Глава двадцать восьмая
Суд над Холой королева не сочла необходимым, поэтому, по общему решению Совета Правителей Пяти королевств колдунью просто заточили на Ледяном острове далеко за Северным морем. В тот день, когда конвой увозил Холу далеко на север, королева вышла, чтобы своими глазами видеть, как их мир избавится от нависающей над ним угрозы. Холу вывели из замка и повели к карете с зарешеченными окнами, которая должна была исключить вероятность побега. Айверин стояла на крыльце, яркое солнце, отражаясь от снега, слепило глаза, а в душе королевы жалость к Холе боролась с осознанием справедливости наложенной на нее кары. Почти дойдя до кареты, колдунья обернулась и гневным взглядом окинула королеву:
-Ты думаешь, что победила, правительница эльфов?
Стражник хотел поторопить колдунью и не дать ей продолжить разговор с королевой, но Айверин взглядом остановила его, не желая прерывать последний диалог с Холой:
- Нет, Хола, я не думаю, что я победила. Я знаю, что победили все мы, а точнее – победили силы света, добра, дружбы и любви. Если бы ты не была лишена этих чувств, то, я думаю, что тобой бы никогда не завладела идея захвата мира.
-Как же ты наивна, королева, - рассмеялась Хола красивым грудным смехом. – Мне тебя почти что жаль. Ты веришь в любовь, свет и прочую чепуху? И это источник твоей власти и твоей магии? Так вот, королева, поищи себе новое основание, иначе, не пройдет и полугода, ты будешь не в лучшем положении, чем я. Ты будешь на свободе, но свобода станет тебе не нужной. Ты будешь обладать властью над всем королевством, но не сможешь влиять на одного-единственного человека. Источник твоей власти в твоем сердце, а оно разобьется. Я знаю это так же точно, как то, что день сменится ночью. И там, в далеком холодном заточении, меня будет греть мысль о разбитом сердце эльфийской королевы.
-Уведите ее, - срывающимся голосом приказала королева, резко разворачиваясь и уходя в замок.
Хотя Айверин и убеждала себя, что все, сказанное Холой, нельзя принимать во внимание, что ею руководило желание отомстить хотя бы словом, она никак не могла забыть пророчества темной колдуньи. Напрасно Эмма спорила с ней, доказывая, насколько глупо забивать себе голову тем, что может случиться потом. Но уже через несколько дней, оттаяв в обществе Эммы и Мэрдока и вернувшись, наконец, в родной замок, королева решила придать забвению слова колдуньи.
Неспешно, своим чередом, потекли счастливые, золотисто-медовые дни. Весь отряд временно остался в замке, не разъезжаясь по своим королевствам – все участвовали в подготовке к свадьбе Эммы и Райна. Вместе встретили Новый год, и уже наступил январь, когда Мэрдок вдруг превратился в сплошной комок нервов. Учитывая, что уже месяц все члены отряда жили сравнительно спокойно – Райн и Эмма веселили всех небольшими, но яркими ссорами и сценами ревности, королева и Кристиан снова начали общаться как добрые друзья, а Итан весело проводил честно заработанный отпуск, настроение Мэрдока заставило всех поднапрячься. Близился юбилей королевы, замок находился в постоянной суете и напряжении, ожидалось множество гостей, королева, забывая о том, что она эльф и юбилеи в ее жизни дело привычное, немного поистерила по поводу возраста, вызвав у Эммы удивленный взгляд и вопрос:
-Мадам, вы обычно свои возрастом гордились, что это с вами приключилось?
Но даже мини-истерики королевы и вспышки Эммы в отношении Райна меркли по сравнению с поведением Мэрдока. Он огрызался в ответ на любую шутку, даже если она не была обращена в его адрес, готов был испепелить любого, сделавшего ему даже справедливое замечание, сам не упускал случая съязвить в адрес друзей, и что-то бесконечно писал, закрываясь в комнате на несколько часов, выбрасывал из окна в снег кипы исписанной и разорванной бумаги, и бил посуду.
В такой грозовой атмосфере ждали приезда гостей. Первыми прибыли гномы, которые привезли подарки не только королеве, но и жениху с невестой. Райн получил от короля Глейна особую гномовскую кольчугу, а Эмме кожаный пояс, в котором легко было спрятать разные, необходимые в походе, мелочи. Оставлять свою службу при дворе воительница не собиралась. На следующий день ждали прибытия делегации из королевства волшебников, и тут уже неадекватность Мэрдока удивила даже Кристиана, на которого он накричал, столкнувшись с ним утром в заснеженном саду.
-Вечно ты не во время оказываешься рядом, а когда нужно, тебя не наищешься! – обрушил волшебник поток своих эмоций на друга.
-Мэрдок, я понимаю, что ты, судя по раннему времени, не выспался и вряд ли адекватно соображаешь. Но на друзей-то зачем бросаться?- удивился следопыт.
Мэрдок споткнулся в сугробе, выругался, пнул ногой снеговика, и, невнятно пробормотав:
-Хороши, друзья, нечего сказать, - покинул сад.
Пораженный Кристиан решил последовать за другом, чтобы помешать ему наломать дров. В ранний час обычно спали все обитатели замка, но сегодня, как назло, рано проснулась королева и мирно пила кофе, читая книгу в малой гостиной. Не заметивший ее волшебник принялся кричать на горничную, вытирающую пыль с люстры:
-Совсем вас распустила королева! Что это такое? Иностранная делегация приезжает, а в замке никакого порядка? Кто так вытирает люстру? Почему до сих пор бра на стенах не сверкают? Кто же вас, таких нерасторопных, на службу нанял?
Кристиан покатывался от беззвучного смеха, переглядываясь с изумленной королевой, до сих пор не замеченной Мэрдоком, пока волшебник, отобрав у горничной стремянку, тащил ее к стене. Но когда уже он принялся вычищать хрустальные бра, поучая горничную правильной уборке, королева поперхнулась кофе, не в силах больше сдерживаться.
- Ваше величество? – пристыженный Мэрдок буквально слетел со стремянки. – А я тут уборкой решил заняться. Дай, думаю, помогу замок в порядок привести, все-таки много людей на праздник ожидается.
Королева вытирала слезы смеха, Кристиан без сил рухнул в соседнее кресло, а покрасневший Мэрдок вылетел из комнаты.
-Что с ним все-таки происходит? – спросила Айверин, но следопыт и сам бы хотел знать ответ на ее вопрос.
Весь день Мэрдок скрывался от друзей, препирался с прислугой, устроил почти что бой с прачкой, не правильно постиравшей его любимый теплый свитер, спорил с флористом, неверно составившим букет, и надоел всем окружающим.
Вечером прибыла долгожданная делегация. Королева, в роскошном темно-зеленом платье, сверкающая золотым янтарем, оттенявшим белизну шеи и яркость глаз, встречала гостей, принимала поздравления с наступающим праздником, и была не в состоянии заметить, что происходит с обитателями замка. Гости были размещены со всевозможным комфортом, и, оставив багаж в предоставленных комнатах, спустились вниз, присоединившись к уже собравшейся в замке компании. Королева беседовала со старейшинами Совета волшебников, когда к ней подошел Питер, и тихо произнес:
-Эмма и Кристиан просят вас срочно пройти в оранжерею. Дело не терпит отлагательств.
Встревоженная Айверин, извинившись перед гостями, поспешила в галерею, проклиная длинное тяжелое платье, замедлявшее шаг. Ее воображение рисовало разнообразные картины, одна страшнее другой, по причине которых друзья могли отвлечь ее от приема гостей. Как только она вошла в оранжерее, из-за высокого куста роз высунулась белая женская рука, и, ухватив королеву за платье, утащила ее вглубь оранжереи.
-Молчите и смотрите, - прошептала ей на ухо Эмма, и повела королеву за собой. В конце импровизированной аллеи из роз их ждал Кристиан, спрятавшийся за кустом и внимательно прислушивающийся к разговору, доносящемуся из-за лимонного дерева. Эмма и Айверин вместе с ним выглянули из-за веток. В тени лимонного дерева стоял Мэрдок, то краснеющий, то, не смотря на смуглую кожу, ощутимо бледнеющий, и влюбленными глазами смотрел на красивую темноволосую девушку, коротко постриженные волосы выдавали в ней волшебницу первого уровня.
-Амелия? – шепотом выдохнула изумленная королева.
- Угу, - прошептала одними губами Эмма.
До них доносились только отдельные обрывки разговора, но их и не интересовали детали. Друзья пытались по лицам собеседников понять, чем закончится их диалог, и не понадобится ли другу, так тщательно скрывающему свои эмоции в последнее время, их помощь. Через несколько минут Амелия ушла, но, судя по лицу Мэрдока, ни к чему определенному они в своем разговоре не пришли.
Шпионы тихо прокрались к выходу.
-Так вот в чем причина его странного поведения? – задумчиво спросила королева.
-И, судя по всему, лучше вести себя он не станет – вряд ли их разговор закончился на хорошей ноте, - смахивая с лица цветочную пыльцу, аллергией на которую она страдала, продолжила мысль королевы Эмма.
Позднее, в обществе гостей, королева внимательно наблюдала за поведением Мэрдока и Эммы. Волшебник в этот вечер был еще большим философом, чем обычно. Амелия же, напротив, старалась произвести впечатление беспечной хохотушки, сердце которой ничто не может затронуть. Эмма в прямом и переносном смысле хваталась за голову, глядя на эту, пока еще не состоявшуюся пару.
Друзей серьезно беспокоила ситуация с Мэрдоком – из серьезного, уравновешенного и жизнерадостного человека он прекращался в издерганное подобие самого себя. Кристиан и Райн вспомнили, что он был влюблен в Амелию еще во время учебы, потом они вроде бы расстались, но общение, по всей видимости, продолжили. Теперь главной задачей отряда стало примирение влюбленных.
На следующий день Эмма несколько часов провела в обществе Амелии, рассказывая ей различные подробности о путешествии и старательно представляя Мэрдока настоящим героем. Королева, планируя мероприятия к празднованию юбилея, позаботилась о том, чтобы Амелия и Мэрдок как можно больше времени проводили вместе. Райн и Эмма, словно невзначай, пригласили их на парную прогулку – королева в это время «неожиданно» принимала гостей, Кристиана замучила «внезапная» головная боль, Итан тренировал воинов, а Питеру просто было лень покидать пределы замка.
Как только веселая компания вышла за пределы сада, следом отправились терзаемые любопытством королева и следопыт - им было необходимо удостовериться, что тщательно разработанный накануне план будет реализован.
Как и было решено, Эмма и Райн завели друзей в лес, не смотря на возражения Амелии по поводу глубокого снега. Когда они отошли достаточно далеко от замка, Эмма повторила уже использованный ранее трюк с подвернутой ногой.
- Райн, я не могу идти дальше, - причитала храбрая воительница, повиснув на плече своего жениха.
Тщательно осмотрев ее ногу, Райн пришел к выводу, что Эмме необходимо хотя бы полчаса покоя.
-Кстати, - вдруг вспомнил первый министр королевства. – Мы ведь уже гуляли в этой чаще с королевой. Тут неподалеку находится домик лесника. Почему бы нам не провести там время, пока боль в ноге Эммы не утихнет?
Хотя Амелия не горела желанием оставаться вместе с Мэрдоком в замкнутом пространстве, заставлять Эмму напрягать травмированную ногу она не могла. Райн донес Эмму до домика лесничего, тихо ругаясь:
-Ты не могла подвернуть ногу поближе к домику? В шубе, с оружием ты весишь далеко не как перышко.
-Молчи и неси, - буркнула Эмма. – Мне тоже не очень-то удобно, но я же терплю ради друзей.
Когда они дошли до домика лесничего, к исполнению своей части плана приступила королева. Спрятавшись за деревьями, королева снова прибегла к древней эльфийской магии, вызывав одну из природных стихий. Кольцо королевы осветило поляну золотым сиянием, луч которого взлетел прям к небесам, Айверин, сама излучая золотой свет, произнесла:
- Айрендум! Вперед, метель!
И тут же в воздухе закружились мириады снежинок, буря срывала снег с веток деревьев и вовлекала его в белый вихрь, тучи сгустились, и над домиком лесничего разразился настоящий буран.
-Теперь они до утра уже в замок не вернутся, - довольно улыбнулась королева, и, опираясь на руку следопыта, удалилась сквозь снежную завесу.
В домике лесничего было тепло и уютно, и пока Райн бинтовал «поврежденную» ногу Эммы, Амелия с Мэрдоком хозяйничали на кухне. Говорить друг с другом им пока было сложно, поэтому в полном молчании они ставили кипятиться чайник, нарезали оставленные в кладовой кексы, сервировали стол к чаю. Когда к ним присоединились Райн и Эмма, буря усилилась настолько, что окна домика затряслись под ударами ветра.
-Какой буран на улице, - поежилась Эмма, глядя в окно. – Мы так дорогу домой точно не найдем, в снежной мгле и друг друга потерять рискуем.
Амелия, очень не любившая холод, оказалась поставленной перед сложным выбором – провести еще не менее двенадцати часов под одним кровом с человеком, которого она тщательно избегала, или же заблудиться и замерзнуть до смерти.
- Если мы останемся в доме, мы не умрем до утра от скуки? – наконец спросила девушка.
Райн на несколько минут вышел из комнаты и вернулся обратно, неся коробки с настольными играми.
-Если ты боишься, что наскучат разговоры с нашей веселой компанией, то как вариант – игры. Только смотри, не плачь, когда проиграешь.
Вечер пролетел незаметно. Мэрдок был так зол на Амелию, что не стал поддаваться ей в игре, и она проиграла ему во всех возможных настольных играх. Райн и Эмма старались не привлекать к себе лишнего внимания, позволяя этим двоим создать нужное эмоциональное поле. К ночи стали делить комнаты – выбор был небольшим, в доме имелась одна спальня с односпальной кроватью, одна гостиная с удобным диваном, и раскладное кресло на кухне.
Эмме, как потерпевшей, выделили спальню, Амелия получила гостиную, а Райн и Мэрдок решили спать по очереди в раскладном кресле на кухне. Первым ко сну отошел Райн, а Мэрдок, пообещав не мешать Амелии, устроился на ковре перед камином в гостиной. Стрелки настенных часов тихо отсчитывали минуты, потрескивали дрова в камине, отблески огня падали отсветами на смуглую кожу волшебника, высвечивая его тонкий профиль и задумчивое выражение лица. Сквозь сомкнутые ресницы Амелия наблюдала за ним, следя, как обычно насмешливое выражение лица сменяется легкой задумчивостью, а затем и глубокой грустью. Сон никак не шел, растревоженное сердце девушки никак не давало ей уснуть. Наконец, Амелия не выдержала и, закутавшись в теплый плед, подошла и села у камина рядом с волшебником. Некоторое время они молча смотрели на огонь.
-А помнишь, в школе волшебников, как мы устраивали пикники летними вечерами?- спросил, наконец, Мэрдок.
-Помню….. помню, как я свалилась в ручей, а ты помог мне выбраться, и потом мы долго смеялись над моим нелепым видом. Помню ту контрольную по зельям, которую я бы завалила, если бы ты не пришел на помощь со своими шпаргалками.
-О да, - глаза волшебника сверкнули. – Ты была такой милой и беспомощной, что мне сразу захотелось защищать тебя от всех неприятностей…. А закончилось это тем, что я и стал твоей главной неприятностью….
В голосе Мэрдока слышались неприкрытая боль и тоска, нашедшие отклик в душе Амелии:
-Возможно…. И я была в чем-то не права…. Ты всего лишь старался заботиться обо мне, ты хотел всегда быть уверенным в том, что я в безопасности. А мне хотелось свободы… только тогда я не знала, - Амелия ненадолго замолчала, решаясь сказать нечто очень важное. – Я не знала, что свобода превратится в одиночество. Что ни с кем, кроме тебя, мне не захочется решать свои проблемы, никому другому я не смогу открыть душу. А ты ушел, ушел в это дурацкое опасное путешествие, из-за которого я была готова тебя возненавидеть.
В темных глазах волшебника постепенно загорались огоньки надежды:
- Я ушел только потому, что боялся однажды увидеть тебя с другим. Мое сердце было и так разбито, но если бы это свершилось, оно превратилось бы в мелкий песок. Я был готов бежать на край света, чтобы ничего не видеть и не слышать.
Время замерло – казалось, что больше не тикали часы, не трещали дрова, не завывал ветер за окном. Двое у камина смотрели друг на друга, и глаза их говорили гораздо больше, чем могли сказать слова.
На утро снегопад прекратился, но когда друзья покинули домик лесничего и вышли за пределы поляны, они обнаружили, что в других частях леса его и не было - сугробы не увеличились ни на единый миллиметр, небо было ясным и безоблачным.
-Хм, волшебство, да и только, - пробормотал Мэрдок, глядя, как легко Эмма наступает на так болевшую накануне ногу.
-Что ты сказал, дорогой? – спросила державшая его за руку Амелия.
- Да вот думаю – что-то эльфами в округе пахнет, - бросил Мэрдок многозначительный взгляд на Эмму. – Золотая магия в воздухе витает.
- Это все королева, - рассмеялась Эмма. – Не нам одним теперь быть объектом пристального внимания ее величества, присоединяйтесь, дорогие друзья.