Глава 19
Подготовка к полёту
Процесс подготовки полета к НЛО имел три аспекта:
- политический – кто же летит, мы, или мы и они? Выбор экипажа.
- технический – выбор и подготовка корабля к уникальному полету, разработка и техническое обеспечение схемы полета;
- учебно-методический – подготовка экипажа к выполнению уникальной программы, можно сказать – к выполнению исторической миссии.
Сколько за последние несколько десятков лет велось разговоров об НЛО? Каких только придумок не придумывали! А теперь – реальный полет к НЛО. Но может это все-таки не НЛО? Если подумать – откуда ему взяться? Но ведь чудес не бывает. Объект есть, и мы его видим. И летим. Но кто летит? Пока американские СМИ надрывались над проблемой Российского сверхоружия, Роскосмос и НАСА спокойно обсуждали технические аспекты совместного полета. Были определены сроки испытаний корабля, кандидаты в исторический экипаж и предварительная дата полета. Осталось поставить точку – принять политическое решение и заключить двухстороннее правительственное Соглашение.
Соглашение было подготовлено, ждали решения президентов. Путин понимал, что чисто российский полет не получится, хотя можно было бы дать российский ответ на американское хамство по поводу наших дипломатов, нашей собственности в США и всяких других санкций. Это было бы очередным шагом к разрыву всех отношений с Америкой. А если те с дуру пальнут по объекту, то вообще непонятно, что делать - не воевать же.
С технической точки зрения подготовка шла полным ходом. Готовилась к полету и моя команда. Все оказалось не так просто. Военные контролеры были согласны подписать подготовленное мной техническое решение об установке новой математики в навигационную систему корабля, если эта самая математика будет установлена и испытана на предыдущем «Союзе», летящем к МКС через два месяца. То есть, было недостаточно, что математика прошла испытания на комплексном стенде нашего центра, что она будет установлена в аппаратуру летящего к НЛО изделия и пройдет испытания в КИСе– основной этап наземных испытаний всего изделия, а затем и на полигоне – завершающий этап. Предыдущее изделие, летящее к МКС, уже прошло испытания со старой математикой и ждет старта на Байконуре. Чтобы выполнить заветы военных (как же они портят нашу кровь!), надо командой лететь на Байконур, там устанавливать новую математику и вновь повторять весь этап испытаний на полигоне (хорошо еще, что не требуют вернуть изделие в Москву). Я был зол, но где-то в глубине души понимал, что они правы – главные испытания любой системы – это летные испытания. Нельзя делать ставку на систему, не прошедшую летные испытания. Если мы автоматически подлетим к станции, зависнем в двух метрах от какого-то стыковочного узла МКС и, как штырь, будем висеть там, это и будет доказательством, что навигационная система и ее математика работают правильно, и то же самое мы сможем повторить у НЛО.
А злило меня то, что начальство требовало, чтобы и я во главе своей команды ехал на полигон. Это с одной стороны интересно – давно я не брал в руки шашки, а с другой – больно муторно, и съедает кучу времени. По делу – мне там делать нечего. Все будут делать мои ребята, а я буду исполнять роль свадебного генерала – надувать щеки и докладывать начальству, что работа выполнена в соответствии с намеченным графиком, замечаний к аппаратуре нет (надеюсь, не будет).
А 20 лет назад я в первый раз летел на Байконур, летел не командой, а один – это была моя команда. Вез первую российскую АСН на Союз ТМ-28. На себе ее туда притащил, и сам испытал. Устанавливали ее на объект специальные мастера, посторонних в объект не пускают. А я как бы был посторонним. Но после установки ее снова нужно испытать – уже в составе изделия. Так уж получилось, что кроме меня провести эти испытания было некому. Поэтому меня, в виде исключения, одели в «хламиду» и допустили в душный объект. Вот так – 20 лет назад работал я, теперь – мои ученики: Александр Семенов и Олег Слепушкин – мои бывшие студенты, выпускники МГТУ. Я был у них научным руководителем на 5 – 6 курсе. Под моим руководством защищали дипломы, а теперь делают диссертации.
Саня Семенов, можно сказать, мой ребенок – он сын моего друга - Сергея Семенова, который много лет работал рядом со мной. Когда я за Гаушусом ушел в МГТУ, он пошел за мной и был моим заместителем. На моих глазах он женился, потом у них с Леной родился Сашка. Незаметно он вырос, закончил четвертую королевскую физико-математическую школу и поступил в МГТУ.
Как-то Микрин меня спросил, знаю ли я такого Семенова Сашу?
- «Знаю, это сын Сергея Семенова».
Сергея Микрин тоже знал по работе.
- «Да, правильно. Сын Сергея. А Саша сейчас у меня на пятом курсе. Вроде, неплохой студент. Научный руководитель у него Володя Рыбалка. И что-то они не могут найти общий язык. Может ты возьмешь его к себе?»
Володя Рыбалка - один из ведущих наших специалистов. Когда-то он и у меня был научным руководителем дипломной работы – я не мог понять ни одного его слова, когда тот пытался мне что-то объяснить.
- «Конечно, возьму. Рыбалку и сам никогда не мог понять. Поэтому в этом нет ничего удивительного.»
Все остались довольны. Рыбалка освободился от Саши, Микрин закрыл проблему, а я получил замечательного ученика и друга. Как-то сразу мы нашли общий язык. Он сделал отличный диплом, и уже больше десяти лет мы вместе работаем. Сейчас он написал прекрасную, на мой взгляд, диссертацию и готовится к ее защите. Они замечательно общаются с Мишкой – Саня шефствует над ним по компьютерной части. Кстати, у него недавно родился сын – его тоже зовут Мишкой. Теперь он говорит, что мой Мишка по многим вопросам его обогнал. По работе Саня отвечает за программную часть нашей навигационной аппаратуры, а Олег отвечает за аппаратную часть. Так мы и делим сейчас современную аппаратуру: железо и программа. Сегодня практически любая аппаратура может быть представлена как железо и программа. Вопрос в сложности первого и второго. Наша аппаратура – сложная. Ей нет равных в мире. Подытоживая, важно скажу, что я вез с собой команду, выращенную в моей системе, под моим чутким руководством. Но если товарищ Бывалов ехал черте откуда в Москву, то мы ехали из Москвы черте куда, прямо в царство Нюйвы. Интересна технология самой поездки на полигон.
Рано утром, часов в пять, специальный автобус едет вдоль всего Королева и собирает народ, минут десять стоит у дворца им. М.И. Калинина – когда-то гордость С.П. Королева, добирает опоздавших и везет во
Внуково-3. Там таможня и наш самолет в Байконур. Знал бы Сергей Павлович, что полеты на полигон будут проходить через две таможни! Вторая таможня – казахская в Байконуре. Там встречает автобус и везет на «двойку». «Двойка» - это вторая площадка, на которой готовят к пуску «Союзы» и «Прогрессы». Там же гагаринский старт, откуда стартовал Гагарин, и не пришлось стартовать мне… На «двойке» гостиницы и МИК – монтажно-испытательный корпус. Здесь идет окончательная сборка кораблей и завершающие испытания его систем. Корабли специальным негабаритным поездом везут из Королева.
Нас поселили в гостинице – благо, народа сейчас не много, поэтому разместились нормально – ребята вместе, а я отдельно. Утром мы включились в работу. Всюду нам давали зеленую улицу, везде шли на встречу – все-таки мы приезжие, можно сказать, гости, а на полигоне некоторый народ работает месяцами – конечно они здесь хозяева. В первый день мы установили в прибор математику и начали испытания системы. Идеология испытаний состоит в том, чтобы убедиться, что система работает. А если она хоть как-то работает, то работает верно. На правильность работы математика была испытана в Королеве на наших стендах, а здесь требуется убедиться, что после сборки везде есть контакты, и все сигналы доходят туда, куда должны дойти. Поэтому процесс испытаний достаточно упрощенный, и на следующий день мы их завершили. Казалось бы – езжай домой. Но самолет только через неделю. Неделю валяли дурака.
Но я получил удовольствие от прогулок по степи. Смотришь вокруг – бесконечная пустыня. А вот стоит гагаринский старт. Моя несбывшаяся мечта подняться по лестнице к лифту, на лифте подняться к кораблю, устроиться в персональное кресло и сказать: «Поехали!». Хотя, мне удалось сфотографироваться около лифта. Это было во вторую мою поездку на полигон. В нулевые годы мы работали с командой ЕКА по кораблю ATV.
Работали вместе почти 20 лет, со многими подружились, многому у них научились. В отличие от нас они почти все – трудоголики. А жизнь у них хоть и европейская, но тяжелая (можно сказать - собачья). Например, мой друг – Даниель Парис, один из ведущих менеджеров проекта, в течение этих 20 лет полжизни провел в самолете. В понедельник прилетал в Москву, в пятницу вечером возвращался в Европу. Куда именно – куда жизнь пошлет, вернее, куда пошлет работа. Если мы, россияне, привязаны к жилью (где жилье, там и ты), то европейцы (особенно квалифицированные) привязаны к работе – где работа, там и ты, жилье, семья. Все определяется контрактом, после окончания контракта – новым контрактом, и так до старости. Так вот. Даниель жил сначала в Париже (под Парижем в городке Ле-Мюро находится одна из крупнейших фирм ЕКА), потом с семьей переехал в Голландию и купил квартиру недалеко от Нордвайка (там тоже фирма ЕКА), затем переехал в Тулузу (там европейский ЦУП), далее переселился в Гаагу (она недалеко от Нордвайка). После завершения работ по ATV ЕКА заключило большой контракт с НАСА, и теперь Даниель мотается через океан, от одного берега к другому.
А тогда, в начале нулевых, команде Даниеля разрешили посмотреть наш полигон, а я с переводчицей Людмилой их сопровождал. Недельная экскурсия была великолепна. Где они увидят у себя в Европе полигон размером с Голландию?!
Вот она – подводная часть айсберга. Мы привыкли видеть небольшие космические аппараты, выполняющие в космосе те или иные задачи. Так вот, эти аппараты - это надводная часть айсберга. Она держится на громадной подводной льдине, часть которой – это полигон. Какие там сооружения! Что стоят только стенды для испытаний «Бурана», завод по производству кислорода, испытательные корпуса «Бурана» - это грандиозные сооружения в десятки, сотни раз больше самого корабля (сам «Буран» тоже здесь). А рядом город для обслуживания полетов нашего Челнока – мертвый город. Лучше бы я не смотрел… Можно снимать пейзажи третьей мировой. Десятки домов разбитых, разрушенных, разграбленных. Трудно себе представить, что можно разбомбить город голыми руками. Но наш народ может все – молоток, зубило и чья-то мать – универсальный инструмент и для починки часов, и для разрушения до основания многоэтажного дома. Единственное, что удалось сохранить, это спортивный комплекс. Почти каждый день мы с удовольствием играли в футбол. Оказывается, почти все наши европейские коллеги – спортсмены и здорово играли в футбол. Особенно Даниель. Как выяснилось, он у себя в Голландии на общественных началах тренировал детскую футбольную команду.
Вот тогда я и сфотографировался у лифта гагаринского старта. Но на старте не было ракеты, и никто не собирался меня поднимать на верхнюю площадку к люку изделия. Я понимал, что мне туда уже не забраться никогда - вторая мечта умерла. Король умер – да здравствует король! Вторая мечта умерла, но третья то осталась! Надо, чтобы исполнение третьей мечты скомпенсировало провал первых двух. Надо набирать очки по третьей мечте. По этому поводу как раз мы здесь с ребятами и работали. Вернее, они работали, а я отчитывался. Теперь ждем самолет – валяем дурака. До старта четыре дня. Старт назначен на 13.09.2017. Летит наш Александр Мисуркин и два американца. Саша – командир. Сближение – его работа. Хорошо бы с ним побеседовать, но экипаж еще не прилетел. Скорее всего, мы разминемся. Надо будет пообщаться хотя бы по скайпу.
Мы вернулись с Байконура через неделю в обратном порядке: автобус, казахская таможня, самолет «Энергии», Внуково-3, российская таможня, автобус, Королев, проспект Королева, дом, ужин со свечами.
Хорошая жена, хороший дом – что еще нужно человеку, чтобы встретить старость? Старость пока встречать не собирался – еще недобрал очков компенсации за сорванные две мечты, но приятно знать, что тебя дома всегда ждут.
Утром еду на работу. Вчера позвонили и сообщили, что экипаж прибыл на полигон, разминулись на несколько часов. Я попросил, чтобы устроили переговоры с командиром минут на тридцать. Долго нельзя – время экипажа перед стартом расписано по минутам. Разговор состоялся к концу дня. Я рассказал Александру суть работы, а главное – физическую идею нашего автомата. Система автоматически компенсирует все космические гравитационные возмущения и превращает сложную космическую динамику двух стыкующихся объектов в привычную для человека земную динамику: ручка вперед – летим вперед, ручка вверх – летим вверх. Автомат должен подвести корабль к стыковочному узлу на расстояние 2-3 м, и корабль должен зависнуть в этом положении, медленно улетая из начальной точки из-за остаточной скорости в точке зависания. Улетел назад – чуть-чуть поддай газку вперед и вернешься в исходное положение. Самое главное, что в точке зависания уводящая сила будет близка к нулю, и не будет всякого рода кульбитов, когда дал импульс вперед, а полетел куда-нибудь вбок. Александр – опытный космонавт, летчик легко все воспринял, и мы разбежались, пожелав друг другу удачи, каждый по своим делам. Старт через три дня.
ЦУП. До старта три минуты – все команды у мониторов на своих местах. Моя система включена до старта. Она пытается ловить сигналы навигационных спутников ГЛОНАСС и GPS, но антенны установлены на корабле, корабль стоит на ракете и закрыт металлическим обтекателем (чтобы не сдуло). Поэтому сигнал не должен доходить до антенн, тем не менее, дырочка находится, и сигналы от одного-двух спутников прорываются к антенне. На мониторе я вижу, что сигналы пары спутников периодически ловятся, и информация от этих спутников читается системой. Но главная работа начинается после сброса обтекателя – через 3-4 мин после старта. Аппаратура начинает искать сигналы всех видимых спутников. Их может быть штук пятнадцать, но для того, чтобы решить навигационную задачу, достаточно поймать сигналы четырех спутников. Через несколько минут пойманы сигналы десятка спутников, мгновенно решена навигационная задача. Через одиннадцать минут корабль отделился от третьей ступени носителя и пошел в автономное свободное плавание. Но не тут-то было – двигатели корабля лишают его свободы и заставляют повернуться «к лесу задом, ко мне передом». А управляет всем этим хозяйством моя навигационная система. Она знает параметры орбиты станции и измеряет свою орбиту. По этой информации рассчитывает импульсы, которые нужно выдать двигателям, чтобы постепенно приближаться к станции. В конце концов, через четыре витка «Союз» подлетает к МКС, делает облет и зависает у одного из стыковочных узлов. Здесь к работе автомата присоединяется командир и с помощью ручек управления удерживает корабль в точке зависания. Меня тут спросили, а почему нельзя все делать в автомате и не загружать экипаж рутинной работой? Ответ простой. Чтобы работать в автомате, на станции нужно поставить ответную часть системы. На МКС она есть, и все действительно можно делать в автомате. Но наш НЛО прилетел из другого мира. Какая там ответная часть? Поэтому ее и подменяет экипаж, а автомат по возможности упростил работу экипажа.
Повисев виток около стыковочного узла, «Союз» успешно пристыковался к МКС. Летные испытания новой математики завершены, можно лететь за посылкой из чужой цивилизации – неужели на наших глазах свершится чудо… Постучал по дереву.