Ведь, как только не назовут, и всё любя. Уж я и тряпочкой был, и шнурочек вроде как называли, и недоразумение, а теперь вот охламоном стал. Домой не пришел и сразу стал охламон.
Мои, с утра картошку начали сажать, домой вошли почти в двенадцать, прямо перед обедом подгадали, все комнаты сначала обошли, а меня и нет до сей поры. Бабка говорит, - вот охламон, даже к нам не вышел, пока мы в земле ковырялись. А раньше-то бы, всё с нами - всё с нами. И где шляется? Поди найди его теперь. А может, галка вчерашняя его всё же подкараулила, а дед?
Но, дед молчит. Он сегодня всё утро молчит, хмурый, прям как в песне - над Амуром, тучи ходят хмуро, прям как про него, он же там родился.
- Дед, а дед, а Амур в Хабаровском крае протекает?
- Угу.
Ну, вот, я ж говорю, прям как в песне, - рассуждала про себя бабка, - что-то мне поплохело, это наверно от того, что все резко произошло, увидала, что дед уже копать начал без неё, вот и понеслась за ним, а теперь её мотает.
Она привыкла делать всё не торопясь. Вот встала бы утром как всегда, сначала бы позавтракала, потом полчасика отдохнула пока пища уляжется, и с новыми силами за дела, можно и до обеда, ничего страшного, а после обеда, так же отдохнуть и часика в три опять сажать.
Но, у деда другой режим, у него всё с размаху. Да и не спит он вовсе как положено.
Разные они с бабкой, совсем разные. Он жаворонок, она сова, вот и получается - кто в лес, кто по дрова, потом ссориться начинают. Начинает всегда дед - заноза этакая.
Бабка сегодня проснулась рано, это я её разбудил, кресло начал рвать, по другому она не встанет, приходится придумывать всяко разно, и как всегда пошла меня выпускать, потом опять запускать, а я и не пришел, так она потом все ходила и ходила, пока опять не провалилась в сон.
Проснулась в половине восьмого, и резко за дедом, а теперь её мотает, тело трясётся, как ей однажды врач сказала, когда она на сердце пожаловалась, врач и говорит, - это у вас тело трясётся.
Бабка всю дорогу, пока шла домой, удивлялась, - уж, наверное, я ещё отличу сердце от тела, что ли?
И, теперь, как у неё сил нет и начинается мандраж, это она так всегда говорит - мандраж, то теперь она говорит, как та врачиха ей сказала бывало, - это у меня, тело трясётся.
Чего только не наслушаешься от этих врачей, - артисты, а не врачи пошли нынче. Раньше все же было не так, не сравнить, и близко не поставить. Какие времена, такие нравы - что-то знакомое однако, но совершенно точно сейчас, да и во все времена видимо так и будет.
Однако, время-то бежит, полежать надо, - говорит бабка, - придёт поди, когда нагуляется - охламон.
А, ведь посадили-то совсем ничего, две грядки. На этом месте, клубника была, уже три года, они её осенью в другое место определили, а на этом месте картошку теперь вот посадили.
Господи, две-то грядки, а пыхтенья-то сколько. Да и то сказать - старики одним словом. Осталось семь грядок посадить. Это бабка так придумала прошлый год. Всё сокрушалась, как она одна-то справится, пока дед "болеет", время-то уходит, время-то одно. Вот она и решила грядками будто-бы сажает, дело-то у неё и пошло. Вот и нынче, говорит - еще семь грядочек осталось.
Вообще-то, она хотела на этом месте лук посадить, ведь после лука всё хорошо растет, да и лук после любой грядки тоже хорошо растёт, а вот после клубники, бабка говорит - не знай, как оно теперь буде. Но, дед уперся - картошка, и всё тут. Ну, картошка, так картошка, спорить с ним - себе дороже.
Вот, она ему уступила, а зря, всё равно он найдет повод поругаться, уж такая у него натура тигриная - порычать охота, бывает у него частенько.
Дай-то им Бог в помощь, справятся. Она, это дело любит, с землей возиться, с грядками, только бы говорит, - силенок побольше, а так ничего, дело нужное. Особенно когда цветы цветут - красотища, налюбоваться не может, когда от деда их спасёт, другой раз и не доглядит, смотрит - цветы вроде были и тут же нет уже, это дед их скосил - гаденыш.
http://proza.ru/2020/05/08/1539