С 1973 года я, как любитель, эпизодически учил японский язык. Даже преподавал его детям, своим и чужим; свою дочь после пристроил в Японский центр на курсы.
И вот летом 2006 г. она объявила: «У нас неделю будут жить два мальчика, японцы».
Ну, мы оформили одну комнатку в квазияпонском стиле: столы, кровати долой, на стену – карту Японии, на пол – «футон» (матрац), пару «макура» (подушка) и «мофу» (одеяло).
В красный угол – «какэмоно»: лозунг как бы каллиграфией «Каваий ко-ни ва таби-о сасэё» (Любимого ребёнка отправь в путешествие).
Эти гости – актёры детского театра из города Масуда («Выгодное поле»), что на берегу Японского моря к северо-западу от Хиросимы.
Получать их выпало мне: дочь не могла. Да и я опоздал к концу спектакля: детей уже выкликали.
Назвали нашу фамилию, и к ведущей вышла маленькая сгорбленная старушка в кимоно, держа за руку внучонка. Я подошёл растерянно: «А где второй?».
Пацанчик – это Сайто Сома, а бабушка… второй мальчик, Мураками Макото! Актёр-оннагата; не успел грим снять и выйти из роли.
Ну, пока фуршет и шведский стол, ребята переоделись где-то. А машины у меня нет. Благо, дочь прибежала; бросил японцев с ней и поймал такси, но не быстро.
Однако, главная трудность ждала нас впереди: в городе Владивостоке не было горячей воды! Пришлось лихорадочно греть чайниками.
Мыла мальчишек жена, в большом тазу из пластмассы. Макото – 12 лет, Сома – на год старше; но они абсолютно не стеснялись наготы, восприняли «душ» как должное: в Японии такое обычно.
Накануне я принёс маленького котёнка; вот и предложил гостям дать ему имя. Они посовещались, и Сома сказал, что завтра утром скажут.
Ужинали по-русски; пошли спать, забрав «конэко» (котёнка) с собой. Наутро они объявили, что кота назвали… Микки!
Есть такое имя в Японии, но оно – женское. А если в честь Микки-мауса, так он же мышь!
Короче, когда японцы уехали, кота мы стали звать «Михась», по-белорусски. А до того ребята его затискали.
Впрочем, они трудились: пришлось возить их на спектакли и репетиции. Не всегда на такси: испытали они и общественный транспорт (автобус, троллейбус, электричку).
А нам наибольшая трудность – устроить им «о-фуро»: нагреть чайниками ванну воды. Хорошо ещё, что японский обычай позволяет младшему лезть в ту же ванну, где был старший, без смены воды.
Сома, как видите, был вдвое меньше Макото, но последний ему повиновался безусловно. Хотя был всего на год младше. Главное – не возраст: Макото был в начальной школе, а Сома – уже в средней.
Мне младший казался богаче интеллектом; оба они любили спорт, но Сома зациклен на футболе. А Макото – разносторонний, да ещё энтомологией увлекался и котёнка больше любил.
А ещё надо помнить, что японцы учитывают фамилии. У Сайто второй иероглиф фамилии – «глициния», часто читаемый «фудзи». Это значит – «из рода Фудзивара», знатнейших самураев Японии. А Мураками – фамилия сельская: первый иероглиф – «дерево и сун».
Культурную программу для гостей мы провалили: они слишком уставали в своём театре. Пришлось надеяться, что город им показали без нас. Не знаю, как Светланская, но в других местах я ловил в репликах мальчишек слово «инака» - «деревня, не город».
Конечно, гости начали своё пребывание у нас с подарков хозяевам при знакомстве. Провожая их, мы каждому вручили одинаковый набор «окуримоно»: гжельские статуэтки, книгу «Нингэн-но томодати»: перевод на японский «Друзья человека» Ю. Дмитриева.