Как я люблю фламандские панно,
Где овощи, и рыбы, и вино,
И дичь богатая на блюде плоском –
Янтарно-жёлтым отливает лоском.
…
Но тех красот желанней и милей
Мне купы прибережных тополей,
Снастей узор и розовая пена
Мечтательных закатов Клод Лоррена.
Георгий Иванов
В сентябрьский субботний полдень по широкой лестнице художественного музея поднимались две женщины. Можно было подумать, что это мама и дочка. Однако они не состояли в родственных связях. Наталья Антоновна привела свою подопечную Дианочку в музей на выставку.
Подопечную ли? Ученицу? Воспитанницу? Трудно дать определение этим взаимоотношениям.
Но если описывать ситуацию, то можно сказать, что некоторое время назад чрезвычайно занятая бизнесом мама Дианочки, девочки-подростка, попросила свою хорошую знакомую, бывшую одноклассницу, пару раз в неделю встречаться с её дочерью и разговаривать на разные темы. Облагораживать, способствовать духовному развитию, расширять и обогащать кругозор, поддерживать светские и обыденные беседы. Иногда по-английски.
Некогда было бизнес-леди ходить по музеям, театрам, концертам и выставочным залам, да и книжки читать тоже было недосуг. А в Наталье она видела необходимые потенциал и способность придать её двенадцатилетней дочери интеллектуальный вид, сделать из угрюмого оперяющегося подростка интересную барышню. Мама знала, к кому за этим обращаться – никто, кроме её одноклассницы-отличницы, решавшей по два варианта контрольных работ за урок, умницы с прекрасным образованием, не умел так живо, занятно и интересно говорить о скучном и утомительном. И вообще, обо всём. Например, о новостях науки, об искусстве, музыке, истории или живописи. В устах Наташки всё сверкало яркими красками и казалось чрезвычайно захватывающим и весёлым. Нобелевка по химии? А вот вам вкратце суть открытия в доступном и популярном изложении! Симбиоз комического и трагического в полистилистике Шнитке – да на здоровье, всегда пожалуйста – искромётно и на блюдечке!
– Ты, Наташ, просто говори с ней о чём угодно! Да обо всём на свете! Как ты умеешь! – просила родительница. – Пусть набирается! Сама понимаешь: мама – не авторитет. И всё, что я ей по сто раз повторяю, она вообще не слышит и сразу забывает. Да и некогда мне. А ты для неё – чужая умная женщина, тебя она будет уважать, так что занимайся!
Заодно предлагала она научить свою девочку увлекательно и непринуждённо болтать о пустяках, держать спину прямо, с лёгкостью пользоваться двадцатью столовыми приборами, стильно одеваться и правильно выходить из машины. Словом, направления были определены: этикет, искусство, история, речь, внешний вид, английский. Да и общее развитие. И это в придачу к тому, что давалось в школе, в которой Дианочка училась хоть и неплохо, но с прохладцей. Однако очень занятая мама озаботилась и привлекла к работе репетиторов.
Наталье же предлагалось скорректировать общий образ, и она согласилась два раза в неделю исполнять обязанности гувернантки, погружать в культурную среду, воспитывать, прививать и лелеять полезные хорошие ростки.
– «И в Летний сад гулять водил», – прокомментировала просьбу одноклассницы Наталья.
– Ну что-то типа того, – засмеялась в ответ мама девочки и озвучила сумму гонорара.
Наталья поздравила себя с новой работой, тоже засмеялась и сразу после летних каникул с началом учебного года взялась исправно «окучивать» подопечную – в частности, предполагала она водить Дианочку на концерты, в музеи, выставочные залы и театры. Да и просто гулять по историческим местам в выходные дни, находиться рядом, рассказывать обо всём, активно создавать «культурный пласт» и учить беседовать свободными диалогами, подавать пример и прививать манеры.
Поднявшись по лестнице, учительница открыла тяжёлую дверь и пригласила Дианочку ступить внутрь.
В данный момент учительница и ученица находились в самом начале своего многотрудного воспитательно-образовательного пути, и Наталья не планировала ни громоздких лекций о различиях между голландской и фламандской школами живописи, ни о замысловатом пути от декаданса к мета-модернизму, ни о рокочущем шторме в музыке Бетховена в сравнении с милыми неожиданностями галантного и остроумного Гайдна. Это была всего лишь экскурсия в выставочный зал с картинами современников и, если получится, обзорная, ознакомительная и популярная – по музею.
В фойе Наталья Антоновна в оптимистичных тонах вкратце рассказала об истории музея.
– Бывала здесь раньше? – спросила она.
– Не-а, – коротко ответила Дианочка.
– Красиво, правда? – пытаясь привлечь внимание к обстановке, спросила учительница.
– Да, очень, – отозвалась Дианочка, крутя головой и разглядывая помпезную белую мраморную лестницу с красной ковровой дорожкой, изящные чёрные перила и величественные окна.
Она в лучших традициях своего поколения сразу вытащила из кармана джинсов смартфон, повернулась спиной к лестнице, приняла хорошо отрепетированную позу, перекинула светлую косу со спины на правое плечо, лучезарно улыбнулась и сделала селфи на роскошном необарочном фоне.
Наталья Антоновна с пониманием отнеслась к происходящему и предложила снять Дианочку. Та радостно согласилась и попозировала.
Потом учительница покупала билеты, а ученица оживлённо оглядывала великолепное фойе.
Современная живопись в выставочном зале вызвала у девочки странную реакцию. Дианочка со всем подростковым нигилизмом презрительно фыркала, язвительно хихикала, говорила: «Я тоже так могу!» или «Чушь какая!», находила многое забавным или нелепым, но с интересом смотрела работы и слушала комментарии учительницы о тематике, жанрах, стилистике, художественных приёмах и манере. По ходу рассказа та задавала вопросы, пыталась вызвать Дианочку на обсуждение и всеми силами старалась просто разговорить девочку. Сначала Наталья Антоновна рассуждала о картинах сама, подавая пример.
Так, она подвела Дианочку к очередному натюрморту и попросила:
– Расскажи, что ты видишь на картине, только подробно.
– Бутерброд вижу с колбасой. Копчёной. Нож. Тарелку. Чашку с кофе, – стала нехотя перечислять Дианочка, как будто заученный урок отвечала, – монотонно и без эмоций.
– А интереснее можешь? – морально подтолкнула её учительница.
– Ну-у-у, художник был голодным, – находчиво сострила Дианочка, неожиданно обнаружив чувство юмора.
– Молодец! – оценила умение пошутить учительница, но, не желая успокоиться, призывно сказала. – И всё?
– Есть хотел! – бесхитростно добавила Дианочка.
– А нарисовано как? – не унималась Наталья.
– Хорошо, – Дианочке не хотелось утруждать себя лишними словами.
– Ещё что-нибудь сказать можешь? – продолжала стимулировать речевую деятельность Наталья.
– Похоже получилось, – Дианочка опять замкнулась и сделалась немногословной.
– Вообще-то, этот стиль называется реализмом – всё изображено так, как и в жизни. Посмотри, как художник хлебную корочку выписал. Румяная, аппетитная, хорошо запечённая, наверное, хрустящая. А какие острые кончики! И на ноже чуть-чуть жёлтого масла осталось. Так и представляется, что невидимый герой впопыхах кое-как намазал бутерброд. И художник заметил эту небрежность, подчеркнул, показал говорящую деталь – как напоминание о спешке или неаккуратности. И мы уже додумываем сценку: утром человек торопится, опаздывает, у него нет времени, и он хочет поскорее проглотить свой завтрак и убежать. Или он просто неряха и всегда всё делает спустя рукава. Согласна? А про кофе что скажешь? – обыграла мяч и дала подачу Наталья.
– Чашка белая, кофе чёрное, – с интонациями инопланетного робота неуклюже констатировала Дианочка.
– Во-первых, чёрный, – принципиально не заметила некого внутреннего протеста ученицы и быстро поправила её учительница.
– А вы говорили, что теперь можно в среднем роде – чёрное, – возмутилась Дианочка, пытаясь восстановить справедливость и давая понять, что уроки и наставления она прекрасно помнит.
– Можно, – подтвердила Наталья. – Но не нужно! Кофе чёрный! Помнишь – изначально говорили «кофий»? Так какой же он, по-твоему, должен быть? Конечно же, чёрный! Но, вообще-то, на картине цвет у него тёмно-коричневый. И ещё кофе горячий. Посмотри, над ним пар поднимается. Очень хорошо нарисовано. Давай рассмотрим, как это сделано.
– Белой краской, – выползла из раковины и осторожно прокомментировала Дианочка.
– Да, но как мастерски выполнено! – фонтанировала Наталья. – Всё разбавлено, размыто. И облачко пара лёгкое, воздушное и прозрачное.
– Виноград на тарелке, – продолжила наблюдения опять включившаяся и подхваченная игрой Дианочка.
– Да, умничка, – похвалила ученицу Наталья. – А ягодки прозрачные и просвечивают. На них солнечный луч падает из окна. Даже косточки заметно. Видишь?
– Ага-а, – расплылась в улыбке Дианочка.
– Да, вижу! – весело и настойчиво поправила стилистику менторша.
– Да, вижу, – поправилась Дианочка и с удовольствием хихикнула в ответ.
В таких беседах, поначалу скованных и неуклюжих, постепенно всё более превращающихся в беззаботные, учительница с ученицей перемещались по выставке.
– Тебе понравилось? – спросила Наталья, когда они вышли из зала.
– Да, очень, – энергично закивала головой Дианочка.
На её лице отражалось искреннее неравнодушие. И учительница порадовалась, что сумела не наскучить и увлечь. Она похвалила себя за терпение и попыталась оценить обстановку:
– Пойдём основную экспозицию смотреть? – спросила Наталья Дианочку.
– Давайте! – загорелась та.
– Не устала? – всё-таки уточнила учительница.
– Нет, – с готовностью отозвалась Дианочка.
Наталья Антоновна купила билеты и повела ученицу дальше.
Понимая, как страшно переусердствовать, она стала лишь обзорно показывать Дианочке музейные залы, в общих чертах рассказывать об эпохах, направлениях, стилях, художниках и картинах. Беспечно, невесомо, захватывающе, развивающее, познавательно и необременительно рассуждая, почти как с подружкой.
При этом она старалась не затягивать и разнообразить экскурсию. Не говорить в одной манере и по одной схеме. Менять стилистику, шутить, задавать несложные вопросы. Привлекать факты из своего личного и Дианочкиного опыта. Словом, заинтересовывала и тормошила подопечную.
Дианочка действительно увлеклась и приняла правила игры.
Иногда Наталья, чтобы переключить внимание и сменить установку, просила Дианочку поведать о том, что она видит и чувствует, глядя на какое-нибудь полотно.
Так было и в очередном зале с одним знаменитым портретом.
Наталья подвела девочку к большой картине в тяжёлой золочёной раме.
И для начала осторожно попросила:
– Расскажи, что ты видишь.
– Картину, – последовал логичный ответ.
– Какую картину? – уточнила Наталья.
– Портрет, – ответила Дианочка, показывая, что портрет от натюрморта и пейзажа она отличает.
– И чей это портрет? – продолжала вопрошать учительница.
– Женщины в белом платье, – отозвалась подопечная.
– Ещё что-нибудь можешь сказать? Что там происходит? – настойчиво выпытывала и заставляла думать учительница.
– Письмо читает, – медленно произнесла, разглядывая картину, Дианочка.
– Ну и? – протянула учительница.
– Ну, волнуется, – в тон ей считывала информацию девочка.
– А пораспространённее можешь? – подтолкнула Наталья.
– Она богатая, – взялась угадывать Дианочка.
– Почему ты так думаешь?
– Обстановка такая, платье красивое, серьги, кольца.
– А какое у неё настроение? – не унималась Наталья, стимулируя мыслительную деятельность.
– Плохое, – ответила Дианочка.
– А картина тебе нравится? – зашла с другой стороны менторша.
– Прикольно! – оценила Дианочка.
– Диана! – учительница изобразила укоризну в голосе.
– Amazing! – неожиданно с хулиганскими нотками воскликнула ученица, подчеркнув, что кое-что из английских бесед она уже усвоила.
– Это то же самое. Почему она так взволнована? – не оставляла попыток копнуть немного глубже учительница.
– Наверное, в письме что-то нехорошее прочитала, – рассеянно предположила Дианочка.
– А что там может быть, как тебе кажется? – выпытывала учительница.
– Ну, известие какое-то, – размышляла Дианочка, склонив голову набок, заплетая кончик косы и глядя на картину под другим углом.
– Какое? – Наталья была настойчива.
– Не знаю, – Дианочке вдруг надоело созерцать неизвестно кем обиженную сто лет назад занудную мрачную тётку и не хотелось больше думать.
– Вот посмотри, – подчеркнула учительница, всё-таки завершая сцену. – Мне кажется, что у неё какие-то неприятности, что-то неожиданное случилось, она потрясена. Может быть, это личная драма. В письме ей очень плохую новость сообщили. Например, банк, в котором лежали все её деньги, рухнул.
Наталья пыталась встряхнуть Дианочку.
– Дочка двойку получила, и её из школы выгоняют, а маму к директору вызывают, – подхватила эстафету и настроение та, в очередной раз доказав, что чувство юмора у неё есть.
Наталья устала биться о неприступные скалы и сама поведала про большие чёрные блестящие глаза в слезах, про встревоженный поворот головы, про полную отчаяния позу, про выбившуюся прядь волос, про освещение, про коричнево-шоколадный бархат кресла, про оттенки белого платья, про кружевную накидку на плечах, про атласную штору на окне, про скатерть с бахромой и серебряную вазу со светло-зелёными грушами на круглом столе.
Дианочка слушала, широко открыв глаза и словно удивляясь, откуда взялось столько информации.
«Ладно, – подумала Наталья в конце тирады, – хватит мучить ребёнка, пойдём дальше». И отложила на потом сведения о художнике, направлении, стиле и об истории создания картины.
– Я устала и хочу есть, особенно после всех этих натюрмортов с булками, – капризно подтвердила догадку Дианочка и отбросила косу на спину.
– Сейчас в кафе зайдём, – пообещала Наталья.
Она поняла, что девочка действительно утомилась и пора её покормить.
Но тут к картине приблизились две пожилые интеллигентного вида женщины. Они быстро и целенаправленно двигались к арт-объекту, чувствовалось, что аристократка в белом очень привлекает их внимание.
Наталья подумала, что Дианочке было бы неплохо послушать тонкие комментарии умных знающих старушек.
Дианочка словно прочитала мысли Натальи Антоновны. И тоже притихла в явном предвкушении – ей действительно стало любопытно, а как образованные люди комментируют произведения искусства.
Оживлённые энергичные старушки, остановившись рядом с Натальей и Дианочкой, принялись восторженно и благоговейно разглядывать картину.
– Да-а-а... – потрясённо, не отрывая глаз от полотна, сказала в пространство дама с чуть-чуть фиолетовыми почти прозрачными волосами.
– Колоссально! – воскликнула другая, державшая в руках перед собой маленький чёрный изящный ридикюльчик.
«Сейчас они будут говорить о портрете!» – обрадовалась Наталья и призывно взглянула на Дианочку, приглашая её послушать, что же выскажут о художнике и его творении интеллигентные дамы. Учительница была уверена, что те восполнят то, что сама она отложила до лучших времён – например, произнесут хотя бы пару слов о жизни классика и о его творчестве.
А Дианочка, поймав сигнал, тоже приготовилась улавливать, как надо себя вести перед шедевром и как это делают эрудиты.
Подошедшие дамы стояли в молчании. Хранили его и заинтригованные учительница с ученицей в предвкушении оценки. И они дождались её. Первой высказалась фиолетововолосая женщина, с восторгом и придыханием произнеся:
– Посмотри, Альбиночка, какая богатая рама!
– Золотая! – потрясённо ахнув, откликнулась другая.
– Позолоченная, – строго поправила её первая. – Золота здесь быть не может – она слишком большая, и это очень затратно.
– СтОит, наверное, дорого, – стала развивать мысль Альбиночка, открыла вышеупомянутый неформатный ридикюль, достала из него носовой платочек и вытерла лоб.
Наталья Антоновна опустила глаза и мысленно «упала на пол». Вскоре она со стыдом выползла из внезапного нокдауна и осторожно исподлобья взглянула на Дианочку.
Та беззвучно хихикала, закрывая нижнюю часть лица музейным буклетом и мучительно пытаясь спрятать мимику. Но это плохо ей удавалось – лицо Дианочки густо покраснело, сделалось мокрым, а в глазах блестели слезинки от едва сдерживаемого смеха. Она быстро посмотрела на свою смущённую менторшу и увидела, что та тоже наслаждается абсурдностью и комизмом ситуации (учила-учила, в пример ставила, а тут – нате вам, получите! – рама, оказывается, ух какая!). Наталья Антоновна прикрыла глаза, показывая, что не надо демонстрировать реакцию. Но Дианочка не выдержала, непроизвольно прыснула, закашлялась, пытаясь замаскировать звук, и отвернулась.
Высококультурные дамы дружно с недоумением воззрились на неё и укоризненно покачали головами, мгновенно забыв о цене и размерах рамы. После чего дама с фиолетовыми волосами взяла Альбиночку под руку, и они целеустремлённо пошли к другой картине.
Дианочка широко улыбалась, щёки её горели от удовольствия, а в глазах прыгали озорные искорки.
– Рама богатая и дорогая! – тихонько на ухо доложила она учительнице, отступила, развела в стороны руки, многозначительно кивнула головой и сделала манерный реверанс.
– Круть крутая! – тоже едва слышным шёпотом непедагогично отозвалась Наталья Антоновна, демонстрируя знакомство с современным сленгом. – Пойдём-ка, дружочек, кофе пить!
«Арт-галерея» (Рига, 2020.)