Ювенилия.
Отрывки из сентиментального письма
...Не будь таким чувствительным, мой Луций. Не нужно оплакивать то, что изначально подвержено разрушению и смерти и действует в соответствии со всеобщими законами природы, — слёзы пригодятся для более серьёзных переживаний.
...Ты упрекаешь меня в том, что я слишком часто и незаслуженно восхваляю твою красоту.
Красота бесценна, когда поклонение ей, вместе с любовью эротической, рождает любовь человеческую. Такая красота неотделима от истины, добра, справедливости и доступна не только чувствам, но и разуму. Она дарует смертным возможность узреть горний свет, мир чистых идей, о котором говорит Платон устами мантинейской пророчицы. Даже добродетель Тесея меркнет перед её величием.
Также Платон говорит о том, что безумная любовь к прекрасному, более всего свойственная поэтам, становится для них источником бесконечного вдохновения.
Можно ли найти и в этом что-то плохое?
Однако я не согласен с великим афинянином в том, что слёзы замутняют удовольствие, получаемое от красоты.
Разве слёзы любовника, страдающего от расставания с возлюбленным, не столь же прекрасны, как улыбка или невозмутимое спокойствие, не нарушающие гармонию черт?
Но философы, по своему обыкновению, более самой любви всегда ценили отвлеченные рассуждения о её сущности.
...Омываемая тремя морями прелестная страна, в которой ты родился, страна гор, долин, тучных пастбищ, оливковых рощ и небесно-голубых морских заливов, превыше всего ставящая красоту, гармонию и искусство, всегда обладала для меня притягательной силой. Я грезил о ней в детстве с тех пор как впервые посетил с отцом её земли; в молодости я провёл там лучшее своё время, а в зрелом возрасте обрёл то, что искал всю жизнь.
...Наш мир не есть лишь подражание или отражение мира идеального — он органическое его продолжение, его второе крыло.
Как птица не способна летать на одном крыле, так мир бестелесный не может существовать без земного своего воплощения.
Земля и небо едины: материя сливается с божественным, божественное объединяется с материей, между ними существует неразрывная связь.
Предназначение искусства в том, чтобы раскрыть эту тайну.
...Здешний переменчивый климат весьма неблагоприятно сказывается на моём здоровье, открывая сильнейшие носовые кровотечения. С приближением темноты воздух, разреженный дневным и вечерним пеклом, становится значительно прохладнее, почти холодным при появлении «сверкающего глаза ночи» — Селены, окруженной венцом призрачных туманов, очень холодным с первыми, сумеречными проблесками молочного рассвета, теплеет в сиянии улыбок розоволикой Эос, а после восхода солнца на город обрушивается жара, усиливающаяся на протяжении утренних часов до немыслимой температуры. В полдень ни один житель не рискует покинуть свой кров: площади и рынки пустеют, в портиках храмов не белеют гиматии многоречивых философов, юноши не сплетаются в борьбе на золотистом песке палестр, всё замирает, словно готовится к вражеской осаде. Колесницей Гелиоса под этими небесами, вероятно, правит поджигатель Флегий, возвращенный из царства мёртвых в наказание живым. Можно вообразить, как шипит рассерженный Океан, когда раскаленной до бела сын Ареса опускается в его холодные воды!..
...Сейчас я с особенным удовольствием вспоминаю благословенную прохладу Тибура — мой земной Элизиум. Вообрази себе цитрусовые рощи в многоструйных брызгах бронзовых и мраморных фонтанов, нежно-розовую марь цветущего миндаля и лилово-красные облака бугенвиллий, пурпурный блеск роз и огненные цветы «карфагенского яблока». Огромные плантации гиацинтов — черных, как твои локоны, — тюльпанов и маков, простирающихся до самого горизонта... Яблоневые и вишневые сады, шелестящие под внезапными порывами прохладного ветра, дующего с высоких горных шпилей. Почувствуй пряный, горький аромат сушеных оливок и маслин, опъяняющий будто крепкие сирийские вина. Пусть твои глаза ослепит искрящаяся в полуденных лучах, словно полированный балтийский янтарь, неподвижная гладь широких озёр и извилистого лабиринта каналов, а слух поразит грохот водопадов, низвергающихся в прозрачные, как алмаз, глубокие, голубые водоемы... Сами боги станут завидовать нам и ревновать к нашему счастью.
В жаркий полдень мы укроемся в тени дорического портика Притонея или сумраке Темпейской долины, под сенью древних дубов-великанов, убаюканные голосами редких птиц, напоенные ароматами фиалковых листьев и мирта, овеянные благоуханной свежестью Зефира.
...Очень скоро, милый мальчик, паруса кораблей наполнит попутный ветер, и мы поплывем от острова к острову, как Эней и его спутники, но, милостью богов, без его злоключений...