Привет, Тот-кто-это-читает. Скажи, ты любишь праздники? Я вот, очень люблю. Праздники – это особенные дни, когда все суетятся, хлопочут, что-то творят эдакое, чтобы удивить своих родных и близких. У каждого праздника своя атмосфера, своё настроение. И скажем настроение в День Рождения не спутаешь с настроением в День Всех Влюблённых. Моё любимое настроение приходит ко мне в Новый Год. Ощущение сказки, чуда, волшебства просто непередаваемо. Новый год – это день твоих самых светлых детских воспоминаний, будто старый друг навещает тебя раз в году.
Я так люблю Новый Год, что слов не хватает, чтобы описать свои чувства. И представь мою реакцию, когда мы с Мотей наткнулись на одного ворчуна, который не справлял праздники.
В нашем непростом путешествии нас куда только не заносит.
В этот раз мы шли по ночному зимнему лесу. Погода была к нам добра: луна освещала белоснежный лес, а пухлые сугробы отражали голубое сияние, так что всё вокруг стояло в таинственном полумраке.
Ноги проваливались в снег и идти было очень сложно. Но выбора не было, не ночевать же нам в лесу. Костёр не разведёшь, на снегом не согреешься. Разве что медведь в берлогу пригласит, вот только они все уже давно спят. Так что мы рассчитывали набрести на какую-нибудь деревушку и попроситься на ночлег.
Хрусть-хрусть, шагали мы с Мотей, как вдруг он просто взял и улёгся в сугроб.
- Всё, больше не могу, у меня обезъеживание, - пожаловался Матвей.
- Ты хотел сказать обезвоживание, - поправила я.
- Я хочу есть, а еды нет, значит у меня обезъеживание, - настоял кот и свернулся калачиком.
- А улёгся ты зачем? Думаешь еда сама сюда придёт?
- Когда мы идём еды тоже нет, так что я буду спать.
- Нет, пожалуйста, Матвей, не сдавайся, я уверена, мы вот-вот куда-то придём. Ну, вставай же, - просила я друга и хотела поднять его со снега, но он быстро увеличился и стал размером с быка, чтобы я не смогла его никуда унести.
Мотя становится очень вредным, когда голоден. Так что я не стала дальше ничего предпринимать и решила, что здесь мы переночуем, а утром решим, что будем делать. Я забралась в середину рыжего клубка, зарылась в тёплую шерсть и попыталась уснуть. И так повернуть и эдак, но сон всё не идет. Я уже и звёзды пыталась считать, но небо было таким красивым, что спать хотелось ещё меньше.
Не знаю сколько времени прошло, но в какой-то момент я услышала шорох. Мне показалось, что в иголках кустарников кто-то прячется. Я подумала, что если разыщу этого кого-то, то он сможет нас приютить или хотя бы подсказать, где найти ночлег.
Выбравшись из Мотиного клубка, я осторожно подкралась к кустам и стала высматривать причину шума. Сначала я никого не увидела и уж было разочаровалась, но потом, сбоку от себя, заметила движение. От страха потерять пришельца, я кинулась на него, чтобы сначала задержать, а потом уже вопросами закидывать.
Руки ухватились за мягкую белую шерсть и зверёнок, мне по пояс ростом, закричал и стал вырываться, а я, обняв беднягу, как плюшевого мишку, попыталась его успокоить и объяснить, что мне нужно лишь с ним поговорить.
- Нет, не ешьте меня! Я костлявый и старый! Не ешьте! - кричал он и лапами во все стороны махал, а его длинные уши то и дело били меня по щекам.
- Я не собираюсь вас есть! Только хочу поговорить, успокойтесь, пожалуйста, господин заяц,- кричала я в ответ и вроде даже мои слова он услышал и начал успокаиваться, но на крики прибежал Матвей.
- О, ты нашла еду! – радостно воскликнул он, а заяц опять испугался и задёргался.
- Аааааааа, помогите! – завопил он.
- Он шутит, вас никто не собирается есть, успокойтесь, - старалась я угомонить его как можно более дружелюбным тоном, но отпускать боялась; уж очень не хотелось ночевать в лесу.
В конце концов, заяц выбился из сил и ему ничего не оставалось, как нас выслушать.
- Извините, что испугали, мы вас не тронем обещаю, - начала я разговор, всё ещё держа его в руках, - просто вы единственный, кого мы встретили в этом лесу. Пожалуйста, помогите нам найти ночлег.
Заяц немного подумал и, видимо, решил, что мы говорим правду.
- Хорошо, я помогу вам, только отпустите, - ответил он запыхавшимся голосом.
Я аккуратно опустила «пленника» в сугроб и терпеливо стала ждать ответа на нашу просьбу. Так как я держала его к себе спиной, только когда он повернулся увидела его пушистую мордочку: усы нервно подрагивали, а чёрные глазки внимательно оглядывали нас с Мотей. Потом он подобрал небольшую охапку хвороста, которую выронил из лап, когда я его схватила, и устало на нас взглянул.
- За что ж мне старому такие нервы? - сказал он сам себе, затем обратился к нам: - Что ж за молодёжь пошла, никакого воспитания! Разве можно вот так нападать в лесу на пожилых зайцев? Если б я уже не был белым, я бы побелел от страха! Чего это вы тут в лесу делаете, да ещё и ночью? А?
- Мы путешественники. Заблудились в ваших краях и не можем найти выход из леса. Да и переночевать где-то хочется, больно холодно тут у вас, - ответила я, обхватив себя руками. Мотя обвил меня пушистым хвостом.
- Эх, что ж с вами делать, не на морозе же оставлять,- после некоторых раздумий, вздохнул заяц, - идите за мной, у меня переночуете. Места у меня не много, зато печка тёплая есть и чай горячий. Я как раз за хворостом вышел, как-то проглядел, что запасы кончились.
Мы радостно поблагодарили нашего спасителя и помогли собрать много хвороста. Всё это время заяц ворчал что-то себе под нос, но мы уже не слушали, мы были счастливы, что этим вечером нам всё-таки удастся согреться и заночевать не в снегу.
Дорога к избушке заняла минут десять. Выйдя из леса мы пришли в небольшую деревеньку. Избушки разных размеров походили на домики гномов из сказок. Какие-то были больше, какие-то – меньше. С покатыми крышами и с плоскими, с большими окнами и маленькими оконцами. Что меня очень удивило и развеселило одновременно, так это то, что избушки были усыпаны разноцветными огоньками: розовыми, голубыми, зелёными, красными, жёлтыми и фиолетовыми. Это выглядело волшебно и празднично, я даже слышала, как в каких-то избушках распевают песни и гремят посудой.
Всю дорогу заяц был угрюм и неразговорчив, так что я не пыталась с ним заговорить. Лишь иногда бурчал Мотин живот, от чего заяц вздрагивал и косо поглядывал на кота.
Только когда мы оказались перед его домом, заяц открыл перед нами дверь и, без особых эмоций, сказал:
- Милости прошу, коли места хватит. Даже не знаю, как большой, - он кивнул в сторону Моти, - здесь поместится. Разве что на крыльце заночует, я ему плед вынесу.
Мотя хитро улыбнулся и «сдулся» до размера обычного кота, отчего заяц застыл на месте, не в силах сказать и слова на такие чудеса. А мы, поблагодарив хозяина избушки, зашли внутрь и сразу почувствовали, как нас обволокло приятным, тёплым воздухом. Я едва не касалась головой потолка, так что всё время приходилось смотреть, как бы не стукнуться о люстру или выступ какой. Для нашего нового друга, дом был просторным и уютным, вот только тёмным каким-то, будто грусть ходила по углам и гасила свечи, что стояли в разных местах избушки.
- Что стоите, садитесь за стол, сейчас суп разогрею. Морковный, будете? – деловым хозяйским тоном спросил заяц.
Он не спеша ходил по кухне: суп поставил на печь, начал собирать по дому стулья для гостей, потом искал ложки, тарелки. Делал он это весьма неуклюже, видимо не часто ему приходиться принимать гостей. Столовые приборы стояли на небольшом круглом деревянном столике, за который он нас и посадил. Пока он шаркал туда-сюда, мы с Мотей вертелись по сторонам, чтобы получше рассмотреть кухоньку; я пыталась усесться на маленький стульчик и поджать под себя ноги так, чтобы колени не бодали стол; в воздухе появился приятный запах горячей похлёбки. На моё предложение помочь, заяц отрицательно мотнул головой и сам разлил морковный суп по чашам. Я, не спрашивая, подбежала к нему, чтобы забрать горячее - а то наш гордый хозяин мог бы обжечь лапки - и поставила на стол.
В полной тишине мы начали есть. Было крайне неловко в течение тех нескольких минут слушать, как деревянные ложки скребут дно чашек. Мотя, проигнорировав столовый прибор, просто встал передними лапами на стол и, постоянно громко дуя на суп, лакал и прихлёбывал. Чтобы прогнать это неприятное чувство неловкости, я решила завести разговор о деревушке.
- У вас очень красивая деревенька, - начала я, - никогда не видела, чтобы где-то так красиво украшали свои дома. Эти огоньки такие яркие, как будто светлячки живут прямо на избушках. Это у вас всегда так?
- Нет, - коротко буркнул заяц, продолжая есть суп.
- Очень вкусный суп, спасибо, - сказала я, решив всё же разговорить угрюмого старичка, а потом вспомнила, что мы даже не знаем его имени. В лесу мы так обрадовались внезапному спасению, что совсем забыли познакомиться, да и он особо не шёл нам навстречу. Немного смутившись я, стараясь быть максимально вежливой, спросила, - мы совсем забыли познакомиться. Меня Незнакомка зовут, можно просто Неша, а это Матвей, мой верный друг.
- Рад, - опять без эмоций ответил заяц, осторожно дуя на горячую похлёбку. Потом подумал немного и, видимо, поняв, что мы ждём, когда представиться он, буркнул, - Бел Лапыч.
- Очень приятно познакомиться, Бел Лапыч, - ответила я, делая вид, что не замечаю отчуждённости зайца. - Ну так, это у вас традиция такая? С огоньками?
- Нет, это только на праздник, - ответил заяц, доедая суп.
- Праздник? Сегодня? Должно быть он очень особенный, раз для него так стараются. А как он называется? – спрашивала я, как можно более весело и дружелюбно. Мне казалось, что старичок нам до сих пор не доверяет.
Мотя в это время уже поел, довольный облизался и замурчал. От его мурлыкания, слившегося с треском хвороста в печи стало ещё уютнее и мне не хотелось, чтобы в такой атмосфере хозяин дома всё время косо на нас глядел.
- Новый год сегодня, - как-то грустно вздохнув, ответил Бел Лапыч. Затем он встал из-за стола и начал собирать посуду.
- Новый год?! – воскликнула я, подпрыгнув так, что чуть не развалила под собой маленький стульчик, и очень удивилась, что заяц в такой прекрасный день совсем один. Ну, был бы один, если бы не встретил нас. – А у вас на избушке нет огоньков. Вы не празднуете Новый год?
- Нет, не праздную, - еле слышно ответил он, - слишком старый я, чтобы праздновать. Праздники, это для детей, а ко мне уже давно праздничное настроение не приходит.
- Как это не приходит, оно ко всем приходит! – воскликнула я. Даже подумать, что у кого-то может не быть праздничного настроения, мне казалось невозможным.
- Значит, я исключение, - буркнул Бел Лапыч, убрав посуду в мойку, и пошаркал в гостиную.
- Нет, не исключение, - возразила я, Мотя перестал мурчать. – Просто праздничное настроение нужно позвать, а вы от него спрятались. Вы не украсили дом, потому что у вас нет праздничного настроения, а что если я скажу, что у вас нет праздничного настроения, потому что вы не украсили дом.
Второй раз за вечер наш спаситель замер на месте, будто это уже я «сдулась» у него на глазах. Я решила взять ситуацию в свои руки.
- Если сегодня Новый год, так давайте отпразднуем его!
Бел Лапыч помолчал несколько секунд, потом понял, что я от него хочу и замотал головой:
- Нет, нет, нет, никаких праздников, вы что, поздно уже, мы не успеем.
- Да вы не волнуйтесь так, мы с Матвеем сами всё сделаем. Считайте это нашей благодарностью. Вот увидите, это будет самый весёлый праздник, который только возможен, - подбодрила я хозяина. Потом помогла ему усесться в мягкое кресло возле столика со стопочкой маленьких книг, нашла его очки и поинтересовалась, где он хранит свои цветные фонарики. Заяц немного подумал, помялся и ответил.
- Вон там, в сундуке, - указал он белой лапой в тёмный пыльный угол, - правда, не знаю годные ли они. Я их давно уже не вытаскивал. Так что сами смотрите, как оно там.
Я поблагодарила его и посмотрела на Мотю, он всё понял и пошёл вытаскивать фонарики. А мне пришлось попросить разрешения у дедушки Бел Лапыча испечь печенье. Он сначала не понял для чего, ведь мы уже поели, на что я ответила, мол праздник без печенья не праздник и без него Новый год к нам не придёт. Буркнув что-то невнятное, он всё же разрешил, а когда услышал, как я копошусь на кухне, пытаясь отыскать всё что нужно для готовки, не выдержал и пошёл ко мне. Помог отыскать все чашки, ложки, муку и прочее, потом помог Моте зажечь фонарики на крыше, а там уже и остановиться не смог. Вместе с Матвеем отправился за ёлкой, они выбрали самую красивую и пушистую. Когда вернулись, уже на весь дом пахли готовые печеньки, а я ставила чайник на печь. Заяц довольно улыбаясь говорил Моте, куда ставить ёлку.
- Нас уже соседи приметили, - объяснил мне друг поведение Бел Лапыча. Сейчас он был с меня размером.
- Конечно приметили, - оживился заяц, от его усталости и ворчливости и следа не осталось, - он ведь прямо перед домом уменьшился у всех на глазах, с громилы до вот такого, - старичок махал в воздухе лапами, пытаясь показать размеры Моти, - да и ель у нас самая красивая, а фонариков на моей избе уж давно никто не видел. Для них всё это прям чудеса какие-то.
- А печенюшки уже готовы, осталось только чай заварить. Я тут корицы немного нашла, вы не против? – обратилась я к Лапычу, держа в руке небольшой бумажный свёрточек, в который была завёрнута пряность.
- Конечно, конечно, - доброжелательно ответил он и добавил, - у меня ещё апельсины есть в кладовке и закатки разные, сейчас принесу.
Когда он убежал, Мотя ещё пытался получше примостить ёлку, а я зажигала свечи, чтобы прогнать угрюмые тени. В избушке становилось светлей и веселей. Разноцветные огоньки окрашивали снег перед домов во все цвета радуги. В какой-то момент я услышала чьё-то пение, сначала подумала, что это Бел Лапыч в кладовке замычал новогоднюю песенку, но потом поняла, что звук доноситься с улицы. Песенка становилась всё громче и понятней, к ней добавились звуки шагов по снегу. Хрусть-хрусть, хрусть-хрусть. «Тили-тили, бом-бом-бом, Новый год придёт в ваш дом,» - пели за дверью.
Заяц, услышав пение, вышел из кладовой, вручил мне банку земляничного варенья и мешочек апельсинов, а сам побежал открывать дверь. На пороге стояли соседи нашего нового друга: целое семейство мышей, пара хомяков, крот, кротёнок и сова. Он любезно пригласил их войти погреться. В избушке тут же стало шумно и суетливо. Хозяин познакомил нас с гостями. Они радостно жали нам руки (и лапы), спрашивали откуда мы и как познакомились с Бел Лапычем. Трое мышат и кротёнок, не отрываясь, смотрели на нас и перешёптывались.
Затем оказалось, что гости пришли не с пустыми руками – то есть лапами – они принесли различные вкусности: каши, салаты, пряники, конфеты, варенья, компоты и прочее. Скоро маленького круглого столика стало не хватать и из ближайшей избушки - это оказалась изба хомячков - принесли ещё два и поставили рядом.
Мы с Матвеем, едва успевая отвечать на вопросы гостей, сделали ароматную гирлянду из апельсина с корицей, детишки привязали верёвочки к сладостям и всем этим мы украсили нашу красавицу-ёлку. Кротёнок принёс из дома красивую красную звезду-верхушку. Я подняла его к макушке дерева, и он торжественно прицепил её к ней.
Трудно было поверить, что ещё пару часов назад эта светлая, уютная, праздничная избушка была тёмной и пустой. Заяц будто помолодел: всё бегал, хлопотал, смеялся, а когда мышки запели своими тоненькими, звонкими голосочками, то и вовсе пустился в пляс.
- Смотрите, смотрите, - закричал вдруг кротёнок, - за окном! – и дети помчались к окну. Взрослые спокойно присоединились к ним.
А на улице на цветные сугробы, плавно кружась в воздухе, опускались пушистые снежинки. Все замерли, будто боялись их спугнуть. В этой тишине послышался вздох. Я поняла, что это Бел Лапыч.
- Вы чего это? Всё хорошо? - забеспокоилась я. Он выглядел грустным.
Старичок отвёл глаза от танцующих снежинок и, взглянув на меня, улыбнулся.
- Да, всё даже лучше, чем хорошо, - тихо ответил он, - будто в детство вернулся, - затем немного помолчал и добавил, - мне… мне кажется, я счастлив.
Я пригнулась к нему, улыбнулась, взяла его за мягкие белые лапки и шёпотом, чтобы меня слышал только он, ответила:
- Это оно, это праздничное настроение. Оно всегда приходит к нам с частичкой детства.
Он замер, прислушиваясь к этому необыкновенному моменту; рассматривал свой дом, будто видел его впервые; посмотрел на меня тёплым, благодарным взглядом и…
Но не успел ничего сделать, его часы громко забили полночь. Все тут же оторвались от окна и побежали к столам. Опять всё зашумело, захихикало, запело. Мотя разливал по чашкам компот и чай.
С Новым годом! С Новым счастьем! Кричали все вокруг. Я поблагодарила всех, за то, что они такие прекрасные соседи и друзья, поблагодарила хозяина за гостеприимство. А он поблагодарил всех нас за то, что подарили ему праздник.
Затем были танцы и песни. Мне было неудобно танцевать, ведь пока я пекла печенье, пересчитала локтями всю мебель в доме, поэтому не рискнула набить шишек на темечке; усадила детишек у печи и стала рассказывать им истории о наших с Мотей приключениях.
Расходиться все стали только к утру. Сначала мы потеряли Бел Лапыча, но потом обнаружили его в кресле, свернувшегося калачиком. Видно, устав от танцев, он присел в кресло и уснул. Стараясь не шуметь, гости с нами попрощались и разошлись по своим домам. А мы с Мотей укрыли утомившегося старичка пледами, убрались в избушке и тоже легли спать.
К обеду стали собираться в дорогу. Дедушка Бел Лапыч покормил нас, предложил остаться на пару дней, но нам нужно было идти. Я сказала, что мне нужно найти себя и дом. Он всё понял, пожелал удачного пути, дал вкусного облепихового варенья в дорогу и попрощался.
А мы отправились дальше. Сова сказала, что недалеко отсюда есть ещё одна деревушка. Туда мы и решили пойти.
Случится ли там со мной что-то интересное? Не знаю, но если случится обязательно тебе об этом напишу.
Я не знаю, какой день сейчас у тебя, но надеюсь, ты перечитаешь это письмо, когда будет Новый год. Может, если к тебе не придёт праздничное настроение, это письмо поможет тебе его позвать.
Твоя подруга по переписке, Незнакомка.