Вылеты из-за плохой погоды были редкими, в основном задействовались опытные для таких условий лётчики. Пользуясь временным затишьем я и Иритин получили "добро"
сходить в город. Все некурящие полка получали так же положенную пайку табака или махорки. Поднакопив относили её на рынок, меняли на что-нибудь и тёплые вещи.
До Сенного рынка, куда мы собрались,было, в принципе, и не далеко.
С утра пораньше, намазав сапоги погуще гуталином, чтобы не промокали в талом снегу и лужах, мы двинулись в поход. Никто из нас в Ленинграде никогда не был. До войны, конечно, мечтали попасть в славный, красивый Питер. Я ещё и открытки собирал.
А тут,наконец, предстояло пройти пол-города, самому увидеть знаменитые места.
Вещмешок нам друзья напихали полный. На бумажке аккуратно вывели кому что купить.
В надежде поймать попутную машину вышли на Торфяную дорогу, и действительно скоро
нас догнала полуторка. Шофёр молча кивнул в сторону кузова, мы лихо туда забрались. Экскурсия началась.
Ближе к городу начались дома, в основном двухэтажные, деревянные. Кое-где из труб поднимался дымок. Проехали вымерший, засыпанный снегом заводик. Чёрная, железная труба наклонилась в сторону единственной растяжки, но не упала. Людей нигде не было, не было и тропинок в сугробах между домами. Вскоре встретили двух ребят.
Один вдумчиво и медленно бил обухом топора по сараю, двух стенок которого уже не было. Второй замер рядом, обхватив себя руками.
Слева старушка, вся в платках, тянула санки с большим, длинным мешком. Полозья застревали в рыхлом снегу. Старуха наклонялась, ухватив верёвку через плечо, наклонялась ещё больше, пока санки ни срывались с места. Пройдя несколько шагов всё начиналось сначала.
Машину основательно тряхнуло - проехали переезд.
Разговаривать не хотелось.
Под скрип и лязг изношенного кузова мы смотрели вперёд. Старались разглядеть
знакомые очертания Ленинграда.
Потянуло дымом, за углом открылся разрушенный жилой дом.Стояла пожарная машина, пожарные баграми растаскивали тлевшие брёвна. Около расстеленных одеял стояли легко одетые люди.
- Налёта не было, значит снаряд.
- Это по нашему аэродрому недолёт.
- Да кто их знает, они лупят куда попало.
Грузовик подъехал к реке и повернул налево.
Звук мотора стал выше. Сырой, упругий ветер с запахом дыма, весны, оттаивающего города, заставлял слезиться глаза. Огромные, серые сугробы проносились мимо.
На реке вдруг увидели несколько рыболовов на льду. Неплохо бы сейчас половить на ушицу!
Навстречу стали попадаться машины. Прохожие, зачастую с санками, тащили воду в бидонах, дрова в мешках и просто доски, оторванные от ненужных теперь заборов и сараев. В домах из форточек торчали и иногда дымились жестяные трубы, бывшие раньше водостоками с крыш. Утренний город начинал жить. Каждый дымок из окна был живым приветом от людей. А у живых всегда много забот.
Мы знали что самое трудное было в ноябре-декабре. А теперь норму хлеба увеличили.
Голод остался, но хлеба больше стали давать. И зима, наконец, была позади. Но голод и холод позади не был.
Ленинград жил надеждами. Если бы не было веры в Победу, в нас, в бойцов её отстаивавших, враг давно бы растоптал и город и всех его многострадальных жителей. Если они так мучали ленинградцев не имея возможности до них дотянуться руками, то что бы сделали сюда ворвавшись?
Неожиданно открылась знакомая панорама. По краям широкой Невы стояли узнаваемые
Петропавловская крепость, Зимний дворец, стрелка Васильевского острова с Ростральными колоннами. Красиво. Даже сейчас красиво.
Людей немного. Кто куда шёл со своими заботами.
Шофёр нас высадил за мостом. Показал и рассказал как идти.
Постояли, поглазели вокруг. Пошли.