Это стихотворение волнует меня с 1987 года, как прочитал в журнале. Ямб, поломанный в 12 и 13 строках цепляет до мурашек. Дело даже в непростом философском подтексте, а ритмике слов, чуде высокого искусства возникающем от подключения к тайне поэта. Строчки затрагивают нечто заветное, существенное. Мне передаётся внутренний мир автора - тревожный, мучительный и безотрадный. Эта поэзия возвышает, очищает душу подобно катарсису. Речь идёт о талантливом, целиком преданному своему призванию поэте Анастасии Харитоновой. На фоне легкомысленной словесной трескотни, называемой авангардистской, постмодернистской и т. д., поэзией , творчество поэта прошло незамеченным. Она погибла в 2003 году в возрасте 37 лет. После смерти её строгие классические формы с серьезностью и трагическим жизнеощущением, остались невостребованы. Кирилл Ковальджи писал: "Анастасия Харитонова приняла на свои хрупкие плечи бремя русской философской поэзии".
Чей взор светился и потух,
Пылал и догорел?
Чей лёгкий вздох - как птичий пух
Ладонь твою согрел?
Твоё подобье, твой двойник,
Вернее ты вдвойне,
К стеклу холодному приник,
И говорит во сне:
"Когда и петь не станет сил,
Тебе велят: "Умри" -
Чтоб подаянье не просил
У запертой двери.
Для тех, кто отроду был нем,
Есть бухта и причал.
Но нет успокоенья тем,
Кто пел и замолчал.
Ты в город выйдешь, где мостом
Изогнут вечный гул.
И ветер жадным женским ртом
Коснётся твёрдых скул.
А под мостом - вода черна,
И хлам в реке размок.
И по граниту бьёт волна,
Обутая в сапог.
И умереть бы в этот час,
И разом все решить....
Но молит кровь чужая в нас,
Как пленник: "Только жить!"
Ты гонишь призрак. Я уйду,
Но заплати мне дань:
С небес угрюмых не звезду -
Воробышка достань!