Роман в 2 частях.
Посвящается отцу моему,
авиамеханику 15-го Гвардейского
Штурмового авиаполка
Ленинградского фронта.
И моей маме.
Часть первая.
Глава первая.
Война - страшное, беспощадное слово. Миллионы человеческих жизней, самого ценного
в мире, приносится в жертву тирану и горстке преступных единомышленников. В здравом сознании люди верят им, что для собственного благополучия, духовного и материального, нужно убивать других людей, круша и сжигая чужие дома, топтать чужие святыни. И верят при этом в свою правоту. В свою безнаказанность. И чтобы остановить этих гадов ворвавшихся в мой дом, мне, нам, нужно так напрячь свою волю, свои силы, дабы отстоять право на солнце над своей головой, над головой техника Егорыча, даже над головой майора Дьяченко, хоть и сволочь он порядочная.
Меня, боевого лётчика, отстранить от полётов, унизить перед строем, товарищами.
Как мальчишку... .
Нужно идти домой, уже задницей чую на какой я мокрый ящик сел. Расселся тут.
Весна. Воробьи поют. Ещё немного и снег вообще исчезнет. Взлетать и садиться будет запросто, никаких тебе луж и грязи. Солдаты будут в чистых сапогах ходить,
с добрыми лицами.
- Вас в штаб требуют, товарищ сержант.
Зачем? Опять про ломанную стойку трендеть будут? Так уже отчитывали и наказывали. Да и время сколько прошло. Механики всё исправили за один вечер.Да и вины моей там было с гулькин нос, полоса такая тяжёлая. На задание хотят послать!
У Хабарова ведомый в госпитале, вот меня и вспомнили! Или третью эскадрилью формируют, обещали же матчасть прислать. Могут на перегон отправить.
- Сержант Мартьянов прибыл по вашему приказанию.
Трое курящих, дым и какая-то проблема были видны при неярком свете висящей лампочки.
- Мартьянов! Ты у нас молодой и перспективный. Усы, вон, расти пытаются уже. Самолёт, почти новый, запорол недавно. На первый раз под трибунал отдавать тебя не будем. Но вину загладить ты обязан! От полётов, временно, ты отстранен. Да и
самолётов осталось... .
Короче! Требуют от нас кого-нибудь поважнее в комендатуру. Ненадолго! Решили тебе доверить.
- Служу трудовому народу!
За дверями воздух чистый. Как они там, куряги, не задохнуться. Видимо планируют боевое задание. В перерыве и мне дело нашли. Что всё это значит? А то, что я самый ненужный в полку человек. Все курят с важным видом и решают поставленные задачи. Один я некурящий. Сержант комендатуры я теперь, а не лётчик. Гроза самовольщиков и разгильдяев. То-то мне сразу сапоги у солдата не понравились.
Под старыми, дырявыми, мокрыми унтами хлюпал талый снег. Вечерело. Запах ранней весны, аэродрома и тяжёлые мысли разбередили душу. Хотелось крикнуть, чтобы все обернулись на него, разглядели несправедливость, ободряюще заулыбались, закивали головами. " Ну что ты, старина,бывает, мы то знаем чего ты стоишь, всё образуется, потерпи."
Потерплю. Я ещё до фрицев не добрался. Я жизнь свою дорого отдам! Войну эту выиграют такие как я, а не пузатые штабисты.
- Серёга!- Друг мой Серёга Иритин, чует что нужен мне.
- Серёга, заклевал меня Дьяченко, в комендатуру командируют. Сам Батя мне только что сказал, а ты говорит не расстраивайся, ненадолго это. Я тебя оттуда вытащу.
- Батя сказал - значит не расстраивайся.
- Да, с Батей нам повезло!
- Да.
- Дай и мне затянуться.
- Не куришь - и не балуйся.
- Нервы.
- А я курю от нечего делать что-ли. У всех нервы. С папиросой жить легче.
- Кашлять тяжелее.
- Война идёт. Думаешь долго нам с тобой кашлять?
- Хочешь долго кашлять, могу в комендатуру устроить.
- От нас с тобой и здесь не больше толка. Когда прибыли, а ещё ни одного боевого вылета!
- Я, если честно, ещё бы потренировался, не всё получается в воздухе как хочется.
Если сейчас в бой, мне бы Фрица послабее, для начала. Пристреляться по живому.
- Напиши рапорт Герингу с просьбой.
О чём дальше говорили два друга уже не было слышно. Два юных голоса, шум шагов удалялись, пока ни осветилась и ни хлопнула за ними дверь в землянку.
Вокруг опустело.
С неба на землю уставились равнодушным взглядом первые звёзды.