Глава 24
Как только окончательно рассвело, Максим решил идти к Кацону. Только не мог решить куда: домой или в морг. Впрочем телефон морга он знал, можно позвонить из автомата. Ну, а если в морге его нет, то значит он дома. Давидыч не ходил по гостям и избегал компаний. Дом и работа – два места, где его можно найти.
Как только он сказал о своём решении Этери, она стала одеваться.
- Нет, нет, доктор велел тебе лежать! Да и просто, тебе лучше остаться дома.
Но, она так взглянула на него, что он понял: себе дороже с ней спорить. И, уже через пару минут, они выходили из дома. За их спиной тихо скрипнула дверь: это соседка утоляла своё любопытство. Но, увидела она их только со спины, и приняла Этери за жену Макса - Татьяну.
- Гляди-ка, Танька вернулась. Видать, с новым-то мужем не заладилось, ага. Волосы покрасила, похудела. Может с пацаном чего случилось, что одна приехала? Не она ли голосила?
В общем, вопросов у соседки только прибавилось, но криминала, в том, что к соседу приехала бывшая жена, не было.
До телефона-автомата они дошли быстро. После гудков на том конце провода ответил выцветший и надтреснутый голос Давидыча.
- Давидыч, это я. Поговорить надо. Саня пропал. Он не у тебя?
То, что Саня у него Давидыч говорить не стал, просто сказал: «Приходи».
За всеми хлопотами и потрясениями он совершенно забыл о пробирке с кровью девочки. Только теперь подумал, что надо бы сделать анализ. Но, до прихода Макса уже не успеть.
Макс и Этери появились минут через двадцать. Утро наступило и городской транспорт вышел на линию. По глазам Макса было видно, что он всё ещё надеется увидеть Гусарова живым, он привык к его долгим загулам, к тому, что тот мог уйти за водкой и исчезнуть на несколько дней, а то и недель. Но, вид Давидыча не оставил ему ни малейшей надежды.
Макс только и смог спросить: «Что?»
- Пойдёмте-ка ко мне. Это разговор не на пару минут.
Этери смотрела на этого странного человека и вопросительно покачала головой – мол, что совсем никакой надежды?
Давидыч покачал головой в ответ – никакой…
Макс боялся, что Этери снова начнёт рыдать, но она, наоборот как-то выпрямилась, будто окаменела. А в глазах вместо ужаса, стоявшего там последние сутки, появилась печаль – она приняла свершившееся.
Давидыч закрыл дверь кабинета, Макс и Этери сели на продавленный диван, а Кацон взял стул и сел напротив. На какое-то время повисло молчание: все понимали, что разговор предстоит серьёзный, но начать его никто не мог. Тогда, неожиданно заговорила Этери. Голос её был твёрд.
- Это должно было случиться. Но, не сейчас. Через пять дней. Откуда я это знаю? Я объясню. Доктор, вы были правы, я не совсем то, чем кажусь. Для меня самой это неожиданность. Скажите, что вас смутило, когда вы вскрывали мою гематому? Что со мной не так? Чем я отличаюсь от вас, людей?
Кацон смотрел на неё внимательно, его поразили слова «от вас, людей». Значит, себя она не причисляет к людям.
-Первое: кожа. Она гораздо прочнее человеческой, и другой структуры. Второе: ткани гораздо прочнее человеческих. И третье: в сгустках крови я обнаружил нечто искусственное – небольшую белую капсулу непонятного назначения. Я подозреваю, что именно эта капсула и послужила причиной смерти Сани. Он сгорел. Но, это было не кислородное окисление. Это было нечто неизвестное нашей науке, это был другой тип реакции. Анализ вашей крови сделать я не успел, не до того стало.
Этери нахмурилась.
- Значит мои работодатели решили подстраховаться. Не смогли убить импульсом, так запустили процесс самоликвидации. Я это однажды уже видела.
- Работодатели? – Давидыч и Макс спросили почти одновременно, - Кто они?
- Как раз об этом я и рассказала Гусару позавчера. Видимо, придётся рассказать и вам.
Она рассказывала обстоятельно, не упуская ничего, начиная со своего рождения, особенностей воспитания, жизни в городе-кластере, об устройстве их общества, о своей работе, о последнем задании. Рассказала и о том, что ждёт их страну в недалёком будущем.
Закончила она свой рассказ словами:
- Видимо, моё вмешательство не прошло бесследно – он принял мою смерть, а должен был умереть на пять дней позже.
- И твои работодатели, увидев, что дата его смерти изменилась, поймут, что ты жива?
- Нет, она изменилась сейчас, следовательно, у них она изначально будет другой. Впрочем, это слишком высокие материи, они вне моей компетенции. Я не теоретик, а просто рабочий муравей. Таскала в их муравейник травинки и крошки.
В коридоре послышался разговор и шаги – это шла на работу смена.
Макс хотел увидеть Гусарова, но Давидыч покачал головой – не стоит.
- Макс, Сани там уже нет. Просто обгорелая головешка. С твоей впечатлительностью…не стоит.
Этери вздохнула, встала и пошла к выходу. У двери повернулась и сказала:
- Роберт Давидович, не удивляйтесь, если и головешки не будет. Через несколько часов элементы реакции распадаются на ещё более мелкие составляющие. Вам повезло, что успели провести экспертизу. Думаю, что сейчас там просто кучка пыли. И я была бы вам благодарна, если бы вы собрали хоть что-то. Он так мечтал быть похороненным на своей поляне в лесу.
Давидыч рванулся к двери, быстрыми шагами вошел в хранилище. Действительно, на столе лежала только продолговатая горка пыли, частицы которой поднялись облачком от потока воздуха из открывшейся двери. Санитар, заглянувший в хранилище, только удивлённо матюгнулся.
- Зафиксировать бы, Давидыч, а то не поверят ведь!
- Да, надо бы. Скажи Кащею, пусть сфотографирует. И аккуратнее ходите вокруг, слишком мелкая пыль, лёгкая, от малейшего дуновения разлетается.
Когда всё было зафиксировано на плёнку, Кацон оглядел хранилище, потом вернулся в кабинет, нашел большую стеклянную банку с широким горлом, в которой иногда кипятил чай и собрал в неё всё, что осталось от его приятеля Сани Гусарова. Потом отсыпал немного в ёмкость поменьше – для анализа. Как он будет объяснять начальству исчезновение останков, он сейчас не думал.
Банку с прахом он поместил в хозяйственную сумку и отдал Этери.
После того, как Макс и Этери ушли Кацон набрал номер полковника Огородникова.
- Павел Андреевич? Кацон говорит. Дело ещё больше усложнилось. За ночь произошла ещё одна реакция: останки распались, превратились в пыль. И то, что я собрал вчера, тоже распалось. Пыль необычайно мелкая, кое-что удалось собрать для анализа. Остальное просто улетучилось в вентиляцию. Так что и не знаю, стоит ли теперь беспокоить НИЛ-6?
Полковник на том конце провода молчал. Потом сказал:
- Думаю, стоит. Теперь ещё более, чем когда-либо необходимо выяснить, что это за реакция.
Через час полковнику Огородникову позвонил генерал и сообщил, что дело забирают комитетчики.
- Знаю, знаю, чёрт бы их побрал, что лезут не в своё дело. Но, это не мой приказ. Так что передай им все документы и …ну, всё что осталось. Может и к лучшему – не люблю странные дела. Вот пусть и копают они.
«Кто-то стучит, - понял полковник, - двух часов не прошло, а они уже в курсе. Нет, Кацон не мог. Не в его интересах. Видно, кто-то из санитаров».
После звонка Огородникову доктор Кацон решил всё-таки посмотреть кровь Этери. Хотя и так было ясно, что там не обойдётся без сюрпризов. Когда он вытащил пробирку из холодильника, то «холодца» в ней не было. Была абсолютно жидкая, ярко-красная, наполненная кислородом, живая кровь.