Симметрия

      
 – На, Мадина, выпей  это. – На ладони у Каната перекатывались две голубовато-желтые капсулки.
– Зачем?
– Веселей будет. Не бойся. Запей, вот минералка. – Вынул из кармана куртки пластиковую поллитровку, отвинтил крышку.
    Она отхлебнула воды. Глазела в темное окно на пролетающую мимо ночную Алма-Ату. Январская слякоть сменилась снегопадом. Завтра с утра ветки деревьев прогнутся под белой пушистой тяжестью. Как в русском лесу из старых киносказок. А вот в ее родных краях снег на ветвях никогда не удерживается. Ветер. Вечный, как сама степь, ветер, о котором обитатели южной столицы знают лишь понаслышке. Молчаливый канатовский «кузен», сидевший рядом с таксистом, вдруг повернулся и внимательно посмотрел ей в лицо.
– Мадина, а вы всегда такая решительная?
– Ой, а я уж подумала, что вы немой. – Она хохотнула.
–  Просто не трачу энергию на пустые слова.
–  А я люблю слова. Всякие. Потому и выбрала  филологию.
– У вас там, наверное, факультет невест?
– Да, с парнями негусто.
– Всё, друзья, приехали. – Канат расплатился и вышел первым.
      Девушка  озиралась, пытаясь понять, куда ее привезли. Какие-то новостройки. Бесконечные незрячие глазницы окон. Липкие снежинки  в свете одинокого подъездного фонаря. Тишина. Пока поднимались в лифте на пятый этаж, она несколько раз ловила на себе изучающий взгляд «кузена».
– Ох, и устал же я! – Канат отпирал ключом одну из двух дверей на площадке. – Сейчас нам будет хорошо. Заходи, Мадиночка.
         Ей захотелось спать. Что-то парализовало ее волю. Дальнейшее было как в тумане. Снова звучала музыка. А из угла комнаты с невысокого штатива невозмутимо взирал седьмой глаз – объектив видеокамеры….
         
          Говорят, что провинциалки наивные. Говорят также, что они хитроумные и хваткие. Говорят, что кур доят. А они просто раз-ны-е. Черные, белые, красные. Причем разные как между собой, так и внутри себя. Но всем одинаково хочется, и так далее, это вы сами знаете. Айсане ничего этого не хотелось, а на мужчин она смотрела сквозь пелену опасливости и трезвого ума. Вероятно,  пелена была заметна окружающим, поэтому Айсану особо не кадрили. Хотя внешность у нее была вполне удачная: длинные ноги, густые волосы, не совсем правильные, но привлекательные черты лица. Всё при всём, есть, на что приятно поглядеть, как у Лизы Бричкиной. Вот только в голове был сумбур. Упорядочить его не могла даже тема, выбранная для дипломного проекта. Девушка была студенткой-заочницей, училась на филфаке и писала работу по симметрии в лингвистике. Еще она подрабатывала в региональной газете и мечтала когда-нибудь увидеть собственную книгу.
           У себя в родном городке Айсана уже несколько лет преподавала после окончания педучилища, а в Алма-Ату приезжала два раза в год на сессии. Кроме учебы, непременного посещения барахолки, а также концертов, спектаклей и кино, в обязательную программу заочниц входили найт-клубы. В конце девяностых на периферии страны ночной клубной жизни еще не существовало. И сельские клубы, эти медленно распадающиеся останки советского прошлого,  пока никто не додумался перекроить на современный лад. Не до того было и жителям небольших суровых городов. Там еще кое-где батареи лопались, свет по два часа в сутки давали, печки-буржуйки в квартирах ставили, суп на костре варили. А  столицы-то – они всегда прогрессивнее, продвинутей. Тут все эти провинциальные проблемы казались чем-то из области  дурных снов. И народ вовсю «клубился». Но не тот народ, конечно, что тележки перед собой по грязным базарам толкал с криками «жол, жол, дорога!». И не тот, что гигантские клетчатые баулы из Китая на третьи полки раздолбанных пассажирских вагонов ногами утрамбовывал.  А тот, что на больших джипах катался, в саунах парился, нарождающийся бизнес контролировал. Всякие там сахарные центры открывал и прочее. А еще туда студенты лезли. Приезжие. Ночные профессионалки. Ну и просто молодые дурочки в поисках приключений.   
          Загадочно иллюминирующие неоновыми вывесками "Петролеум", "Адмирал Нельсон", "Навигатор"…  Всё латиницей, разумеется. Они с сокурсницами, как правило, сначала собирались на съемной хате у кого-нибудь из них. Там немного выпивали под немудреную закуску – в клубах это стоило баснословно дорого, а девушки они были экономные и морально устойчивые. Мыслей, чтоб там кого-то раскрутить на угощение, у них не водилось. Серьезные барышни, одним словом. Все уже трудоустроенные по специальности. Кто-то и замужем. У кого-то уже и ребенок имелся. Да и клубы они оставляли на заключительные дни сессионного месяца. Когда уже всё благополучно сдано и плацкартные билеты домой куплены. Можно и расслабиться. Тем более что повод был внушительный – «экватор», как-никак. Середина третьего курса, не баран чихнул, фифти-фифти, полпути пройдено, еще немного, еще чуть-чуть!
– Шоу трансвеститов там по программе, прикинь! – Ирка, староста их группы, помахивала где-то добытыми флаерами на посещение клуба со скидкой. Ну да, интересно. Айсана как раз недавно приобрела на раскладушке у маркета глянцевый журнальчик, а в нем – огромная статья о бразильских «травести». С большими фотографиями, душещипательными историями, драматическими ситуациями.
– А ты знала, что у них в домах не бывает зеркал в полный рост? – Айсана испытующе смотрела в глаза подруги. Нет, Ирка не врубалась. – Это защита их иллюзий…      
         Любопытство естествоиспытателя, смешанное с легкой брезгливостью, подогревали ее простое желание развеяться. Для нее эти культпоходы в клуб были чем-то вроде запланированных мероприятий. Чтоб потом можно было этак небрежно бросить в разговоре: "Клубы? Да бывала я в клубах. Не всё ж нам по театрам и концертным залам расхаживать. Или в читалке прозябать". Ну и всё в таком роде. Типа, элементы сладкой жизни, как говорила героиня Нонны Мордюковой. Дольче вита, в общем. Романтика неизведанного.
           На собственную упаковку они с девчонками особо не заморачивались. В чем было, в том и шли. Промозглая алматинская зима  не располагала к выпендрёжу. Ходили в  джинсах, в теплых джемперах. Собираясь на сессию, неподъемные дорожные сумки до отказа набивали книгами, конспектами, запасами домашней тушенки. Одежда там занимала весьма скромное место. Помимо дежурных джинсиков и свитерков, у Айсаны была еще  облегающая красная трикотажная кофточка с рубашечным воротничком, узкая черная юбка выше колен. Высокие сапоги в обтяжку. Нормальный такой прикид. И в пир, и в мир, как говорится. Хоть в «Пушкинку», хоть в «Лермонтовский», хоть в дискоклуб.
         Этот плоскоголовый внезапно выскочил откуда-то. Раньше бы сказали – как черт из табакерки. А теперь объясняй еще, что за образ-то, и почему, да и как это. Короче, неожиданно выскочил, а они с девчонками уже прыгали в перемигивающих лучах светомузыки. Завертелся перед ней, приплясывая. Девушка, да как вас зовут, да давайте познакомимся, и всё такое. Ну, давайте. Айсана искоса оглядывала нового знакомца. Блин, голова такая, будто мопассановская мать уродов реинкарнировала в образе той, что произвела его на свет. Челюсть немного скошена вправо. Говорят, что симметрия характерна только для мертвых лиц, а живые все асимметричны. Но не до такой же степени! Прынц в китайском свитере, которые грудами навалены в бесконечных рядах барахолки. Смелость города берет. Никогда бы при свете дня Айсана не посмотрела в сторону столь малопривлекательного существа. Но клуб есть клуб. Да и коньячок «Казахстанский», закушенный шоколадкой «Рахат», весело играл в крови и смягчал резкие контуры реальности. Имя свое настоящее Айсана никому в подобных случаях не называла. Конспирировалась. И телефон квартирной хозяйки с легко запоминающимися  969 в конце никому не сообщала. «Ну, допустим, Мадина». "А я Канат". Потанцевали. "А вы с подругами?" "Да". "А я с двоюродным братом". Неподалеку стоял аккуратненький красавчик в костюме и при галстуке. Будто не успел переодеться после рабочего дня в офисе. Большими серьезными глазами чуть испуганно смотрел перед собой. "Вы не похожи совсем". " Он всегда больше девушкам нравится". "Мне, кстати тоже"." Ха-ха. Он скромник. Чего не скажешь обо мне". Да. Вот уж, не родись красивым, а родись уверенным в собственной неотразимости. Заиграл медляк, и Канат непринужденно положил ей руку на талию.
– Вы, наверное, журналистка?
– С  чего вы взяли? – Психолог, однако. Лесть – мощное оружие.
– Так, показалось. А по гороскопу кто?
– Телец.
– И что тебе известно об этом знаке? – Уже и на «ты», надо же. А мог бы предложить чего-нибудь. Вон бармен трясет шейкером, зевая от скуки. Несколько парочек за столиками в затемненных углах потягивают свои коктейли.
– Тельцы самодостаточные. Педантичные. Пунктуальные. Земной знак, в общем.
– Хм, а я знаю другое.
– И что же?
– А то, что это хорошие матери и прекрасные жены.
       Айсана усмехнулась. Круто забираешь, парень. Может, еще предложишь к маме твоей поехать чаю попить? Был тут один. Приклеился в троллейбусе. Туда-сюда, давай вечером в театр Ауэзовский сходим, а потом домой ко мне, с мамой познакомлю.
– А чего ваш брат истуканом стоит, не танцует?
–  Стесняется. – У Каната к сплюснутому черепу прилагалась еще и прогения. Выговор был не совсем четкий. Щипящие застревали между зубами. Но его это никак не смущало. Он поигрывал глазками, очаровывал. – Сейчас шоу начнется. Видела когда-нибудь трансвеститов? Или только по телевизору?
    Тут музыку приглушили. И ведущий объявил начало шоу. Выходили под ритмы самбы какие-то Магды, Лайзы и Эльзы. Все с автозагаром. В разноцветных перьях и рюшах. С накладными бюстами и ресницами, жестковатыми лицами и жилистыми руками. Было в этих «девушках» что-то одновременно жалкое, вызывающее и омерзительное. Но народ ликовал, приветствовал выход каждой «дивы» восторженными возгласами.
– Слушай, Мадина, давай в другом месте продолжим.
– Продолжим что? – Она глянула на "двоюродного брата", стоявшего неподалеку. Он всё так же был один. Задумчиво смотрел на сцену с отрешенным видом.
– Ну, знакомство наше.
– А кузен твой? С нами будет?
–  А тебя это напрягает?
– Да нет, в общем-то. Может, кого-нибудь из наших девчонок позвать? – Те, кстати, выразительно посматривали в их сторону, посмеивались  и делали Айсане большие глаза.
– Нет, зачем?
– Так, для симметрии.
    Плоскоголовый захихикал.
– Симметрия! Будет тебе симметрия, не сомневайся!
   Музыка вдалбливала громкий и назойливый мотив. Самба опять уступила место оглушительному техно.
     Айсана пожала плечами. Махнула девчонкам: пока-пока! С новыми знакомыми вышла из клуба и села в такси...
       
        Наутро ее усадили смотреть запись ночной оргии. Канат и его псевдокузен, имени которого она так и не узнала, были уже умыты и одеты. Ничто в них не  напоминало маньяков или насильников. Обычные парни обычной страны.
         Экран демонстрировал любительское порно. На физиономиях ее недавних партнеров красовались черные полумаски. Они были неузнаваемы. А вот ее лицо, да и всё остальное, конечно, запечатлелось весьма выпукло.
– Ну, что, Мадиночка? – В голосе «кузена» поигрывали иронические нотки. – Хочешь, кассету подарим тебе? Как заскучаешь со своими учебниками, включай, смотри, наслаждайся. Канат молча улыбался, поглаживая Айсану по бедру.
 – Мальчики, а давайте повторим?
   Канат с «кузеном» переглянулись.
– А тебя подруги-то не хватятся? Ты хоть звякни кому-нибудь. Скажи, что всё у тебя в порядке. И нам заодно свой номер черкни, созвонимся как-нибудь…
– Эй, ты что? – Ира дергала подругу за рукав. Всё так же гремел англоязычный хит и разноцветные блики ритмично метались среди танцующих. – В транс впала? – Айсана непонимающе уставилась на подругу.
– Смотри, эти сняли девку какую-то. – Ирка кивнула в сторону удалявшейся троицы. Канат шел враскачку, приобнимая крашеную блондинку, следом за ними на небольшом расстоянии плёлся меланхоличный «кузен».
– Представляешь, какая им веселуха предстоит? А ты что, дурочка, телефон ему свой дала, что ли?
– Телефон? – Айсана широко улыбнулась. – Да, только там три последние цифры другие. Несимметричные.