16.04.2004 На "Автографе" разбирали статью в «Томском Вестнике» про положение с литературой в Томске. Кто-то (Попов, но похоже – псевдоним) просто Александра Казанцева и Климычева размазал по стенке – даже в том обвинил, что много наших литераторов уходят из жизни добровольно, мол, дороги мэтры им не дают, только уехав из Томска, может человек реализоваться. Ольга Геннадьевна, было, возмутилась. Она отстаивает точку зрения, что поэт изначально, в силу своего дара, обречен на драматическую и даже трагическую судьбу, и Казанцев с Климычевым тут не причем.
Галина Ивановна Климовская очень хорошо говорила о наших томских поэтах – Павле Лобанове, Ольге Рычкаловой, уехавшей в Москву… Про Василия. Казанцева – тоже поэт из Томска, живёт в Реутове. Он в ТГУ учился на курс младше Галины Ивановны. Рассказывает: был очень интересен по-мужски, нордический тип, светлые вьющиеся волосы. Сотни девочек со всех курсов были бы счастливы быть с ним рядом, но он был далек от этого, хотя в стихах (она процитировала) есть образ полевой дороги, на которой меж колосьев растёт множество цветов, и одна головка доверчиво уткнулась в руку – замечательный образ.
Собираемся его вечер сделать.
Наши стихоплёты уже превышают терпение Ольги Геннадьевны. Она сегодня оборвала очередную «поэтессу», которая никак не могла закончить читать свои опусы. Та обиделась и с претензией: «Должна же я кому-то читать свое творчество. Ладно, вы не разрешаете – буду писать в стол». Ещё одна Галина Борисовна Г. своим «трагическим» голосом зачитала какую-то зарифмованную ею сценку в городском транспорте. И еще одна активничает – ну, такая мышка серая, но тоже хочет свое слово сказать, а там даже не детский лепет, а писк.
Ох, горе, куда от них деваться? Я вчера не смолчала тоже, мол, ходим сюда стихи слушать, а не это беспомощное «творчество». Думаю, что надо уже жесткость проявлять, иначе все перестанут ходить – времени жалко слушать этот бред. Вот же и Люда Костюченко («А! Надоели! Читают что попало…»), и другие сильные поэты перестали ходить.
17.04.2004 …позвонила ОГ, поговорили насчет того, как перекрыть этот поток бездарей, что к нам проложили дорожку. Предложила устраивать рекомендательный прием – кто привел, пусть представляет. И еще – просто так слово никому не давать. Одно произведение прочёл, и – суд, стоит ли занимать время. То есть, все же быть построже к новичкам.
21.04.2004. Я читала Макшеева. Будет встреча на "Автографе", раздали книгу его произведений, чтобы познакомились, потому что хоть и томский писатель, а читал его мало кто. Галина Ивановна Климовская высказалась в том смысле, что он выполнил свою задачу – прожить труднейшую жизнь (он, как член семьи белоэмигранта - жили в Эстонии - отправлен с матерью и сестренкой в Нарым, где похоронил всех своих близких, жил, как лишенец всех прав) и описать все, что с ним произошло.
23.04.2004 На "Автографе" встреча с Макшеевым Вадимом Николаевичем.
Из всех наших писателей, кто был на ТА, мне больше понравился покойный Колупаев. Остальные, что Климычев, что Заплавный, что вот Макшеев – в той или иной степени «порчены» режимом. Выживали, как могли, приходилось служить системе, поэтому искренность была вытравлена, скукожилась и, в основном, реакция была «что изволите». (Прости меня, Господи, за эти вот оценки – благополучной, ничего того не пережившей...).
Не хотелось бы им это говорить, потому что как и у всех нас – выжить основная задача, и выжить с как можно меньшим количеством боли: и физической (в любой болезни проявляющейся), и душевной (тут диапазон широчайший). Поэтому они своим даром и выполняли эти задачи. А как при этом корчилась их душа, пока не смирилась. А талант в таких условиях развивается, как искарёженная ветка - вкривь.
Вот и у Макшеева эта наша реальность. Говорил просто, без манерности. Он себе, похоже, оценку давно поставил. И не мог сдержать рвущихся из-под сознания жалоб на материальные трудности: несколько раз прозвучала тема гонорара, денег.
Поинтересовалась, как он для своих эссе, что появляются в наших газетах, выбирает темы (в голове держа, что больно они суховаты). Услышала, что и ожидала услышать – он пишет по заданию или договоренности с «Евой». Не потому, что вдруг заинтересовался судьбой и жизнью выбранного персонажа, а по случайному стечению обстоятельств – земляки были, старые открытки в руки попали…
Ощущение осталось: что-то во встрече было невсамоделищное; искренности, встречного интереса от гостя, как вот почувствовалось от Колупаева, от Калёновой - такого не было.
И опять наплыв праздных и жаждущих «самовыражения». Ты – вопрос писателю. Он задумывается. И тут вступает случайный гость со своим видением ответа на вопрос, и ты вынужден слушать неизвестно кого, «серую мышь».
На обратном пути в маршрутке со мною рядом села с желанием «поговорить» одна из «мышек». Спрашивает: «Понравилось вам сегодня?» - «Нет». - «А в прошлый раз?» - «И в прошлый раз не понравилось. Слишком много было желающих не столько послушать, сколько изложить себя... Скажите, откуда вот вы к нам пришли? Ведь мы не даем рекламы. Как вы к нам попали?» Она начала про то, что ей сказали приятели, что она любит стихи и сама «пишет». Я: «Вот вы посещаете концерты симфонической музыки. Как бы вам понравилось, если бы вы пришли на концерт, предвкушая любимые мелодии, композиторов, а вам вдруг предложили слушать фальшивую скрипку или исполнение ученика первых классов муз. школы». Она: «Но, поверьте, я – порядочная женщина». - "Господи, кто же сомневается! Но если у меня голос не поставлен, то как бы мне не нравилось петь, – я же не нагружаю незнакомую, не близкую аудиторию своим исполнением. Хотя тоже убеждена в своей сугубой порядочности".
Она выскочила на Учебной.
***
Как пел Макаревич, «меняется всё»,
Меняются звуки, меняется ветер,
Меняются руки, тело, лицо…
В родителей превращаются дети.
Дорога становится козьей тропой.
В музеи всегда превращаются храмы.
В них старенький бог в облаках над землей
Глядит на туристов из вычурной рамы.
Меняются взгляды, сужается круг,
Уходят друзья неожиданно, страшно.
Все реже и реже пожатия рук,
И хочется жить только прошлым, вчерашним.
2008 г.