Парень лежал на диване с раскрытым настежь ртом, из которого ритмично потоком вырывалась густая слюна, лениво стекала по губам на пол. Там уже скопилась немалая лужа крови из безжалостно резанных вен. Где-то внизу догнивали, истощая зловония, тела родителей. Высоко дубовый шкаф беззастенчиво отражал своими стеклами эту картину
В дверь позвонили. Паша лениво сполз на ноги с дивана и направился открывать. Замок обычно щелкнул, давая дорогу необычному гостю.
-Мир тебе…
Гость был одет в неприметную куртку, джинсы, но лицо его и глаза вселяли надежду и спокойствие одним своим взглядом.
-Здрасьте… по обыкновению своему ответил Паша. Это была последняя фраза, которую в этой встрече произнес Павел.
-Ты, наверно, знаешь, что в жизни очень много грязи, возможно ты и сам эту грязь видел. Нет, я говорю не о глиняной или песочной грязи, в ней нет ничего страшного. Но страх возникает у нас, когда мы видим грязь людскую. Грязь мерзкую. Может сейчас у тебя все хорошо, ты не на что не жалуешься, но когда-нибудь ступишь ты в грязь противную и вязкую. Сейчас ты можешь этого не понимать, но когда поймешь мы ждем тебя.
-Я войду, если ты не возражаешь.
Не было никаких сомнений, что Паша возражал, но именно в этот момент он на время замялся. А нежданному гостю как раз это вышло на руку. Через мгновение гость был уже в прихожей. И теперь Павел ничего не мог сделать. Не выгонять же гостей, хотя может и гнать, но не таких как он. Это точно. Это истинно. Прошло время, и неприметная куртка гостя уже висела среди верхней одежды членов семьи, а кожаные ботинки его теснили обувь законных хозяев квартиры.
Гость сидел за белым зацарапанным кухонным столом. Он не просил и не настаивал, а лишь слегка намекнул, но в руках у него дымилась хозяйская кружка с чаем.
Паша нервничал, он был не в себе. Терпеть постороннего странного человека в квартире, было невыносимо, Павел часто поглядывал на часы. Гость с десяток минут сидел молча.
На кухне воцарилась очень неловкая тишина, после, отхлебнув чая, он сказал:
-Присядь, пожалуйста.
Паша в этот момент неловко перебирал пальцами край занавески, стоя рядом со столом и, изредка поглядывая как за окном на фоне белого снега ходят люди. Павел присел на край табурета. (Стоит заметить, что многие из нас, на слова гостя, подумали бы, а не слишком ли много себе он позволяет в чужой квартире, за чужим столом. Но кажется мне, что не многие стали бы возражать, из расчета не сделать хуже себе, однако наш герой не часто занимался расчетами, как математическими, так и умственными, и в этой ситуации он принял решение исходя из того, что ничего более умного придумать не мог).
-Скажи мне.,-сказал гость.- Ты часто думаешь о Боге?
Павел даже растерялся от такого вопроса, чтобы немного разбавить обстановку он попытался изобразить на лице выражение глупости, еще большей чем есть в нем самом.
-Э-э-э… нет.
-А я.,- вдохновенно начал гость.,- думаю о нем каждый миг, каждую секунду, что он дает мне.
Павел молчал.
-Знаешь, всем нам бывает плохо, словно камень на душе. Бывало у тебя?
Паша продолжал молчать.
-Например дома с родителями ссора им в школе учительница зря наругала. Бывало?
-Ну да…-потянул Паша.
Гость задумался и сделал глоток из кружки.
-А бывают радости, праздники.
Павлу было очень некомфортно, никто еще так откровенно с ним не говорил.
Гость продолжал:
-И во всех этих ситуациях Господь нам хочет помочь В горечи дать утешение. В радости не дать грусти проникнуть в душу.
И много еще в этот день было подобных разговоров.
Он сделал глоток. Чай в кружке закончился.
Гость поднялся, поблагодарил Павла, и медленно вышел в коридор. Обулся, оделся. Протянул Паше глянцевую листовку.
-Мир тебе…
-До свиданья…
Павел закрыл дверь и не о чем не думая захлопнул дверь. Он вернулся в комнату и лег на диван. Дома кроме него никого не было и от этого вдруг стало страшно. Стало страшно и от внезапно нахлынувших мыслей. «Грязь… грязь…Бог…»-думал Павел.
Раньше он об этом никогда не думал. В таких раздумьях пролежал он на диване до вечера.
В квартиру вломился отец. Паша понял это по неровному дыханию и несвязному голосу в прихожей. Отец как обычно пребывал в своем стандартном состояньи (состояньи алкогольного опьянения). Своим приходом родитель злостно, сам того не желая, разбил вдребезги хрупкие мысли сына. За что сын раздосадовано обозлился и с досады непривычно рано лег спать.
Незваный гость поместил в самое нутро Паши таинственное зерно.
Делая скидку на то, что Суббота последний день учебной недели, Паша решил в этот раз, по обыкновению своему, не прогуливать занятия, а по возможности постараться «засветиться» в душных кабинетах школы. Школьная обстановка не чем новым не радовала глаз обывателя, а тем более Пашин глаз. В этот день он пребывал в каком-то особенном состояньи души и был готов этим состояньем поделиться.
Но добровольцев принять этот дар не было, а в душе Павла оставалась очень мало места, от всего объема, занимаемого даром. Выход был один. Нужно было разговорить кого-нибудь не особо далекого и разговорчивого (стоит заметить, что Паша и сам был довольно короток в плане ума, но как в поговорке про двух дураков и даль, нужно было искать такого же). К счастью, на Пашином пути встретился Демитрий, прекрасно подходящий по уровню интеллекта. По телосложению Дима был кабан-кабаном, но вот того элктро-заряда, что тренирует содержимое черепа, Бог ему не дал, как тут не вспомнить другую поговорку про ум и силу. Но Дима не особо огорчался, а Паше в этот момент как раз был нужен такой человек.
-Здорово…
Известно, о чем рассказал товарищу по учебе Паша. Поэтому пересказывать их разговор читателю, автор считает пустым занятием, с одной лишь оговоркой, что в разговоре Павел был не до конца искренним рассказчиком, а Дима не до конца благодарным слушателем. Но самое главное, что Паша был чрезвычайно доволен исходом этого диалога. Он дожидался окончания занятий, тайно лелея желание еще раз взглянуть на врученную вчерашним гостем листовку. И о да! Тут было на что поглядеть. Прекрасная глянцевая бумага на которой золотой краской был изображен крест, под крестом серебряным шрифтом типичная реклама для подобных заведений, а в самом низу совсем маленькими буквами – адрес.
Учеба в этот день наконец закончились и наш герой собрав вокруг себя несколько похожих на него личностей, решил скоротать долгие и скучные будни. Времяпровождение было четко запланировано. И состояло оно в праздном шатании по улице с бутылкой пива в руке. Решено было обзавестись продовольствием, но после ритуального «пошаривания» по пустым карманам, ребята устремили свой нетерпеливый взор на Павла.
Павел был не из богатой семьи, и даже не из семьи со средним заработком. Но по какому-то известному только ему чуду, у него в кармане черных джинсов всегда были деньги. Но видно судьба существует, а иначе как объяснить тот факт, что в этот самый день ларек был закрыт на переучет. И автор решает выбрать гнилое место близ ларька – отправной точкой кривой, которая повезет Пашу в неизвестные дали. Их было трое – Паша, Егор и Витя.
Паша по убогости своей души не нуждается в описании, хотя Егор и Витя не сильно преуспели в выше изложенном параметре. Неплохо будет рассмотреть их скромные особенности.
Егор - длинный, худощавый. С виду неприметный. Без труда мог смешаться с любой толпой, и даже если б он совершил злодеяние, то свидетели, да и сам пострадавший вряд ли нашли бы обидчика. Слишком уж гладким и скользким для особых примет было его лицо. Из-за ничтожности внутреннего мира Егор с трудом существовал один. В любом, даже самом плесневелом обществе он искал себе покровителей , причем не имело значения, кто этот покровитель, главное, чтоб его интеллект был выше минимума, а глубина души, глубже мизинца опущенного в масло. Случалось так, что в обществе у него было сразу несколько покровителей, которых он использовал весьма по инстинктам. В случае болезни одного, ясно было с кем провести день и наоборот. А если заболевали сразу двое, тогда наступало уныние.
Что же касается Вити, то он тоже был весьма заурядным персонажем, правда немного другой направленности. На его прыщавом лице, часто гостила гнилая пошлая улыбка и страх перед исключением из школы. Если же Егор был неприметным как червь, то с Виктором была другая история. В школе его не любили и презирали. Били его за сквернословие, за его идиотские шутки и поступки, били просто так.
И Паша с досады плюнул. Витя негромко выругался, а Егор решил закурить, но не обнаружив у себя ни огня, ни сигарет, оставил эту идею. День был сорван. Закрытие ларька представляло собой событие глобального масштаба. Отныне единственный шанс приятно провести время был бесцеремонно закрыт дверью с табличкой «Переучет».
Егор еще с минуту постоял в молчании и воскликнул:
-Ну и хрен… Пойду домой!
-Да… делать, та нечего… придется по домам идти…-уныло потянул Павел.
Единственный, кто не поддерживал общее стремление был Витя.
-Вы че, пацаны. Меня ведь мать убьет! Я вчера сто рублей у нее спер.
-А че делать-то?!
Паша задумался и опустил руки в карманы. А в кармане… Возможно читатель уже догадался. В кармане лежала глянцевая листовка. Вряд ли его приятели согласятся, но «Бог…», но «Грязь…»…
Он спросил время, немного переговорил с Витей и Егором. Результат был вполне предсказуем. Когда нет пива, день может спасти интересное зрелище, а духовное собрание сомнительного толка, ничем не уступает. Вскоре компания добралась по указанному адресу. Как ни странно это был один из местных Домов Культуры. О, это слово! Дэ Ка… В последние время в них, так часто проходят подобные мероприятия, что вокруг уже вертится какая-то мистика с мрачным оттенком. Но наших героев подобные мысли не посещали, а иначе мы вряд ли увидели бы их здесь.
Несмотря на кажущуюся значимость намечающегося события, внешний вид здания, сообщающий об этом, выглядел весьма скромно. У входных дверей был приклеен маленький плакат с рисунком, уже известного золотого креста. Но зато внутри развернулось немалое столпотворение из «прихожан» и торговцев специальной литературой и подобной атрибутикой. Наши герои протолкнулись сквозь людские толпы. Они оглядывались и посмеивались. И хотя Паша, тоже смеялся, но ничего смешного он не находил, как впрочем и его приятели. А смех исходил из ранее не испытанного и непривычного смущения и немного даже страха. Впрочем, долго разгуливать по желтым коридорам с золотыми крестами, не пришлось. По времени, как раз начинался семинар и поспешили в зал. Зал ничего особенного из себя не представлял, разве только вызывал чувство отвращения и убогости отделки. На стенах со слезающей краской, темнели очень своеобразные автографы, оставленные молодежью, после недавнего КВН. Практически все подушки на сидениях были изрезаны ножом. И все же многие пришедшие сюда, верили, что именно в такое место на них снизойдет небесная благодать.
Свет в зале перед выступлением не гасили, все же это было не театральное представление. Это было нечто более продуманное и расчетливое. На сцену вышел мужчина в костюме. По реакции публики на его появление можно было сделать выводы. В то время, как первые ряды разразились неистовыми аплодисментами, задние ответили или тишиной, или вялыми похлопываниями.
И он начал говорить.
Он говорил громко и быстро. В каждом слове чувствовалась энергетика его голоса, как будто насильно выдавливаемая из этого крепкого тела.
-Я рад! Я рад видеть вас!-кричал он в микрофон.-Бог рад видеть вас!
Первые ряды дружно отозвались. Он на мгновение замолчал и вдруг резко вскинул голову.
-Да будет свято имя твоё!!!... Я вас не слышу.
Ответили первые ряды и немного задних.
-Бог слышит вас!
Теперь он сел на ранее приготовленный стул и начался долгий рассказ и про Бога, и про грязь, и про жизненные проблемы. Спектакль одного актера. И какой спектакль! Постепенно втягивались и задние ряды, тем кому было тяжело втянуться, помогали первые ряды. В долгой речи умело мешалось бытие с бытом, рассказывалось как Бог помогает нам, а тем кому не помог, никогда не поздно обратиться за помощью. Между тем была критика существующих разновидностей христианства, но такая тонкая и прозрачная, что никто ее не уловил. А уже в завершении многие были если не обращенные в новую веру, то стойкие ее сторонники, готовые без колебания порвать Библию как ложное учение.
В зале было много умных, образованных людей , которые попали под влияние, царившей в Доме Культуры энергетики. Что же говорить о пустых Паше и его друзьях. Душа их была мелка и заполнена пивом и окурками, но оказалось, что семена брошенные даже в такую страшную среду, очень хорошо прорастают. Но читателю не стоит считать, что наши герои вдруг получили озарение или нечто подобное. Нет, просто в них зажглось любопытство. Раньше им казалось, что религия это что-то скучное и унылое, а сейчас им показали, что это весело и современно. Им преподали урок «Божественной сущности для дилетантов». Причем очень недалеких дилетантов…
Время было убито нескучным образом. Егор открыл для себя такие новые понятия как мораль и греховность, а Паша получил, то о чем тайно мечтал, со времени визита к нему странного гостя.
Единственный кого не зацепило происходящее был Витя. Для высоких или даже низких духовных помыслов он был слишком гнилым. Во время выступления он часто зевал, толкал, всячески отвлекал заинтересованных товарищей. И сейчас, когда подвернулся подходящий случай, он решил поскорее покинуть своих приятелей. Быстро найдя нелепую отговорку, он скрылся. Что ж, оставим его со спокойной душой, здесь свою роль он сыграл, к тому же автор готовит читателю еще одну встречу с ним.
Проводив взглядом Витю, быстро скрывшегося за дверью, наши оставшиеся герои неспеша побрели туда же, вдоль желтых стен с золотыми крестами. И брели они так пока не встретили Гену.
По крайней мере он сам себя так назвал, когда представлялся, предварительно толкнув Егора, чтобы привлечь его внимание к себе.
Гена был среднего роста. Где-то даже сверстник Паши.
-Слышь…
-Ну…
-Чё…?
Гена поморщился, но продолжил.
-У меня есть телефон Бога, поэтому я тут и стою. Меня вообще стараются не пускать сюда, потому что у меня есть телефон Бога, а у них нет.
-Ну и чего…
Гена снова поморщился.
Паша натолкнулся на абсурдную для него ситуацию. Бог ему представлялся чем-то запредельным, а тут вдруг и телефон. Нет, у Бога нет телефона. Как это можно позвонить Богу. Невозможно. Гена спросил:
-Ну тебе нужен телефон Бога?
-Ну давай…
Гена протянул Павлу смятый листочек с номером.
-А ты откуда взял?
-Оттуда.
Словом «оттуда» весь разговор и закончился. Ни Паша, ни Гена больше вопросов друг другу не задавали. Один стоял молча, потому как выполнил свое дело. Другой по причине полной абсурдности ситуации.
Снова Паша был дома один, но теперь уже более нагруженный информацией. Он сидел на табурете, перед телефоном. Интересно было узнать, кто же ответит по полученному номеру. Вряд ли это телефон Бога, но тогда чей? И хотя он обещал Егору, что дождется его, рука сама потянулась к циферблату и трубке. Палец дрожал. Гудок… еще один гудок… короткие гудки. Никого нет. Или такого номера нет. Павел успокоился, его обманули, и он почему то был очень рад такому обману.
Однако ж день еще далеко не подошел к концу, и было еще время повидаться с Егором и рассказать ему об обмане Гены. Паша встал, оделся и вышел. Улица встретила его тяжкой серой погодой со свинцовым небом и грязным снегом под ногами. Решено было держать путь к Егору. Туда вели две дороги: одна через город, абсолютно безопасная, но очень длинная, и другая через пустырь, вдоль заводских свалок. Вообще вторая дорога была очень интересным местом в городе. На ней частенько пропадали люди и собаки, имеющие неосторожность там погулять. На придорожных камнях были нарисованы перевернутые кресты и пентаграммы. Но самая главная достопримечательность- старый дорожный знак с указанием названия населенного пункта. Мало кто знает откуда он взялся, а кто и знает, так слишком смутно. На самом указателе от древности уже никаких названий сел, городов и деревень не было, да и по краям он был обрамлен коричневой ржавчиной. Зато в середине черным маркером было написано: «Земная резиденция сатаны. Добро пожаловать, грешник.» И если местные жители еще терпимо относились к байкам о пропаже людей и крестам с пентаграммами, то появление этой надписи, окончательно оправдало название «пустырь». Вполне очевидно, что любой здравомыслящий человек, зная дурную славу этого места, лишний раз соваться туда не будет.
Но не стоит забывать, кем является наш герой.
Есть такая поговорка «Дураки ничего не боятся». Паша был очень к близок дуракам, но если бы он ничего не боялся, то вряд ли бы мы его могли наблюдать сейчас. Однако мы его прекрасно наблюдаем.
Паша был дурак и пустырь его не пугал.
И именно через пустырь он пошел к Егору. Миновал приглашение и успешно добрался до середины пути. И уже можно было решить, что действительно ничего страшного на пустыре нет, или, что Паша очень везуч. Однако только Павел миновал очередную гору мусора, как впереди увидел, сидящего на высоком камне Гену.
Гена свесил ноги вниз и улыбаясь, стеклянным взглядом осматривал местность.
-Здорово!- Гена радостно поприветствовал Пашу.
-Здорово.- ответил Паша. –А чё ты меня обманул?
-Как?- недоуменно скривил лицо Гена. –Как я тебя мог обмануть?
-Помнишь, ты мне телефон Бога давал?
-Ну помню…
-Он ни фига не работает.
Гена спрыгнул с камня.
-Как? Не может быть.- он на мгновение задумался. –Хотя… хотя… -вдруг его как будто осенило.- Точно! Они перерезали кабель.
-Какой кабель?
-Ну эти чуваки из дэ ка. У моего дома был провод. Я смотрю, а сегодня уже нет. Или они перерубили, или бомжи какие сперли.
Павел не на шутку озадачился.
-Какой еще провод?
-Ты чего? Провод телефонный, чтобы можно было Богу позвонить.
-Ну и чего…?
-Ну и все…
Паша уже собрался уходить. Он повернулся спиной к Гене и дальше поплелся по дороге.
-Стой! Я знаю где Бог живет.
Хоть Павел был и дурак, но даже он понял всю бредовость положения и усмехнулся.
-Ну и где?
-Здесь на пустыре есть стройка. Там надо в подвал залезть. Там в стене кирпич найти сломанный, сунуть туда руку, там должна быть вода. Это святая вода. Прочитаешь волшебные слова, стена откроется и ты сможешь к Богу зайти. Вот…
Гена подал Паше тетрадный клетчатый листочек, на котором кривым почерком были написаны слова.
А тем временем Егор сам решил навестить приятеля. И так как он не отличался большим умом, но тоже решил прогуляться по пустырю.
-Эй, Паха!
Егор подбежал к Паше.
-Ладно, парни. Я вас сам провожу.- сказал Гена.
Паша объяснил Егору ситуацию и они пошли. Гена повел их по еле заметной дорожке среди снега и мусора. Дорожка восходила куда-то в холм. Когда герои поднялись им открылся чудесный вид: Маленькое зловонное озеро, которое со всех сторон обступили куцые черные деревца. Впереди мрачно темнело серое шлакоблочное квадратное здание. Окна на первом его этаже были наглухо забиты досками, на втором вообще отсутствовали, а на третьем виднелись блестящими осколками стекол. Вход был уже давно (и похоже навечно) завален землей, которая почти вросла в стену, но зато невдалеке было что-то типа траншеи, уводящей в подвал.
Вокруг были лишь мусорные поля с торчащими из них кусками арматуры которые словно маяки виднелись вдали. А где-то уже на грани горизонта еле-еле поднимались из-за белых покрытых снегом арматурных гор убогие пятиэтажки. И все это было окружено тишиной прерываемой лишь порывами ветра и далеким карканьем ворон.
-Ну ладно… я пошел.- сказал Гена разворачиваясь.
-Куда?
-А у меня там дела…
И он быстро скрылся.
Приятели спустились в подвал. Подвал представлял из себя просторную комнату ограниченную кирпичными стенами и проломанным полом который был залит водой. А сейчас выглядел как скользкое ледовое покрытие.
Паша осторожно чтобы не поскользнуться начал шагать по кирпичам торчащим изо льда, все дальше погружаясь в темноту. Он двигался вдоль стены, прощупывая пальцами жесткие от мороза кирпичи в стенах. Егор же остался стоять в проходе, преломляя собой лучи света, которые исходили оттуда.
Павел уже окончательно скрылся во тьме. Было так темно, что единственное, что он видел – это черный силуэт Егора при входе. Внезапно Пашина рука провалилась в оставленную кем-то дыру в стене. Запястье и ладонь оцарапались об острые края. Пашу передернуло, но вида он не подал. Он уже было собирался вытащить руку, как вдруг пальцами почувствовал ледяную прохладу воды.
-Святая вода…-прошептал он- Егор!
Егор обернулся.
-Читай.
-Уже…?
-Читай!
Егор растерянно развернул смятый листок и начал читать волшебные слова. Куда он закончил Павел вскрикнул.
-Паша!...-несмело позвал Егор.
Темнота ответила тишиной. Егор плюнул и бросился бежать в страхе с пустыря.
Паша негромко вскрикнул, и тот час боком повалился в неизвестно откуда-то взявшуюся пустоту. Он было едва не упал на лед, но успел рукой упереться в какую-то обледе6невшую гнилую доску. Вокруг царил полный мрак, лишь за спиной белым пятном сверкал выход. Но Пашу неистовая сила влекла вглубь, в темноту…
Вернулся он домой, когда уже смеркалось. Павел был бледен, его пробирал озноб и била дрожь. А немногочисленные мысли путались в голове, при попытке вспомнить встречу с тем, кто избрал себе жилище в подвале шлакоблочного дома.
Он отпер дверь ключом. Похоже, дома снова никого не было. Пробравшись вдоль стены по коридору, он упал на диван и уснул.
Теперь, когда наш герой спит, автор может, наконец, позволить себе порассуждать сам с собою о его личности.
Да, Паша. Как я прекрасно знаю твою простую судьбу. Я знаю, как тебя любили родители, но горе -они были не очень осмотрительны, считая что лучшие общечеловеческие качества ты вынесешь не от них, а из детского сада. И ты пошел в детский сад. Не страшно, что тебя там многие не полюбили. Не страшно, что считали даже немного дурачком. А страшно, что ты все же вынес оттуда моральные установки, но в очень извращенной форме.
После пришел черед школы. Что такое эта школа? Очень много разных мнений и в защиту, и в обвинение. Но для кого-то это «школьные годы чудесные», а для кого-то неизбежная шелковая тюрьма, которая для одних с каждым годом все расширяет и расширяет свободу своим заключенным, а для других к завершению все туже и туже затягивается на шее, как петля из переходного периода, полового созревания, моральных переоценок и удушающего круга тяжелых знакомств. Она обвисает на теле и начинает гнить, все сильнее отравляя организм липким несладким ядом.
Наш герой постепенно стал впутываться в эти сети. С умным и скромным видом он сидел за партой, покорно сложив руки. Когда надо было, маленькой ручкой выводил в прописи корявые значки. И жизнь и учеба были хороши. Но уже в середине первого класса милость учителя меняется на строгость и начинается десятилетний бой за оценки. В это время каждый получает по своим заслугам и встает на свое место в строю. И не смей нарушить порядок! Рассерженная система неизбежно накажет тебя в образе строгих учителей или стадных учеников. Но Паша не был способен на бунт и поэтому никуда не дергался из строя. Он покорно шагал, постепенно опускаясь до ранга слабых учеников. И во время этого падения он почувствовал всю его легкость. Как легко упасть в глубокую лужу с грязью и как тяжело подняться. Зачем? В луже прохладно, но не холодно. Тело греет теплая грязь, а нависшие сверху листья кустов не дают солнцу напечь голову. Влажная болотная среда. Обычно в таких условиях хорошо развиваются всевозможные бактерии и грибки (плесень например). Зачем вылезать, когда наверху ждет лишь пыльная дорога, палящее солнце, дальний путь и куча препятствий с неприятностями. Паша также воспринял эту ситуацию. Однажды он решил прогулять занятия. На следующее утро соблазн приятной, но губительной лени завладел им, он снова остался дома. А уже третий пропуск был совершен по причине страха перед учителем за два предыдущих прогула. К счастью, Павел быстро сумел выбраться из этой воронки, но первые шаги были сделаны. Он попал в разряд неуспевающих учеников и прочно там укрепился, не совершая никаких попыток изменить ситуацию. Так шло время, пока страшная гроза не разразилась в доме. Пашин отец был уволен с работы и впал в глубокую депрессию, выход из которой нашел в граненном стакане. Мать была в шоке, но как это не странно нырнула в ту же жидкость, вслед за своим мужем. Теперь квартира целыми днями пустовала, а Паша был предоставлен сам себе. Он существовал по своим извращенным моралям, которые были не морали вовсе, ибо каждая мораль должна быть подпитана духовной пуповиной. Неважно какой. У Павла этой пуповины не было. Вместо нее черной дырой зияла пустота. А любые пустоты неизбежно заполняются, причем необязательно хорошим наполнителем.
Спит Паша и снится ему сон. Яркое весенние солнце, кое-где еще лежит снег, но он не более, чем странное недоразумение, потому что при таком солнце он быстро превратится в грязную жижу.
И видит Паша себя как бы со стороны, но вроде и смотрит на мир через свои глаза. Он вместе с Егором и Димой выходит из школы. Они спускаются с крыльца и доходят до еще одной небольшой переломанной лесенки, которая ведет к дороге домой. Паша с Егором спускаются вниз, и вдруг у Паши появилось желание обратиться к Диме. Паша оборачивается, сзади никого нет. Но на крыльце открывается дверь и из нее выходит Дима, у него на голове бумажный пакет на котором нарисована страшная клыкастая рожа.
Паша подбегает к крыльцу. Дима сильно толкает Пашу в грудь, так что тот делает несколько шагов назад. Дима подошел к нему и сказал: «Я дьявол, вступай в адский легион». Паше стало страшно, он начинает размашисто творить крест над Димой, но вспоминает что сам он не крещен. Пашины жесты, не имеют никакого эффекта. Паша сбегает с крыльца и бежит по дороге домой. На дороге перед ним женщина выгуливает собаку. Собака срывается с повадка и бежит на Пашу. Паша остановился, но собаки он не испугался, такая маленькая собачонка сильно не укусит. А собака приближается. Когда до паши остается около метра, она вдруг резко вскакивает, у нее из боков вырываются Куринные крылья. Собака низко летела над землей, часто маша крыльями и разбрызгивая свою слюну.
Тут сон прервался и наступило черное забытье.
«Вставай, просыпайся!»
Отец изо всех сил тряс Пашу за плечо. От чего тот пришел в легкий шок, так как было очень удивительным явлением, что отец был дома трезвый, да еще и будил Пашу.
-А-а-а… что папа?
Павел всегда с уважением обращался к родителям, старался при них быть воспитанным и кротким.
-Сегодня ведь воскресенье! Мы идем в церковь.
У Павла в голове все перемешалось. Отец дома, трезвый. Сейчас выходной, но почему он не опохмеляется. Ну ладно, что воскресенье, но зачем в церковь.
А существо из подвала вещало в голове: «Грязь людская мерзкая» и ей вторил голос оратора с семинара «Христос в крови на кресте, а кресты делают из золота. Золото грязный металл. Купола в грязи…»
-Папа, зачем в церковь? - спросил Паша.
-Теперь, Паша, по другому жить будем, с Божьей помощью. Меня в церковь работать взяли. Ну там свечки поправлять, когда надо крышу подлатать, церковь то старая… Деньги небольшие, но хоть какие-то.
В комнату вошла мать. Такой Павел ее не видел давно. Она улыбалась, была счастлива по настоящему.
-Давай, Паша, одевайся. Мы подождем.
Родители вышли. Паша сел на диван и только сейчас обнаружил, что спал в одежде. В голове и теле была тяжесть после мучительного красно-черного сна. Паша тупым взглядом посмотрел в ковер, лежащий на полу и встал.
Сегодня действительно был необычный день. Из широких окон просторно лился в комнаты яркий лазурный свет. А все было оттого, что сегодня первый раз за несколько месяцев были раскрыты шторы. День радовался, сама природа радовалась. Только Паша был в смятении. Солнечный свет, отнюдь не бодрил его.
-Ты уже оделся? – раздался голос матери.
-Да, мама.
Опустим подробности того, как Паша принимал утренний туалет и завтракал, скажем лишь то, что делал он это без энтузиазма, а даже через силу и с отвращением, а потому очень быстро. Вскоре все собрались и уже были на пути в церковь. Церковь слепила своим куполом, нависала над людьми высотой и массивом.
Всю дорогу Паша молчал и не о чем не думал, но лишь до того момента как увидел этот купол. «Купола в грязи»- сказал голос в голове и тут же продолжил «Первое за что Бог будет карать – это предательство.» Сначала мгновенно промелькнувшим этим словам Паша значения не придал. Но вдруг ему как будто пришло страшное прозрение. Это прозрение накрыло его свинцом. Сейчас он совершал предательство. Еще вчера он был, слушал и соглашался на семинаре, а сейчас идет в «неправильную» церковь.
Но своды церкви были уже близко, слышались молитвенные песнопения.
«Предательство, предательство, предательство…». Павел схватился за голову, упал на стену, поднялся и быстро побежал прочь.
«Паша…!» - крик матери.
«Паша…!»- крик отца.
Вскоре все крики и взгляды потонули в городском пейзаже и шуме.
Остановился Паша в каком-то подъезде, там он сел на ступеньки, чтобы отдышаться. Здесь Павел был наедине с собой и со своей верой.
Читатель, вероятно, уже заметил, что, наверное, неспроста наш герой стал слышать голоса в голове и совершать странные поступки. Ну а на это автор ничего ответить не может. Ведь никто не знает, что было в подвале на пустыре, а потому как никто не знает, значит не может ни о чем судить. Однако автору известно, во что в этот момент превратилась духовная пустота в Пашиной душе. А превратилась она в самый обычный унитаз с белым блеском и керамическими краями, которые сами по себе должны внушать красоту и чистоту, но почему-то внушают лишь отвращение. Может отвращение идет именно от этого глянцевого блеска. Пашин же унитаз предназначался только для духовных отходов,
Которые совсем недавно попали туда и которыми собственно и являлась недавно обретенная им религия.
Но почему именно унитаз? С удовольствием объясняю. Любые отходы имеют неприятную особенность травить человека, а потому должны из этого человека выводиться. Как выведутся отходы из нашего героя мы узнаем позже.
А сейчас Паша сидел на ступеньках, прислонившись к холодной стене, изрисованной всяческим непотребством. Что ж, какая вера, такая и церковь. Сердце его бешено билось. Сам он не понимал, что с ним происходит, объяснить ему было некому, а в себе разобраться он не умел. Домой вернуться он не мог, по причине отсутствия ключей, в церковь не мог, по причине своих странностей. А идти куда-нибудь надо было…
Витя сидел дома на стуле и курил. И хотя форточка была нараспашку, вся комната плавала в едком дыму. В курении Витя находил особое, где-то даже сакрально-мистическое удовольствие. Это никем научно не признанный, но отчетливо замеченный факт, когда в обществе речь заходит, например, о воспитанном успевающем ученике и высасывающем сигарету бугае. «Прямо как я!»- замечают курильщики, подразумевая под собой бугая и правит, их мнением , заведомо неправильный, но почему-то распространенный миф о том, что сила таится во всем злом, противоправном и осуждаемом в обществе.
Витя курил, тушил окурки о холодный подоконник и наслаждался своей прыщавой судьбой. Казалось, ничего не может потревожить его. Родители были где-то в запое, а никаких прочих визитов не намечалось.
Вдруг звонок. Витя негромко выругался такими словами, от которых наверное поникли бы даже лики святых на иконах. К счастью в квартире икон не держали. Он быстро сгреб еще дымящиеся окурки в руку и выкинул их в форточку. Но от этого дыма в комнате меньше не стало, тогда он полностью открыл окно и побежал к входной двери.
Это был Паша с опущенными руками и поникшим взглядом.
-Здорово. – слегка озадаченно произнес Витя.
Приятели поздоровались.
Паша рассказал нехитрую историю о том как утром он пошел выносить мусор, потерял ключ и теперь не может попасть в квартиру, а родители еще неизвестно когда вернуться.
Витя впустил его, поверив в это по простоте своей души.
Но не стоит читателю здесь ставить знак равенства между простотой и простодушием. Автор вовсе не это хотел здесь выразить. Простодушие – хорошее качество и добродетель. Простодушные люди живут лишь по тем истинам, которые они переняли от родителей. Их благородные и добрые сердца не испачканы скверной, коей нас вокруг мажут. Автор любит и кланяется в ноги простодушным людям, понимая, что на этот жест они лишь мило улыбнуться, а не поставят на спину тяжелую ногу. В простодушии есть свет, свобода и истина, которую сейчас так часто пытаются опошлить и называют несовременной и наивной. Глупцы! Каков же ваш мир? Темный и смрадный, богохульный и непотребный. В вашем мире очень легко переступить через все морали и нравственности, а после сладко тонуть в густом гное, который вы считаете благодатью. Автор выбрал свою сторону, не боясь быть осмеянным и поруганным.
Витя был простым, но не простодушным. Он считал истина в силе, но сам сильным не был. Он считал, что насилие и зло дают силу, наивно полагая, что отбирание денег у младшеклассников и курение в туалете перед кабинетом директора сделают его сильнее. И если бы его убеждения были правдой, то давно бы, наверное, в мире раскрылись все кровоточащие язвы, извергая из себя страдания, боль, злобу и ненависть. Но он ошибался, а потому этого не происходило и потому так не рады толпы малолетних отморозков, сатанистов и прочей земной нечистоты. Жалкой и в своей злобе беспомощной.
Витя курил и смотрел в окно. Паша задумчиво сидел рядом и вовсе не понимал как выгодно ему сейчас было малодушие приятеля. Суть была в том, что любого другого человека насторожило бы странное поведение Павла, а Витя даже не обратил внимание. У него был простой, как ведерное дно расчет «…раз уж попросил посидеть, пусть сидит…» И Паша сидел, а на часах между тем толстая стрелка стремилась к центру. Было очень большим вопросом, когда вернуться Витины родители, а помимо них никто не мог и не хотел выгонять нашего героя. Самого Витю присутствие постороннего человека никак не стесняло, он уже привык часами курить, глазеть в окно, шутить непотребные и низкие шутки. Вообще неизвестно сколько бы пробыл в этой квартире Павел, если бы не случайное обстоятельство.
Когда из окна в очередной раз посыпались окурки, Паша на мгновение отвлекся от своих запутанных мыслей и решил взглянуть на улицу. Окурки бесшумно упали на снег прямо под ноги прохожему. Прохожий поднял голову и Паша увидел своего странного визитера. В эту секунду он почему-то сразу решил, что именно он сможет объяснить ему, что происходит. Паша, ничего не говоря, выбежал из комнаты, оделся и скрылся в коридоре. На это не обратить внимание было уже сложно.
На улице уже повсюду стали зажигаться фонари. Синий вечер опускался на город. Вдали на магазинах, аптеках и банках засветились витрины и логотипы. Прекрасное время, пропитанное свободой и покоем.
Паша бежал вдоль домов долго и быстро, но найти незнакомца было уже безнадежной задачей. Нигде не было его видно, наверняка он скрылся в одном из подъездов или сменил дорогу. Наш герой остановился и растерянно и одиноко остался стоять в свете окон. Маленькие снежинки кружили возле него, таяли на ладонях и лице. Тоска закапала внутри. Прекрасное темно-синее небо, приятный, почти теплый ветер, кружившийся снег и греющий свет окон и фонарей. Чудесно, но все это не для Паши. Был бы этот вечер гадок, грязен нечего было бы жалеть, но он был красив и от этого тяжесть копилась в груди, а грусть в голове.
Паша сел на поребрик и устремил взгляд на вечернюю панораму города. Отсюда не был виден его дом, но он знал, что он где-то там… и своей малоразвитой фантазией представлял его. Обычный дом в девять этажей, серый цвет шершавых стен и жидкая коричнево-серая грязь у крыльца. В этот момент дом показался Паше самым милым и добрым местом на земле. И он было уже собирался встать и вернуться к себе, но зловещий голос в голове зашептал: «Предательство…». В этом слове был вложен приказ на действия Паши и выглядел он примерно так: «Глупец! Предатель! Не смей возвращаться к тем, кто осквернил себя нечистым духом и хотели им осквернить тебя. Беги, разрушай, прячься, нон не смей возвращаться…» Павла это повергло в немой ужас, он медленно поднялся и в оцепенении добрел до мусорного бака. Там в его тени он упал на грязную землю и дрожа от отчаяния и страха, свернувшись эмбрионом, уснул.
Но сон его был нервным и недолгим, пробуждение встретило резкой головной болью. Вокруг царила ночь. Где-то в подворотнях лаяли и выли собаки, ветер свистел вдоль стен домов, на одном из балконов шелестело, оставленное кем-то белье. Улица была освещена холодным светом фонарей, перемешанным ночными витринами и светофорами. Поднявшись с земли, Паша вдруг почувствовал как к нему вернулась ясность ума. Он очень крепко выругался, пнул ногой мусорный бак и побрел по дороге домой. Боль в голове мучила его, но это был уже не тот, мутящий разум, туман. Паша даже не мог понять, как мог он совершить все предыдущие поступки.
И все бы было прекрасно. Наш герой вернулся бы к родителям, они его простили и возможно на этом наше повествование, и закончилось бы. Но не зря предупреждают об опасности прогулок по ночным улицам.
Впереди перед Пашей возникла темная фигура. Это был человек, хотя издали выглядел как аморфный ком из высоких сапог и массивной мятой телогрейки. Когда он вышел в свет фонарей, Паша мог его рассмотреть. У него было серое, напряженное лицо, изъеденное темной щетиной, из-под высокой вязанной шапочки торчали давно нестриженные темные засаленные волосы. Телогрейка была изуродована страшным шрамом, заштопанным какими-то широкими нитками, вроде капроновых, из-под которых лезли наружу куски разноцветной ткани и ваты. Судя по всему, это был один из тех, кого мы называем людьми без определенного места жительства.
Паша прошел мимо. Человек его окликнул.
-Пацан!
Паша обернулся.
-Ты куда?
На языке незнакомца вязли слова, из чего можно было сделать вывод, что он далеко не трезв.
-Домой.-ответил Паша.
-А че такой обдолбанный?
-Башка болит.
Человек издал невнятный звук, обозначавший то, что он понял ситуацию. Он хриплым вязким голосом позвал.
-Иди-ка сюда…
Паша продолжал стоять.
-Не боись, иди сюда.
Паша несмело сделал несколько шагов к нему.
-Пойдем-ка со мной.-сказал незнакомец и пошел в темноту крыльца. Здесь он сел на скамейку.
-Садись, пацан.- негромко обратился он к Паше, похлопывая серой мозолистой ладонью пространство возле себя.
Паша сел.
-Башка, говоришь, болит.
Паша кивнул.
Человек сунул руку куда-то вглубь телогрейки, что-то долго там нащупывал и наконец извлек бутылку водки.
-Боль как рукой снимает.-где-то даже с восторгом объявил он и изобразил рукой, соответствующий жест.
Для Паши было не впервой пить водку. Он гордился этим, хвалился перед сверстниками. Также Паша не меньше любил халяву. А сейчас, когда за просто так предлагают водку, по Пашиным извращенным принципам, отказаться от нее был бы грех. К тому же он сам считал, что спиртные напитки лучше всяких лекарств снимают головную боль.
-А че прямо из горла.
-А че ты? Ссышь, что ли?
Паша принял бутылку и сделал из нее несколько маленьких глотков. Боль действительно исчезла, но вместе с облегчением вернулся мутный туман. «Пре-датель-ство…»- по слогам произнес голос в голове. Павел нахмурился, встал и не разжимая руку с бутылкой посмотрел на сидевшего, на скамейке нищего.
-Ты чего паца…
Остальные остатки слова, захлебнувшись в хрипе.
Паша, размахнувшись, нанес удар бутылкой в висок, затем занес бутылку у себя над головой и ударил ей в лоб бомжу. Лицо и телогрейку залило водкой. При виде крови Паше вдруг стало плохо, он ничего уже не соображая, разжал ладонь с разбитой бутылкой и стал уходить прочь от скамейки. В таком полузабытье добрел он до ступенек, уводящих дорогу вниз, к нижнему уровню города. На ступеньках он не удержался, схватился за ржавые перила, но так и покатился, ободрав о перила ладони. Остановился он на небольшой площадке. С трудом поднявшись, Паша бессвязно выругался и продолжил спускаться. Чудом он не переломал ноги на скользких ступеньках, но все таки оказался внизу. Качаясь, Паша шел по дороге, пока не добрел до универмага. Здесь он поскользнулся и уже окончательно упал, потеряв сознание.
Наступил понедельник. Паша пришел в себя и обнаружил, что находится в точно таком положении, как упал. Одна его нога была задрана на другую, а руки были вытянуты вдоль туловища. Видимо, прохожие решили не трогать его, боясь сделать хуже себе, как это часто у нас бывает.
Наш герой встал, оттряхнул бока куртки, испачканные грязным снегом, и осмотрелся. По видимому, было около восьми часов утра. Паша прошел до витрины магазина и увидел часы, помещенные в ней. На них светились цифры 7:40.
Сегодняшний семинар был насечен на восемь часов. Паша с трудом разбирался в себе, а потому захватившее его состояние приняло неконтролируемый характер и он ничего не предпринимал для его остановки. Он считал, что это должное, такое же как потребность в сне и пище. Сейчас голоса и прочая дрянь возвращались к нему, они требовали, чтобы он был на семинаре.
Дом Культуры был недалеко, однако когда Паша добрался до него семинар уже начался. Он прошел по коридору. У двери в зал его встретил человек, который вежливо спросил:
-Куда, ты, мальчик?
Паша замялся, но ответил:
-А-а-а… Я сюда.
-Ты знаешь, мне сказали никого не пускать.
-Почему?
Человек сделал вдохновенное лицо.
-Посторонние мешают сойти духу святому.
-Это же Вы!- Паша вдруг узнал своего гостя, которого так безуспешно вчера разыскивал. Тот удивился.
-Это ты?
-Дядя, я видел Бога. Он сказал мне придти сюда.
Мужчина взял Пашу за плечо и тихо сказал:
-Парень, уходи отсюда. Здесь ты ничего хорошего не найдешь.
Павел воскликнул:
-А вы?!
-У меня свои дела…
-Дядя, я человека убил. Мне Бог сказал его убить. Я его боюсь, помогите.
«И его убей! Он предатель!»- послышалось в голове.
Пашу затрясло.
-Мальчик, что с тобой?
Паша осмотрелся, сбоку от себя он увидел небольшой деревянный стул. Схватив го, он замахнулся, чтобы нанести удар по голове, но крепкая рука остановила его. Стул упал на кафельный пол, подняв в коридоре сильный грохот.
-Да ты больной!- закричал мужчина. В это же мгновение из зала вышел высокий широкий охранник.
-Что здесь происходит?- грубым голосом спросил он.
-Этот пацан меня убить собирался!- трясущимся от напряжения голосом ответил мужчина, указывая на Павла.
-Пацан, че тебе здесь надо?!- спросил охранник.
Паша не знал, что ответить. Он рванулся к дверям в зал, но путь ему преградило крепкое тело охранника, тогда он визгливым голосом завопил: «Предатели! Предатели!». Рот ему быстро закрыли ладонью.
Пришел в себя Павел уже на улице. Теперь единственная дорога ему была домой.
Паша попытался открыть дверь ключом, но не сумел. Похоже, кто-то был в квартире. Он позвонил, дверь открыла мать.
-Паша? Где ты был?
Паша молчал, с мрачным видом он пришел в прихожую и разделся.
Мать, словно муха, кружилась вокруг него, помогая снять обувь и спрашивая, где он пропадал. На все это Павел отвечал угрюмым молчанием. Так что мать, ничего не добившись, оставила его одного и сама ушла на кухню. Через некоторое время крикнула оттуда:
-Паша, иди обедай.
Паша прошел на кухню и сел за стол. Он поводил ложкой в тарелке и без аппетита немного съел. Мать стояла у него за спиной и за всем этим наблюдала. На противоположном краю стола лежал широкий нож для резки хлеба. Паша посмотрел в свое отражение в тарелке с супом. Дальше все произошло мгновенно. Мать издала громкий крик, походивший на визг, и медленно осела на пол, проскользив спиной вдоль кухонной полки.
На крик прибежал отец. Вскоре он уже лежал на линолеуме, истекая кровью.
Паша бросил нож в раковину и потащил тела родителей в комнату. Здесь он спрятал трупы под диван. После убийства начала раскалываться голова от острейшей боли. Боль была настолько невыносимой, что наш герой готов был расстаться с головой. Не следует забывать, что в это время он был в странном своем помешательстве.
Соседями на этаже выше была семья медсестры. Она жила без мужа, зато с дочкой Машей. Маша была бледная девочка, не лишенная странностей. Часто говорили о ее тяге к разной психотропной дряни.
Вследствие своего помешательства, Паша почему-то решил, что именно там сможет найти лекарство. Оставив родителей под диваном, он поднялся на другой этаж, позвонил в дверь. Открыла Маша. Она посмотрела на Пашу и сразу же с испуганным лицом сделала несколько шагов назад к широкому зеркалу на стене. Паша вошел. В красном углу прихожей стояло несколько икон.
-Что такое? Кто пришел?- послышался голос Надежды Вадимовны, медсестры.
-О, Боже!- воскликнула она, увидев Пашу.- Маша! Маша! Спрячь образа, немедленно!
Паша оглядел себя. Он забыл смыть кровь с рук, она капала на пол с пальцев. Маша принялась растерянно прятать иконы. Она убирала их медленно. Остающиеся стоять с укором глядели на Пашу и это сводило его с ума.
-Паша, что с тобой?- вопрошала Надежда Вадимовна, но Паша уже был у себя в квартире. Он испугался и прочно закрыл входную дверь. Теперь он действительно был один и никто не мог ему помешать.
Паша прошел в комнату и сел на диван.
-Предатель! Ты должен умереть!
-Я?- по детски спросил Паша.
-Ты!
Тогда Паша встал и подошел к шкафу. В шкафу лежал разный хлам, начиная от сувениров и заканчивая пуговицами. Но ничего из этого не интересовало Павла. Он, не колеблясь, раздвинул несколько картонных коробок с нитками и вытащил небольшую темную пластиковую. Стекла шкафа отразили его лицо. Он сел на диван и открыл коробочку. Еще раз взглянув на свое отражение в стеклах, он занес над рукой бритвенное лезвие.
Вот и так и закончилось, дорогой читатель, наше с тобой путешествие по Божьей тропке. Которая начинается, как ни странно у пивного ларька и заканчивается на диване, под которым покоятся трупы.
И возможно не все тебе, читатель, в этом путешествии было приятно. Возможно тебя насмешили или даже возмутили глупые откровения автора. Тебе наверно показалось, что они наивны и пошлы этим. Отнюдь, в них нет ничего пошлого. Разве считать пошлостью правду, пусть немного преувеличенную и подкрашенную в темные тона, но если всмотреться она такая и есть.
Грязь, которая захлестнула нас с тобой, очень далека, от какой-либо духовности, но тем страннее, что именно она стала чем-то метафизичным и абстрактным, стала неким невидимым законом и законодателем, который подчиняет себе.
Дорогой читатель, если ты не согласен со мной, то ты можешь изорвать этот текст и идти творить то, что я в нем осуждаю. Но помни, за все идет воздаяние. Глупости- скажешь ты. Нет, друг мой, это не глупости, просто тебе хочется, чтобы это было не так. К сожалению, не все, что мы хотим, является реальностью.
6 февраля 2005 г.-21 апреля 2005 г.