Так называется не только одна из букв греческого алфавита. Таким было прозвище доцента кафедры сопромата , который вёл этот предмет на нашем электротехническом факультете Ереванского Политеха. Если мне не изменяет память , то его фмилия была Григорян. Но студенты, окончившие наш вуз раньше и , думаю, те ,которые учились на электрофаке после нас, знали его как Эпсилона.
Это был невысокий лысый кругляш с писклявым голосом. В его лекциях по сопромату и в формулах, которые он выводил на доске,эта буква часто фигурировала. Отсюда, наверное, и пошло его прозвище.Предмет был и без того не лёгким, но материал он умудрялся излагать каким то малопонятным языком. Ko всему тому, он “резал” на экзамене беспощадно. Одним словом – зверь!
С сопроматом студенты прощались во втором семестре третьего курса. И, вообще, во всех технических вузах этот предмет считался каким то “ граничным”, пройдя который самая трудная часть учёбы оставалась позади. Не случайно, даже родилась поговорка: “сдал сопромат – можешь жениться”.
“Зверями” первых курсов считались и преподаватели некоторых других предметов. Например “великий и ужасный” Дро – Дереник Михайлович Григорян. Он читал нам лекции по высшей математике. Участник Отечественной войны, левая рука у него не сгибалась в локте – результат попадания осколка снаряда. Он продолжил прерванную войной учёбу на физматфакультете университета, защитил кандидатскую и готовился к защите докторской диссертации.
Когда читал лекцию и надо было на доске записать какой либо пример по теме, он доставал из кармана листок с подготовленными примерами и, держа его в левой , висячей, руке,заглядывал в этот листок так, что создавалось впечатление, как будто он тайно подглядывает в шпаргалку. Кто то из студентов , ехидно , тихо произносил: “ шпон!” Дро поворачивался к аудитории и, с сожалением, произносил: “ Я тут мужчин не вижу! Одни маменькины сыночки”.
Сурен Дургарьян. Он преподавал нам теоретическую механику. До перехода на эту работу был известным специалистом по расчёту мостовых конструкций. В самом начале пятидесятых, уже прошлого века ,его расчёты были использованы при сооружении знаменитого одноарочноого моста через ущелье реки Раздан. Мост этот тогда считался самым большим одноарочным в Европе. В народе он получил название “Киевский”, по названию одной из самых красивых улиц Еревана, начинающейся от этого моста. Но когда был построен мост, случилась катастрофа. Во время испытаний , когда на мост въехала колонна специально гружёных машин – мост рухнул. Погибло много людей. Руководителей стройки арестовали. Арестован был и Дургарьян. Просидел в тюрьме около года, пока все его расчёты проверяли эксперты в Московских НИИ. Когда выяснилось , что эти расчёты были безупречны, он вышел на свободу. И сразу же был приглашён работать на кафедру теоретической механики моей Альмаматер. Говорят, что вышел на новую работу, отрастив в тюрьме бороду. Но, когда через несколько лет я уже был студентом, то бороды у него не было. Мост, конечно же, построили по тому же проекту. Но наказали ли тех деятелей, которые заставили строителей испытывать мост, когда бетон ещё не достиг необходимой крепости? А этим деятелям отчитаться к какому то празднику Революции или Первомая, ох, как не терпелось!
А как преподаватель Дургарьян был, конечно же, великолепен. Он умел словом и жестикуляцией донести до самых непонятливых природу и сущность всех элементов механики. Мы могли даже “видеть” ,казалось бы,такие нематериальные понятия , как вектор или угловая скорость. В этом смысле он был “зверь”!
На обеих последних курсах, когда пошли предметы по избранной специальности, экзамены проходили как по маслу. Никаких особенных волнений и переживаний типа “сдам или провалю” в экзаменационных сессиях уже не возникало. Приходит на ум прочитанная в юности повесть о тогдашней молодёжи.Там есть такая фраза: “Сессия, сессия! О тебе вспоминают, став седовласыми академиками и просыпаются в холодном поту”.Kaк все,у кого в жизни была студенческая пора,я помню эти годы , когда безмятежные семестры завершались свалившейся как снег на голову экзаменационной сессией. Правда, в холодный пот эти воспоминания меня не вгоняли.
Хотя был один случай, который доказал, что все перипетии студенческих лет откладываются в укромных уголках памяти и, нет-нет, да и “выскакивают” в воспоминаниях.
Случилось это лет через десять-двенадцать после окончания вуза. Я, уже состоявшийсйя инженер-конструктор, тружусь в одном НИИ. Жанат, у нас подрастают двое ребятишек. Кстати, о женитьбе. Я и женился по той самой формуле: “Сдал сопромат, можешь жениться!” Но с некоторой рокировкой событий. Сначала, 30-го мая, мы расписались, а уже потом , в июне, в летней сессии третьего курса я сдал заключительный экзамен по сопромату.
Мы живём в Ереване. Часто бываю в родном Аштараке у родителей. Как то моя мама передала через знакомых (телефоны тогда были далеко не у всех, да ещё в сёлах), чтобы я приехал. Поспели плоды нашей яблони. Эта яблоня плодоносила через год. Росла она на нашем приусадебном участке, который выделили нашей семье ещё в тридцатые годы, после завершения коллективизации. Все деревья нашего сада : персики, абрикосы, сливы, черешни посадил отец, а эта яблоня , уже взрослой, росла на полученном участке. Это было величественное дерево, таких больших плодовых деревьев ни до, ни после я не видел. Оно росло в дальнем углу сада и его огромные ветви нависали даже над участками соседей. Плоды были грушевидной формы, но широкой частью к хвостику. Вкус и аромат этих яблок был неповторимый. Эти яблоки особенно ценили те, кто собирался готовить толму (или долму, кто как хочет), но не в виноградных листьях, а с фаршированными овощами: перец, помидоры, баклажаны. А фаршированные яблоки, особенно этого сорта, добавляли блюду, особый, сказал бы, что ли , шарм. Многие аштаракские родственницы и знакомые в эти дни часто приходили к нам за этими яблоками.
Но у плодов этой яблони был один существенный недостаток. Они не подходили для зимнего хранения, как другие сорта. Поэтому их надо было употребить как можно скорее . И отец несколько раз возил собранный урожай на ереванские рынки. По нескольку мешков. Раскупали мигом! По его оценкам эта яблоня в урожайный год выдавала до тонны плодов. Но ничто не вечно! С годами, через три-четыре десятилетия, яблоня стала вырождаться. Сначала с каждым разом плоды стали уменьшаться в размере и количестве. И, как то незаметно, дерево приказало долго жить.
Отвлекусь от яблони. Итак, по зову мамы я приехал в тот раз в Аштарак. Лето. Жара! Мама накормила меня вкуснющим летним обедом. Прилёг отдохнуть, хочется поспать, но жара не оставляет шансов на сон. Мама предлагает:
- А пойди в сад. Там,под нашей яблоней, в тенёчке, мы поставили тахту, покрыли паласом, есть подушки. Приляг, может и поспишь. А я пока нарву для вас яблок.
В саду небольшой ветерок. Тень и тишина сделали своё дело. И я задремал. Кажется, даже уснул. Вдруг, слышу, будто кто то топчется возле тахты. Открываю глаза. Какой то бородатый мужик смотрит на меня и свирепо вращает своими выпученными глазами. Я немного оторопел, но нашёл в себе силы спросить:
- Ты кто? И что тебе здесь надо?
- Я Эпсилон! Не узнал меня?
- Ты Эпсилон? Ну, положим, а почему ты здесь и что тебе нужно?
- Я пришёл принять у тебя экзамен по сопромату.
- Но сопромат я сдал настоящему Эпсилону уже лет пятнадцать назад!
Бородатый не принял мой довод:
- А сопромат надо сдавать всю жизнь! Понял, студент?
- Нет, никакого сопромата я тебе сдавать не буду!
- Ах, вот как? Ну, студент! Тогда получай, вот тебе!
И это бородатое чудище обрушивает свой кулак на мою голову.
Я просыпаюсь. Никакого бородача нет. Рядом с моей головой на подушке лежит упавшее с дерева средних размеров яблоко. Соображаю, что к чему. Думаю, хорошо, что упало не самое большое яблоко и не с самой верхней ветки. Так что, отсмеявшись про себя вдоволь, взял это яблоко и пошёл в дом.
Рассказал про сон маме. Пока я спал в саду, узнав,что я приехал, пришли мои брат и сестра. Повторил мой рассказ и им. Хохоту было!
Взяв сумку и авоську, нагружённые яблоками, пошёл на автобусную станцию. Через полтора часа я был уже у себя дома. Яблоки наполнили квартиру своим ароматом. И этот аромат держался до тех пор, пока не было съедено последнее яблоко с нашего чудесного дерева, под которым я увидел тот загадочный сон, вернувший меня в студенческие годы.