Продолжение. Начало в http://www.proza.ru/2020/04/01/1627
Тема гиперграфов была, видимо, для Миши самой любимой. И он рассказывал Миле про гиперграфы так, как будто напевал балладу. Его суховатый голос, словно политый свежим дождём луг, ожил, заиграл мягкими красками цветов, повёл Милу по чарующим впадинам и выпуклостям (экстремумов функций – граф, из которых строятся гиперграфы).
Что собственно, представляет из себя мир, в котором мы живём? Это ансамбль гиперграф, на чувственном уровне видимых как паттерны разнообразных узоров. Узоры эти многолики и они определяют все прелести и ужасы видимого мира. Мир кажется нашему сознанию прекрасным или страшным, и он возбуждает наш интерес своими непредсказуемыми картинками.
Но за обёртками внешних витиеватостей пытливый ум может увидеть суть самого процесса, то есть тот принцип устремления, который «оживляет» все эти узоры. Принцип этот может быть совсем простым, скажем как у игры в «Чапаева». Игра элементарная. Два сознания стреляются пешками, выставленными по краям шахматной доски. Кто скинет щелчками все пешки соперника, тот и победитель в раунде, затем пешки передвигаются на линию вперёд. Игра, прямо-таки скажем, тупая. Она построена на случайностях и от самого игрока в ней мало что зависит. В разных частях света она называется по-разному – бильярд, кегельбан, крокинол.
Но как бы она ни называлась, её суть проста – забрать у другого, пока забирают у тебя, а если точнее то убивать другого, когда другой убивает тебя. Твоя жизнь в этой игре – это пешки, стоящие на горизонтали. Когда раунд за раундом они будут сбиты, ты обнулишь память этой игры и войдешь в новую такую же тупую игру. Снова расставишь свои пешки и начнёшь борьбу. Если ты откажешься делать свой ход и стрелять по пешкам противника, тебя убьют. Если будешь отстреливаться, то можешь отсрочить свою погибель. Можешь даже попробовать победить, если случай позволит. Но побеждая, ты теряешь сам практически все свои пешки. И победа твоя – это пир во время чумы. Тупая суть этой игры загримирована графами, разрисована разнообразными узорами. В роли твоих пешек могут выступать твои деньги, твои труды, твои близкие, твои мечты, твоё творчество. Всё это будет безжалостно выбиваться, пока не выбьется вся твоя жизнь, канет в небытие как нечто пустое и случайное. Ты останешься стежком во Вселенной гиперграф, просто серым стежком, единицей информации о том, что был факт такой игры.
Ты живёшь в мире, корневым смыслом которого является выбивание. В этом мире никогда не будет красивых городов, изумрудных лесов, чистых отношений, высокого творчества. Они всегда будут безжалостно выбиваться посредством местных и планетарных катаклизмов, и через других игроков-людей. Метеориты, вулканы, вирусы, войны – всё это внешнее проявление порочной внутренней сути. В этой игре нет правил, кроме соблюдения очереди хода. Но и это правило можно превратить в твою пешку и выбить его. И ты будешь бессильно смотреть, как другой стреляет по твоим ценностям, а ты ничем не можешь ответить ему! Ведь как можно соблюдать правила в мире, где главное правило – выбить другого?
Вот ты раскладываешь свои пешки (таланты, силы, красоту),твой визави делает то же самое. Ты надеешься на сотрудничество, на творчество. Но задача твоего визави выбить твои пешки. И ты обречён в этой игре, потому что под маской визави скрывается некий хозяин игры, который никогда не даст тебе победить. Весь этот мир - это его тупая игра, в которую мы вынуждены играть. Хозяин игры может назвать себя Богом или Сатаной в зависимости от того, какими пешками он играет – белыми или чёрными. Цвет пешек может сбить с толку неискушённого игрока. Неважно какой цвет, какие декорации. Игрок может быть одет во фрак и вести переговоры с «джентльменами», которые полны учтивости в тайном желании выбить игрока. Это может быть любовная история или служба «во благо Отечества». Везде и всюду, где бы игрок ни пытался выстроить некую гармоническую функцию-графу, она будет безжалостно уничтожена.
Всё это внешнее нарративное сюжетное покрывало прикрывает собой суть тупого и элементарного уничтожения. Как бы человек не пытался хоть что-то сохранить, всё будет уничтожено, и он сам тоже. Его опыт в этой игре не имеет никакого оригинального смыслового содержания. Только внешние отличия. Разные костюмы, разные декорации, но на сцене одни и те же персонажи – палач и жертва.
- Но зачем то же этот мир существует? – спросила Мила осторожно.
- Не зачем, а почему, - ответил Миша.
- Ну и почему он существует?
- Потому что ты оживляешь его. Этот мёртвый мир подобен книге. Она оживает только тогда, когда её читает читатель. Вот ты читаешь её, и потому она оживает. Ты запускаешь в ней процесс времени, ты освещаешь этот мёртвый мир, ты приводишь в действие всех его персонажей.
- У меня есть такая способность?
- Конечно. Даже вот этот экран был неподвижным рисунком, но он ожил от прикосновения твоего взгляда.
- Стоп. Это перебор. Я - человек. Я существую в реальности. Я не могу её оживлять.
- Можешь, более того, это твоя основная функция, оживлять реальность, излучая время.
- Я излучаю время?
- Да.
- А один местный Бог, говорил, что это он излучает время. Ты его не знаешь, он сидел у озера в грибной шляпе.
- Бог? Это аферист, аффтор этой паршивой игры, в которую он нас всех засунул. Игра в Чапаева… Совершенно бессмысленная и примитивная гиперфункция, которую он выдаёт за единственный существующий мир. Этот паршивый Бог создал такой же паршивый мир, спрятал паршивое лицо этого мира за грибной шляпой и за всякими другими шляпами, создал разветвлённую сеть игры в Чапаева. В этом мире живым людям только остаётся мечтать об истинной гармонии. У него же она примитивна – выбить, разбить. Потом снова собрать и снова выбивать по методу случайностей. И нормальные живые люди вместо того, чтобы жить, творить, развиваться играют в его тупую игру. Войны, вирусы, кризисы. Все воруют друг у друга, все пытаются друг друга обмануть. И всю эту дрянь списывают на природу человека. Но у человека – гармоничная природа. Просто он помещён в нечеловеческий гиперграф и потому ведёт себя как убийца своей природы
- Но мы же с тобой не такие?
- Мы не такие. Но мы в плену у этого аффтора, мы светим на его игру, мы излучаем время,переворачивая страницы его книги жизни, и эта игра продолжается. Она живёт за счёт нас.
- Так мы можем не светить!
- Не можем. Наша природа – светить. Мы в плену у него, словно читатели его книги извращений. Мы- живые, читаем её. Пока мы читаем, книга существует. Как только мы перестанем читать её, она исчезнет.
- А остальные, те, кто не светочи?
- Остальных можно назвать условно мёртвыми, они – персонажи. Их задача создавать жизненные фоновые узоры. Это своего рода массовка.
- А мой друг Игорь? Он же живой. Он чувствует.
- Он оживает только тогда, когда ты на него смотришь.
- Так он не человек?
- Человек, такой же как и ты, только в полном подчинении неким мёртвым функционалам.
- Я работаю сейчас на одного типа, который называет себя чёртом. Он сказал мне, что этот мир состоит из маленьких струн.
- Ну да, эти струны подобны буквам в книге. Но есть другие буквы в другой книге. Есть другая игра подобная шахматам с более сложными и интересными правилами. Игра, где нет места случайности, где есть удары, но ты их можешь предсказать, игра, где после окончания фигуры не исчезают с доски. И проигрыш не означает там смерть. В конце игры всегда как минимум остаются короли. Мир, построенный на основе шахматных правил увлекателен, необычен. Каждая игра может стать произведением искусства. Можно просчитывать ходы наперёд, когда известны возможности ответных ударов, можно создавать головокружительные комбинации и получать полное эстетическое наслаждение от жизни человеческой, от работы ума, интуиции, от возможности созидать древо жизни, как древо вариантов. В этом мире никто случайным ударом не смахнёт с доски твою фигуру. А все твои потери станут жемчугами бесценного опыта. Эта новая книга жизни перед тобой. Ты видишь экран нового мира. Я как автор его функционального смысла, не знаю, какими узорами будет выткана жизнь там. Ведь книгу оживляет читатель.
- Так ты тоже автор. Автор очередного мира.
- Считай, что так.
- Нельзя сказать, что он истинный. Это просто новое кино. А истинный мир, как проектор, остаётся вне нас по-прежнему. Перед нами же снова будут тени. «Выходя из пещеры Платона», мы не выйдем из неё в истинный мир.
- Мила, любая игра имитирует истинный мир. Эта новая игра хороша тем, что в ней нет и фатальной случайности.
- Там тоже будет Москва?
- Видимо, да. Привычные образы ты перенесёшь как априорные конструкты в новую реальность. Ты видишь сейчас кусочек парка в Сокольниках. Но другого парка, в других Сокольниках. Там люди не могут быть лжецами, ворами, убийцами, там все-светочи. Все светят по разному, все – личности. Там будет мир людей, которые смогут сами создавать нечто необыкновенное, восхитительное, неподвластное тупому разрушению случайности.
- Так ты, Миша, в некотором роде тоже Бог?
- Я конструктор машины, которая не поедет без бензина.
- А бензин это я?
- В некотором роде это ты.
- Так мы можем перейти экран?
- Да. Но есть одно условие. Перейдя границу, ты не сможешь вернуться обратно.
- Ого! Чувствую себя Алладином в пещере с сокровищами.
- Я должен был тебя об этом предупредить.
- Но ты ведь знаешь, светочи своих не бросают.
Мила по- прежнему сидела рядом с Мишей в зрительских креслах перед экраном. Краски дневного неба на экране потемнели, ушли в спектральную область синего. На передний план вышла тёмная ель, на острой верхушке которой вспыхнула вечерняя звезда.
продолжение в http://proza.ru/2020/05/07/1257