С невысокого каменного свода упала капля ледяной воды, попав на лоб, отчего проснулась юная эльфийка. Приподнявшись над полом, выложенным из неотделанного булыжника, она огляделась. Кругом было темно и сыро, стоял сильный запах чего-то непонятного. Откуда-то пробивался тоненький, словно спица, луч света.
Ликина встала и пошла к нему. Пытаясь вспомнить, что это за место такое и как она оказалась в нём, девушка потратила около минуты. Дойдя до деревянной двери и упершись в неё лбом, она осторожно коснулась преграды, и та рассыпалась, став кучкой пепла. Снаружи было прохладно, впрочем, немного теплее, чем в подземном коридоре…
А что это было за место? Почему оно находилось под землёй?
Сильный холодный ветер накинулся внезапно, входя в ноздри, заставляя дрожать одновременно от холода и от удовольствия. Ликина попыталась вспомнить, что произошло, однако память не хотела возвращаться. Щурясь от окружающего света, которого было совсем мало из-за туч, казавшихся чёрными, как кровь дракона, эльфийка подошла к одиноко стоящему дереву, оставшемуся без листвы, несмотря на то, что в этих местах не было таких растений, которые сбрасывали бы листья. Стоило девочке только присесть на землю, прислонившись к широкому стволу, как тот рассыпался, как и дверь ранее. Странным всё это показалось Ликине, очень странным.
Само это место ей казалось знакомым, словно она многократно уже бывала здесь, но ничего вспомнить не удавалось. Помнила она только то, что родители спрятали её в каком-то странном подвале и велели идти по коридору. А зачем они это ей сказали, она пока восстановить в памяти не могла.
Вздохнув, эльфийка огляделась по сторонам и пошла в сторону колодца, который заметила где-то вдалеке. Крыши над ним не было, хотя её полагалось делать, дабы ничто, что могло бы загрязнить воду, не свалилось туда. Подойдя к месту назначения, она, опершись руками, заглянула в шахту и не увидела внутри неё воды. Затем, посмотрев на ладони, заметила на них немного копоти. Камни, из которых был сделан колодец, были покрыты сажей. Похоже, кто-то сжигал здесь всё…
Голову Ликины пронзила резкая и острая боль. девочка вспомнила кое-что страшное, случившееся вчера. Был сильный пожар, родители пытались спасти её и спрятали в тайном подземном проходе, ведущем в безопасное место. Однако и здесь оказались следы огня. Видимо, бедствие распространилось на большое расстояние.
Пожар был сильным, он возник неожиданно. Огонь подходил с каждой стороны. Вот только никто из деревни ни разу не говорил эльфийке о природном возгорании леса, которое окружило бы поселение со всех сторон. Старожилы рассказывали, что подобное случалось в далёком прошлом, когда люди занимались истреблением эльфов. Неужели нечто подобное случилось и сейчас? Такие мысли пугали Ликину, не давали ей покоя.
Кругом был пепел, везде, куда бы не падал взор. Эльфийка поспешила к деревне, надеясь, что никто не пострадал. Надежда на лучшее согревала ей душу, придавала сил. Ликина перешла на бег, чтобы как можно скорее добраться до дома и встретить там своих родных и близких. И чтобы все они были обязательно живы и здоровы и вспоминали о пожаре с улыбкой на лицах, словно это был сущий пустяк.
Дойдя до родного поселения, она упала на колени. Все дома были сожжены дотла. Лишь кучки угольков лежали на безжизненной земле, безучастно взирая на окружающие их разруху, смерть и горе. Местами, скрючившись, лежали обгоревшие трупы.
Ликина побежала к родному дому. От него остались лишь каменный фундамент и несколько несгоревших деревянных стен. Отец и мать лежали на полу со стрелами, торчащими из их тел. Пламя их не тронуло, хоть они и стали чёрными от дыма.
По белоснежной эльфийской щеке начали скатываться слёзы. Каланис был полностью разрушен, от этой деревни ничего не осталось. Только пепел и трупы, а также руины свидетельствовали о существовании некогда такого поселения.
Ликина долго горько плакала. Она была единственной из всего Каланиса, кто выжил. Покойные родители сделали всё, что от них зависело, чтобы их единственная дочь осталась в живых. Вот только почему же начался пожар?
Память прояснилась, освежившись воспоминаниями. На деревню напали люди. Это были королевские рыцари. Самые худшие опасения эльфов подтвердились в день нападения, человеческая раса вновь вознамерилась уничтожить остальные.
Девочка вошла в комнату с алтарём и взяла из него пару кинжалов, принадлежавших родителям. У оружия отца клинок был прямым, а у материнского – узким у острия и с большим расширением, оканчивающимся резким сужением, возле гарды. Взяв также и их ножны и ремешки, эльфийка обвязала оружие вокруг пояса, после чего проделала то же самое с личным кинжалом с изогнутым лезвием, который повесила на бедро. Это были единственные дорогие её сердцу вещи, которые уцелели при пожаре.
Выйдя на центральную площадь Каланиса, Ликина в последний раз посмотрела на родной край, который у неё так жестоко отняли, повернулась в сторону дороги к городу и увидела трёх рыцарей-людей.
– Я же говорил, что мы не всех ещё убили, – радостно проговорил один из них, взмахом меча сбросивший ножны. – Можем снова получить удовольствие, убив её.
– Посмотрите на неё, – сказал второй рыцарь. – Она же малолетка. Не больше тринадцати лет на вид. Тебе ведь, Ромуаз, нравятся малолетки? Повеселись с ней, а потом убей.
Ликина вытащила из ножен родительские кинжалы и пошла на встречу ненавистным врагам.
– Ох, так она ещё и драться вздумала, – произнёс Ромуаз. – Люблю таких эльфиек!
Девочка подбежала к друзьям извращенца и быстрыми движениями перерезала каждому горло, отчего те упали, захлёбываясь собственной кровью.
– Что ты делаешь, эльфийская тварь?! Как ты смеешь поднимать руку на людей?! Кто тебе дал такое право?
– А кто дал вам право убивать эльфов? – спросила Ликина. – Почему вы нас так ненавидите?
– Разве тебе непонятно, что люди – избранная раса? Нас избрал сам Праотец Сайфнир, он наделил нас силой, благодаря которой мы смогли подчинить эльфов, гномов и прочих нелюдей. Он дал нам право истреблять вас, потому что все вы являетесь отпрысками Перворождённого, вы одним лишь своим существованием оскверняете этот мир. Вы демоны!
– Тогда ты поплатишься за всё, что сделал! – решительно промолвила эльфийка.
– Да что ты можешь мне сделать? Мне тридцать лет, я намного сильнее тебя. Я больше чем в два раза старше тебя. У меня и сил, и опыта более чем в два раза больше, чем у тебя.
– Мы эльфы стареем не так как люди. Мне двадцать шесть, хоть и выгляжу я вдвое младше по человеческим меркам.
Ликина сделала шаг и попробовала ударить человека в горло. Тот поставил блок, пнул эльфийку в живот и стал уходить.
– Куда ты? – проорала разъярённая девочка уходящему врагу.
– Ухожу, – коротко ответил тот.
– Вижу, что уходишь. Почему не продолжишь бой?
– Я хочу, чтобы ты ещё некоторое время пожила в этом мире. И когда-нибудь в будущем я тебя найду и убью. Если ты доживёшь до того момента, разумеется. А в этом я сильно сомневаюсь – человек оседлал лошадь, – ибо сейчас должны подойти мои подчинённые. Вот они-то тебя и убьют сейчас. Я же не собираюсь пачкать руки твоей грязной эльфийской кровью. Пусть уж лучше она сквернит оружие других рыцарей.
– Стой! Мы ещё не закончили! – кричала девочка скачущему врагу.
Тут прибежали рыцари, о которых говорил Ромуаз. Облачённые в тяжелые доспехи и с большими, как драконьи чешуйки, щитами они одним лишь внешним видом внушали трепет. Окружив эльфийку, они обнажили мечи и приготовились к битве.
Ликина крепче сжала оружие и после глубокого вдоха прыгнула в сторону, оказавшись подле двух противников, и моментальными движениями рук вонзила клинки в горла обоих. Остальные рыцари замахали мечами, а эльфийка с природным изяществом умело уклонялась от них. Каждый взмах оружия сопровождался резким свистом. Благодаря ему, девочка могла бы с закрытыми глазами точно определить, откуда шёл удар и где в какой момент времени находилось лезвие, благо длинные уши давали преимущества, которых не было у других рас.
Всякий раз уходя с траектории движения меча, Ликина делала пару ударов, большинство из которых парировали враги. Ей удавалось убивать лишь по одному человеку в минуту, но и этого оказалось достаточно, чтобы избавиться от половины рыцарей.
Бой продолжился. Всё больше человеческой крови проливалось с каждым мигом. Рыцари, которых осталось всего пять, атаковали и атаковали, стараясь хоть немного задеть ненавистного нелюдя. Вскоре им это удалось, на левом плече юной эльфийки появилась кровоточащая рана. Каждое движение рукой сопровождалось сильной болью, поэтому пришлось вернуть один из кинжалов в ножны и сражаться только с использованием оружия в здоровой руке.
Ненависть к врагу заполняла сердце Ликины, которая ранее никогда не сталкивалась с проявлениями жестокости и ненависти к её расе. Она даже представить не могла себе подобного, всё это казалось ей лишь воспоминаниями стариков, случившимися давным-давно.
Ей было прекрасно известно то, что эльфы потеряли своё королевство в войне с людьми. Враг воевал подло, убивал мирных жителей. Когда он дошёл до столицы, разрушил часть её полностью, устроил кровавую бойню во дворце, который нельзя было осквернять кровью. Однако люди наплевали на древние обычаи, по которым жил весь мир. Они не испугались греха, лишь злорадно выпустили кишки короля эльфов и всей его семьи, уничтожив тем самым надежду на возрождение королевства. Захватчики возгордились своей победой и объявили её торжеством над силами зла. По их мнению, эльфы притесняли человеческую расу с древнейших времён, не давая ей развиваться. Однако на самом деле люди не могли создать своего государства очень долго, они постоянно враждовали между собой и были не в состоянии объединиться, забыв прежние разногласия. Лишь помощь гоблинов помогла им, да и те вскоре оказались в подчинении надменной расы завоевателей.
Люди ненавидели все остальные расы и порабощали их, пока в составе их королевства не оказались все ближайшие земли нелюдей. После наступления мира всё немного утихло, но вот началось вновь. Раса, которая считала себя постоянно притеснённой, хотя подобного не было вообще, уничтожала других жителей мира, забыв заповеди своих богов, которым молились их предки в глубокой древности. Вскоре человечество придумало себе нового бога, точнее выбрало из уже имеющихся одного, наделило его новыми свойствами и силами, после чего стало поклоняться ему.
Ненависть к такому врагу как люди кипела в сердце Ликины. Ей хотелось избавиться от них, уничтожить их королевства и империи, освободить эльфов, большинство которых успело утратить родной язык и даже родную культуру из-за намеренных действий расы-захватчика. Эльфийка желала освободить других угнетённых и отомстить людям за всё зло, что они причиняли миру.
Прыгая из стороны в сторону, от одного рыцаря к другому, девочка протыкала глаза каждому противнику. Ослепив их всех, она принялась перерезать им глотки, после чего, отдышавшись и заодно отдохнув, посмотрела по сторонам. Ромуаза поблизости не было, по всей видимости, он ушел, решив, что верные подчинённые со всем справятся сами.
Послышался чей-то протяжный хрип. Девочка посмотрела в сторону, с которой он доносился, и увидела умирающего врага. Подойдя к нему, она занесла кинжал и остановилась, увидев дрожащие губы поверженного, который пытался ей что-то сказать.
– Позволь мне поведать тебе кое-что, – тихо проговорил он. – Я не хотел убивать твоих близких, это Ромуаз заставил меня. Я никогда не жил в этих землях раньше, – умирающий сделал глубокий вдох и сильно закашлял, выплёвывая кровь. – Я поселился в этих краях пару лет назад. И здесь… я увидел, как плохо относятся люди в другим расам. Там, откуда я родом, нет такого. Я не хотел убивать… эльфов. Меня заставили, – речь снова была прервана кашлем. – Ромуаз заставил, он враг всего мира… Только здесь так плохо относятся к эльфам. В других странах вашему племени живётся намного… лучше. Не все люди видят в вас врагов, – рыцарь стал задыхаться от кашля и через некоторое время умер.
Юная эльфийка долго размышляла над словами убитого. Ей не верилось в то, что были в мире места, где не было никакой ненависти к её расе. Однако перед лицом смерти никто бы врать не стал. Видимо, рыцарь решил покаяться в содеянном и очистить совесть, чтобы не было мучительно покидать мир живых. Наверное, он надеялся получить прощение от Ликины. Она его простила в итоге, хоть и с трудом.
Поняв, что больше ничего её не удерживало в уничтоженной деревне, девочка пошла по дороге, решив мстить человеческому роду за всё зло, что он принёс в этот мир. Однако эльфийка решила убивать только тех людей, которые ненавидят другие расы и уничтожают их. Тех же, кто не испытывает к ним никаких плохих чувств, она твёрдо решила не трогать, дабы не проливать кровь невинных, как это делал враг.
Из всего Каланиса выжила лишь она одна. Лишь она одна знала всё, что произошло в родной деревне. Лишь она одна из всех односельчан могла теперь начать путь мести. Приняв решение в первую очередь освободить землю от непосильной ноши в лице Ромуаза, она отправилась в дальний путь в надежде сделать мир хоть немного лучше для эльфийского народа и для других рас тоже.