Эта зима была очень снежной, и в январе снег уже плотным покрывалом лёг на землю не только в тайге, но и в лесотундровой зоне. Глубокий снег укрыл мелкие, средние кустарники и сотни тысяч белых тундровых куропаток вынуждены в поисках корма иммигрировать в лесную зону.И с приходом куропатки, в наших краях появляется объект промысловой и любительской охоты.
В январе мой товарищ по охотам Михаил, предлагает съездить, на реку Уса, это приток реки Печора, где этой куропатки уже в изобилии. Куропатка, которая приходит из тундры, в великом множестве идёт по рекам, речушкам, идёт мелкими стайками от десяти – пятнадцати штук, до огромных стай до двухсот штук и более.
Предпочитают, они кормится, почками ивняка, который растет по берегам речек, болот, но и от берёзовых почек в перелесках не отказываются.
Куропатка до наших мест еще не дошла, и до места охоты надо ехать около ста двадцати километров зимником, по которому автомобильный транспорт везет все груза, на начавшееся освоение и обустройство Усинского, газового и нефтяного, месторождения.
Машин в этот период идёт великое множество, так - что добраться, особых трудностей нет. К поездке готовлюсь основательно, так как на улице уже вторую неделю стоит мороз, минус тридцать шесть градусов - уговорам родных подождать до потепления, не поддаюсь.
С разрешения тёщи, достаю с чердака старенькую дублёнку, привожу её в соответствие со своими требованиями. Отрезаю рукава, зашиваю с одной стороны, пришиваю верёвочку и как в детстве – «получаю рукавички на верёвочке» - на случай если не ослабнут морозы, а пока укладываю в рюкзак.
Беру старую свою шубу, чтобы в случае чего можно было одеть поверх телогрейки, да и неизвестно где будем спать, пригодиться. Лыжи, ружьё возьму в руки, а всё остальное еле уместилось в рюкзак, всё – таки едем ориентировочно дней на пять.
Ночевать думаем попроситься, в домик к рабочим, которые обслуживают переправу, через реку, в основном это ребята, которые прошли зону лагерей, но Михаил говорит - Что по рассказам, мужики неплохие.
На завтра, берём такси и в восемь утра уже дежурим у начала зимника. На улице стоит сплошной туман от мороза, но нас «больных – охотой» - это не пугает, мне уже двадцать пять лет, у меня семья, жена и пока одна дочка. Михаил, старше меня на два года, у него уже двое детей.
И страсть к охоте, превратилась в болезнь, вылечить её наверно, пока мы молоды и полны сил - невозможно. Но нам в этот день не везёт, в кабинах машин двух свободных мест не оказалось, да и водители в такой мороз брали пассажиров неохотно.
Но на следующий день с утра мы опять на этом месте, и нам везёт, в кабине МАЗА пассажиров нет. Водитель нас предупреждает - Что это автомобиль дизельный, солярка летняя мёрзнет на таком морозе, превращается в тромбы – сгустки и забивает всю топливную систему, и мы можем не доехать. Но нас это не пугает - мы едем.
Едем с большими остановками, действительно в мороз тридцать шесть градусов, солярка в топливном баке начинает замерзать,(Зимней солярки на заправках в те времена, практически не было) превращаясь в кашицу. И как только дизель начинает, сбрасывать обороты, в ход идут паяльные лампы, которые разогревают солярку в топливном баке и трубопроводе, каждый час такая операция занимает около двадцати минут.
Худо – бедно, но за четыре часа мы одолеваем расстояние в сто двадцать километров и оказываемся на ледовой переправе через реку - Уса.
Останавливаемся недалеко от «хижины» работников этой переправы, выгружаемся, благодарим водителя, он уезжает. Михаил, идёт, как старший на переговоры, я с надеждой остаюсь ждать. Вскоре он выходит, машет рукой, я понял, что переговоры удались - нам повезло.
Берём все вещи и идём в жилище, полузанесённое снегом – у которого видна крыша и отдельные части стен. В помещении тишина, на полатях – нарах лежат человек пять, и при нашем появлении, сильно не обрадовались. Но по стоящему в помещении острому запаху было ясно, что у мужиков должно быть, здорово болят головы и они их поднимают с трудом.
Мы ещё раз объясняем, что приехали на охоту на несколько дней, а за проживание мы готовы сейчас - рассчитаться. Сухой закон, в период строительства Усинска, цену вино - водочных изделий увеличил в пять шесть раз, и при слове - рассчитаемся, возникла энергичная возня, нам сразу же был выделен угол для проживания и наведён порядок на столе, на котором несколько минуту назад был такой натюрморт, который описать просто невозможно.
Мы ещё возились с вещами, а все пять человек сидели за столом и мило нам улыбались. Мы не стали затягивать это мероприятие, достали хлеб, консервы, но это не произвело никакого впечатления, но когда появились две бутылки водки, оживлению и радости наших хозяев не было предела.
Банкет удался, мы стали желанными гостями, а когда достали и третью бутылку водки, которую хотели оставить на отъезд, нас готовы были носить на руках.
Своё болезненное состояние, они объяснили, что накануне они узнали, что в одну деревеньку, которая находится за двадцать километров по реке, завезли вино. И они, достав неизвестно где лошадку,(автомобильной дороги туда нет)по санной дроге, съездили и привезли последний ящик этого вина. А оно, как ни странно кончилось поздно ночью так, что наш приезд был, как нельзя кстати. Мы подружились, и горячий чай в течение всей охоты был нам обеспечен.
На следующий день, попив чайку, мы уже бродим вдоль зарослей ивняка и берёз, где держится куропатка. Куропатки много ходим всё светлое время, а в январе его ещё не так много. В девять часов утра рассветает, а в два часа дня уже темнеет. Но, тем не менее, почти по десятку куропаток приносим каждый день.
Первые три дня туман от мороза был сильный, но видимость была – «более – менее», а в последний день охоты уже в пятидесяти метрах от себя, почти ничего не видно. Но, а так - как прибора, определить температуру воздуха не было, на «ощупь» определить не смогли, но поняли, что похолодало и довольно сильно.
В этот день, я взял вторые - «рукавички на верёвочке», надел шубу на телогреечку и отправился на охоту. Куропатки в этот день, были покладистые, подпускали почти вплотную, они сидели новогодними пушистыми шарами на деревьях, изредка поклёвывая почки.
Выстрелив первый раз в этот день по куропатке, ощутил отдачу выстрела, а звук выстрела пришёл через несколько секунд с обратной стороны. Ощущение, что кто-то стрелял - в той стороне, не проходило. Я, крикнул, а звук возник, где-то невдалеке от меня, рассыпаясь в кустах. Я понял, что мороз не шуточный, воздух, сильно разряжённый, отсюда и все эти шуточки.
Пока перезаряжал ружьё и укладывал куропатку в рюкзак, пальцы онемели от мороза. Решаю не испытывать больше судьбу, иду в сторону нашего жилья. Михаил мой товарищ, уже в избе, он тоже понял, что на таком морозе, шутить нельзя. Решено собираться домой, сегодня отдыхаем, а завтра с утра выходим на зимник, будем ждать попутный транспорт.
На следующий день чуть забрезжил рассвет, мы со всеми вещами у дороги, в ожидании машин. Туман стоит, сплошной стеной, скрывая жильё, которое приютило нас на эти несколько дней, а оно находится всего в пятидесяти метрах от нас. Прошло уже несколько часов, мы по несколько раз уже ходили греться, пить чай, а машин, почему то нет, ни с одной, ни с другой стороны.
И вот в конце светового дня, после мучительного, многочасового, ожидания вдруг послышался звук мотора, а затем засветилась пелена тумана, и появился свет фар, и на наши поднятые руки, автомашина останавливается.
Дверь кабины, с пассажирской стороны приоткрывается, и оттуда раздаётся – «крепкое, искомо русское приветствие», а затем уже целое предложение о том - Что мы сошли с ума и сбежали с «какого - то дома».
Мы в полном недоумении спрашиваем - « В чём дело?», получаем ответ - « Да вы хотя знаете, какой мороз?» Мы пожимаем плечами, нам просто выплёскивают звук – «Минус пятьдесят семь градусов».
Мы, как то пытаемся это осознать, в наше бытие мы с таким морозом до этого не встречались. Затем продолжил: - Весь транспортный узел Усинского месторождения остановлен, практически остановлены все работы, кроме жизненно- необходимых, а вы, как не от мира сего, болтаетесь призраками на этой дороге. Дорога закрыта, и никаких разрешений выезда на зимники, никто не даёт.
В кабине одно место и мы уговариваем взять пассажира. Едет Михаил, ему через день на работу, а Я в отпуске - время у меня есть. Машина бортовая, закидываем все вещи, - оставляю себе небольшой рюкзак с запасом еды и котелок.
Машина уезжает, а Я остаюсь и иду ночевать в знакомый домик. На следующий день с рассветом уже дежурю у дороги, в надежде, а вдруг! И мне везёт не прошло и часа, едет автомашина ГАЗ- 53,- «фургон».
На таком морозе, это просто белое заиндевевшее - «существо», которое издает звук работающего мотора – и даже движется. А на лобовом стекле, даже есть маленькие оттаявшие – «смотровые щели». Почему стёкла так сильно заиндевели, я понял потом, а сейчас была одна цель, уговорить, чтобы только меня взяли, готов ехать и в не отапливаемом фургоне.
Старший по кабине объяснил, что в кабине их уже много, а на моё согласие ехать в фургоне, возражений не последовало. Я с радостью и чувством счастья, что повезло, залезаю в не отапливаемый фургон, и машина трогается. Внутренность этого помещения, в котором я оказался, имело окошко, но оно также было покрыто плотным и толстым слоем снежной куржи.
Свет с улицы через него не пробивался, и оно просто светилось мутным пятном. Это снежное покрывало внутри образовалось, от тепла которое попадало в это помещение, от дыхания и тепла человеческих тел. Но я счастлив, еду домой, волнения и переживания этих дней, как я думал уже позади.
Первые полчаса езды - никаких волнений, единственное, что сильно потряхивало на ухабах, как я понимал скорость, была приличной.
Но, когда в этом помещении послышался стонущий звук, ¬от неожиданности - я вздрогнул, затем присмотрелся и в углу, в этой почти ночной темноте, увидел человека, лежащего на полу между двумя лавками - сидений, которые тянулись через всю длину этого помещения, он скорчился, сжался, пополам видимо пытался согреться таким образом. Я нагнулся над ним, хотел узнать - в чём дело? Но резкий запах спиртного и только мычание этого человека, расставило всё на свои места, - он был пьян, как говорят в стельку.
Только сейчас я понял, в какой экипаж я попал. Страха не было, но и предпринять в такой ситуации было ничего уже нельзя. На улице минус пятьдесят семь градусов, без жилья и тепла, на таком морозе не выжить, а оно осталось, где то километров в сороках позади. Оставалось надеяться на лучшее. Через час езды, машина остановилась, открылась наша дверь.
На свету в дверном проеме показались два человека, они почти в таком же состоянии, но ещё пока стоящие на ногах, забрали моего соседа, а взамен положили похожего и в таком же виде.
В глаза бросилось, что одеты были они не по погоде, тонкие фуфайки, ватные рукавички, шапки ушанки, шитые видимо в зоне, валенки обрезанные, загнутые почти по щиколотку ног, всё это наводило на размышление,… в Печоре строится зона строгого содержания, и бригада на работы ездит видимо оттуда.
Машина тронулась, неровностей на дороге стало гораздо больше, часто она билась бортами о высокие бровки дороги. Я надеялся, что слишком далеко с дороги не улетим, бровка высотой более метра не даст, - но по всей видимости, надеялся зря.
На одном из крутых спусков, начали тормозить, но большая скорость - машину начало бросать от бровки к бровке. Тракторист, который сидел за рулём уже вместо водителя, тот был уже не в состоянии управлять автомобилем, видимо побоявшись, что машина перевернётся, с команды водителя сидящего рядом, нажал на полный газ, чтобы выровнять движение. Машина, взревев двигателем - и со всей своей мощью бросилась вниз по склону дороги - набирая скорость на взлёт.
И мы «взлетели». В самой низине перед ручьём, большими машинами набита глубокая - выбоина-яма. Влетев на скорости в это препятствие, как на трамплине нас выкинуло с дороги, а зацепив передним бампером за снежный бруствер – бровку, машина сделала сальто в воздухе, показав небу колёса, а земле крышу своего фургона, и не задевая лежащий снег, полетела в сторону ручья.
То, что мы кувыркаемся я определил глядя на соседа, который летал в этом помещении, как в невесомости космического корабля. А Я, крепко держался руками и упёршись ногами в лавочку - сиденье, но удар крышей машины в глубокий снег, повёрг и меня в сторону притяжения земли, ушиб головы и боль в шее, это у трезвого человека, а у остальных, как выяснилось позже - ни царапинки.
На наше счастье, деревья расступились, пропустив наш летящий на скорости почти спортивный болид. Единственная мысль после приземления, выключить зажигание - искра, бензин, льющийся с карбюратора, и машина горящая факелом - Я это уже, когда-то видел. Спотыкаясь о плафоны - светильники, они на потолке фургона, но сейчас почему то под ногами, иду к двери и с трудом ее открываю … ползу по снегу к кабине.
Кабина и стёкла целые, открываю дверцу, тянусь и выключаю зажигание, в кабине четыре человека, но как они «перепутанные» между собой, даю команду - Вылазить, у них один вопрос - Куда вылазить? Где верх, а где низ, понять никто не может.
Расплетаю их и по очереди вытаскиваю наверх. Вдохнув довольно свежего воздуха, после перегара в кабине - приходят в себя, начинают понимать, что произошло, полученный стресс, моментально их отрезвил. Я обвожу взглядом окрестности, пытаясь понять обстановку. Откуда мы «прилетели» - пока неясно, следов на снегу никаких нет, в какой стороне бровка, дорога, тоже не видно.
Единственное за что цепляется взгляд, это красота нашей Северной природы, но она в этой пелене тумана, наводит на грустные мысли. Костёр, котелок, чай я это сделаю -- моя одежда позволяет какое-то время продержаться, в этот не шуточный мороз, но экипаж в такой одежде, при минус - пятьдесят семь, долго не выдержит. - А, как выжить всем? – Я пока не знал
И вот пока невесёлые мысли - Что без «трактора –бульдозера», тут ничего не сделать… которые начали меня уже одолевать, как вдруг послышался в стороне, какой - то вначале временами пропадающий звук, а затем он стал слышаться явственнее и отчетливее. Начинаю понимать, это рокот - движущихся тракторов.
Не раздумывая, бросился на спасительный звук, снег в ручье очень глубокий, ноги земли не достают, проваливаясь, барахтаясь в снегу, ползу -пытаясь ещё определить траекторию полёта машины и понять, где же дорога? Я прополз вверх по склону, откуда видимо мы «прилетели», а это метров тридцать, сорок - пока попал на дорогу.
И мне навстречу от поворота дороги выползает - ( моя мечта) два «трактора – бульдозера» ( мои недавние мысли о них, сбылись) которые тащат «угольник» - приспособление которым равняют, чистят, гладят полотно зимней дороги. А следом ещё трактор, он тащит балок для отдыха, из трубы которого летят снопы искр, там тепло, там люди.
Бегу навстречу, машу руками, они останавливаются. Пытаюсь вразумительно, как мне кажется, всё объяснить, но меня не понимают, только один вопрос у них - «Как туда попала машина?». Ведь следов движения на снегу нет. Объясняю ещё раз, крутят головой, отпуская в адрес экипажа нелицеприятные вещи.
Подтянулся к тракторам тяжело дышавший, потерпевший экипаж. Они стали усиленно просить помочь их беде. Но трактористы из принципа отказываются это делать. Гонец потерпевшего экипажа лихо уже по накатанной дорожке, слетал к автомашине.
Вернулся с авоськой в руке, а там было ещё пять бутылок вина, видимо с той же деревеньки на реке Уса. При виде полной тары, переговоры тронулись с места, вместе с тракторами. В течении буквально пятнадцати минут, пробита брешь в бровке дороги, затем очищен снег до машины, она поставлена на колёса, закреплен буксир и машина вытащена на дорогу.
Водитель, похлопотав возле машины минут, пять, затем проехав на буксире за трактором метров сто, заводит двигатель. Раздаются возгласы радости экипажа. Благодарят трактористов. Садятся по местам, согласно, купленных билетов.
Приглашая и меня продолжить почти ещё сто километровый путь. Но боль в голове и шее, предлагает ехать в тепло натопленном балке, хотя и в обратную сторону. Я деликатно отказываюсь. Ведь неизвестно, сколько у них ещё там спиртного?
Машина уехала, а Я, предупредив трактористов остановить встречный транспорт, если такой вдруг окажется, продолжил свой путь в теплом балке. Не прошло и двух часов, трактора остановились. В город едет, такси - Волга-24 без пассажиров.
До сих пор не могу осмыслить, понимал ли таксист, какому риску он подвергал себя и своих пассажиров в такой мороз. Я это уже знал, а водитель, едущий в ботиночках и курточке, этого видимо недопонимал. И за хорошую оплату своих пассажиров, сильно рисковал. Случись, что? Ведь связи в дороге в те времена не было никакой.
Благодарю своих спасителей, пересаживаюсь в машину и через два часа езды останавливаемся возле моего дома, бегу за деньгами... расплачиваюсь с водителем.
Охота, на куропаток закончилась. И только сейчас я стал понимать, что есть на свете: ангел - Искуситель, ангел - Хранитель, ангел - Спаситель. Пусть, кто ни будь, скажет, что это не так?!