Прадед мой Меер и прабабушка Рухля

Прадед мой, Меер Ихилевич Зильберштейн и прабабшка Рухля Гершковна Городецкая... Даже не знаю откуда и когда они перебрались в Ростов, но точно знаю, что поселились они в Нахичевани на 18-й линии, выкупив огромный земельный  участок... Потом Советская власть реквизировала его большую часть и построила там Санэпидемстанцию, которая стоит и действует до сих пор! Собственникам остались два дома и клочок земли на фасаде... Один дом, в котором жили прадед с семьёй, и второй, в котором жила прапрабабушка Городецкая Рейзя Липовна... Вскоре, дом Рейзи реквизировали для секретарь пролетарского райкома партии Соколова... С годами наши семьи , как и случалось в некоторых коммунальных квартирах, сдружились! Так домовладение из «частного» превратилось в «совместное», т.е. в любимый коммунистический формат  «коммунальной квартиры»! На войну прадед Меер ушел не смотря на то, что под призыв не попадал, и прошёл её всю от начала и до самого конца начальником банно-прачечного комбината какой-то армии... Говорил, что самой главной своей заслугой, помимо боевых будней, считает сохранение в «целости» девиц вверенного ему подразделения! А солдаты, по воспоминаниям Меера Ихилевича, использовали любую возможность, чтобы подкатить к его сотрудницам! Утащут, а потом бегай ищи их по блиндажам и замлянкам! Рухля Гершковна успела выехать в первую оккупацию Ростова, но ко второй по какой-то причине вернулась с дочкой, моей бабушкой Эстер Мееровной... Когда немцы взяли город второй раз, то их спрятал в подвале своего дома тот самый Соколов, которому дом реквизировали... сам он ушел с частями Красной армии. Подвал был с соленьями и припасами, так что Рухля и Эстер пересидели оккупацию не выбираясь на поверхность! После второго освобождения, в Ростов первой вернулась жена Соколова, которая не знала, что муж в подвале соседей спрятал, и услышав звуки из подвала подумала, что там спрятались немцы и хорошо что всё разъяснилась до того как она позвала красноармейцев с автоматами! Страх, в котором они сидели всю вторую оккупацию надломил здоровье Рухли и оставил на всю жизнь панические атаки её дочери...  Не знаю кем прадед работал после войны, но перед самой «хрущевской денежной реформой» Дедушка Меер имел любовницу Любку! Любка была совершенно русская женщина и жила где-то на соседней улице. Почему я упомянул реформу? Потому что, когда она (реформа) была объявлена,  то Бабушка Рухля спросила у мужа где он спрятал все деньги, чтобы поменять их в установленном законом порядке... Дед сказал, что спрятал их в надёжном месте и пошёл, как он сказал, «откапывать»... Вернулся он без денег... Так и выяснилось, что во-первых, у него есть любовница Любка, а во-вторых, что деньги он прятал у неё! Деньги Любка не вернула, утверждая до конца жизни, что их и не было! Я застал Меера и Рухлю всего на первые четыре года своей жизни... их внук, Папа мой, Ефим Шулимович, очень их любил! Когда его родители уезжали надолго поднимать Целину, то маленького Фиму оставляли конечно-же у них... А они говорили с ним на идиш и отмечали все еврейские праздники «как положено»... Не знаю как, но я их тоже помню! Я помню, что Рухля уже не вставала и как она брала меня за руку и улыбалась, когда меня подводили к её кровати! Помню, что дед Меер работал продавцом лотерейных билетов в жёлтой будке «Спортлото» на Пролетарском рынке...  Помню как прадед горевал, когда Рухля скончалась... Помню белый пластмассовый автомат как у десантников, который дед Меер подарил мне перед самой смертью! Не знаю как, нотя помню! И главное, что я отчётливо и очень хорошо помню, как они любили меня! Потому что каждый раз когда я их вспоминаю, мне становится очень и очень тепло на сердце!