Мостик через широкий ручей был малосильный, всего в три доски, ловко подхваченные жердинами. В сухую погоду многие лихо перепрыгивали водную "преграду", и только дед Севостьян, прозываемый в деревне Пророком за длиннейшую бороду, потихоньку переступал больными ногами с берега на доску, а там - телёп-телёп - до выпирающего сучка на обрезе, и... на луг. Трава была густая, прямо залихватская, прущая от малейшего дождя во все стороны, свешиваясь лохмами в воду, тряся кружевами луговой герани, высвечивая жёлтыми лютиками и нахально вытесняя со своей территории крепкозадый подорожник и умильную землянику. Лужок выкашивался "лестницей", чтобы не захватить едкую "куриную слепоту", и оттого выглядел, как мужик, попавший в оборот к начинающему цирюльнику. Лето выдалось ливневым, с короткими ясными днями, вспыхивающими среди пасмурности наливными, "свечными" яблоками. Ручей распух, раздался, раздобрел, и теперь мало у кого хватало духа скакать через него с разбегу. А мостик, чуть продавленный многими ногами, покряхтывал, собирал под собой зелёных и коричневых поющих лягушек и старался осторожно "переводить" с одного края жизни на другой влюблённых, не замечающих, куда ступают их судьбы.
Художник - Дмитрий Левин.