с ним отношений, но тем не менее, как выяснилось, после смерти папаша родному сынуле завещал свою однокомнатную квартиру в Измайлове.
    -Помню, - сказала Анна Егоровна.
    Паша достал из кармана ключи.
    -Вот, - протянул он ключи матери. – Езжай туда. А здесь тебе лучше не показываться. У меня нехорошее предчувствие. Лерыч, он такой, - Паша не договорил, махнул рукой.
   -А как же ты? – озабоченно спросила мать. – А если он убьет тебя?
    Паша улыбнулся разбитыми губами.
    -Не убьет. Во всяком случаи пока. А ты поезжай, мать. Прямо сейчас. Иди назад на платформу. Только другой дорогой. За тобой какой-то мужик усатый шел. Не знаю, кто он такой, но лучше тебе с ним не встречаться. Сейчас его не видно. Должно быть где-то в саду спрятался. Знаешь, пойдем-ка, я тебя провожу.
    -Так может и ты со мной? – предложила мать.
    -Я приеду. Вот только одно дельце проверну и приеду. Обязательно, - пообещал Паша, выводя мать из дома.
    К платформе они шли другой дорогой. Паша посчитал, что так безопасней для матери. Посадив ее в электричку, Паша пошел назад и опять увидел усатого мужика. Тот плелся к платформе. На всякий случай, Паша свернул от него в кусты и затаившись там, наблюдал, пока тот усатый прошествует мимо. Хватит с него на сегодня приключений. От Лерыча досталось. Не хватало еще проблем от этого усатого.
     Вернувшись домой, про подозрительного усача он Лерычу ничего не сказал.


    -А где мать твоя? – довольно грубо спросил Лерыч, утром войдя к Паше в комнату. Он старался не встречаться взглядом с Пашей. глянул на стол.
    Паша лежал на диване, уставившись в потолок и курил. Рядом на столе стояла наполовину выпитая бутылка водки и стакан. После вчерашнего, Паше сейчас меньше всего хотелось бы видеть старого приятеля. С одной стороны, было стыдно. По зековским законам красть у товарища, последнее дело. И в то же время Пашу раздирала обида. Лерыч так разукрасил его, что и на люди показаться стыдно с такой разбитой рожей.
    Паша свесил ноги с дивана. Налил из бутылки полстакана водки, выпил, морщась. Разбитые губы защипало от водки.
    -Уехала мать. Вчера она не сумела толкнуть те серьги и перстня, что ты ей дал. Сказала, что скупщики на вокзалах не хотят давать настоящую цену, - сказал Паша. – Пока ты дрых, она собралась и пошла на электричку.
    -Смотри, если врешь. И не вздумайте воровать у меня деньги, глотку порву. И тебе и твоей старухе,  - пригрозил Лерыч.
    -Не сомневайся. Больше такого не будет, - пообещал Паша.
    -Ладно, ладно. Не напрягайся слишком. Верю, - похлопал Лерыч приятеля по плечу, заметив в глазах Паши некоторую настороженность.
   Слишком уж Лерыч выглядел веселым. Он даже как будто не держал обиды на приятеля за то, что тот провинился. Глядя в его улыбающееся лицо, Паша понял: не к добру это его веселье. Оказалось, как в воду глядел.
    -Сегодня у нас будет одна хорошенькая гостья, - весело сказал Лерыч, усевшись рядом с Пашей на диван. – Ты как не против?
    -А разве мое мнение для тебя что-то значит? – немного с обидой ответил Паша. Что потом будет с этой гостьей он уже догадался.
    -Ну, ну. Если хочешь, ты можешь присоединиться к нам, - тут же предложил Лерыч, тем самым давая понять, что он не жадный. Но Паша отказался, чем нисколько не огорчил Лерыча.
    -Скучный ты человек, Паша, - заметил приятель все с той же веселостью. - Ну что ж, если не хочешь быть на празднике жизни, тогда сиди в своей конуре и не мешай нам веселиться.
    -Посмотрим, как ты повеселишься потом, - тихонько произнес  Паша, после того как Лерыч вышел из его комнаты.
    Дождавшись, пока Лерыч сядет в машину и уедет за девушкой, Паша пошел в его комнату и принялся тщательно обыскивать  вещи. Он искал деньги. Знал, у Лерыча накопилась приличная сумма. Плюс еще те девяносто тысяч, что он вчера забрал у них с матерью. Теперь Паша намеревался вернуть, как он считал, свои деньги. А заодно прихватить и заначку Лерыча. Будет ему наука, как друзей по морде бить. Но вот где он их прячет, этого Паша не знал. Поэтому поиски оказались длительными, а главное, пока безуспешными.
    Перетряхнув все, что можно в комнате Лерыча и потом обыскав весь дом, он здорово расстроился. Вышел на улицу покурить. Сел на ступеньку крыльца и просидел довольно долго, размышляя над тем, где находится этот проклятый тайник. Хитрым оказался его дружок и деньги спрятал надежно.
    -Вряд ли он станет возить с собой все деньги. Это слишком рисково. Вдруг менты остановят, шмонать начнут. Значит… - к тому времени Паша уже обыскал везде где можно. Не заглянул он только в старую баню. Тут же припомнил, что пару раз видел, как Лерыч заходил туда. А что, спрашивается, ему там делать, если мыться в старой бане нельзя? Так может тайник там, в бане? Это Паша и решил выяснить.
    На этот раз его старания оказались не напрасными. Целлофановый пакет набитый деньгами, он нашел у стены в груде мусора за полуразвалившейся печкой. Пересчитывать, сколько всего в пакете денег, не стал, помешала бежевая «двушка», остановившаяся возле дома.
    Оказалось, Лерыч уже вернулся.
    -А чтоб тебя… - с ненавистью произнес Паша, увидев, вылезшего из машины Лерыча. С ним была девушка.
    Стоя за закрытой дверью, Паша наблюдал. Видел, как Лерыч повел девушку в дом. Кажется то, что входная дверь оказалась незапертой, слегка озадачило Лерыча. Он пропустил девушку вперед, а сам задержавшись на крыльце, поглядел по сторонам, рассчитывая, что Паша где-то в саду.
    Паша не сомневался, этот гад высматривал его. Сейчас бы самое время взять пакет с деньгами и рвануть отсюда в Измайлово. Мать наверняка уже заждалась его там. Но Паша поступил неосмотрительно. Его паспорт лежал в кармане пиджака, висевшего в его комнате на спинке стула. А куда без документов с такой разбитой рожей. Это ж до первого мента. А если еще у него найдут пакет с деньгами, то и вовсе хана ему. Сразу загребут.
    Деньги Паша решил перепрятать, и не тянуть с этим. Но только он хотел выбраться из бани, подумав, что хватит ему торчать тут и не известно чего ждать, как увидел Лерыча. Тот вышел из дома в сад с большой тарелкой в руках под видом, будто хочет угостить девушку  яблоками. Но Паша знал, на самом деле Лерыч спешил проверить, на месте ли его деньги. Забеспокоился, что Паши в доме нет, вот и решил посмотреть на тайник.
    -Умный, гад, - шепнул Паша с ненавистью.
    Баня находилась от дома в каких-то пятнадцати метрах. Чтобы преодолеть это расстояние, Лерычу понадобится от силы минута, ну максимум - две.  Паша за это время не сможет убежать. Да он даже выйти из двери не успеет, потому что Лерыч вот, уже совсем рядом, а значит, сразу заметит его.
    В маленькое оконце Паша увидел звериный оскал Лерыча. Свою правую руку тот по привычке опустил в боковой карман пиджака, где носил опасную бритву. Сейчас он войдет, увидит Пашу с пакетом и не задумываясь перережет ему тут глотку. А чего еще можно ожидать от этого зверя.
    Паша метнулся к печке, бросил пакет с деньгами на то самое место, где он лежал, а сам выскочил в предбанник и прижался к стене поближе к дверному косяку возле петель.
    Лерыч широко распахнул дверь, больно прижав ею Пашу к стене.
    Паша стоял за открытой дверью, боясь пошевелиться, и мысленно как молитву наговаривал себе, чтобы Лерыч его не заметил. А Лерыч на секунду, другую, замер на пороге, прислушиваясь и давая возможность глазам пообвыкнуть к царившему в бане полумраку. Если бы он сейчас закрыл дверь, то обязательно бы увидел притаившегося за ней Пашу. Но Лерыч оставил дверь открытой, чтобы в бане было хотя бы немного посветлей. Наверное он опасался испачкать в саже свой дорогой костюм.
    Войдя, он заглянул за печку, увидел пакет, но доставать его не стал. Протискиваться в узкую щель было неудобно. Да и опять же тут полно пыли и сажи. Но именно эта грязь спасла Паше жизнь. Лерыч не заметил, что газета, в которую были завернуты деньги, надорвана. Тем самым он не узнал, что Паша уже заглянул сюда.
    Видя, что пакет на месте, Лерыч успокоился, и видно посчитал, что слишком много времени потратил здесь. Оставлять девушку одну в доме так долго, было оплошностью, которую он допустил. Но и заначку надо было проверить, раз его приятель большой плут. После вчерашнего, нет теперь Паше доверия.
    Лерыч вышел из бани и закрыл за собой дверь. В щель Паша видел, как он быстрыми шагами, уверенной походкой пошел в сад. А вот Пашу ноги не держали. Все то время, пока Лерыч находился в бане, Паша не дышал. Боялся, чтобы Лерыч не услышал его. И только теперь смог свободно вздохнуть, чувствуя, как у него кружится голова. Он сел на корточки и долго сидел так, надеясь, что  Лерыч сюда не вернется. По крайней мере, ближайшие полчаса он будет занят девушкой. Ну и пусть. Какое Паше дело до этой девчонки. У нее своя жизнь, а у Паши своя. И каждый должен позаботиться о себе сам. Так рассуждал Паша, собираясь осуществить то, что задумал: взять деньги и смыться, пока Лерыч забавляется с девушкой. Сейчас он зайдет домой, возьмет свой пиджак…
    Паша открыл дверь, посмотрел и увидел машину – черную «Волгу». А возле нее того вчерашнего усатого мужика. И не одного.
    Черная «Волга» с ментовскими номерами остановилась в конце улицы, как раз возле того самого заброшенного дома, где вчера Паша дожидался мать. Из машины вылез тот вчерашний усач и с ним был высокий здоровый парень. Сердце у Паши точно остановилось и  перестало стучать. Паша почувствовал, что его ноги и руки леденеют. Был бы выпивши, может и ничего, а теперь его пробрал страх.
    -Ну все. Кажись – менты, - Паша растерялся. Причем, так, что даже позабыл про пакет с деньгами. Пару минут он стоял и смотрел, как те двое пошли по домам. В один дом. Потом в другой.
    Пашин дом находился шестым по счету. Для того, чтобы подойти к нему, нужно не так много времени. Паша не стал ждать, пока это произойдет. Посчитал, что будет правильно, если он все-таки предупредит Лерыча. Ведь повязаны они. Но сперва он решил забрать свой паспорт.
    Вбежав в дом, он влетел в свою комнату, схватил со спинки стула пиджак.  И обернувшись, увидел Лерыча. Тот стоял на пороге комнаты, зажимая окровавленную руку.
    -Йод, или зеленка есть в этом проклятом доме? – напустился он на Пашу, но заметив, что тот ведет себя как-то не так, спросил: - Ты чего такой?
    Паша подошел к окну, посмотрел. Усатый со своим амбалом напарником кажется, зашли в соседний дом. Стало быть, с минуты на минуту их можно ожидать и здесь.
    -Там… - сказал Паша взволнованно.
    Лерыч  сорвал с окна занавеску, обернул ею руку, чтобы хоть как-то остановить кровь. И только после этого без излишней суеты спросил:
    -Спокойно можешь объяснить, что тебя так напугало? И не трясись ты как заяц.
    -Там, кажется, менты, - указал Паша на соседний дом.
   Лерыч не очень-то поверил в сказанное перепуганным приятелем.
    -Ух ты. Менты, говоришь? – проговорил он, усмехнувшись тому, что приятель Паша так напуган.
    Паша кивнул.
    -С чего такая уверенность? – спросил Лерыч. В голосе слышалось все то же недоверие, но к окну все ж таки подошел. Встал сбоку у стены.
    -Вон там в конце улицы стоит черная «Волга» с ментовскими номерами. А двое пошли по домам. Они чего-то ищут… - проговорив так, Паша вдруг замолчал. Вспомнил, вчера он видел, как тот усатый мужик зашел в один дом, потом в другой. И потому последнюю фразу он произнес с полной уверенностью, что именно все так и есть. Причем, так, что Лерыч, кажется, поверил ему. С минуту он молчал, что-то обдумывая, потом сказал:
    -Говоришь их двое?
    -Двое, - боязливо произнес Паша, пытаясь разгадать, что этот маньяк задумал. Хотя что хорошего можно от него ждать.
    -Сейчас мы узнаем, кто они такие, - улыбнулся Лерыч.
    А Паша сделался белым как мел.
    -Лерыч, ты что, охренел? Драпать отсюда надо. И побыстрей, - попытался убедить Паша приятеля. Но тот кивнул на окно.
    -Поздно, Паша. Они уже идут сюда. Посмотри сам, - сказал он.
   

ГЛ. 23
   
   

     На этот раз подполковник Туманов вместе с Греком отправил и старшего лейтенанта Ваняшина, не забыв предупредить, чтобы оба его помощника через каждые полчаса выходили на связь и докладывали как проходят поиски.
    -Осмотрите там каждый дом. Старуху надо найти. Она – наша единственная ниточка, потянув за которую, мы доберемся до убийцы, - сказал им Туманов.
    Теперь, сидя в машине рядом с Ваняшиным, Грек ворчал, открыто выражая недовольство тем, что их подполковник его не послушал. А ведь Грек предлагал Туманову взять старуху еще там в ломбарде, и сейчас бы им не пришлось возиться и тратить время на ее поиски.
    -Но Николаич ведь такой, - выговаривал усатый майор все что накипело к Туманову, приятелю Лехе Ваняшину. И тому брюзжание Грека в конце концов надоело.
    -А может это ты такой, - сказал Ваняшин, отчего Грек прямо-таки опешил.
    Уставившись на старлея, спросил недружелюбно:
    -Ты что имеешь в виду, лейтенант? – Когда приятельский настрой Грека к Ваняшину пропадал, он понижал того на одну звездочку, опуская слово старший и называл просто лейтенантом. Хотя самому Ваняшину на это было глубоко плевать.
    -А то и имею. Если бы ты вчера не упустил эту бабку, то нам бы точно не пришлось сегодня тратить время на ее поиски.
    -Вон ты о чем, - Грек скроил обиженную физиономию, мотнув головой. – Посмотрел бы я на тебя, как бы ты ее не потерял. Кто же знал, что старушка такой финт выкинет.
    -Но ты ведь так любишь повторять, что настоящий опер должен все предусмотреть… - напомнил Ваняшин Греку его же собственные слова, которые усатый майор и в самом деле частенько горделиво произносил, применительно к себе. Но сказано это было Ваняшиным с такой издевкой, от которой Грек поморщился.
    -Разозлить меня хочешь? – спросил Грек, не сводя с Ваняшина своих черных как угольки, глаз.
    Но старший лейтенант не ответил. И в этом Грек почувствовал удовлетворение собственных амбиций, сказал:
     -За дорогой лучше смотри. А то еще свалимся в котлован. Вон видишь тот дом, - показал Грек через лобовое стекло на крайний дом, куда в прошлый раз вошла старуха. – Возле него и останови.
    -Как скажешь, патрон, - с сарказмом произнес  Ваняшин, зная, что Греку очень не нравится, когда он называется его патроном.
    Усатый майор зло засверкал своими черными глазами, завизжав на приятеля Леху:
    -Тебе сколько раз говорить, чтобы ты меня так не называл. Если хочешь, можешь называть просто – шефом. Понял? Дубина.
    Ваняшин махнул рукой, давая понять, что шеф, что патрон – одно и тоже, по крайней мере Грек от этого лучше не станет, и вылез из машины. Усатый майор плюнул в окно.
    -Неисправимый ты Лешка.
 Ваняшин хотел зайти в дом возле которого они остановились, но Грек остановил его в тот момент, когда старший лейтенант уже взялся было за дверную ручку.
    -Если тебя там завалит, я откапывать не буду. К тому же я тут уже все осмотрел. Лучше пойдем вон к тем домам, - сказал Грек, указав на ту часть улицы, где он вчера не был. – Понимаешь, устал я вчера. Эти лачуги осмотрел, а туда дойти сил не хватило, - стал он объяснять, пытаясь заслужить оправдание.
    -Ладно. Сейчас все осмотрим, - сказал Ваняшин, первым шагая по когда-то нахоженной тропинке, а сейчас заросшей травой. – Все-таки, здесь кто-то ходит. Смотри, трава-то примята, - указал он на тропинку.
    Грек посмотрел.
    -Наверное, еще не всех выселили. Кто вон в тех домах живет, тот и ходит здесь, - как знающий человек заключил Грек. Ваняшин с ним спорить не стал, сказал только:
    -Нам бы хоть одного живого человечка отыскать, чтобы показать фоторобот старухи. Если она тут живет, то ее должны знать.
    Грек на это согласился.
   В самом первом доме, где еще остались жильцы, Грек с Ваняшиным показали фоторобот старухи, и соседи признали в ней Анну Егоровну Марееву, указав дом, в котором проживала старуха.
    -Вон их дом, - указала женщина лет пятидесяти. Она  не особенно горела желанием тратить время на болтовню с милиционерами о старухе Мареевой, которую недолюбливала. За что, говорить не стала, сделала вид, будто очень занята. Вдвоем с мужем  они выносили из дома вещи, складируя их прямо во дворе и накрывая целлофаном.
    -Завтра мы переедим отсюда. Выселяют нас. А хоромы наши – под снос, - сказала она, кивнув на свой старый дом с покосившимися окнами.
    -Не очень-то разговорчивая тетка, - заметил про соседку Леха Ваняшин, когда они с Греком уже оказались за забором.
    Грек на это кивнул.
    -Тут так, Леша. Каждый живет своими заботами. Но то, что они опознали эту бабку, уже хорошо. Сейчас значит, сделаем вот что, - начал он распределять роли, отводя себе ведущую. - Я войду прямо через калитку… - произнес Грек, потом подумав, изменил свои планы. – А вообще-то, знаешь что, давай-ка ты лучше иди через калитку, а я зайду со двора. Подкрадусь незаметно. Тут нужна стратегия. Ты вон какой большой, тебя обнаружить проще.
    -А ты, значит, маленький и как таракан в любую щель пролезешь, - обиделся Ваняшин.
    -Леш, ну зачем ты так? Просто я хочу, как лучше. А ты сразу обиделся.
   -Да, ладно. Мне все равно, откуда заходить, - с долей равнодушия заметил Ваняшин. Но именно это и не понравилось майору Греку. Он вздохнул.
   -Пойдем, лейтенант, - мрачно сказал Грек и достал трубку мобильника. – Я только сейчас Николаичу отзвонюсь, приостановился он.
    Ваняшин подошел, но прежде чем постучать в калитку, глянул в щель, как ему велел Грек. Увидел стоящий возле крыльца бежевый «Жигуленок».
   Еще не высохшая на подкрылках и колесах грязная вода из луж, подсказала старшему лейтенанту, что не так давно на этой машине ездили, хотя людей ни в доме, ни около него, было не видно.
    Особенно Лехе Ваняшину не нравилась тишина тут. Она казалась неприятной, таящей опасность. Сегодня был выходной и строители на площадке не работали. Теперь изо всех шумов, которые можно было услышать, до слуха старшего лейтенанта доносилось стрекотание в траве кузнечиков. И то, когда он подошел к  забору, они, словно напуганные  появлением старшего лейтенанта, затаились и притихли, как и все вокруг.
    Предвечернее солнце повисло за огромным деревом, раскидистая тень которого накрыла и интересующий их с Греком дом и стоящего возле калитки самого Ваняшина. А вот где был Грек, старший лейтенант мог только догадываться, думая, что тот как заправский шпион сейчас подкрадывается к дому с другой стороны.
    Но теперь уж наверное, можно и постучать в дощатую дверь калитки. Так велел Грек, чтобы Ваняшин отвлек того, кто в доме на себя и дал майору возможность беспрепятственно и незаметно проникнуть на территорию с тыла.
    Ваняшин постучал раз, другой и громко позвал:
    -Эй, хозяева?! Есть кто дома?
    Дверь открылась почти сразу, и на крыльцо вышел небритый мужик с побитой рожей. Уставившись на Ваняшина как бы с отдаленной тревогой, спросил:
    -Чего тебе?
    -Могу я повидать Анну Егоровну? – спросил Ваняшин.
    Паша несколько смутился. Подобный вариант они с Лерычем не обговаривали. Но этого здоровяка во что бы то ни стало надо было заманить в дом. И Паша решил съимпровизировать, сказал:
    -А она заболела. С постели встать не может. Но если вы хотите ее видеть, можете зайти в дом. – Паша подошел к калитке, отпер ее. – Проходите.
    Вот так сразу идти  в дом, не входило в планы Ваняшина. Тем более одному. Другое дело, если бы с Греком, но майор как назло чего-то замешкался.
    Ваняшин вошел в калитку, но около крыльца остановился. Подозрительно глянул на бородатого. Слишком уж рожа у того не внушает доверия. Особенно глаза. Он старательно избегает встретиться взглядом с Ваняшиным. Даже когда говорит, отводит взгляд.
    -Ну что же вы встали? – спросил Паша, заволновавшись еще больше, видя, что задуманное Лерычем срывается и мент не заходит.
    Ваняшин расстегнул пуговицу на пиджаке, чтобы в случаи крайней надобности быстрее достать пистолет.
    -Заходите, - позвал Паша.
    Его старательность заставила Ваняшина напрячься. С таким усердием обычно зазывают кореша на чарку водки. Но этот небритый, как не странно, даже не поинтересовался у Ваняшина, кто он такой. А должен был. Стало быть, из этого следует, что он ведет какую-то свою игру, в которой проигравшим должен быть он, старший лейтенант Ваняшин.
    В очередной раз вспомнив про  Грека, Леха Ваняшин ругнул его про себя. Вечно этот усатый зазнайка копается. По времени уже должен быть где-то тут рядом, если только у него не хватило ума самому забраться в дом.
    Но все оказалось намного прозаичнее, чем мог себе представить старший лейтенант. Услышав справа шаги, Леха Ваняшин повернул голову и увидел вышедшего из-за угла дома Грека, лицо которого было все в крови. Он шел покачиваясь, придерживаясь рукой за бревенчатую стену.
    Ваняшин хотел кинуться к Греку, но увидел шедшего позади него человека. В руке тот держал пистолет, и стоило Ваняшину всего лишь сделать шаг, как человек вскинул руку с пистолетом в его сторону.
    -Стой, не дергайся! – сказал он.
    Ваняшин замер, где стоял. Можно было попытаться достать свой пистолет из-под пиджака, хотя сам Леха Ваняшин не был уверен, что этот геройский порыв окажется удачным. Ведь он стоял на открытом месте, в то время, как нацелившийся в него человек, прятался за Греком.
    На голове у Грека была большая рана. Теперь Ваняшин увидел, что кровь текла из нее.
    -Леша, я… - Грек хотел что-то сказать, но стоящий позади него, не дал тому договорить, больно ткнул усатого майора стволом пистолета под ребра.
    -Заткнись, или я прострелю тебе печень, - пригрозил он и неприятно улыбнувшись, опять перевел ствол на Леху Ваняшина. – Что же это вы, милейший, пренебрегаете гостеприимством? Вас, кажется, в дом пригласили.
    Ваняшин промолчал, хотя подобный жест обращения ему явно не нравился и он на глазок прикинул расстояние до бородатого. Можно сделать прыжок, оказаться у бородатого за спиной, при этом схватив его за глотку. Тогда и свой пистолет будет не трудно достать. Да и шансы у них будут равные. Только вряд ли тот тип, который стоит за Греком, побеспокоится о бородатом дружке. Начнет стрелять. У них ведь в преступном мире свои законы, безжалостные. А вот Ваняшину Грека было жалко. И потому он остался стоять как стоял.
    То, что он не ответил, Лерычу очень не понравилось и он едва стерпел, чтобы не всадить пулю здоровяку в живот. Вот была бы хохма, когда он скорчился бы от боли, валяясь на земле. Но тут на улице стрелять было нельзя. Ведь перед ними эти два мента заходили к Пашиным соседям. Да и сторож на стройплощадке может услышать. Позвонит куда следует и тогда жди ментовского подкрепления. Но их запросто можно прикончить в доме. В доме выстрелы будут не так слышны, если, конечно, до них дойдет. Вообще-то, Лерыч не терял надежду убить этих двух ментов по-тихому.
    А пока велел бородатому Паше получше закрыть изнутри калитку.
    -Не хочу еще гостей, - улыбнулся Лерыч.
    Паша трусцой пробежал мимо Ваняшина, запер калитку на щеколду. Вернулся, но встал у Ваняшина за спиной, как сказал Лерыч.
    -Ты все правильно сделал, - одобрил Лерыч, говоря: - Теперь обыщи его, - кивнул он на Ваняшина. – У него должен быть пистолет.
    Трясущимися руками Паша пошарил здоровяка по карманам. Сначала брюк, потом пиджака. Потом сунул руки под правую подмышку. Табельный пистолет старшего лейтенанта он нашел под левой. Вытащил его, показав Лерычу.
    -Вот он, - проговорил он радостно, словно всю свою жизнь только и мечтал, чтобы когда-нибудь найти у мента оружие и вот наконец его мечта осуществилась.
    -Порядок, - весело отозвался Лерыч и толкнул Грека вперед, чтобы он встал рядом с Ваняшиным. – Теперь наши гости беззащитны как новорожденные дети, - пошутил он. Но кроме Паши никто на его шутку не отреагировал. Паша в услугу приятелю заулыбался, радостно гикнув.
    Ваняшин и Грек стояли с мрачными лицами.
    Лерыч понял, что шутка не удалась, нахмурился, сдвинув брови.
    -Идите в дом, господа, - произнес он и посмотрел на Ваняшина. Старший лейтенант ему не нравился. Судя по внешнему виду, он не такой хлюпик как его  усатый напарник. Поэтому, лучше с этим здоровяком надо вести себя поосторожней. Такой громила и без пистолета опасен.
    Лерыч шел позади, подозрительно поглядывая на Ваняшина.
    Едва Грек с Ваняшиным оказались в доме, Лерыч открыл дверь чулана.
    -Ты, - сказал он Ваняшину, - посиди пока здесь, - кивнул он на дверь.
    Ваняшин посмотрел. То помещение, где ему предлагалось посидеть, Ваняшину не понравилось. Во-первых, там темно. А во-вторых, оттуда сильно воняло какой-то тухлятиной.
    -Чего стоишь? – Паша старался показать Лерычу свое усердие. Он не сомневался в том, что Лерыч убьет этих обоих. Но присутствовать при этом ему не хотелось. Поэтому хотя бы одного из них отправить в подвал, это уже неплохо. По крайней мере не придется быть свидетелем убийства. Раз Лерыч выбрал здоровяка, то пусть так и будет. Сам же Паша теперь только и думал об одном: как бы выбраться из дома, забрать пакет с деньгами и убежать отсюда. И пусть Лерыч сам разбирается с этими ментами.
    -Иди, иди, - подтолкнул он Ваняшина к двери чулана.
    -Там темно. Я боюсь мышей, - произнес Ваняшин с ухмылочкой, которая очень не понравилась Лерычу. Тот приставил пистолет старшему лейтенанту ко лбу.
    -Ничего. Потерпишь. Так что советую не испытывать мое терпение, потому что оно не бесконечно. Полезай вниз.
    Только приглядевшись, Ваняшин увидел лестницу, уходящую вниз.
    -Лучше делай все, как он тебе скажет, - боязливо кивнул Паша в сторону Лерыча.
    Ваняшин вошел и сразу же дверь за ним захлопнулась. Лерыч велел Паше получше запереть ее.
    -Чтоб легавый не вылез, - сказал он и повел Грека в одну из комнат.
    Очутившись в кромешной темноте, Ваняшин притаился, прислушиваясь. Показалось, что в подвале кроме него есть еще кто-то. И вряд ли это крыса. И не похоже, чтобы это был злой демон поедающий живых людей. Он бы уже набросился на него, с жадностью терзая плоть на части.
    Чтобы не строить бессмысленные догадки от которых становилось не по себе, Ваняшин негромко произнес:
    -Кто здесь? – И прислушался. Казалось, что  невидимое существо притаилось прямо перед ним в нескольких шагах.
    Олеси этот голос показался знакомым.  И уж точно он не принадлежал Валентину. Да и убить ее этот человек не предпринимает попыток. За то время, пока она находилась в подвале, ее глаза обвыкли к темноте, и Олеся видела перед собой силуэт высоченного человека. По началу он напугал ее, но сейчас она не сомневалась, что тот, кто попал сюда, также как и она нуждается в помощи. И потому осмелилась подать голос.
    -Я…
    Как не прискорбно было сознавать свое положение, но Ваняшин улыбнулся, услышав женский голос. Причем, он показался старшему лейтенанту хотя и изрядно напуганным, но довольно милым. Вряд ли девушка с таким голосом может быть кровожадным существом раздирающим в темноте мужчину. Это уже неплохо. Осталась только одна маленькая деталь, которую старший лейтенант посчитал необходимым выяснить. И он спросил:
    -Надеюсь, у вас есть имя?
    Олеся облегченно вздохнула. Все-таки намного спокойней себя чувствуешь рядом с человеком не утратившим чувство юмора. Особенно в такой безнадежной ситуации.
    -Есть, - поспешила сказать она. – Меня зовут – Олеся.
    -Олеся Корнейчук? – теперь и Ваняшин узнал девушку, даже сделал не совсем подобающий жест, слегка чуть вытянув руки, как бы пытаясь приобнять старую знакомую, хотя сейчас вряд ли это было необходимым. – Постойте, но как вы очутились здесь? – поспешил спросить старший лейтенант, крайне удивленный, что при столь ужасных обстоятельствах им довелось встретиться. Вот уж, как говорится, происходит то, чего не ожидаешь.
    Олеся в подробностях начала рассказывать, как Валентин привез ее сюда. Теперь она знала и для чего.
    -Я сама забралась сюда. Иначе бы он меня убил. Он это пытался сделать и здесь, но, кажется, повредил руку. Вылез. Но пообещал вернуться и прикончить меня, - голос у девушки сделался до крайности грустным. И Ваняшин счел необходимым успокоить ее.
    -Скоро сюда приедет подполковник Туманов. Грек успел позвонить ему и сообщить, что мы нашли дом, в котором по словам соседей живет та самая старуха. Это она принесла серьги и кольца вашей подруги Жанны Самариной в ломбард на Вятской улице. Так что я думаю, нам недолго терпеть. Другое дело, Грек…
    -А что с ним? – спросила Олеся.
    -Меня эти гады бросили сюда в подвал. А Сан Саныча увели с собой. И чего они там сейчас с ним делают, можно только догадываться.


    Паша уже понял, что его жизнь в буквальном смысле висит на волоске. Ведь Лерыч не дурак, и хотя мент, которого он бьет, молчит и не говорит, почему они приехали сюда. Но Лерыч большого ума не надо, чтобы понять, что Пашина мать где-то засветилась. И тогда он с Пашей не будет так церемониться, как с этим усатым мужиком. Паше он просто перережет глотку и сбросит в подвал.
    Поэтому, чтобы такого не произошло, Паша решил по-тихому дать деру. Пока Лерыч отвлекся, выбивая, как сказал сам, из усатого мента показания, Паша вышел в коридор. Пятясь задом как рак, он дошел до пристройки, в которой когда-то мечтал поставить ванну. Баня сделалась совсем непригодной для мытья. Печь рассыпалась, да и вообще, старая она. А тут тебе все удобства в доме. Но узнав, что скоро их улицу частных домов будут сносить, чугунная ванна так и осталась не установленной.
    В этой же пристройке, находилась дверь запасного выхода из дома, которой Паша и воспользовался. Если бы он пошел через крыльцо, Лерыч бы из комнаты увидел его. А так, очутившись в саду, Паша бросился бежать к бане, наговаривая про себя, чтобы Лерыч сейчас и сразу не хватился его. Минута, две, три, и его здесь не будет. До платформы отсюда недалеко. Но прежде чем бежать к электричке, надо перепрятать деньги. Лучше всего это сделать где-нибудь по дороге к платформе.
    Паша припомнил, что там недалеко в кустах валяется здоровенный баллон заднего колеса от трактора «Беларусь». Чем не тайник. Запихнуть в него пакет с деньгами и никому в голову не придет искать его там. А через несколько дней, когда синяки с лица сойдут, можно сюда вернуться и забрать деньги.
    Схватив пакет, Паша вышиб пару досок в заборе и протиснувшись в образовавшуюся щель, побежал в сторону платформы, но не по дороге, где его можно заметить, а прямиком через кусты, то и дело оглядываясь назад. Не бежит ли Лерыч следом.


    Грек лежал на полу со связанными руками, смирившись с тем,  что его истязатель беснуется, упиваясь своей властью над ним. Поначалу он пытался сопротивляться, но потом понял, что это бесполезно. Вот если бы у него были развязаны руки, тогда бы другое дело. Лерыч долго и методично избивал Сан Саныча, пытаясь у него узнать, что ментам известно про него и каким образом они узнали о его месте проживания. Грозил смертью. Но усатый майор хотя и был на вид хлипким, но оказался очень стойким. Лерыч устал молотить его. Досадно получилось. Столько времени потратил, все руки поотбивал об него, а толку никакого. Молчит мент, хоть убей.
    За всей этой, как выяснилось, бесполезной возней, Лерыч позабыл про Пашу. А вспомнив, забеспокоился: куда запропастился бородатый.
    -Пашка? – не выходя из комнаты, громко крикнул Лерыч.
    Но приятель не отозвался.
    Лерыч метнулся из комнаты, забежал в кухню, потом в комнату старухи и ее сынка. Но Паши нигде в доме не было.
    -Сучонок! – Лерыч сплюнул на пол. Все то время, пока он был в комнате с майором, из поля зрения не выпускал входную дверь, и видел, Паша в нее не выходил. Другое дело, выход из пристройки. Его из этой комнаты не видно.
    Войдя в пристройку, Лерыч увидел, что дверь запасного выхода открыта настежь. И сразу неприятные мысли появились в голове.
    -Пашка! – закричал что есть силы Лерыч и кинулся к бане. Ударом ноги открыл дверь, забежал. Заглянул за печку и не поверил своим глазам.
    Пакета с деньгами не было.
    -Где ты, Паша? Отзовись, сволочь? Я ведь тебе глотку порву! Паша?!
    Выскочив из бани, Лерыч услышал гудок удаляющейся электрички.
    -Сбежал, гад! Сбежал с моими деньгами! – в порыве бешенства он ударил кулаком по дощатой двери, и из раны, там где на руке был порез, потекла кровь. – Убью его. Ну, Паша! Червь навозный. Погоди. – Лерыч посмотрел на дом. Там осталось трое живых свидетелей. Эти два мента и девчонка в подвале. С усатым майором проще. Ему он может перерезать горло, а вот как быть с его напарником, тем здоровяком. Лезть в темный подвал?
   Тут взгляд Лерыча уперся в забор стройплощадки. Над ним возвышалась кабина огромного бульдозера, окрашенная в желтый цвет. Точно такой же железный монстр был у них в зоне, и Лерычу даже несколько раз довелось покататься на нем. Он знал как надо управлять такой могучей техникой.
    Но сейчас он собрался не просто покататься. Глядя на эту махину, ему пришла мысль, как можно одним махом покончить сразу с тремя свидетелями. И не надо мучиться и ломать понапрасну голову об этом. Надо всего лишь сесть в этот бульдозер и сравнять с землей дом вместе с людьми. Всего-то и делов, проехать туда и обратно.
    Но для начала Лерыч подбежал к своей машине, завел ее и отогнал подальше от дома, чтобы случайно не зацепить. Когда все будет кончено, он сядет в нее и уедет отсюда. А теперь самое время прокатиться на бульдозере. И он побежал на стройплощадку.
    Деревянные ворота оказались запертыми изнутри. Лерыч толкнул их плечом раз, другой, потом ухватившись за края досок, подтянулся и спрыгнул на территорию площадки. Знал, что где-то тут в одном из вагончиков  обитает сторож. Хотя вряд ли стоит его опасаться. Вечно, как не посмотришь, эти сторожа пьяные. Может и этот, наклюкался и дрыхнет в вагончике. И пусть. Пусть ему снятся радужные сны, потому что если он проснется и попытается помешать Лерычу, то ему точно не поздоровится.
    Лерыч подошел к огромному бульдозеру с широкими гусеницами. Дверь его кабины оказалась незапертой, и Лерычу не пришлось разбивать стекло. Усевшись на сиденье, Лерыч первым делом осмотрелся. Все-таки, с кистью он управлялся куда уверенней, чем с рычагами такой махины. Но раз надо…
    Он нажал красную кнопку замыкающую электроцепь между аккумулятором и пусковым механизмом, и двигатель оглушительно застрекотал, выплевывая из выхлопной трубы клубы черного дыма.
    Кажется, грохот бульдозера разбудил сторожа. Он выскочил из дальнего зеленого вагончика. Сначала ошалело уставился на незнакомого человека, сидящего в кабине, потом что-то закричал.
    Из-за шума двигателя Лерыч не мог разобрать ни слова, произнесенного сторожем, и потому не осерчал на его мат. Он уже хотел тронуться с места, как сторож, проворно, точно обезьяна, вскарабкался в кабину бульдозера. Это был еще молодой мужчина, лет сорока пяти и судя по виду, довольно крепкий. По крайней мере, он не побоялся накинуться на Лерыча, хватая того за воротник пиджака.
    -Тебе чего здесь надо? А ну, заглуши трактор! – на правах хозяина положения, прокричал он. Но он  не дооценил Лерыча. И вообще, лучше бы ему не показываться из своего вагончика.
    Лерыч попытался вытолкнуть из кабины сторожа, но тот по силе явно превосходил его. Поэтому не было смысла рисковать, чтобы самому очутиться на земле. Лерыч выхватил из кармана бритву, быстрым движением разложив ее, полоснул сторожа по шее, и тот скорчился в углу кабины на сиденье.
    -Извини, братан, но тебе не повезло, - усмехнулся Лерыч, подумав про сторожа и нажал на газ, заставив гусеничную огромадину двинуться с места.
    Вылезать из кабины бульдозера и открывать ворота стройплощадки, Лерыч не стал. Здоровенный щит ткнул в дощатые створки так, что они разлетелись в щепки. По крайней мере, сам Лерыч не почувствовал этой малозначительной преграды.
    Оказавшись за территорией стройплощадки, Лерыч развернул бульдозер, направив его прямо на дом, и улыбнулся, представляя, как сейчас он начнет крушить его. Сначала щит бульдозера ударит в ту половину дома, где находится комната, а в ней усатый майор. Лерыч даже увидел в окно его перепуганную усатую рожу. Убежать майор не сможет, у него связаны не только руки, но и ноги. Пусть постоит, полюбуется, как трактор наползает на него.
    -Ну вот, господа менты, и все. Я похороню вас вместе с этой сучкой, - вспомнил он про Олесю, сожалея, что все получилось не так, как задумывалось, и ему не удалось поразвлечься с девушкой. Знать бы, что так получится, прикончил бы ее еще там, у нее в квартире. Но хотелось куража, экстаза. Хотя покуражиться можно и теперь, раскатывая гусеницами трактора бревна, а вот с экстазом придется обождать. Подыскать себе новую жертву.
    Остановившийся микроавтобус «Газель», он заметил слишком поздно.


ГЛ. 24


    Получив от майора Грека звонок о том, что им с Ваняшиным удалось узнать не только дом, где проживает старуха, но и ее настоящие имя и фамилию, подполковник Туманов тут же через центральное адресное бюро выяснил, что кроме гражданки Мареевой, в том же доме прописан и ее сын – Мареев Павел Николаевич.  Выяснилось так же, что сын судим. Освободился совсем недавно.
    Буквально через несколько минут Федор Туманов позвонил Греку, нужно было предупредить их с Ваняшиным, чтобы до приезда его с оперативной группой они не совались в этом дом, а всего лишь вели за ним  наблюдение. Но телефон майора не ответил. Туманов позвонил на номер старлею Ваняшину. И у того телефон предательски молчал. И тогда подполковник откровенно забеспокоился.  Минут через десять Федор Туманов позвонил Греку опять, потом Ваняшину, но результат оказался тот же.
    Туманов понял, его друзья в опасности и их надо выручать. Он быстро спустился в дежурную часть и взяв там микроавтобус с двумя сотрудниками оперативной группы  немедленно выехал по названному Греком адресу.
    Увиденное, поразило не только Федора Туманова, но и приехавших с ним сотрудников.
    Майор Грек лбом выбил стекло в окне и увидев подъехавший микроавтобус, высунул в проем окровавленное лицо и что-то кричал. Но что именно, невозможно было разобрать из-за грохота огромного бульдозера, который упрямо полз к дому.
    Догадываясь о том, что сейчас произойдет, молодой лейтенантик дежуривший в оперативной группе, схватил Федора Туманова за рукав и закричал:
    -Федор Николаич! Товарищ подполковник, он же сейчас раздавит майора Грекова! Надо как-то его остановить. – Сам он не знал, что в этой ситуации им следует предпринять. Растерялся по молодости.
    Подполковник Туманов выскочил из автобуса. То, что трактор надо остановить и как можно быстрей, он и сам знал. Единственное, не знал, как это сделать. Броситься ему наперерез, размахивая руками – глупость. Такая махина любого человека сомнет и не почувствует. Другое дело, если бы сейчас здесь была пушка. Один выстрел в его мотор, и эта железная громадина не двинется с места.
    -А как его остановить? Стоп-крана у него нету. А с пистолетом в лобовую на него не пойдешь, - ответил за Туманова лейтенанту усатый сержант, водитель микроавтобуса.
    Федор Туманов думал не долго. Особенно раздумывать, времени не было. Решение пришло само собой, когда подполковник вспомнил о пистолете. Он конечно, не пушка и для такой махины вреда не причинит. А попасть в сидящего за рычагами человека, вероятность небольшая. Но если уж трактор   нельзя остановить, то можно попытаться отвлечь его водителя.
    -Как это? – в один голос спросили и лейтенантик и усатый сержант водитель. Они в такой суматохе не понимали, чего придумал подполковник.
    -Надо сделать так, чтобы он поехал на нас, - сказал Туманов.
    Усатый сержант водитель удивленно раскрыл рот. А суетливый лейтенантик оживленно спросил:
    -А как?
    -Вот как, - ответил Туманов и вытащив из кобуры пистолет, стал стрелять по кабине бульдозера.


    Лерыч поначалу не понял, что происходит. Как будто кто-то бьет по стеклу, оставляя в нем маленькие дырочки, и только повернув голову, разобрался в чем дело.
    -А вот и наш бравый подполковник Туманов пожаловал, - остервенело произнес он, видя, что Туманов опять целится в кабину. – Ну что ж, сука! На тот свет захотел? Так я тебе помогу, - с этими словами, Лерыч развернул бульдозер, в каких-то восьми метрах от дома, и направив его на микроавтобус, врубил полный газ.
    Не смотря на свои внушительные размеры, бульдозер обладал для техники такого рода приличной скоростью. Он резко рванулся вперед, и, лязгая гусеницами, двинулся прямо на стоящий микроавтобус.
    -Сейчас я вам спою колыбельную, - прокричал Лерыч, и захохотал.
    Водитель успел выскочить из микроавтобуса в последний момент. Стоило бы ему помедлить пару секунд и огромные гусеницы трактора подмяли бы его под себя. Но он успел выпрыгнуть, и отскочить в сторону, как тут же раздался скрежет сминаемого железа. Осколки стекол брызнули в разные стороны.
   Туманов и стоящий возле него лейтенантик бросились врассыпную, наблюдая за тем, как за считанные секунды их микроавтобус превратился в распластанный металлический блин.
    -Он с ума сошел! – воскликнул лейтенантик, пораженный тем, что бульдозер не останавливаясь, попер к котловану. – Псих ненормальный. Что делает?
    -Похоже, он и в самом деле псих, - Туманов тоже был удивлен поведением человека, сидящего за рычагами трактора. Здравый смысл должен был подсказать ему остановиться. Ведь впереди котлован не менее десяти метров глубиной. Возле него стопками лежали бетонные плиты. Тут же проходили рельсы, на которые строители монтировали башенный кран. А точнее смонтированной была лишь его нижняя платформа с блоками противовеса.
    -Стой! – крикнул лейтенантик, и в ожидание того, что сейчас произойдет, вжал голову в плечи.
    Бульдозер проехал мимо большой стопы плит, на миг спрятавшись за ней. Но тут же появился снова, и уперевшись своим щитом в платформу монтируемого крана, довольно легко сдвинул ее с места, сбросил в котлован, а затем и нырнул в него сам. Он упал на кабину и его здоровенные гусеницы оказавшись сверху долго еще крутились, создавая впечатление, что трактор едет вверх тормашками.
    А Федор Туманов вместе с лейтенантик и усатым сержантом водителем, помогали выбраться из дома Греку, Ваняшину и Олесе. Девушка после всего пережитого впала в шок, тряслась как в лихорадке и какое-то время не могла нормально говорить. Приехавший врач «скорой помощи» вколол ей успокоительное лекарство. Оно подействовало, но прежде чем Олеся смогла хоть что-то сказать, расплакалась.
    -Что это с ней? – спросил Федор у врача.
    -Ничего, ничего. Все нормально. Это она таким образом выходит из стрессового штопора, - объяснил врач. – Сейчас это пройдет.
   С майором Греком все оказалось намного хуже. Осмотрев его прямо на месте, врач счел необходимым немедленно доставить Грека в больницу.
    -Кажется, у вашего майора сломаны  ребра. Нужно сделать рентген. Сломанные ребра могли повредить левое легкое, - сказал он Туманову.
    И машина «скорой помощи» уехала, увозя с собой Грека.
    Минут через десять как и обещал врач, Олеся успокоилась. Перестала плакать. По ее глазам стало заметно, девушка приходит в себя.
    -Вот, - показала она Туманову холсты, с которыми не расставалась все то время, пока находилась в подвале.
    -Что это? – спросил Федор, еще не заглядывая в холсты.
    -Это его картины. Он рисовал всех своих жертв, которых убил.
    -Рисовал? – Федор развернул один холст, потом другой, всматриваясь в лица, – Но это же улики против него… - Туманов просматривал холсты и удивлялся той циничности, которая владела рукой художника, так тонко и достоверно передавшей мучения убиенных. Оставалось только предположить, что глядя на их мученические лица маньяк упивался своей властью над ними. Ведь это он лишил их всех жизни.
    Увиденное на холстах, произвело на Туманова тягостное впечатление.
     -Теперь с этим упырем покончено, - сказал подполковник, просмотрев все холсты.
    Ваняшину медицинская помощь не понадобилась. Пока все крутились  возле Грека, он вместе с лейтенантиком слазил в котлован, осмотрел кабину трактора.
    -Николаич, должен тебя разочаровать… - сказал старлей, заметив, как сразу изменилось  лицо у Олеси Корнейчук. Девушка побледнела, догадываясь, что для нее мучения еще не кончились. Да и подполковник Туманов никак не ожидал того, что сейчас собирался сказать Ваняшин.
    -Подожди. Ты хочешь сказать?..
    Ваняшин кивнул.
    -Да. Его там нет.   


   Едва только увидев ментовской микроавтобус, Лерыч понял, что если он сейчас не сомнет его вместе с ментами, не превратит в груду металла, тогда ему самому не уцелеть. Поэтому решение пришло молниеносно. А надежда на собственное спасение появилась тогда, когда бульдозер был уже возле котлована. Почти на самом его краю строители положили большую стопу плит, и если заехать за них, то на миг можно выпасть из поля зрения ментов. Пока еще они придут в себя, очухаются. Как только трактор заедет за эту стопу плит, надо выпрыгнуть. Главное, не замешкаться, не упустить момент, иначе будет поздно. Лерыч был готов к этому, поэтому он не остановил трактор, который наползал на котлован.
    Он выпрыгнул в тот момент, когда подвешенный впереди бульдозера здоровенный металлический щит, уже завис над десятиметровой глубиной. Теперь важно было  не потерять время и не засиживаться тут. Менты сразу не бросились к котловану, уверенные в том, что он не выбрался из-под тяжеленного бульдозера, который завалился на кабину. Они еще не знали, что  в кабине остался сторож, охранявший строительную технику. Он с перерезанным горлом лежал на сиденье, привалившись головой к углу. Да так и свалился вниз, на дно котлована вместо Лерыча.
    На минуту не более, Лерыч притаился за плитами, присев на корточки и опасаясь даже высунуть голову и посмотреть, что там делают менты. В кармане у него лежал пистолет, который он отобрал у майора. Бедолага проявил неосторожность, перелезая через забор. Лерыч заметил его первым и двинул  по голове черенком от лопаты. И теперь жалел, что не прикончил того мента прямо там. Надо было добить его прямо у забора, когда тот схватившись за голову, повалился на землю. Думал, еще успеется. Хотел разузнать, каким образом менты вышли на него, приехав сюда. А теперь вот тот майор  остался жив.
    Лерыч видел, как Туманов вместе с двумя приехавшими с ним ментами забежал в дом. Оттуда они под руки вывели усатого майора и уложили на землю. А подполковник еще оставался в доме. Но скоро вышел и он, вместе со здоровяком и девчонкой, при виде которой Лерычу стало не по себе. Она единственная, кому удалось выжить, спастись от него. И теперь, сидя за стопой плит и выглядывая, Лерыч вертел в руке опасную бритву.
    -Сука. Все равно я убью тебя, - произнес он, скрипя зубами. Считал, что именно с Олеси начались у него неприятности, и  не желал ничего другого, кроме мести. – На куски изрежу эту гадюку.
    А пока решил не терять время. Да и все равно, девчонка для него сейчас не доступна. А обнаруживать себя нельзя, тогда менты сразу хватятся, что он жив.
    Воспользовавшись тем, что пока до него никому нет дела, Лерыч перебежал от одной стопы плит к другой, и очутившись у забора огораживающего стройплощадку, сразу же кинулся в кусты, посмеиваясь над олухами ментами. Ведь они наверняка уверены, что он погиб в кабине перевернувшегося трактора. А он вот, живой и невредимый.
    Лерыч отряхнул брюки. Его светлый костюм, конечно, не для таких трюков, какие пришлось проделывать ему. И лучше все же выглядеть так, чтобы не привлекать к себе внимания окружающих. Хотя бы пока.
    Он уже подходил  к платформе, когда мимо пронеслась машина «скорой помощи». Ни у кого из стоящих в ожидание электрички людей не вызвало интереса, куда это так спешит на всех парах неотложка. И только Лерыч знал, где и в каком месте она сейчас остановится.
    Проводив ее взглядом и ухмыльнувшись, он вошел в переполненный вагон электрички, которая повезла его к Ярославскому вокзалу. Наверное, самым лучшим в его положение, было сейчас уехать куда-нибудь подальше из столицы, обзавестись надежными документами и  отсидеться. Но как и куда уедешь без денег, которые у него стындрил приятель Паша. Поэтому Лерыч наметил для себя первым делом обязательно разыскать бородатого.
    Несколько дней назад войдя вечером в Пашину комнату увидел у того на столе завещание его дорогого папаши. Паша допустил оплошность, оставив его вот так. А Лерыч прочитал. Речь в нем шла о завещенной отцом квартиры в Измайлове.
    Улицу и нужный на ней дом он разыскал без проблем. Вот только входить в подъезд не спешил. Спешка тут ни к чему. Лучше сначала осмотреться как следует. Купив пару бутылок пива, Лерыч уселся возле соседнего дома на скамейку, скинул пиджак и положив его себе на колени, стал неторопливо потягивать пивко.
    Рядом была песочница, в которой два карапуза лет пяти рылись в песке. Изредка Лерыч поглядывал на них и улыбался. Со стороны могло показаться, что он ни кто иной как папаша одного из этих малышей и сидит в тенечке на скамейке и приглядывает за сынишкой. На самом же деле, Лерыч глаз не сводил с окон и балкона находившихся на четвертом этаже крайнего подъезда.
    Так он просидел не менее часа, а может быть и больше, пока вдруг на балконе не показался бородатый Паша. Делая вид, будто вышел покурить, он свесил голову, осматривая двор. Сидящий на скамейке у соседнего дома Лерыч, ему был оттуда не виден.
    Паша постоял несколько минут, швырнул окурок вниз, повесил сочный плевок на карниз соседнего снизу балкона и ушел в комнату. А еще минут через пять из подъезда вышла его мать с сумкой в руках и торопливо пошла по направлению к недалеко расположенному продуктовому магазину.
    Лерыч допил вторую бутылку пива, встал со скамейки.
    -Ну что ж, теперь самое время мне навестить старого кореша, - сказал он и швырнув бутылку в траву, пошел к подъезду.
     Казалось, Паша окаменел, и, наверное, еще долго стоял бы вот так с вытаращенными глазами, если бы Лерыч не втолкнул его в прихожую. Вошел сам, и когда уже очутился в квартире, схватил бородатого за горло, сдавливая пальцы и перекрывая тому доступ воздуха.
    -Что, твари, жируете на мои деньги? В магазин мать послал… - Лерыч разжал руку, и ослабевший Паша едва не упал. Ноги его подкосились и он присел перед Лерычем на корточки. Он  был поражен тем, что Лерыч отыскал их, и, наверное, только поэтому даже забыл спросить, каким образом ему это удалось.
    Лерыч врезал ему пару раз по ребрам, отчего бородатый Паша заохал, прижимая локти к бокам. На этот раз прощенья он не просил, и приготовился умереть. Лишь одна просьба у него была к Лерычу.
    -Мать не убивай. Очень прошу. Она здесь не при чем. Я во всем виноват. Убей меня и уходи. Она ведь тебя не видела, и не узнает, что ты был здесь.
    Лерыч рассмеялся, покачал головой.
    -Убить тебя и уйти. Поверь, это для меня так просто.
    Паша боязливо отвел глаза в сторону.
    -Я знаю, что ты зверь. Ты даже не раскаиваешься за всех тех, кого отправил на тот свет. А я вот не могу. Ночи не сплю. Закрою глаза, и передо мной Борисов с Танюхой стоят. И еще тот охранник. Зачем я только связался с тобой, - Паша обхватил голову руками и сидя на корточках, стал раскачиваться как маятник из стороны в сторону и стонать. Было заметно, что в своих душевных переживаниях он не притворяется.
    И глядя на него, Лерыч подумал: уж не сходит ли бородатый с ума? И если пока не сошел, то он уже, кажется,  на грани этого. Поэтому надо успеть, заполучить как можно скорей назад свои деньги. И он Пашу даже бить не стал, сказав:
    -Убивать тебя, Паша, я не стану. Очень мне нужно.
    Паша поднял голову, посмотрел на Лерыча воспаленным взглядом психически нездорового человека. Кивнул.
    -Понимаю. Ты пришел за своими деньгами? Ну так забирай, - он раскинул руки в стороны, показывая этим жестом, что Лерыч может обыскать всю квартиру. Но Лерыч даже не двинулся с места, потому что понял: денег здесь нет.
    -Паша, сволочь, верни мне мои деньги. И я уйду.
    Паша закатился истеричным смехом, как будто издеваясь над Лерычем.
     -Деньги? Нет у меня денег. Я их оставил там, в баллоне.
    Лерыч наклонился, ладонью шлепнул бородатого по лицу. Видно Паша еще не очухался от неожиданной встречи.
    -Что ты мелешь, придурок? В каком баллоне?
    -Баллон от колеса трактора «Беларусь». Он валяется там возле дороги, когда идешь на платформу, - Паша махнул рукой, словно баллон валялся именно в той стороне.
     Лерыч прислонился спиной и головой к стене. Похоже было, что бородатый сейчас ему не врал. Он бы наверняка отдал деньги, если бы они были у него тут в квартире. Сегодня, убегая от ментов, Лерыч видел в кустах этот валявшийся баллон. Ну разве он мог подумать, что эта небритая образина спрячет в него деньги.
    Он закрыл глаза и застонал, чувствуя себя нехорошо.
    -Сволочь ты, Пашка. Мразь.
    Бородатый и не думал возражать, податливо кивнул, соглашаясь.
    -Правильно все. Я – сволочь. Я – мразь. – Кажется, ему сейчас было все равно, что произойдет с ним. Он только твердил, чтобы Лерыч не трогал его  старуху мать.
    -Да? Ты хочешь, чтобы я ее не трогал? – закричал Лерыч, показав в руке опасную бритву. – Да я перережу ей глотку, если ты не привезешь мне деньги. Сейчас твоя мать придет из магазина и будет сидеть тут со мной. И мы будем ждать. А ты поедешь туда, вынешь из баллона деньги и привезешь их мне сюда. Понял? Если не хочешь, чтобы я перерезал твоей маменьки горло, как поганой овце. Слышишь меня, гад?
    Паша слышал, о чем говорил ему Лерыч и понимал, что выхода у него нет.
    -Ладно. Я привезу, - сказал он. Но сказал как-то не так. В голосе слышалось что-то заговорческое, даже угрожающее и оно не понравилось Лерычу.
    Они сидели в кухне и ждали, пока вернется Пашина мать. И когда в двери раздался звонок и Паша было кинулся в прихожую, Лерыч удержал его, схватив за плечо и ткнув стволом пистолета в лоб.
    -Сиди тут. Я сам открою.
    Анна Егоровна Мареева была поражена появлением в этой их  квартире Лерыча не менее, чем ее сын.
    -А, а! – выкрикнула она испуганно, выронив из руки сумку. Хотела отскочить на площадку к соседней двери, но Лерыч схватил ее за руку и втащил в прихожую. Поднял и занес сумку.
    Видя, что пожилая женщина испуганно жмется в угол, улыбнулся.
    -Что, Анна Егоровна, не ожидали?
   -Да разве от тебя избавишься? – произнесла старуха, боязливо заглядывая в кухню на смиренно сидевшего на табуретке сына. – Оставь ты нас Христа ради.
   -Оставлю, когда получу назад свои деньги, - со смешком проговорил Лерыч.
    Старуха покачала головой.
    -Ах, Пашка, Пашка. Разве ты не подумал о том, что он будет искать нас и придет за своими деньгами? Как ты мог совершить такую глупость?
    Паша понуро опустил голову, не переча старухе.
    -Говорила я тебе еще тогда, чтоб ты не пускал его в дом. Гнал. Не послушал ты меня. Деньги забрал. Эх, Паша, - вздохнула старуха.
    Паша и на этот упрек отмолчался, ни проронив ни слова. Он не испытывал стыда. Что это такое, он уже давно не знал. И за себя он не переживал теперь, сознавая, что он - уже труп. Все равно Лерыч его не оставит в живых. Другое дело – мать. За что она должна страдать, если сын непутевый.
    Достав из кармана кошелек, старуха вынула из него все деньги. Их было около десяти тысяч.
   -Этого мало, - сказал Лерыч. – Пусть Пашка поедет и привезет остальные деньги. Он знает, где их  взять.
    -Мать?! – произнес Паша, глянув на старуху.
    -Поезжай, - махнула та рукой.
    Паша побежал в ванную. Надо было привести свое лицо в порядок. С синяками да небритый, на такого люди будут обращать внимания. В том числе и менты тоже. Поэтому Паша наскоро побрился. Нацепил черные очки, чтобы прикрыть синяки вокруг глаз. Достал из гардероба костюм, оставшийся там от отца.
    Минут через пятнадцать он уже стоял в прихожей, переминаясь с ноги на ногу.
    -Ну, я пошел? – сказал он.
    Лерыч осмотрев бывшего приятеля, одобрительно кивнул.
    -Давай.
    Но Паша стоял, не уходил. И Лерыч решил узнать причину.
    -В чем дело, Паша?
    Паша озабоченно посмотрел на мать.
    -Лерыч, помни. Ты обещал, что с матерью ничего не случится.
    Лерыч как будто обиделся.
    -А когда я подводил друзей? Даже таких, как ты.
    Паша посчитал упрек справедливым. Уставившись в пол, произнес:
    -Права мать. Я во всем виноват. – Он поднял глаза на Лерыча. – Я скоро вернусь и привезу тебе деньги. Не сомневайся. Я обещаю.
    Лерыч хлопнул его по плечу, выпроваживая из квартиры. Потом, подойдя к открытой балконной двери, наблюдал за тем, как Паша подошел к автобусной остановке, но ждать автобуса не стал. Поймал такси.
    Анна Егоровна находилась в кухне. Молча сидела на табуретке и мысленно внушала недотепе сыну, чтобы он больше не возвращался сюда.
    Видя, что старуха о чем-то сосредоточенно думает, Лерыч присел на соседний табурет. Хотелось от скуки поболтать. Но первой начала старуха.
    -Как ты узнал, что мы здесь? – спросила она, искоса глянув на край стола, где стояла хлебница. Но не она сейчас привлекала внимание Анны Егоровны, а нож, которым Паша резал хлеб да и так оставил его на столе.
    -Все очень просто. Я видел у Пашки в комнате завещание на эту квартиру, - обвел взглядом Лерыч довольно просторную кухню, - И понял, что больше вам деваться некуда. Родных у вас нет. Паша мне говорил об этом еще когда мы с ним сидели в зоне.
    Женщина вздохнула.
    -Дурак он у меня, потому и вся жизнь у него наперекосяк, - проговорила она, придумывая, как бы дотянуться до ножа да взять его в руку. Для этого лучше встать. Сидя, она не сможет нанести хороший удар. И сейчас было бы неплохо, если б этот Лерыч вышел из кухни. А когда он войдет, она сделает то, что должен был сделать ее сын. Но Паша смалодушничал.
    -Он у меня с детства был размазней, - сказала старуха, заметив, что Лерыч встает с табурета и обрадовалась в душе, неужели он выйдет.
     Но Лерыч всего лишь подошел к окну. Хотелось курить, но он решил пока с этим повременить. Искоса, время от времени, он  приглядывал за сидящей за его спиной старухой. Оставлять ее в живых, не имело смысла, так же как и Пашу. Даже если Паша привезет деньги, они оба должны умереть, с небольшой лишь разницей во времени. Для себя Лерыч определился: старуху он убьет сейчас,  выйдет из квартиры и подождет Пашу на улице. Вдруг тот приведет с собой ментов. Тогда отсюда с четвертого этажа не убежишь. Ну, а если не приведет, Лерыч его встретит на улице. Они вместе поднимутся в квартиру, а дальше…
    Лерыч обернулся в тот момент, когда старуха уже встала у него за спиной, занеся руку с ножом для удара. Отвлекся он всего на каких-то три, четыре секунды. Этого оказалось достаточно Анне Егоровне встать и схватить нож. Если бы он на немного опоздал, то получил бы удар в спину.
    С быстротой кошки Лерыч отскочил в сторону, и нож с большим лезвием, накрепко зажатый в руке старухи, ударил в подоконник. Лерыч схватил ее за руку, попытался разжать и не смог. Даже не подозревал, что у женщины ее возраста могут быть такие силы. Нож она держала мертвой хваткой.
    -Старая ведьма! – произнес Лерыч, схватив другой рукой Пашину мать за горло. В глазах у нее была такая решимость, что впервые Лерычу сделалось страшно. Он нисколько не сомневался, окажись у нее возможность, она бы прикончила Лерыча не раздумывая. И чтобы не дать ей такого шанса, Лерыч со всей силы сдавил свои пальцы на горле старухи. Та зхрипела.
    Это противоборство продолжалось не боле двух минут. Потом она стала слабнуть. Но даже когда мертвая уже лежала на полу, не выпустила из своей руки нож.
    Убедившись, что старуха больше не дышит, Лерыч решил как можно быстрей покинуть квартиру. Но перед этим не мешало бы все-таки и ему переодеться. Сменить свой светлый костюмчик на что-то менее броское. Заглянув в тот же гардероб, откуда Паша вытащил еще казавшийся новым костюм, Лерыч не нашел в нем ничего подходящего кроме старых джинсов. Но и они сейчас сгодились. Расхаживать в светлом костюме, тем более помятом и  в некоторых местах испачканном, было не очень разумно. Другое дело джинсы.
    Лерыч надел их. Тут же в гардеробе отыскал несколько рубашек, хотя и ношенных, но чисто выстиранных. Видно Пашин отец был довольно аккуратным человеком. Даже заношенный пиджак серого цвета в мелкую полоску, оказался еще вполне пригодным, чтобы в нем выйти на улицу. Да и выбора другого у Лерыча не было.
    Свое барахло он забросил в гардероб, после чего вышел из квартиры, закрыв дверь на ключ.
    Разместившись той самой лавочке, где пару часов назад он уже сидел, Лерыч стал ждать возвращения Паши.


ГЛ. 25


   Был уже вечер, когда Паша Мареев вышел из вагона электрички на платформе Лось, и почувствовал, как защемило сердце. Сколько раз он ходил по этой дороге домой. А теперь у него нет ни дома, и вообще, ничего. Даже его самого нет, потому что он уже – труп. Как только привезет Лерычу деньги, тот убьет его.  В тягостных размышлениях Паша дошел до того места, где дорога круто уходила вправо, огибая забор завода.
    Факел огня Паша увидал издалека и сердце кольнуло, когда пришла догадка. Он бросился бежать на этот огонь прямо через кусты, не разбирая дороги.
    Трое бомжей сидели у горящего резинового баллона и грелись, разбавляя неторопливый свой разговор о жизни водкой, которую они отпивали прямо из бутылки. На выбежавшего из кустов Пашу они уставились оторопело.
    -Это еще что за Кинг-конг? – проговорил один из них, когда Паша подбежал к кострищу и как шаман принялся бегать вокруг. С той лишь разницей, что вместо заклинаний он выкрикивал в адрес бомжей матерные проклятия.
    Бомжи испуганно глядели на него, не понимая, что происходит. Но скоро Паша сам все объяснил им. Сначала он выхватил у одного из бомжей бутылку с остатками водки, допил ее и только потом произнес болезненным надтреснутым голосом:
    -Зачем? Ну зачем вы подожгли этот баллон?
    Бомж, который был помоложе и посмелее своих приятелей, поднял с земли пустую бутылку и словно желая убедиться, что она пустая, перевернул ее вверх дном и даже потряс.
    -Ни хрена себе! Всю нашу водку выжрал. Во, какой молодец, - он бросил бутылку на землю. – Ты пришел и ушел. А нам всю ночь тут куковать. Вот и подожгли, чтобы греться. А в чем, мужик, проблема? Тебе что, колеса этого жалко? Так мы его не крали. Оно валялось тут.
    Паша схватил палку, на конце которой была подвешена кастрюля с каким-то варевом. Еще минуту назад, все то, что булькало в ней и издавало вполне  сносный запах, теперь оказалось в огоне. И увидев это, бомжи возмутились.
    -Ты, козел! Чего делаешь? – закричал на Пашу старикашка, выхватив из-под куртки нож.
    Они хотели окружить наглеца и хорошенько его проучить.
    -Ты зачем вылил наш суп? – самый молодой бомж схватил только что им же брошенную бутылку. Ею он намеревался раскроить башку непрошеному гостю, чтобы не устанавливал здесь свои порядки.
    Третий бомж как видно готов был порвать Пашу голыми руками. Выставив их перед собой с растопыренными пальцами, он пошел в атаку на наглеца, но был тут же остановлен вместе со своими товарищами, когда Паша несколько раз перед ними махнул дымящейся палкой.
    -Не подходите, скоты. Убью, - произнесено это было с такой решительностью, что бомжи сначала остановились, а потом и вовсе стали пятиться назад, называя Пашу придурком.
    Но Пашу это ничуть не оскорбило. Видя, что бомжи больше не решаются напасть, он принялся палкой ковырять в костре, пытаясь достать из горящего баллона пакет с деньгами. Хотя глупо было надееться, что деньги еще не сгорели. Ведь баллон полыхал вовсю.
    -Что же теперь делать? – проговорил Паша, измученным голосом, наблюдая за тем, как огонь разгорается все сильней, выстреливая высоко в небо снопы искр.
    На платформу он возвращался сгорбившись и едва передвигая ноги. Как будто тащил на своих плечах неподъемный груз. Сел в электричку и доехав до Ярославского вокзала подошел к дежурившим там патрульным милиционерам.
    -Хочу сделать заявление, - понуро сказал он и попросил, чтобы его немедленно доставили в уголовный розыск.
    Пашу Мареева привели в кабинет подполковнику Туманову, и Федор вместе со старшим лейтенантом Ваняшиным сразу же приступили к допросу.
    Ваняшин  узнал в сидящем перед ними человеке того небритого, с которым разговаривал возле дома.
    -Это он, Николаич, - сказал старший лейтенант Федору Туманову. – Я рассказывал о нем. Он разговаривал со мной, а другой держал Грека на мушке.
    Подполковник Туманов даже еще не успел задать вопрос, как Паша сказал:
    -Я вам все расскажу. И про себя и про Лерыча. Только умоляю, сделайте так, чтобы этот гад  не убил мою мать.
    -Мы сделаем все от нас зависящее. Говори, - пообещал Федор Туманов.
    Уже через десять минут фургон с зашторенными окнами набитый спецназовцами в сопровождение машины с мигалками несся по улицам Москвы. План захвата маньяка разрабатывался прямо тут же в машине, и каждый из спецназовцев получил четкие указания по задержанию. Роли были распределены для всех десяти человек облаченных в бронежилеты и пулезащионые шлемы.
    -Вы, - обратился Федор Туманов к Паше, - подниметесь вместе с нами на этаж и позвоните в дверь.
    Глядя в суровые лица высоченных спецназовцев, Паша отнюдь, не испытывал успокоения. Скорее, обреченность. Если его не убьет Лерыч, то это с легкостью  могут сделать спецназовцы. Поэтому то, что предложил Туманов, ему не очень-то понравилось. В глубине души Паша надеялся, что эти молодцы все могут сделать и без него сами, а иначе им грош цена. И он даже попытался отказаться, сказав:
    -А может быть, вы сами как-то…
    Федор Туманов переглянулся с командиром подразделения спецназа, потом сказал Паше:
    -Мы, конечно, можем обойтись без вашей помощи. Но в таком случаи нам придется вышибать железную дверь. На это уйдет время, а там ведь ваша мать. Вы же хотите, чтобы она осталась жива? Не так ли?
    -Да. Хочу.
    -В таком случаи, вам придется позвонить и чтобы этот как вы его называете, Лерыч, сам открыл вам дверь. А вот остальное, уже сделаем мы.
    -Хорошо, - согласился Паша.
    Еще на подъезде к дому машина сопровождения выключила мигалки. Фургон остановился за углом дома и из него один за другим стали выскакивать спецназовцы. К подъезду подбегали скрытно, под самыми окнами дома. С ними вместе бежал и Паша. За ним – подполковник Туманов с командиром группы спецназа.
    По лестнице поднимались тихо, без шума, хотя выглядел каждый из группы довольно внушительно: и ростом, да и обмундирования на них было как на космических рыцарях. Даже укороченные автоматы с набалдашниками глушителей на стволах, своим видом напоминали бластары звездных войнов.
    На площадке четвертого этажа Паша оказался один перед закрытой дверью, хотя вместе с ним не считая Туманова и Ваняшина поднялось еще восемь спецназовцев. Четверо из них засели на промежуточной площадке между четвертым и пятых этажами. Другие четверо с Тумановым и Ваняшиным притаились на лестнице чуть ниже.
    Когда все приготовились, Федор Туманов махнул Паше рукой, тем самым подавая знак, что тот может звонить.
    Паша вздохнул, перекрестился и нажал на кнопку звонка. Потом еще и еще раз, но дверь ему не открывали. Более того, тишина там в квартире, казалась пугающей. Паша приложил ухо к двери, послушал, и почувствовав недоброе стал со всей силы давить на звонок. А сверху и снизу к нему уже бежали спецназовцы. Один из них держал в руках здоровенную кувалду, воспользоваться которой им не пришлось. Паша вспомнил, что уходя, взял с собой ключ от квартиры. Другой был у матери.
    -У меня есть ключ, - закричал он, лихорадочно шаря по карманам, и когда нашел его, сунул в дверь.
    В квартиру он вбежал первым, крича:
    -Мама!
    Кто-то из вбежавших следом спецназовцев догадался включить в коридоре свет, и все увидели лежащую на полу в кухне старуху.
    Лерыч уже решил было, что нечестный на руку Паша смылся с его деньгами, как вдруг увидел выбежавшего из-за угла дома человека в камуфляже и спецснаряжение.
    Один. Второй…
    Лерыч насчитал их десять человек. Потом увидел и Пашу. Он пригибаясь,  бежал к подъезду следом за подполковником Тумановым.
    -Сукой ты Паша был, сукой и останешься, - сказал Лерыч, решив что пора ему отсюда убираться. Чем закончится этот визит ментов, он себе хорошо представлял и потому не собирался задерживаться здесь. Вдруг заметят. И так уже наверняка из окон дома, возле которого он сидел на скамейке, обратили на него внимания. Даже кому это и не нужно и те потаращились на него в достоль. С какой такой радости, столько времени сидит мужик. Полпачки сигарет искурил. Хорошо еще не догадались в ментовку позвонить. Вот был бы для Туманова сюрприз.
    -Ладно, будет вам сюрприз, господа менты, - произнес он угрожающе, очень жалея, что нельзя подобраться к Паше и перерезать ему глотку.
    -Вы что-то сказали? – раздался рядом голос, от которого Лерыч вздрогнул, настолько он был неожиданным.
    На другом конце скамейки сидел старичок с бородкой, в шляпе и почему-то со сложенным зонтиком в руках, на который он опирался как на трость. По-видимому, он тоже с интересом наблюдал за действиями людей в камуфляже, потому что даже сейчас, обращаясь к Лерычу, не переставал глядеть на подъезд.
    Лерыч притушил ногой сигарету, недружелюбно глянул на старика. Не спится этому старому козлу. Торчит тут на скамейке.
    -Шел бы ты, папаша домой. Вечер прохладный, в уши надуть тебе может, - сказал старичку, но дожидаться пока тот встанет и уйдет не стал, быстро пошел по тротуару.


    Прибывший на место полковник Васильков на этот раз выглядел мрачнее обычного. Ему уже сообщили, что маньяку удалось уйти, и это вызывало у «батяни» крайнее недовольство. Последнее время его ежедневно вызывал к себе начальник управления и отчитывал как мальчишку за нерезультативную работу группы подполковника Туманова. Но возвращаясь от него, Васильков проявлял завидную сдержанность. Будь на его месте другой руководитель, у Федора Туманова уже давно появился бы ни один выговорешник. А «батяня» своего подчиненного жалел, потому что знал и подполковник и его помощники делают все возможное, чтобы поймать негодяя, убивающего женщин. Знал, что задержание маньяка – вопрос времени.
    И вот когда, казалось, это время наступило, ему вдруг удалось уйти из-под самого носа оперативников. И полковник Васильков явственно почувствовал, что теперь черные тучи уже сгущаются над ним самим. Ведь не далее как час назад он самолично доложил начальнику управления о готовящейся операции по задержанию маньяка, и теперь понял, что поторопился.
    Войдя в квартиру, Васильков глянул на труп старухи лежащий на полу в кухне, сидящего возле нее на коленях Пашу Мареева. И вся досада скопившаяся в душе Василькова, выплеснулась на сына убитой старухи.
    -Так. Мы тебе, Мареев, поверили. Дали группу спецназовцев для задержания этого ублюдка, а его, оказывается, здесь нет, - произнес Васильков это так, словно Паша Мареев был виноват в том, что операция сорвалась. – А может, ты дружок, с ним заодно? И эту комедию тут ломаешь перед нами нарочно.
    Паша поднял голову, озверевшим взглядом зыркнул на полковника.
    -Ничего я не ломаю. Он мою мать убил.
    -Погоди, но ты же сказал, что он тебя послал за деньгами? – спросил Федор Туманов, пытаясь понять действия преступника. То, что старуха ему оказалась ненужной, и оставлять ее в живых он не собирался, это теперь было ясно. Но он ждал Мареева с деньгами, значит, обязательно должен был его встретить.
    -Вот зараза, - сокрушенно покачал Туманов головой.
    Васильков подозрительно посмотрел на Федора, как смотрел всегда, когда чего-либо не понимал.
    -В чем дело, Федор Николаич? – спросил он, желая получить от Туманова скорейшие разъяснения.
    -Когда мы забегали в подъезд, он наверняка, был где-то  рядом. Он предвидел такой вариант и ждал Мареева на улице. А мы…
     Из квартиры Туманов выскочил первым. Ваняшин за ним. Следом командир группы спецназа почти со всеми своими орлами. Лишь один боец остался в квартире  охранять Пашу Мареева. Полковник Васильков,  чтобы  не быть безучастным, вышел на балкон и оттуда наблюдал, как оперативники выбегают из подъезда.
     -Надо осмотреть все вокруг, - приказал Туманов и обратил внимания на сидящего на скамейке возле соседнего дома старика с зонтиком на коленях. Тот явно с интересом наблюдал за разбегающимися по двору спецназовцами.
    Туманов подбежал к нему.
    -Я из уголовного розыска. Вы тут давно сидите?
    Старичок чуть привстал, вежливо приподнял шляпу, потом плюхнулся на скамейку, спросив:
    -А в чем дело? Почему вас это так интересует?
    -Понимаете, мы ищем человека, среднего роста, худощавого телосложения… - Федор постарался достоверней передать приметы Лерыча, которые сам получил от Паши Мареева. Особенно подчеркнул то, что человек тот в светлом костюме.
    Старичок не долго соображал. Кивнув, он сказал:
    -Да. Я видел такого. Очень похож на того, кто вам нужен. Он сидел тут, курил. Только он был не светлом костюме, а в джинсах и сером пиджаке. Когда вы забежали в подъезд, он наблюдал. Потом встал и пошел вон туда, - показал старик зонтиком в сторону соседней улицы.
    -Я так и думал, - вздохнул Туманов, усаживаясь на то место, где всего каких-то десять, пятнадцать минут назад сидел маньяк.
    Старший лейтенант Ваняшин не зная что делать, топтался рядом. Наконец и он не выдержал, сел рядом с Тумановым, слегка потеснив старика и спросил у подполковника:
    -И что теперь делать будем? Думаю, бежать за ним по потемкам, бесполезно.
    Федор понуро кивнул.
    -Да, - сказав так, Туманов резко встал со скамейки. – Пошли, порадуем «батяню».
    Полковник Васильков выслушал Туманова довольно сдержанно, только лицо его побагровело еще больше, когда он узнал, что маньяк сидел на скамейке у соседнего дома и наблюдал за действиями спецназовцев. Стоило Туманову закончить, как он спросил:
    -А не ошибся ли этот случайный свидетель? Ведь Мареев утверждает, что Безруков был в светлом костюме?
    Ваняшин вышел из комнаты, неся в руках светлый костюм Лерыча, который нашел в гардеробе.
    -Он переоделся, товарищ полковник. Вот, - сказал старлей «батяне».
    Васильков насупился, уставившись в пол, чтобы никто не увидел в глазах у него  невыносимую досаду за своих олухов, не прочесавших сразу двор. Но так или иначе, а надо было принимать дальнейшие меры к розыску преступника. Идти по горячим следам, но куда идти, строгий полковник Васильков не знал.
    -Может ты, Мареев, подскажешь нам, где искать теперь Безрукова? – спросил он у Паши. Тот по-прежнему, сидел на коленях возле убитой матери, что-то нашептывая. Услышав вопрос полковника, повернул к нему зареванное лицо.
    -Поверьте, если б я знал, обязательно  бы сдал вам его.
    Васильков отвернулся. Сейчас ответ Мареева для него, как и для других оперативников, ничего не значил. Да и сам Мареев полковнику не понравился сразу. Особенно его глаза. Взгляд у него, явно психически больного человека. Да и держится он так, как нашкодивший школяр, жаждущий только одного, чтобы наказание было не таким уж суровым. Поэтому, какой смысл с таким разговаривать и Васильков приказал отвезти Пашу Мареева в автобус.
    -Федор Николаич, какие у тебя соображения по розыску преступника? – обратился Васильков к подполковнику Туманову, когда Пашу увели.
    Туманов понял, что затягивать с ответом не стоит. Полковник не любит ждать, поэтому лучше не испытывать его терпение. Он сказал то, о чем уже не раз думал.
    -Чтобы добраться до него, нужно понять его психологию, - сказал Федор.
    Васильков призадумался, кивнул и уставился на Туманова, ожидая продолжения. И Федор продолжил:
    -А она такая. Маньяк не может смириться с тем, что его жертве удалось остаться живой. Это бьет по его самолюбию.
    -Конкретней. О какой жертве идет речь? – потребовал уточнить Васильков.
    -Об Олесе Корнейчук. Она единственная изо всех, кому удалось уцелеть. И я уверен, что теперь Безруков обязательно попытается ее убить, - объяснил Федор.
    -И что ты, конкретно предлагаешь? – голос у Василькова зазвучал уже мягче.
    -Я предлагаю выставить у дома Корнейчук засаду, а также в ее квартире. И когда он придет, взять его там. А в том, что он придет, я не сомневаюсь. Он не сможет спокойно жить, пока будет знать, что Корнейчук жива.
    Васильков кивнул и проговорил уже совсем мягко:
    -Хорошо, Федор Николаич. Действуйте. Но только, чтобы не подвергать опасности жизнь девушки, - счел нужным предупредить «батяня».
    -Ни в коем случаи, - заверил полковника Федор Туманов. – Все это время я предложил Корнейчук пока пожить у нас.
    -А Дарья твоя не против? – осведомился Васильков.
    -С ней я этот вопрос урегулировал, - улыбнулся Туманов. – Она не возражает. Квартира у нас большая. Места хватит.
    -Добро, - удовлетворенно кивнул Васильков, и не забыл уточнить: - Значит, сейчас Корнейчук у вас дома?
    У самой Олеси Корнейчук мобильника не было. Ее сотовый остался в сумочке. И когда она очутилась в подвале, он лежал там. Но потом его там не оказалось.
    -Ее телефон скорее всего у Безрукова, поэтому я с ней связаться не могу, - сказал Туманов, видя, что Васильков выжидающе смотрит на него. – Сейчас я позвоню домой, жене. – Федор набрал на мобильнике номер своего домашнего телефона.
     Трубку сняла Даша.
    -Привет. Это я, - без всяких любезностей проговорил Туманов и сразу перешел к делу, ради чего звонил: - Как там себя чувствует наша гостья? – спросил он.
    То, что ответила Даша, заставило Федора заволноваться.
    -Она поехала домой, - сказала Даша.
    -Погоди. Как домой? И ты ее отпустила? Я же сказал, чтобы она из нашей квартиры носа не показывала, - напомнил Федор, но, похоже, Дашу такое обвинение не совсем устраивало.
    -Я ей говорила. Но она оказалась девушкой упрямой. Сказала, что ей нужно взять кое-что из одежды, чтобы переодеться. Да и косметика моя, ей видишь ли не подходит, - как бы с капризом заметила Даша, лишний раз укорив мужа за то, что его жена пользуется дешевой косметикой.
     Федор выключил телефон. По его выражению лица, полковник Васильков уже понял о неладном.
    -Что случилось? – спросил он.
    -Пока, кажется, еще ничего не случилось. Но может, - ответил Федор и попросил разрешения ему и Ваняшину срочно отъехать.
    -Ну езжайте, - разрешил Васильков так и не понимая, что произошло.
    Федор вылетел из подъезда первым. За ним огромными прыжками скакал старший лейтенант Ваняшин, пока еще тоже не понимая, куда и зачем они должны ехать. И главное, на чем? Их старушка «Волга» осталась на стоянке у ворот управления. Но раз Туманов бежал, значит и Ваняшину надо. Поэтому он старался не отстать от подполковника. Даже если им придется вот так проскакать пол-Москвы.
    Но долго им скакать не пришлось. За углом дома стоял фургон спецназовцев и рядом машина сопровождения ДПС.
    Туманов подбежал к «Форду», за рулем которого сидел дпсник и дремал. Усевшись рядом на сиденье, Федор крикнул еще толком не пришедшему в себя после дремоты дпснику:
    -Заводи и поехали.
    Тот ошалело уставился на Туманова.
    -Куда, товарищ подполковник? Мне приказано только сопровождать машину спецназовцев…
    -Слушай, лейтенант, тут я тебе начальник. И я приказываю тебе заводить. Или ты глухой?
    -Но товарищ подполковник… - возмутился лейтенант.
    -Не, он глухой, - усмехнулся Ваняшин, уже заранее определив, что последует дальше, и, поэтому, даже не садился в машину. Он стоял с левой стороны возле водительской двери и ждал сигнала от своего старшего. И сигнал этот поступил.
    Стоило Туманову кивнуть, как Ваняшин открыл водительскую дверь, а сам подполковник вытолкнул дпсника из машины.
    -Извини, лейтенант, но у нас сейчас мало времени, чтобы все объяснять тебе, - сказал Туманов.
     Ваняшин запрыгнул за руль «Форда».
    -Погодите! А как же я? – закричал дпсник.
    -Ты можешь занять свободное заднее сиденье, -сказал Туманов и добавил: - И у тебя на это две секунды.
    Оказалось, что Туманов не дооценил прыти дпсника. Тот справился за одну секунду и очутившись в машине, запричитал:
    -Что теперь будет?
    А быть должно было следующее.
    -Леша, - сказал Туманов своему приятелю старлею, - если мы сейчас не поедем, а полетим, я возражать не буду. А ты, лейтенант? – улыбнувшись, спросил Федор у приунывшего дпсника.
    -Пропала моя головушка, - захныкал тот, когда машина стремительно рванула с места. – Выгонят меня.
    -Не тушуйся, лейтенант. Если у вас выгонят, мы тебя к себе возьмем. Нам человек позарез нужен. Наш майор Грек в больницу попал.


    Около половины двенадцатого ночи Олеся подъехала к своему дому, но ее место, где она обычно ставила машину, оказалось занятым. Там теперь стоял белый «Москвич». В другой раз Олеся, наверное бы, расстроилась и даже, может быть, начала бы возмущаться. А сейчас отнеслась к этому вполне спокойно. Сейчас она была озабочена другим. Сказала Даше, что через час вернется. Поэтому надо поторопиться, быстренько  подняться в свою квартиру, быстренько собрать  вещички в сумку и уехать. Подполковник Туманов будет очень недоволен ее самоуправством. Он ведь предупреждал Олесю, чтобы она из их квартиры никуда не отлучалась.
    Машину Олеся решила оставить возле детской площадки. Днем это место  довольно не спокойное, мальчишки обычно играют в волейбол. Но сейчас тут никого. Значит, за свою «девятку» можно не беспокоиться.
    Остановившись возле вкопанной в землю металлической трубы, на которую обычно мальчишки натягивают сетку, перегораживая площадку, Олеся прежде чем вылезти из машины, огляделась. Боже, только подумать, она мечтала закрутить роман с убийцей, который пытался ее убить. Да не просто с убийцей, а самым настоящим маньяком. Жаль, что узнала Олеся об этом слишком поздно. А если б раньше, то что?
    На этот вопрос она не смогла себе ответить, и не желая тратить время на ненужные размышления, вылезла из машины. Хорошо, что этот придурок не догадался вместе с мобильником, забрать из ее сумочки и ключи от квартиры.
    Туфли, в которых она поехала к Валентину, пришлось выбросить. На одной из них сломался каблук, пока лазила в подвале. Да и отделала их Олеся так, что они теперь никакой носке не подлежат. Разорванную юбку тоже пришлось выкинуть. А новенькую кофточку, еще можно поносить, но после хорошей стирки.
    Даша, жена подполковника Туманова, дала ей свои джинсы, кроссовки и футболку. Футболка и кроссовки оказались в пору, а вот джинсы не совсем. Даша была выше Олеси ростом, поэтому джинсы пришлось снизу подворачивать. Да и попа у жены подполковника побольше, чем у Олеси. И вырядившись и осмотрев себя в зеркало, Олеся решила, что лучше все-таки ей сгонять до дома, и переодеться в свое. Да и парфюм свой привезти. Не привыкла она пользоваться чужими духами и косметикой.
    Поставив машину на сигнализацию, Олеся направилась к своему подъезду и вдруг краем глаза увидела мелькнувшую справа тень. Кажется, кто-то прятался за стоящие на площадке машины.
   Такое в их дворе иногда бывало, что утром у роскошных иномарок вдруг отсутствовала пара новеньких колес с дорогой резиной. Возможно и сейчас автомобильный воришка был занят своим делом, а Олеся ему помешала. Остановившись, Олеся обернулась и не поверила своим глазам.
    Вместо автомобильного вора она увидела убийцу. Он подходил неторопливо, зная, что деваться теперь Олесе некуда. Она даже не успеет добежать до своей машины, потому что отошла от нее уже достаточно далеко.
    -Ну что ты мне скажешь на этот раз? – издевательским тоном произнес он, достав из кармана пиджака бритву. Причем, делал это неторопливо, так, чтобы Олеся видела и дрожала от страха. Ему доставляло наслаждение видеть ее страх.
    -Я же тебе говорил, что убью. Ну же, иди ко мне, - он приостановился и свободной левой рукой поманил Олесю к себе.
    Олеся чувствовала себя точно окаменевшей. Стоять на месте в ее-то положение, когда до убийцы всего каких-то десять метров, это значит добровольно отдать себя в лапы смерти. Бежать! И как можно быстрей. Но она сейчас испытывала то же самое, что испытывает мышь перед удавом. Гипнотическое оцепенение, от которого не так-то просто отделаться. Нужно было предпринять что-то такое, чтобы встряхнулся. И если страх парализовал ее и она не может двигаться, то кричать-то еще может.
     И Олеся закричала так громко, что звенящий ее голос разнесся эхом далеко вокруг:
     -Нет! Я не хочу!
    Она увидела на лице убийцы замешательство, которое скоро прошло. Он зашипел на нее:
     -Заткнись, сука. Не ори.
    Но теперь и Олеся отошла от оцепенения и смогла двигаться. Она бросилась бежать, на бегу успев ударить ногой в бок стоявшей иномарке. Та залилась громким визгом своей сигнализации.
    -Я тебя на куски порву! Тварь! – прорычал Лерыч и бросился за Олесей.
    Олеся что есть силы бежала по улице, в надежде, что ей хотя бы кто-нибудь попадется. Нужны свидетели. Возможно, только тогда убийца оставит преследовать ее. Но пока что ей никто не попадался. Мимо на большой скорости пронесли две иномарки. Олеся кричала, махала руками, но, кажется, оба водителя приняли ее за пьяную, а преследовавшего ее убийцу за ретивого любовника. Уж во всяком случаи, бритву в его правой руке они точно не заметили. А Олеся чувствовала, что с каждой минутой этого бешенного темпа, силы покидают ее и ноги делаются словно ватными. Наверное, это еще было оттого, что в какой-то момент для себя, она поняла, от маньяка ей не убежать. Чувство обреченности работало против нее. Еще немного, и она не сможет бежать и упадет. Инстинкт жертвы подсказывал, что надо просто закрыть глаза и сжаться в комок. И Олеся уже была готова к этому.
    Она слышала, убийца совсем рядом, позади нее. И вдруг не она, а кто-то внутри нее, громко и отчетливо выкрикнул: «Тебе конец!»  Олеся почувствовала, как сзади он схватил ее за волосы, оттягивая голову назад, в то время как тело еще по инерции продолжало хотя и слабое, но все же движение вперед. И она чуть не упала, но все-таки удержалась на ногах.
    Чуть повернув голову в бок, она увидела поднятую его руку, в которой тускло блеснуло лезвие опасной бритвы, и ее последняя мысль была короткой. «Ну вот и все», - прозвучало в мозгу и Олеся покорно закрыла глаза.
    Раздавшийся рядом визг тормозов не отпугнул убийцу. В своем азарте во что бы то ни стало убить, он не сразу обратил внимания на затормозившую машину, из правого бокового окна которой высунулась рука с пистолетом. И в горячке он даже не услышал выстрела.
    Будто кто-то ударил его в голову, и Лерыч от боли и сознания того, что душа стремительно покидает его бренное тело, со всей силы стиснул зубы, между которыми попал кончик языка. Не выпуская волосы Олеси из своей руки, он стал клониться вбок, а потом и вовсе упал, потянув девушку за собой, словно хотел взять ее с собой в могилу.
     На подбежавшего подполковника Туманова, Олеся смотрела обезумевшими глазами. И вообще, она не понимала, что произошло. Разве она не умерла?
    Федор Туманов склонился, пытаясь разжать пальцы убийцы, которыми тот мертвой хваткой захватил волосы девушки. Не сразу, но ему это удалось сделать. Вместе с Ваняшиным они помогли Олесе подняться на ноги и даже первое время поддерживали ее, потому что ноги у нее подкашивались и она вот-вот могла упасть.
    -Все в порядке, Олеся, - как можно спокойнее сказал Федор. – Вам больше не кого бояться. Он мертв.
    Кажется, Олеся все еще окончательно не верила в то, что осталась жива. Она смотрела на Туманова, на державшего ее под руку Ваняшина, и в глазах ее было полное отсутствие  восприятия окружающего мира. Это прошло только после того, как она глянула на лежащего возле ее ног убийцу с бритвой в руке. Сначала она истерично вскрикнула, а потом безудержно зарыдала, уткнувшись лицом подполковнику Туманову в грудь.
    Федор обнял девушку, легонько поглаживая по голове.
    -Ничего, ничего. Все плохое уже позади, - тихо произнес он.
    А по улице к ним с воем сирен мчалось несколько милицейских машин. Они остановились так кучно, что от их ярких мигалок казалось, будто запоздалый августовский рассвет уже наступил. Хотя до утра было еще  далеко.
    Не смотря на утомительную ночь полковник Васильков держался бодро, и даже выглядел веселым. По крайней мере от недавнего мрачного настроения, отпечатавшегося недовольством на его лице, теперь не осталось и следа. Он улыбался.
    -Молодцы. Отлично сработали. Ничего не скажешь, - одобрительно кивал он. Поинтересовался, кто застрелил неуловимого маньяка.
    -Николаич, - сказал Ваняшин.
    -Очень хорошо, - Васильков это произнес так, будто выстрел подполковник Туманов произвел по непосредственному его приказу и будет теперь чем похвалиться перед генералом.
    Эта ночь для Олеси прошла без сна. Протоколы опознания, объяснения. Все это продолжалось до самого утра. И только утром подполковник Туманов со старшим лейтенантом Ваняшиным отвезли ее домой.
    -Может быть вас проводить? – предложил Федор Туманов, подмигнув Лехе Ваняшину. Тот, кажется, изъявил полную готовность незамедлительно выполнить распоряжение своего старшого, но Олеся отказалась.
    -Спасибо, но я уже теперь не боюсь, - сказала она и вылезла из машины.
    Войдя в подъезд, Олеся чуть не столкнулась с почтальоном, пожилой женщиной с тяжелой сумкой на плече. Увидела торчащую из своего почтового ящика газету. Вынула ее.
    Вместе с газетой из ящика выпал конверт. Письмо. Олеся подняла его, глянула. Узнала на конверте почерк матери и всхлипнула, чуть не расплакавшись, потому что вспомнила про сестру Ирину. Вот родители интересуются, беспокоятся, как доехала Ирка. А что теперь Олеся им ответит?
    Олеся смахнула набежавшую слезу и надорвав конверт, прямо тут на площадке первого этажа достала письмо, развернула его и стала читать.
    «… Так получилось, - писала мать, - что перед самым отъездом у Ирины внезапно поднялась высокая температура. Видно простудилась наша дуреха. И билет пришлось сдать, хотя мы послали тебе уже телеграмму встретить ее. А потом пожалели. Поторопились. Ведь ты ее приедешь встречать. Но папа сказал, что ничего страшного от этого не случится. Так что ты за телеграмму нас, извини. Напрасно тебя побеспокоили. Ирина пока лечится, и мы даже не знаем, успеет ли она поправиться к экзаменам. Письма от нас в Москву идут долго, поэтому как она поедет, мы дадим тебе телеграмму. Ты уж ее тогда встреть там…»
    Не веря своим глазам, Олеся несколько раз перечитала строки, где мать писала про болезнь сестры.
    -Значит, Ирка не уезжала из дома?! Вот почему ее не нашли среди неопознанных трупов, убитых маньяком…
    Все поплыло перед глазами Олеси, и чтобы устоять на ногах и не упасть, она села тут же на ступеньку лестницы. И заплакала. Столько всего пришлось пережить, а Ирина оказывается жива живехонька и не приезжала.
    А вот как  теперь ей самой жить с таким грузом? Олеся не знала. Знала только одно, все то, что случилось с ней, оставило на всю жизнь глубокую незаживающую рану в ее душе. И от сознания боли, потери близкой подруги и обиды за собственные унижения и страдания, становилось не по себе. Она жива, но сможет ли забыть все это.
    Маленькая девочка, с белым бантиком на голове, похожим на цветок, проходила мимо и увидев плачущую Олесю, остановилась и по-детски участливо спросила:
    -Тетя, вам плохо? Пожалуйста, не надо плакать.
    Олеся  улыбнулась. Когда-то вот также и она уходила из дома чистенькая, светленькая и безгрешная, каким может быть только ребенок. И никогда в жизни ей потом не было так хорошо…