Прошлое для мамы чётче настоящего. Настоящее монотонно и размыто Зато давние воспоминания живут в её памяти яркими картинами. Они состоят из отдельных фрагментов, к которым она возвращается снова и снова, добавляя детали и подробности, часто рождённые в воображении, но для неё совершенно реальные.
Чаще всего память возвращает её к временам юности. Она повторяет свои истории увлечённо, как будто рассказывает их в первый раз. Они всегда светлые, словно не было боли, крови, смертей. Мама старается помнить хорошее. Ей не хочется, чтобы её юность пропала, растворилась в ужасах войны.
Маме было восемнадцать лет, она только что окончила зубоврачебное училище, уже получила распределение и должна была ехать работать в деревеньку неподалёку от нашего областного города. Шёл июнь 1941 года. Всё изменилось в одно мгновение. Город бомбили в первый день войны. Еврейские семьи срочно готовились к эвакуации. Мамина мама не хотела уезжать. Она помнила “культурных” немцев первой мировой войны и не верила в разговоры об их жестокости. Маме пришлось припугнуть, что тогда они уедут без неё. Мама была старшей из троих детей. Кроме неё был брат Яша, ровно на год её младше, и сестра Фаня, девятилетняя девочка. И вот товарные вагоны повезли всю семью в далёкую Астраханскую область.
Поселили их в маленьком волжском посёлке при рыбзаводе. Было тесно и голодно. Но они были вместе и живы. Вскоре брату исполнилось восемнадцать и его призвали в армию. В мае 1942 года мама поехала провожать его в районный центр. Там она узнала о формировании прифронтового госпиталя и пошла оформляться в него зубным врачём.
Все мамины воспоминания о войне разбиты на отдельные сюжеты . Цельной картины нет, как нет и связующих. Есть небольшие истории, каждая сама по себе. Первая - о том, как маму принимали в госпиталь. По её рассказам, главный врач сначала не очень доверял молоденькой девушке, не верил, что она будет способна лечить и рвать зубы. Он, якобы, говорил: “Мне придётся тащить её вместе с зубом". Но мама справилась не только с этой обязанностью. Ей приходилось выполнять много работ, выхаживая раненых солдат.
Я не расспрашиваю маму о подробностях. Я знаю, ей трудно к ним вернуться. Я просто в очередной раз выслушиваю знакомую мне историю. Мама как будто и не о войне рассказывает. Она говорит о своей юности. Они были молодыми и им хотелось такими себя чувствовать. Я понимаю, что нет никакого тщеславия, когда мама вспоминает о новой военной форме, пошитой специально для неё и подогнанной под её хрупкую фигурку. Об « изящных» сапогах маленького размера, сделанных для неё военным сапожником.
Единственная постоянная линия в маминых сюжетах - присутствие в них её подруги Наташи. Наташа была врачом в их госпитале. В контраст с моей миниатюрной темноволосой мамой, Наташа была рослой блондинкой. Они делили всё - и скромное жильё, и военную службу. Наташа, как старшая, слегка опекала мою маму, а та в свою очередь была ей очень предана и вступалась в трудные минуты, которых было немало и в быту, и в личных отношениях. Нельзя забывать, что они были совсем молодыми девушками. На войне, которая совсем не девичье дело...
Мама с их прифронтовым госпиталем дошла до Берлина. Здесь воспоминания почему-то становятся более конкретными. Вспоминает, как лечили не только своих солдат, но и немецких военопленных. Как однажды на улице подошёл опрятно одетый старик с мальчиком в коротких шортах. Как они молча смотрели голодными глазами. Как она отдала им свою булочку. Как её спросили сослуживцы, почему она им помогает после того, как немцы уничтожали её нацию. Как мама говорила, что старик и мальчик не виноваты.
Мама вспоминает последний день войны. Они не знали, что война окончена и салют приняли за бомбёжку.
Потом был ещё год в Берлине. Демобилизоволи маму в 1946 году в звании младшего лейтенанта и в должности военного врача. Она говорит, что последние её письма почему-то не дошли до дома. Её семья давно вернулась из эвакуации. В 1944 году маму даже отпустили в родной город через суд добиваться возвращения их квартиры. Сейчас она ехала домой. Её мама, потерявшая на войне сына, давно не получавшая от дочери писем, пришла в отчаяние и уже с плачем и причитаниями прощалась с ней, когда открылась дверь и её неверящим, счастливым глазам предстала моя мама, в военной форме, живая. Когда я спрашиваю, почему бабушка так за неё переживала, ведь война давно окончилась, мама не может ответить. Думаю, скорее всего это был результат психологических военных травм.
Сейчас мама всё чаще вспоминает своего младшего брата Яшу. Он погиб под Сталинградом зимой 1943 года. Ему было девятнадцать лет. Не осталось ни одной фотографии. Только память.
Мама передаёт мне свои воспоминания , как будто на хранение. Теперь они мои. Я их бережно храню, мама. Буду хранить всегда...