Выйдя из столовой невольно зажмурил глаза. Солнце поднялось над горизонтом. Светило и грело. Не как зимой. Один за другим на полосу приземлились три "Дугласа"
К месту их разгрузки трясясь и скрипя бортами поехали грузовики. Связь с Большой Землёй не прекращалась ни днём ни ночью. " Скоро будет легче, скоро будет лучше, скоро мы победим", билась в голове мысль.
- Летом всё повернётся в лучшую сторону.
- Да, долго в блокаде нас немцам не удержать.
Стеклянная банка с кипятком жгла руки.
- Я знаю у кого сахар есть.
- Я тоже знаю.
- Пойдём с ним подружим немного.
Звук мотора, который мы уже отличали от всех других,то обрываясь, то нарастая, приближался к аэродрому. Одиночный Як, оставляя за собой полосу дыма заходил на посадку. Лётчик, видимо, был ранен. Самолёт рыскал из стороны в сторону, но уже выпустил шасси и закрылки, дотягивал оборотами к краю полосы. Сзади, километрах в трёх, подходил ещё один Як, посланный для сопровождения.
- Второй не Як! Второй Мессер!- закричал Серёга и побежал вперёд.
- Это Мессер!- крикнул я и ринулся следом.
Сосредоточившись посадкой на родной аэродром, раненный лётчик не знал о надвигавшейся сзади беде. Так тяжело преодолев многокилометровое расстояние, истекая кровью, он уже видел впереди спасение для себя и машины.
Мессершмидт не спешил открывать огонь. Уверенный в этой победе он максимально приблизился и огнём из пушки и пулемётов разорвал на куски наш самолёт. Затем резко развернулся и дымя форсажем, на бреющем, рванул назад. Вот и всё.
Со всех сторон бежали люди. Кто-то развернул машину и разметая лужи неслась она к горящим обломкам. Они разбросаны были метров на 50 и больше.
Лётчик лежал на боку, подогнув ноги, с застывшими, открытыми глазами. Как сломанная кукла. Там где была левая рука торчали белые рёбра, запачканные землёй.
Все стояли молча. Чёрный дым горевшего фюзеляжа столбом поднимался в голубое небо.
- Коновалов.- сказал кто-то.- Лейтенант Коновалов, вторая эскадрилья.
На грузовике с солдатами подъехал командир БАО.
- Нужно очистить полосу. Сейчас начнёт возвращаться полк.
Взглянув на смерть стали расходиться люди.
Иритин быстрым шагом двинулся в сторону леса. Остановился. Пошёл обратно
- Ты видел? Ты видел как он его? Значит никаких правил и чести? Значит лишь бы убить? Мы должны так же? Я?
Дурацкая банка с остатками остывшего кипятка была ещё в руке. Плеснул в лицо себе и растёр дрожащей ладонью.
Я первый раз так близко видел смерть и врага. Не было страшно, было больно.
Они хотят всех нас так убить.
Тогда, кажется, я впервые понял что это за война.
Потом случалось и пострашнее.
Но в тот день кто-то взял нас за шкирку и ткнул лицом во всё это дерьмо. Наверно так надо было. Чтобы не испытывать иллюзий. Война это и есть самое последнее дерьмо
Мы молчали всю дорогу до КП. По времени должен был уже возвращаться полк. Тех.состав, оружейники, все кто нужен и не нужен собрались у стоянки самолётов, рядом с КП. Оттуда никто не выходил. Рацией были оборудованы только самолёты комэсков для связи с землёй. Что там слышно - неизвестно.
Со стороны Питера в небе обозначилось несколько точек. Ближе всех клином шла пятёрка, на высоте примерно 1000 метров. Дальше парами и одиночно, выше и ниже основной группы. Чего-то в этом движении не хватало. Бой, видимо, был тяжёлый и сейчас никому не было дела до строевого порядка. Батя на это, обычно, смотрел строго. Не хватало четырёх самолётов. Кто-то мог сесть ближе к линии фронта на запасных аэродромах. В Борках или Красной Горке. Головное звено, вытянувшись в линию, сходу пошло на посадку. Остальные стали в круг ждать своей очереди. Пара ушла наверх для прикрытия. Приземлившиеся самолёты встречал тех.состав, помогали в рулёжке, занять своё место на стоянке. Тут же подъезжали бензозаправщики, оружейники пополняли боекомплект. Независимо от обстоятельств самолёт должен быть готов к вылету.
Нач.штаба принимал рапорты у командиров эскадрилий. Вот тут и стало известно, что в бою погиб командир полка. Наш любимый Батя. На него не только мы, желторотые, молились, его обожали все. Такой он был сильный и хороший человек. Тем, что справедливый и честный, что Герой - не объяснишь. Если тебе по должности необходимо подчиняться, то именно такой человек должен быть над тобой. Из-за такой спины твои лучшие деяния и помыслы ждёт успех.
В противном случае коль не повезёт с этим, карабкаться наверх в одиночку туго. Да и охота к этому пропадёт.
Он был наш Вожак. Испытанный и проверенный в деле Вожак Стаи. За ним всегда правильно и надёжно.
Задание было трудное. При сопровождении бомбардировщиков, при атаке на аэродром Сиверская, эскадрилья, во главе которой он встал, должна была подавить зенитный огонь противника. Он взял на себя самую трудную задачу. При выходе из пикирования в его самолёт угодил снаряд и взорвался вместе с почти полными баками бензина. Всё это ясно видела прикрывающая группа. Шансов на чудо не было. В этом бою от зениток погиб ещё один лётчик. Один подбитый самолёт смог перетянуть линию фронта
и сел на вынужденную на нашей территории.
Полк, после пополнения матчасти опять поредел.
Настроение, которое давило на каждого в те дни, усугубляло ситуацию.
Исполняющим обязанности комполка был назначен начштаба майор Гулько. Высокий, рано полысевший, хороший, в принципе человек.Раньше, за широкой спиной, особо не заметный, сейчас он взялся за эту лямку без энтузиазма, согласно приказа.
Был он мягкий, любил людей, и, как казалось, не хватало в нём злости. Хотя на его должности это далеко не главное.
А главное то, что он как и Батя любил летать.Не раз водил боевые группы на задания и умел это хорошо делать.
В тот день наш полк больше не поднимали. Вечером выдали, кому положено, боевые сто грамм. Потом ещё долго не расходились.
Последнее что запомнилось - усатая повариха тихо плакала на скамейке у кухни, на плече пожилого старшины, а тот дрожащими пальцами долго и неловко сворачивал самокрутку.