У всех людей по две бабушки, а мне повезло, у меня было три.
Да какие ! Настоящие, сейчас таких нет.
В завязанных накрест белых платочках и длинных юбках на резинке.
Сначала о первых двух- Ксении и Насте. Были они родными сестрами и жили почти всю свою жизнь на одном подворье с общим хозяйством. Младшей Ксении, Бог дал сына первенца - Петра, впоследствии моего отца. Затем двух дочерей - сдержанную, разумную Елену и озорную, смешливую Нину.
Красивая была Ксения. Круглолицая, с правильными чертами славянского лица, русоволосая и голубоглазая. Спину всегда держала прямо и первый седой волос обнаружила у себя только в шестьдесят лет. И заметьте, без всяких косметических средств ! Мыла голову яйцом и хозяйственным мылом. Может мыло тогда было другое...а уж яйца точно не теперешние, магазинные.
Характер у Ксении был - кремень!
Ей не надо было повышать голос, чтобы вмиг "построить" своих шестерых внуков, приезжавших каждое лето в деревню на каникулы.
Достаточно было одного холодного взгляда. Её светло голубые глаза мгновенно теряли теплоту летнего неба и превращались в две колючие антарктические льдинки. Любой из нас, а шкодники мы в ту пору были знатные, под этим взглядом готов был со стыда провалиться сквозь землю.
Почему ?.. Не знаю. В этом и крылась загадка ее характера, умевшего воспитывать в своих внуках совесть.
Любила она нас безусловно и самоотверженно. Давала столько тепла и заботы, что казалось (разве детей обманешь!) в ее жизни не существовало ничего более значимого чем мы - её внуки.
Нам можно было ВСЕ !
Днем мы жили на садовых деревьях. В полдень огромные яблони, груши, абрикосы предоставляли нам свои плоды для обеда. Ягоды черешни, вишни и крыжовника служили десертом. Мы дрессировали садового сторожа, черно-белого пса Матроса. Часами плескались и мокли в мутной, по пояс воде речки, протекавшей сразу за огородами.
Мы устраивали домашние театры, возводили в саду летние "халабуды", открывали швейные мастерские для кукол и модных показов.
Разрешалось брать в доме все, что было необходимо для реализации наших бурных фантазий и творческого потенциала. Одеяла и подушки, постельное белье и посуду, одежду и обувь со шкафов... Все вытаскивалось во двор, на траву под деревья...
Сейчас мне даже страшно подумать, что чувствовала бы я сама, окажись сей момент в подобной ситуации. А ведь так проходили три месяца !..
Но баба Ксена, а звали мы ее именно так, всё одобряла и за всё хвалила. Она смотрела на нас восхищенно, как на наследных принцев...
Так и росли мы, впитывая в свое сознание великую значимость собственной персоны, что потом во взрослой жизни сослужило нам великую службу. Чего-чего, а низкой самооценки не наблюдалось ни у одного из внуков бабы Ксены.
Одного нам нельзя было - "подличать"...
Намеренно врать (не путать с "фантазировать"), без спросу брать чужое и враждовать друг с другом. Мы конечно спорили и нередко дрались, но понимая, что у бабушки не бывает "правых и виноватых" и грозный взгляд получит каждый, быстро мирились и никогда не ябедничали.
Баба Настя была старше на два года. И, как это часто свойственно двум родным сестрам, была совсем из "другого теста". Внешне они были одного роду- племени. То же небо в глазах и соломенный цвет волос, но у старшей он сильно вился и часто выбивался из-под платка тугими завитками.
Черты ее узкого лица были выписаны будто тонкой кистью художника и сохраняли какую-то детскую безмятежность. Она была среднего роста, до последних дней по-девичьи стройная.
У Насти не было своих детей. Овдовев, в возрасте не многим более двадцати лет, она безропотно приняла Божье о себе промышление и стала сначала "второй" мамой детям сестры, а потом и "второй" бабушкой для последующего поколения: четырем внучкам, весьма бурного характера и двум спокойным на их фоне внукам.
Мы никогда не разделяли их на "родную и двоюродную". И все же они были разные... Я всегда чувствовала, что баба Настя любит нас пронзительней и глубже, "до боли"...до слез на глазах... а бабушка Ксена любила нас радостно и всласть!..
Несмотря на скромное образование, состоявшее из нескольких классов церковно- приходской школы, в обеих сестрах, их словах и движениях сквозила какая-то благородная осмысленность.
До сих пор не могу понять, как так могло быть?
Всю жизнь они прожили в деревне и ничего не знали, кроме "каторжного" от рассвета до заката сельского труда. Сорок соток сада-огорода, две коровы, козы, овцы, немерено кур, уток, гусей... И конечно - свиньи! Куда же без них...
Ведь неподалеку, в большом городе, в эпоху продуктового дефицита жили их трое, а в браке все шестеро, "детей". И столько же внуков, обладавших отменным аппетитом - "колорадов" , как мы, смеясь, сами себя называли.
Да, это были настоящие бабушки! Теперь таких нет...
...Платочек, плотно облегающий целомудренное чело, парусящаяся на ветру цветная до щиколоток юбка. ...Рука, полностью закрытая длинным рукавом, взметнувшаяся вверх вслед уходящему автобусу, уносящему в город, в другую реальность нового учебного года, полдюжины гомонящих внуков...
Теперь, став совсем взрослой, я понимаю силу их самоотверженной любви. Я знаю, что они были счастливы, довольны своей жизнью и честны, поэтому могли открыто смотреть нам в глаза. Говорить мало, не громко, но с такой убеждающей внутренней силой, что мы упрямые и своевольные дети воспринимали их слова не иначе, как истину в последней инстанции...