Годы войны. Любовная история моих родителей глазами журналиста.
газета КРАСНЫЙ БАЛТИЙСКИЙ ФЛОТ
5 января 1946 года №5 (7366 ) Год издания ХХУ11
Мих. Курганов
ЧЕТЫРЕ ПИСЬМА К ЛЮБИМОЙ
Он писал, хотя знал, что ее, по-видимому, больше нет. Корабль сильно качало, и ему приходилось не только придерживать чернильницу левой рукой, но прижимать грудью листы бумаги , чтобы они не соскользнули со стола на палубу .А от этого буквы получались большие, бегущие в разные стороны.
Над головой чьи-то тяжелые шаги. Там находилась штурманская рубка , и Леонид Павлович знал , что сейчас вахту несет его помощник молодой зеленоглазый лейтенант , который всему удивляется с наивностью взрослого ребенка и даже сквозь годы суровых военных испытаний пронёс целостность и чистоту своих чувств к девушке , которая ждала его в далеком украинском селении , каким-то чудом среди таежных просторов на берегу широкого Енисея , окруженное, стиснутое со всех сторон киржачными поселениями .Мысли о помощнике появлялись как-то неожиданно и , думая о верности другого, еще Леонид Павлович еще острее почувствовал вокруг себя пустоту.
Он любил море , любил свой корабль и матросов, настоящих мужчин , суровых и грубовато –нежных . С ними он забирал с острова Вайндло последних защитников , с ними он тралил в Нарвском заливе , ходил до банки Велле-Матола, прорывался сквозь огонь немецкой тяжелой береговой артиллерии, установленной в районе кургальского рифа . С ними вместе он пережил много тяжелых часов, когда подчас обычный и скромный переход Кронштадт – Лисий нос становится тяжелым и надолго врезается в память. Вот может быть поэтому в письме к Тамаре Леонид Павлович писал :
« На траверзенового Петергофа нас обстреливали вражеские батареи . Снаряды падали поблизости от борта . Это очень обычная , более того затасканная фраза . Но, Тамарочка , нужны ли украшения правде жизни. И мне так не хватает письмеца, хотя бы весточки от тебя. Мой помощник каждую неделю получает от своей невесты длинные послания. А я…. Пишу тебе и складываю письма в ящик . Куда отправлять их.Твой адрес мне неизвестен. Заходил к тебе домой, встретил старушку жилицу из соседней квартиры . Она меня сразу не узнала . Потом всплеснула руками, перекрестила , заплакала. Я просидел у нее весь вечер . Она рассказала мне , как от голода умерли твои родные , как слабую потерявшую все силы тебя эвакуировали из Ленинграда .
Я проклинал себя , что не смог быть в эти минуты рядом с тобой . Но я, воевал, Тамара, я командовал кораблем и находился далеко от Ленинграда . Помочь тебе, но как? Мы были отрезаны от вас, не знали, что с вами .И теперь я услышал от старушки , что , по слухам, ты умерла в дороге. Но нет я не поверю этому , не хочу верить.
Помнишь белые ночи, Невский ,Дворец пионеров , Морской класс. Ты пришла ко мне школьницей десятого класса , озорная, лукавая . Ты
была одна девушка в моей группе.
Каким это кажется далеким хорошим. Вспоминается летний сад , памятник дедушке Крылову , скамеечка около домика Петра . О чем мы говорили в последний раз? О море , о жизни .Я рассказывал о том, как тринадцатилетним подростком приехал в Архангельск . Мне удалось поступить юнгой на пароход «Пахтусов ». Помнишь я тебе как-то говорил, что в Кронштадте ему поставлен памятник как одному из первых исследователей Новой земли , но я отклонился в сторону. О чем еще мы говорили в тот теплый августовский вечер, когда точно слезинка роса ложилась на зеленые листочки клена , когда между ветками пробивались маленькие звездочки, и по дорожкам сада, прихрамывая проходил старик-сторож , гремя колокольчиком. Он подошел к нам , хотел сказать -- пора выходить из сада , поздно уже, я закрою ворота, но так ничего и не сказал . Постоял , посмотрел на нас и, улыбнувшись пошел прихрамывая к большим старинным воротам.
Мы просидели до полуночи. Я тебе рассказывал про свою жизнь. Как юнгой плавал на гидрографическом корабле «Метель», как учился в Архангельском мореходном училище- Как плавал на паруснике « Ломоносов» и как первый раз пошел в заграничный рейс.
Ты спрашивала меня , и я чувствовал что это не просто , любопытство, Тамара, приближается, моя вахта. Хотелось написать так много, рассказать о себе, о своих товарищах. Когда мы встретимся , я познакомлю тебя с ними..».
Несколько дней после этого письма Леонид Павлович не брался за перо, когда же однажды после обеда решил написать еще письмо , вдруг поступило срочное приказание – немедленно выйти в море , провести вблизи вражеского берега баржу с боезапасом в Ораниенбаум. Наступили бессонные ночи , Леонид Павлович не сходил с мостика, пробиваться приходилось во льдах , в метель . Люди устали , осунулись , но никто не жаловался . И когда , выполнив одно задание , пришлось пойти в еще более сложных условиях выполнять другое , все отнеслись к этому как к должному . Ведь на то и война…
Лишь через пять месяцев смог Леонид Павлович уединиться в своей каюте и написать Тамаре :
«Пережитые испытания были одни из самых трудных . Впрочем когда-то мне казалось , что поход на новую землю « Пахтусова»- это предел человеческого упорства . Мы тогда ходили в Пропащую губу, Большие Кармакулы и к Маточкину Шару. На острове Вайгач мы занимались постройкой знаков . Над островом стояли густые туманы . У берегов громоздились льды . Произведя нужные промеры мы хотели покинуть Вайгач. Кончалась пресная вода , приходилось брать лёд за бортом .Охотились за дикими гусями . Они стали такими жирными, что не могли летать . Мы окружали их и били баграми .
Почему я вспомнил это сейчас ? Может быть я жалею, что стал моряком ?Нет. Я люблю море, Тамара. И когда первый раз вышел из Архангельска океан и меня стало укачивать , я боялся, что стану травить . Мне казалось , что настоящий моряк не может укачиваться . Я хотел быть настоящим моряком . Правда, иногда было трудно привыкать к корабельной жизни . Когда мне дали каюту под клюзом , где проходил якорь – цепь , я не мог заснуть , так как стоял нескончаемый грохот , точно кто-то стучал кувалдой по наковальне. Затем привык .
Устанешь за вахту , придешь свалишься на койку и никакой грохот уже не мешает тебе.
Плавал я матросом второго класса , как самому молодому мне поручали самую грязную работу, чистить под траловыми лебедками, чистить сигнальные фонари , смазывать швартовы, производить во всех трюмах уборку паелов, прочищать шпигаты. Капитан, как любил выражаться : дешевую романтику из меня выбивал.
Постепенно у меня вырабатывался вкус к познанию морской службы , обучался я такелажному делу , и уже миновал период , когда надо мной смеялись старички.
-- пойди спроси ключ от кильсона у старшего помощника или другая шутка –пойди помоги перенести боцману кнехты с правого борта на левый .
Вскоре я сам стал боцманом, а затем третьим помощником на океанографическом корабле «Дельфин». Занимались мы специально изучением морских глубин., Капитаном у нас был Александр Александрович Егоров, высокий широкоплечий, черные пронзительные глаза . Вечно с трубкой в зубах. Требовательный волевой командир.
Флаг у нас был океанографического общества, синие поле а на нем созвездие Персея . Ходили к Шпицбергену, к Медвежьим островам , в Карское море, Баренцево . На 400 с лишним миль уходили от Мурманска. Ходили к гусиной банке, специальными сетями доставали с глубин всяких малюсков, раков , измеряли, взвешивали рыб, к жабрам прикрепляли номерки и обратно пускали в море . Измеряли температуру воды на различных слоях океана. Одну из лучших морских практик я получил плавая с Егоровым. Он то меня научил способу обратной прокладки , и на «Дельфине» я получил большую практику по морской астрономии, так как от берега уходили суток на тридцать, маяков нет , определялись исключительно астрономически. Может быть странно , что я пишу об этом в письме к тебе, находясь столько времени в разлуке. Но я знаю, что понимаешь мою привязанность к морю . Даже в самые суровые штормы , я не раскаивался, что выбрал именно этот путь.
Как хорошо после долгого пребывания в плавании знать, что тебя ждет любимая, верная, единственная. Как хорошо провести с ней свободные часы и вновь в море, вновь бороться со стихией. Друзья в шутку говорили , что у меня цыганская кровь , кочевая, непоседливая . Но мне кажется, что дело конечно не в этом . Море вырабатывает в человеке волевые качества, целостность натуры , прямоту и решительность . Может быть, поэтому я тебе дорог. Дорог, а ведь мы ни разу не произнесли этого слова,. я даже не сказал тебе, что люблю тебя…»
Судьба этого письма была как и предыдущих. Оно легло в ящик, и Леонид Павлович долго не возвращался к нему . Помощник его уехал в Сибирь в отпуск жениться , и командир искренне от всего сердца пожелал ему счастья . Стояла зима , корабль ремонтировался на заводе, и Леонид Павлович вечерами мог посетить центр Ленинграда . Но к кому идти ? Близких родных у него сейчас здесь не было. Решил проехать во дворец пионеров. Здесь перед самой войной он руководил кружком юных моряков.
Во Дворце пионеров старые работники встретили балтийца как самого желанного гостя, директор, протирая очки , подмигнул остальным и сказал :Знаете, Леонид Павлович, тут Ваш один воспитанник бродит по залам
« Неужели Тамара ? на секунду мелькнула и погасла мысль» Почему здесь . Вероятно не она».
Так и было на самом деле . К Леониду Павловичу подошел юноша в краснофлотской форме .
--Салов!
--Так точно, товарищ командир .
Разговорились , осторожно Леонид Павлович спросил о Тамаре. Но
Салов её не встречал и не знал, что с ней. Что же касается ребят , то почти все воюют в Балтийском флоте. После посещения дворца пионеров надежда найти Тамару стала покидать Леонида Павловича .Чтобы как - нибудь отвлечься он сел писать самое необычное письмо в свое жизни:
«Когда я говорю мною прожито тридцать пять лет, хочется сказать , я плаваю вот уже двадцать два года . Прошел восемьсот тысяч миль , побывал в семнадцати странах , посетил 67 портов земного шара . От Шпицбергена до Цейлона – таков мой путь. Служил на пароходах, траулерах, транспортах , плавал первым помощником на «Саратове», побывал в Средиземном море ,Индийском океане ,Тихом . Познал штормы Бискайского залива и туманы Камчатки . Служил на лайнере – бывшая «Королева Арктики»( правильно «Принцесса Арктики»-ЭП ) . Когда-то она совершала рейсы Англия – Австралия .Интересная деталь-- на ней нет тринадцатой каюты, ни один англичанин не станет жить в такой « дьявол кебен». Когда «Королева Арктики» принадлежала англичанам , он набирали команду из цветных – дешевле платить. Жили негры в самом низу в маленьком тесном кубрике . За малейшее ослушание их заковывали в цепи .
Но я опять увлекся. Ведь столько я видел, столько разных стран , разных людей, разные нравы . Вот Эдинбург. Идешь по улице , справа большие европейские магазины , налево взглянешь , перила , обрыв . Большой луг, покрытый зеленой сочной травой , вдалеке холм, а на нём стоит старинный замок Марии Стюарт , окруженный со всех сторон рвами . Другая деталь—идет шотландец , одет в клетчатую юбку , голые , красные от ветра колени, шерстяные чулки , сверху покрыт пледом, а рядом с ним идет девушка, одетая в широкие брюки.
В Англии я наблюдал армию спасения – селвейшен армия. Кажется, все старые девы и уроды собраны в ней. Стоят около бара и поют антиалкогольные песни , пьяницы смеются и предлагают выпить им виски . Франция – Руан , Гавр . Норвегия – Берген, рослые славные ребята норвежцы, все отличные мореходы , недаром их страну зовут « морским извозчиком». Помню один рейс во Францию. . Привезли на парижскую выставку два паровоза « Иосиф Сталин» и «Феликс Дзержинский ». В порту собралось много народу . Попросили разрешения подойти посмотреть , а то писалось в газетах, что паровозы деревянные – не ходят.»
Это письмо такое обрывистое сумбурное , Леонид Павлович так и кончил.. Слишком мало в нем было теплоты, и напоминало оно больше послужной список с короткими записями из дневника. Тем временем служба шла своим чередом. Леонида Павловича назначили командиром дивизиона. Первым со своими кораблями форсировал он Ирбенский пролив., первым вошел в Виндаву , несколькими орденами правительство отметило его боевые дела . В Ленинград вернулась из эвакуации мать Леонида Павловича, и он поехал в краткосрочную побывку повидаться с ней. Но я не буду рассказывать о том, что ожидало Леонида Павловича в Ленинграде . В своем письме к Тамаре он писал:
« Я нашел тебя. После стольких лет разлуки, ожиданий. Мне всё еще не верится , что в жизни возможны такие чисто кинематографические благополучные концы.
Еду в трамвае с вокзала к матери, вдруг вижу тебя. Ты переходишь улицу . Я спрыгиваю на ходу , бросаюсь к тебе .
-- Тамара !
Я потерял тебя, ты меня. Ты много писала мне , но моя мать эвакуировалась, письма терялись , полевая почта у меня несколько раз менялась .И вот всё это теперь позади . Ты решила связать свою жизнь с моей жизнью моряка , офицера…»
Стоит ли писать о том , что я недавно провел несколько приятных часов в скромной квартире капитана- лейтенанта Леонида Павловича Панкратова . Мы только что вернулись из Швеции и рассказывали Тамаре о том, как пробивались вперед в девятибалльный шторм , говорили о будущем , большом, настоящем…