Ассоль нужно было срочно найти где-нибудь пять тысяч евро, чтобы сегодня до полудня отдать их хирургу по имени Акира Сакаи, иначе он не возьмёт её сына на операцию.
– Ваш малыш вскоре умрёт, он и так, мучается с самого рождения уже ровно год, – абсолютно спокойно, смотря в сторону мимо Ассоль, поставив свои условия, резюмировал детский хирург. – Мы не можем вылечить его бесплатно, а очередь у нас до самого неба.
– Но, я умоляю, Вас! – не выдержав такого малодушия, вскрикнула Ассоль, словно, у неё сейчас вырвали сердце. – У меня же нет таких денег...
– Извините, я не могу Вам их дать. Ступайте, пожалуйста, очередные пациенты ждут по записи. Я Вам продлю только срок подписания договора – сегодня до двенадцати часов, а не прямо сейчас, как у нас полагается. Больше ничем помочь не могу. Я после обеда уезжаю. Определяйтесь скорее, простите.
Акира Сакаи уже встал из-за стола, всегда разделяющего его с пациентами и их родственниками, чтобы поскорее проводить женщину из кабинета, но Ассоль не сдавалась так просто:
– С чем определиться, доктор? Я на всё согласна. У меня уже более года не было мужчины, меня бросил муж сразу, как только узнал о врождённом пороке сердца у сына. Он просто растворился в неизвестности. Возьмите, меня... Прошу...
– Вы, в своём уме? – из под очков посмотрел на Ассоль коротышка-японец, про себя отметив, что она, действительно, недурна собою, да к тому же ещё, так долго ни с кем не спала. – Вы не стоите таких денег, поверьте.
– Я сама затрахаю тебя. Я буду делать это столько раз – сколько пожелаешь. Года хватит?
Врач неожиданно для себя самого закашлял, прикрывая рот рукой. Он спешно достал из кармана брюк носовой платок и вытер, выступивший на лбу пот.
– Х-х-хватит одного раза, – выдавил из себя хирург. – И прямо сейчас. Только это не за операцию, а за подсказку, где Вы сейчас сможете найти такую сумму денег. И принести их мне до двенадцати дня, хотя уже девять утра.
Пока врач внимательно смотрел на циферблат своих японских часов, Ассоль уже встала с кресла, подняла подол платья, наклонилась вперёд, облокотилась о стол вымогателя, который в этот миг, от неожиданности, отшатнулся от неё, и сказала, отвернувшись:
– Давайте скорее, время идёт. Только кончайте, пожалуйста, на свой стол, а не в меня.
Через шесть минут, показавшиеся Ассоль адским часом, Акира Сакаи, не спеша, вытирал свои руки и брюки салфеткой, точно он забыл про уговор.
– Где взять деньги? – со злостью, глядя сверху вниз на своего страшно комичного насильника, настойчиво потребовала Ассоль.
– Я Вам дам адрес, где Вы скажите, что пришли от меня. Там помогут.
Через полчаса Ассоль уже стояла перед ржавой дверью на грязной узкой улице, заполненной баками для сбора отходов и мусора. Явно, это был какой-то служебный вход для персонала этого заведения. Она открыла дверь и зашла в помещение, сразу поняв, что это ресторан. У одного из многих, одетых в кители и колпаки поваров, она спросила, как пройти к Нелли. Тот быстро указал пальцем на настежь открытую дверь в конце коридора, и убежал.
Нелли, на вид, была лет шестидесяти, одета элегантно, но небрежно. Она не была удивлена, и ждала гостью. «Видимо, японец уже позвонил», – подумала Ассоль, присаживаясь на указанный ей диван. В воздухе кабинета тучей висел табачный дым и стоял запах только что затушенной сигареты. На стенах кругом были развешены сюрреалистические картины, выполненные насыщенными яркими масляными цветами, с изображениями голых мужчин и женщин, занимающихся сексом во всех возможных и невозможных позах. Мягкая мебель, находившаяся здесь, была обтянута чёрным бархатом, придавая тем самым, важность картинам. Нелли сидела за огромным письменным столом с золотой инкрустацией. «Однозначно, это сама хозяйка ресторана», – сделала вывод Ассоль.
– Малыш Акира, смотрю, вошёл во вкус, получая проценты, – улыбаясь, начала Нелли, сдав японца с потрохами. Ты сегодня не первая, деточка моя. Ну, такова жизнь. Лучше смириться, и не думать об этом. На твоём месте, я поступила бы точно так. Клянусь тебе.
– Как «точно так»?
– Что, этот мерзавец и тебе ничего не объяснил?! – раздражённо взвизгнула Нелли, и тут же закурила. – Хитрец, какой! Я должна всем всё объяснять! Хрен он столько у меня получит! Козёл!
– Извините, ради Бога, но мне сейчас нужно срочно пять тысяч евро, а с ним, я уверена, Вы разберётесь. Вы такая серьёзная дама.
– Спасибо, милочка, спасибо. Ну, ты, подумай, какой бесчеловечный человек? А ещё врач! Мелюзга японская.
– Да, – согласилась Ассоль. – А, можно, поскорее, а то он в двенадцать уедет.
– Пусть катится на все четыре, не переживай. Договор подпишем за пять минут и, на его счёт ещё через две минуты упадут от Нелли деньги. Хочешь, я ему позвоню по громкой связи при тебе, и он подтвердит, что сумма ему пришла, и тебе к нему сегодня бежать не надо. Хочешь?
– Вы так любезны! Конечно, так лучше. Но это точно?
– Ну, ты же точно пришла, и сидишь передо мной?
– Да, точно, – повторила Ассоль.
Они обе одновременно засмеялись.
– Ну, и всё! По рукам, как говорится. Вот договор, я его уже распечатала. Смотри, он, как полагается, в двух экземплярах. Всё для клиентов! Ты ставь свою фамилию, имя и так далее. Там всё понятно, куда и что вписывать. И подписывай каждую страничку, красотка моя. А, я тебе буду по ходу всё объяснять.
– Отлично, – обрадовалась Ассоль, взяв шариковую ручку и договор.
– Мой ресторан с 2014 года работает легально. Тут полный порядок. Всё по закону. Сколько я билась за это, не представляешь!
Ассоль бегло пробежала взглядом по началу текста и, ей попалось на глаза словосочетание – ресторан «Съедобный брат»... Нелли в этот момент смачно затянулась Marlboro, и продолжила:
– Мы готовим блюда только из человечины. Это вкусно и модно. Ты, знаешь, как растёт спрос, дорогая моя? Порция уходит от 100 до 10000 евро. В зависимости кого хотят съесть.
Ассоль замерла от ужаса. Нелли же, наоборот, вошла во вкус. Она безучастно наблюдала, рассказывая о своём бизнесе, за выпускаемыми ею изо рта кольцами дыма.
– На фоне повального насаждения гендерных извращений, милочка моя, пропаганда гламурного каннибализма для гурманов набирает обороты. Многие хотят попробовать что-то новенькое, поэтому, почему бы и нет? Чему ты так удивлена?
– А какая она на вкус?..
– Человечина? Та, это мясо, как мясо. Как свинина, только жёстче. Оно может иметь вкус любого блюда, так как привкус можно отбить чрезмерным количеством специй и напитков. Тут главное – кого ты ешь, понимаешь? В этом фишка! Подача – дело тонкое...
– Я, я первый раз с этим сталкиваюсь...
– Всё когда-то в первый раз. Тем более, в твоей ситуации. Где ты ещё так быстро срубишь деньжат? Сама рассуди. Я тебе честно, скажу, что за каждую твою сиську третьего размера, эти извращенцы заплатят по пять тысяч! Точно! Мы ещё и подадим их красиво!
– Кого? – Ассоль затрясло от страха, и она почувствовала резкую боль с обеих сторон груди.
– Ты чего так испугалась?
– Как это возможно? Мне...
– Слушай, детка, я тебя научу. Потом вставишь импланты, и знать никто не будет. А ребёнка своего спасёшь! Не будь дурочкой. Меня слушай и подписывай. Ещё этому козлу мы же с тобой договорились позвонить.
В голове Ассоль перевернулся мир. Ей этот разговор, как и сама Нелли, сейчас казались самым страшным сном. Нужно было срочно проснуться, но она не спала!
– По договору через три дня наши врачи аккуратненько их у тебя заберут, и через полгодика я помогу тебе договориться, недорого, насчёт имплантов. И всё. Поняла?
– Это называется цугцванг, – прошептала себе под нос Ассоль.
– Что?
– Загадочный термин произошел от немецкого слова Zugzwang, что значит «принуждение к ходу». В отношениях между людьми ситуация цугцванга – это такое состояние одного из партнеров, когда он вынужден совершать негативные для себя действия. У меня всё так происходит...
Ассоль зарыдала.
– Это называется «такова, эта сука – жизнь», детка моя! – понимающе, поддержала Нелли свою гостью. При этих словах она одновременно затушила сигарету в пепельнице, полной окурков.
– Я, я...
– «Пенсионерка из США 70-летняя Бетти Миллер самостоятельно готовила яд, и подсыпала его в еду и напитки своим соседям в доме престарелых в штате Вермонт. Как сообщает Sky News, пенсионерка рассказала агентам ФБР, что изготавливала яд из растений в доме престарелых, и подсыпала его, по крайней мере, трижды другим обитателям дома», – Нелли классно спародировала выпуск «Новостей». – Все едят в этом мире. Ты не знала? Ты что с Луны упала? Включи телевизор!
– Кошмар...
– А сейчас они очень-очень хотят человечины! От самого царя до бездомного нищеброда! Просто соус у них разный. Да, не все хищники, но их количество растёт в геометрической прогрессии, поверь уж мне, мой цветочек.
– Жуть...
– Детка моя, время идёт. Японец скоро телефон отключит. Решай сама.
– Даже нет времени подумать...
– А что тут думать? Мать и её дитя. Выбор ясен. Могу поспорить на пару баксов. Кстати, для твоего успокоения я тебе скажу, что согласно нашему законодательству, каждый гражданин страны перед смертью может продать своё тело в наш ресторан. Его семье в этом случае полагается до тридцати пяти тысяч евро. Наиболее ценятся молодые экземпляры.
– И дети? – надеясь, на отрицательный ответ, вымолвила Ассоль.
– И дети, – кивнула ей Нелли. – Я вот думаю, как начать им скармливать известных, медийных, знаменитых людей, шоуменов всяких, певичек, политиков и прочей шалупени. Вот они бы в три дорога пошли, а то и больше, но...
– Но...
– У этих сук денег до хрена, чтобы себя продавать. Они в твоей шкуре не будут. Они наши уважаемые клиенты. Ясно? Вот такой расклад, дитя моё.
Через полчаса Ассоль вышла в ту же дверь, на ту же узкую, как бесконечный коридор, улицу. Она сложила пополам, подписанный ею договор, рыдая то ли от своего горя, то ли от своего счастья.