Открыв глаза, Степан застал Вику сидящей за туалетным столиком. Судя по всему, супруга уже успела принять душ, и в лёгком пеньюаре, расчёсывала свою шикарную косу, которая хоть и доставляла много хлопот, но была предметом гордости всей семьи.
Виктория у зеркала напоминала былинную красавицу с картины какого-нибудь художника-передвижника. Прозрачный пеньюар лишь подчёркивал совершенные формы тела, от лица веяло свежестью утра, покоем и нежностью. Редкие минуты, когда она принимала такой уютный, домашний вид, сбрасывая деловитость, настороженность и напористость современной бизнес-леди.
- Как сударыня почивать изволили? – потягиваясь, спросил жену Степан, невольно любуясь творением Господа, дарованного ему то ли в награду, то ли в наказание.
- Не в пример Вам, сударь – превосходно. Сны не снились, совесть чиста. Пора и тебе просыпаться.
- Слушай, Ви, сил нет смотреть на твои титанические усилии у зеркала. Давай мы тебе шикарный парик закажем? А это снимем к лешему…
- Слушай, Стёпа, давай мы тебе новую голову закажем, а эту… Ещё одно такое предложение, и придётся… Иди освежи её, пока на плечах.
- О, узнаю императрицу. Зело строга, и на расправу скора – подшучивая над женой, удалился в душ Степан.
Супружеская спальня была местом святым, никто не имел права сюда входить, даже горничная. Она состояла из двух комнат и душевой: первая выполняла роль прихожей и гардеробной, вторая, собственно, и была спальней, имела она и свой выход. Отделана она была скромно, без излишнего аляповатого декора с претензией на «аристократичность», но и не без изящества. Здесь чувствовалась твёрдая рука утончённой женщины. Это была цитадель семьи, и по молчаливому уговору здесь никогда не было ни «породистых кошек», ни «мачо-на-час», все игры в адюльтер проходили в других местах, сохраняя чистоту супружеского ложа.
- Как разрешились твои вчерашние проблемы? - Спросил жену Степан, возвращаясь из душа. В длинном халате, с чалмой из полотенца на голове, он сейчас походил на султана из детской сказки, отчего Виктории стало весело, и она рассмеялась.
- Стёпа, лучше бы ты голый здесь ходил!
- Что так? – притворно удивлённо спросил он, с комичной гордостью оглядывая себя в зеркале, меняя позы и выражение лица.
- Да на тебя что ни одень, всё равно получится Стёпа.
- Так как, всё таки, твои дела? - вернул разговор в прежнее русло супруг, приводя себя в должный вид. Время подходило к завтраку, который в выходные был обставлен некоторой ритуальностью, и хоть требования к костюму были либеральные, но постельные мотивы, в виде пижам, халатов, и прочих пеньюаров не допускались
- У меня не бывает проблем. «Моделирование кризисных ситуаций» это моя специфика. Тебе этого лучше не знать. Пусть у меня останутся маленькие женские секреты. Всё только начинается, но чтобы ты был спокоен, по сути, я купила боксёрскую грушу.
- У тонкого мастера житейской интриги проявились садистские наклонности? Надеюсь, издержки профессии не заведут слишком далеко, вызвав осложнения глобального масштаба.
- К сожалению, они подступили слишком близко, чтобы позволить им здесь остаться.
Она явно что-то не договаривала. Он чувствовал это ещё вчера. Сегодня снова пошла игра в намёки и троеточия, и хоть Степан привык доверять жене, его это всё же беспокоило. Что-то произошло между Викой и дочерью, куда его допускать не хотели, пока, по крайней мере, и причиной этого «что-то» является третье лицо, которому и уготована роль боксёрской груши. Тут ему можно было только посочувствовать – почему-то Степан был уверен, что это очередной мимолётное увлечение Ви, но то, что там каким-то боком замешена Мила, ему не нравилось. О крайностях думать не хотелось.
- Стёпа, застегни платье, пожалуйста – прервала его размышления супруга: - Молнию заело.
Молнию действительно заело крепко, и ему пришлось основательно повозиться, стараясь не сломать, и не выдрать её с корнями.
- Как хорошо, что сейчас не носят корсеты со шнуровкой, ты бы своими лапищами затянул меня намертво, и ни о какой интриге на лугу можно было бы и не мечтать. Шучу,
Милый - мечтать можно всегда.
- Мечты воплощенные в реальность становятся банальностью.
- Вот, Стёпка! Умеешь ты укусить – больно, и не обидно. Никакой в тебе романтики. Однако, пока ты ночью предавался спокойным сновидениям, мне пришлось в постели изрядно покрутиться, решая наши житейские банальности.
- У нас где-то течёт труба?
Чувствовалось, что он напряжён, и от того, незаметно для себя, немного грубил.
- Зря ты, Стёпа. Вчера, случайно, мы наконец-то заметили, что у нас выросла дочь. И у неё начались определённые трудности становления характера. Мне не нравится её характер, и та конфигурация, что образуется в результате нынешней ломки.
- Так. Что-то у вас произошло – резюмировал Степан, сев в кресло, внимательно глядя на жену. Похоже, сбываются его худшие предположения.
- Пока ничего из ряда вон… Однако, она унаследовала черты моего характера. Но Мила к нему ещё не готова. Она слишком слаба, и если не вмешаться, то он её сломает.
Вика ещё не знала, как она ошибалась в способностях дочери. Но прозрение придёт потом, а пока она строила планы её спасения. В прочем, её ли? Может сама того не осознавая, она пыталась спасти себя.
- Я хочу загрузить её по-полной. У меня есть бутик, который давно думала сбросить с баланса. Довольно прибыльный, но мне сейчас некогда развлекаться с трусами и лифчиками.
- Ты имеешь в виду «Корсетъ» на Старогвардейской?
- Его. Всё равно нужно или продавать, или в аренду сдавать… Однако и аренда это головная боль…
- А универ?
- Справится. Она целеустремлённая, только цель нужно скорректировать.
- И не жаль тебе лишать её юности? Детство так же было скомканным: танцы, музыка, лошади, этикет, риторика, латынь… Не слишком ли?
- Не слишком. Когда у девочек слишком много свободного времени, они слишком быстро беременеют.
- Мысль здравая. С бутиком поможем, проконтролируем…
- Нет. Здесь она будет самостоятельной хозяйкой, с полной ответственностью за провалы и неудачи. Пора самой отвечать за свои поступки. Но и успех будет её, личным.
У Степана осталось тяжёлое чувство, но он был вынужден согласиться с доводами Вики. Ему не договаривали основного, и он мог только предполагать, но от этих предположений хотелось спрятаться, а ничего не знать казалось лучшим выходом. Приняв решение, по возможности, от бабьих дрязг отстраняться, ему стало легче, и он успокоился. Две женщины, под одной крышей, в мире не живут, и тут главное не получить рикошетом, или осколочного в голову. По мере взросления Милы, Вике постоянно приходится к ней привыкать заново, и она не всегда могла уследить за возникающими опасными тенденциями в поведении ребёнка. Что, вполне, объяснимо, и что, в свою очередь, естественно, а посему должно разрешиться само собой.
- Ну что, Стёпа? Пора начинать день. Скоро склянку отобьют. Я думаю, Мила уже готова.