Давно, очень давно это было.
В те блаженные дни, когда боги и люди жили на земле вместе.
Как-то раз Повелитель пустыни, великий Сет, возвращаясь домой с ночной охоты на гиппопотамов, охоты неудачной, ночи - холодной и влажной, сокрушался о своём невезении:
- Бессмертные они, эти твари, что ли? Четырнадцать гарпунов о них сломал!
Могучий нэчэр так расстроился, что принялся вспоминать всю свою долгую жизнь, обнаруживая в ней не столько много тысячелетий, сколько, одну за другой, череду из обломов. Вязкое прозябание в глубокой и полной, выше края, бездне невезения.
И постоянные, на всех его путях, непроходимые, порою заслоняющие солнце, безжалостные горы огорчений.
Ещё до рождения, во чреве матери Нут, богини неба, он пылко и чисто полюбил свою сестру Изиду, но та, несмотря на то, как чудесно сияли его влюбленные красные глазки в тьме утробы, полюбила не его, а его брата Озириса.
(К слову сказать, они умудрились там пожениться и оформили брачный контракт!)
Дальше - хуже: Озирис родился первым, и, таким образом, стал наследником престола своего отца Геба, бога земли, а Сету, за неимением второго трона, в качестве утешения отдали в полное владение бескрайнюю пустыню – царствовать над долинами скорпионов, обителями змей и коллекцией миражей в придачу.
Довершилось всё совсем уж горестно: согласно идиотской традиции династии потомков Ра, Сета женили на его сестре Нефтиде. Она, - о горе! - приходилась прекрасной Изиде близняшкой. И, именно по причине их схожести, постоянно напоминала Сету о безответной любви, навсегда разбившей ему сердце.
Неудачная, вечно о себе напоминающая любовь, огромное, но пустынное и безрадостное царство, прелестная жена – такая же, да не та … Вот как тут не стать богом разрушения?
Властелином Землетрясений? Господином Урагана?..
Сет, кляня всё на свете, медленно топал домой…
Огромная, тяжелая луна озаряла спящую пустыню. Во тьме бродили гиены.
Львицы выслеживали добычу. Приведения и духи глухими стонами оглашали окрестности.
Бастовал профсоюз демонов - требовал медицинской страховки.
А, вот и его обитель - Песчаный Дворец - виднеется вдали.
У высоких ворот дворца, в маленьком храме, горит одинокий огонек, издалека доносится аромат церемониальных благовоний: там, посреди царствующей ночи, кто-то молится.
- Снова какой-нибудь разбойник просит благословения на грабёж! – проскрипел Сет, - Они с чего-то решили, что если я - бог разрушения, то у меня нет моральных принципов! Пойду -ка, проучу его хорошенько… Из грабителя сделаю поэта - всю жизнь нищенствовать будет!!!
Однако, подходя к храму, Сет услышал мелодичное женское пение:
- Нет никого, кто сравнится с тобою,
Доблестный воин священной ладьи,
Солнце бесстрашно хранящий рукою!
Глас твой могучий смиряет сурово
Даже Апофиса темную власть!
Вот мой поклон тебе, снова и снова!
Нэчэр с интересом заглянул внутрь храма, и узрел чарующую картину: преклонив правое колено пред его статуей, там пела девушка, аккомпанируя себе на арфе.
- Демонов поступь твоя ужасает.
Меткий гарпун твой, из молний отлит,
Промаха в битве за Солнце не знает!
- Здравствуй, красавица! - дождавшись окончания песнопения, поприветствовал ее Сет, -Ты радуешь душу твоего бога! Давно я не слышал такого чудесного гимна, исполненного столь искусно - как голосом, так и игрою на арфе!
- Прими тысячи моих поклонов, Повелитель! - не смея взглянуть на него, радостно произнесла она, - Прими все биения моего сердца!
- Мне бы лучше один глоток воды… - смутился он.
Она расторопно подбежала к каменному сосуду с водой, налила большую хрустальную чашу и подала ему. Правда, как-то странно она двигалась - видимо, боясь пролить святую влагу. Шла осторожными шагами и, так же осторожно, подала чашу.
- Прими тысячи моих благословений! - благодарно кивнул он, напившись, - Кто ты?
- Я одна из твоих служанок, господи! Зовут меня Анхесутой.
- И ты не боишься? Одна, ночью, на краю пустыни, в полузаброшенном храме?
- Чего должна бояться служанка бога, мощи которого боится вся Вселенная? Боевой крик которого обращает в бегство целые армии демонов? Оружие которого способно лишить жизни саму Смерть, и властно очертить границы для Вечности?..
Сет весьма удивился: вчера он слышал от своего верховного жреца примерно то же самое, но в устах Анхесуты это звучало как-то иначе. Либо из-за красоты девушки, либо из-за искренности сказанного…
- И, все же, что привело тебя сюда? - спросил он, - Если ты служанка, то наверняка трудилась весь день! Ибо все слуги вторую неделю выметают песок от последнего хамсина, что я по ошибке наслал не на плодородные долины дикарей, а на собственный дворец: никогда более не буду с Хатор спорить, кто больше выпьет!!! Что заставило тебя бодрствовать ночью?
- Моё сердце пело моему богу! – сказала Анхесута, - Разве не пристало поклонятся тебе, столь великому и могущественному? Ты, повелитель, удивлён тем, что служанка молилась тебе?
- Хм, честно говоря, меня так давно не гимнословили нормальные люди…Знаешь, взывают одни воры, убийцы, грабители и черные маги - а я всю эту братию на дух не переношу! Вот я и отвык отвечать молящимся… Нет, жрецы мои тоже мне молятся, но, по правде сказать, они делают это на языке, который древнее, чем вся нынешняя династия богов, и я на нем ни слова не понимаю!
- А почему они на нем молятся?
- Суховей его знает!!! Утверждают, что таковы традиции! Или, может быть, пользуясь тем, что я их не понимаю, воссылают мне ругательства и проклятия за то, что родились в касте жрецов бога пустыни, а не бога виноделия!!!
Анхесута рассмеялась.
Сет это оценил.
- Но, ты молилась… Чего ты хотела?
- В смысле? - прищурила она глаза.
- Ну… победить в одиночку целую армию, натравить орды саранчи на сады и поля противника, наслать безумие на какой-нибудь город, затопить остров… я многое могу! Могу на несколько минут сделать тебя бессмертной…
- Да нет, я всего лишь пела тебе гимн. Разве поклонение богу обязательно делается из страха или корысти? Разве нельзя просто радоваться тому, что он есть? Разве славословя Солнце, мы что-то от него хотим? Оно и так нам всё даёт… Так и ты.
- Но я не Солнце! Я - повелитель ураганов, землетрясений и войн!!!
- Так это же восхитительно!
- Люди не любят ураганов… - усмехнулся нэчэр, - В лучшем случае жалуются, что от них дюже пыльно…
- Они не видят их красоты, не имеют представления об их ценности.
- Ценности?.. Ураганов?..
- Да! Ведь ураганы в мгновения сметают с лица земли порок, преступление и все те царства лжи и насилия, что построены человеком для угнетения себе подобных! Не так сильно нищий боится смерти, как богатый страшится нищеты!
- Ужасаются землетрясений… - протянул он, - Во всяком случае, дарами их точно не считают.
- А землю, пользуясь её беззащитностью, оскверняют кровью из-за блестящих камней и металлов, захламляют её горами мусора и нечистот, вырубают леса, загрязняют реки!
- Страшатся войн и разрушений!!!
- А сами придумали столько видов оружия, каждодневно изощряются в искусстве убивать, и создали такое количество пыток, лицемеры! И воздвигают памятники в честь ученых, создающих всё более и более смертоносное оружие, а уж того, кто изобретёт оружие, способное в одночасье уничтожить весь мир, провозгласят богом вместо тебя! И станут поклоняться ему, со скоростью света сочиняя молитвы и теологические трактаты!
Сет был сражен наповал.
-Ты умна столь же, как и красива, Анхесута! - в восторге воскликнул он, - Все мои жрецы не стоят тебя одной! Всех выгоню, ближайшим сезонным торнадо! А ты, мудрая девушка… ты более не будешь служанкой! Хочешь, будешь моею названой дочерью? Или сестрой? Ни к чему такой умнице копаться в песке и пыли! Разве только в золотом песке и бриллиантовой пыли!
- Нет! – испугалась она, - Не лишай меня радости служить тебе! Дочь или сестра любят брата по природе, жена - соблюдая клятву, жрица - в силу своего призвания! А для усталой служанки любовь к своему повелителю - неиссякаемый источник силы и радости! Если хочешь меня отблагодарить, то…
- Да?
- Приходи ко мне иногда, когда я буду молиться тебе! Хоть на краткий миг… А я здесь каждую ночь… Придя, никогда не ошибёшься…
- Что ж, если таково твое желание… - вздохнул он, - .. то будь благословенна! Я редко сплю ночами - значит, ты часто будешь видеть меня…
И отправился в свои покои.
Принял омовение, поклонившись Солнцу, в это время умирающему и возрождающемуся в царстве Дуата, в таинственной пещере бога Сокара. Поплелся в спальню.
Прилег на ложе, стараясь не разбудить мирно спящую супругу.
И долго смотрел на прекрасные, но всегда или закрытые, или холодные, глаза Нефтиды, слушал бесстрастное биение её ледяного сердца, ее слабое, как у остывающего покойника, чуть слышное дыхание, - и его мощный, всё сжигающий взор, огнём, а не кровью напоенное сердце и могучие, пламенные яйца, пред которыми трепещут пирамиды, - ничего не находили в ней.
Но когда вспомнил Анхесуту - то холодный пот прошиб его державное чело.
- Клянусь землетрясением! – прошептал зверобог, - Она краше самой Изиды! А мудростью не уступит и Тоту! Завтра же приду к ней - ибо сердце моё полно ею, и цвет груди её манит дух и плоть мои! Аромат её дурманит разум! Руки мои мечтают заключить её в объятия, и жар чресл моих стремится к тайне лона её! Аж мозги кипят…
Весь день он, послав подальше все текущие дела, шлялся по дворцу.
Томились от безделья вулканы. Грустно вздыхали сейсмоопасные зоны.
Сама Смерть от скуки едва не повесилась.
Но, едва царственное светило закатилось за горизонт, Сет облачился в лучшие одежды и, прихватив для Анхесуты подарок - пектораль в виде скарабея Хепри - едва ли не бегом устремился в храм.
Однако, пришел, вероятно, рано.
Сгорая от нетерпения, решил занять время молитвой самому себе.
Но, вот, вот она заходит в храм… Дивножоп…простите, дивноголосая красотка…
- Здравствуй, Анхесута!
- Это ты, Господи? – обрадовалась она, - Все хвалы мира тебе!
Преклонила колено, и он коснулся благословляющим жестом её чела:
- Как и обещал, я здесь! Что-то не спится…
- Я так рада тебе, возлюбленный владыка! Прости, ты пришел раньше, чем я начала молитву… Я по пути споткнулась, и несколько… эээ… задержалась… Позволь, я зажгу пред тобою благовония.
Она направилась к курительнице - действительно, слегка прихрамывая. А, не дойдя пары шагов, неловко оступилась, и не поспеши к ней и не поймай её в свои объятья Сет, упала бы лицом прямо на горячие угли.
Вся внутренность бога взволновалась, огонь страсти лизнул жаром душу - от блаженного прикосновения к её нежному, стройному, юному, одетому в полупрозрачный тонкий синий шелк, телу Сет сам едва не грохнулся на пол.
- Осторожнее! – заботливо сказал он, - Вероятно, я в твоих глазах затмеваю весь мир? Или мрак моего храма светлее солнца? Или и то, и другое? Это, конечно, очень лестно, но…
Великий бог тепло взглянул ей в глаза.
И осёкся.
Он понял, почему в прошлый раз, когда Анхесута подавала ему воду, она двигалась механически точно, но не совсем естественно, а как-то угловато. Ему стало ясно, почему она так сильно щурила глаза, почему споткнулась по пути в храм, почему, словно…
- О, Амон Непостижимый! Ты… так ты… слепая? - прошептал он.
- Да, мой бог… - вздохнула она, - С рожденья.
- Значит, ты меня не видишь? – Огнегривый поморщился: из его грозных очей, вместо молний и громов, брызнули слёзы.
- Разве взор глаз сильнее, чем взор сердца? Я вижу тебя лучше, чем ты - меня… Но позволь всё же возжечь благовония и спеть гимн.
- Да, да… как ты пожелаешь, Анхесута. Нет, погоди: я сам зажгу куфи, на тебе арфу - садись и пой.
Он осторожно отпустил её:
- Нет, не надо становиться на колени! - и усадил её на ступени святилища.
- Лоно пустыни горело
Страстью к объятьям хамсина,
Молвит пустыня несмело:
- Взвей из песка покрывало,
Ляг на горячие камни,
Ласки мне солнечной мало!
Властно возьми меня, милый,
Пусть все оазисы сохнут
В ласке твоей, о любимый!
Грустно хамсин отвечает:
- Я тебя жажду, пустыня!
Бог мой меня не пускает!
Время посева настало,
Время для жатвы – далёко,
Не шелохну покрывало!
Но за весной и дождями
Встретимся в страстном объятии
Жаркими, знойными днями!
Она пела, а грозный властитель едва не умирал от сострадания.
На прощанье он подарил ей пектораль, сам завязав украшение на её шее, и поцеловал в затылок.
Она, обернувшись, благодарно упала головою ему на плечо…
Покинув храм, Сет, удрученный и мрачный, бесцельно бродил по бесконечным лабиринтам Песчаного Дворца.
- Анхесута! Любимая моя! Если б я мог, то отдал бы тебе свои собственные глаза! - в изнеможении от нежности и горя, произнес он, -Так, надо что-то выпить…
Сет стал навещать девушку почти каждую ночь: слушал её чудное пение, в беседах рассказывал о непростой, но довольно насыщенной и, подчас, забавной жизни господина всяких демонов, стихийных бедствий, цареубийц и тиранов, пиратов и контрабандистов, шулеров и, - как ни странно в этом списке! - отшельников-аскетов.
И вот, наслаждаясь как-то ночным разговором с девушкой, да за амфорой старого дорогого вина, Господин Красных Земель шумно вздохнул:
- Да, есть тайны, которые способен благословить разве только мрак…
- Что ты имеешь в виду, повелитель?
- Мне стыдно перед тобою, Анхесута! Я должен признаться, что ты вот так, легко и беззаботно, обнимаешь меня, а у меня тут, между ног…
- Огнегривый! - улыбнулась служанка, нежась в его объятьях, - А с чего ты решил, что я тебя не вожделею? У меня тоже между ног не покойница!
- Да!?..
- Видимо, глаза есть не только у сердца… - смущенно констатировала она, сильнее прижимаясь к нему.
Что произошло между Анхесутой и Сетом в ту ночь - читатель догадается и сам: по личной просьбе Повелителя пустыни, именно эта эротическая сцена из романа вырезана.
Иначе он грозился вырезать все возможные эротические сцены из моей жизни.
Хвала ему, милосердному и целомудренному!!! Продолжим.
На утро Огнегривый проснулся в настолько хорошем настроении, что пустыня расцвела дивным благоухающим садом, а Песчаный Дворец сиял ярче Золотого Чертога - резиденции царя богов, Самозачатого и Саморождённого Ра.
- Как же ей помочь?.. Как сделать её зрячей?.. - ломал Сет голову, и едва и в самом деле не сломал… Но тщетно: вместо мыслей в его голове крутились только слащавые любовные песенки, задница Анхесуты и опухший от засосов язык.
Влюбленному до архиодурения Сету ничего не оставалось, как призвать на помощь Хатор – свою верную подругу, Великую Возлюбленную всей Вселенной и Незаселённой.
- Яви свой свет, дай слышать чудный голос,
Что мрачной бездне сладостен и мил!
Ты из зерна, дарующая колос!
Ты неустанно тем, Златая, внемлешь,
Кто дел Любви не знает выше дел!
И слышишь даже, если спьяну дремлешь!
Хатор, надо отметить, тем и отличалась от всех других исчадий расы нэчэру, что всегда, по первому зову своих преданных, или друзей, или врагов, незамедлительно им являлась.
Иногда нескольким, в разных частях Вселенной, причем одновременно.
- Владыка Пустыни! - улыбнулась она, - Как тебя от любви-то колошматит, а! Прими миллионы моих поклонов!
Однако, она и кивнуть, к слову сказать, не соизволила.
-А ты - миллиарды моих, Дивнобедрая! - в ответ задрал нос он.
Немая минута соревнования очумелой гордости двух божественных взглядов…
Наконец, оба рассмеялись и по-приятельски обнялись.
- Чем я могу услужить тебе? - спросила, всё ещё смеясь, Златая Владычица Наслаждений.
- Тут такое дело… - он сам никак не мог отсмеяться, -Я, видишь ли, влюбился…
- Надеюсь, в свою жену?
Снова дружный pжaч.
- Да ладно, не мучай себя и меня рассказами о том, что я уже давно знаю… Анхесута – славная девушка, и достойна такого воздыхателя, как ты!
- От тебя, о Золотая заноза в простате всех богов, ничего не скроешь!
- Спасибо… Итак, ты ломаешь голову, как исцелить её?
- Именно…Мне так её жаль… Сострадание угнетает меня… Посоветуй… Могу я, например, выдрать глаза у жены и вставить ей?
- Сет, ты от любви несколько… - Хатор хотела сказать «охренел», но, зная вспыльчивый нрав друга, вовремя подыскала другое слово, -…эээ…снизил эффективность работы мозга. Ни к лицу тебе жене фишки тырить!
- Ну, хотя бы один глазик?
- Женись на Анхесуте, олух! Тогда, по законам мироздания, она станет богиней, а боги не бывают слепыми! Кстати, если успеешь, и ребенок богом родится!
- Какой ребенок? - одно его длинное рыжее ухо вздернулось вверх, а второе (длинное рыжее ухо) лихо заломалось назад.
- Ах, ты ещё не знаешь… Анхесута беременна! Ты не просто целку срезал: дунул ты в трубу не хило, и твоё могучее семя реально там всё заквасило - точняк, пацан у тебя родится!!! Ой, прости за высокий штиль: меня только что вызывали гетеры…Сначала сама их едва понимала, теперь меня неделю никто понимать не будет. Эта их романтика… Тонкие, ранимые, души…
- Ребёнок? Сын? Вот те на… - протянул Сет, - Это что же получается: я совратил бедную слепую служанку, обрюхатил, и… ужас какой! Что скажет редакция «Мифы и легенды народов мира»!!!??? Что делать? - в замешательстве забегал он туда-сюда, - Вот позор-то!
- Женись, говорю! - пропела Золотая, барабаня пальцами правой руки по костяшкам левой, весело наблюдая тревогу того, кто по определению и роду занятий, сам - Постоянная Угроза Существованию, причем - чьему угодно.
Сет остановился. Его острые уши встали торчком. Рыжая грива – дыбом.
-Ага, щас! Ты её плохо знаешь! – сварливо скривил он морду, - Она настолько упёрлась в религиозном самоуничижении, что я её уговорить на повышение по служебной лестнице от поломойки до чистильщицы овощей на кухне до сих пор не могу - говорит, и так счастлива! Подметая своей длинной косою больше пыли, чем тряпкой!..
- А скорее всего, из-за слепоты она не осилила бы эту работу! Или она тебе без пальцев на руках больше бы нравилась? - съязвила Хатор.
- Хм, я об этом как-то не подумал… Хотя… Нет, но я ей предлагал быть моей сестрой или дочерью… И она тоже отказалась… - и он печально оскалился.
- Это до перепиха, или после? - задала нэчэрит вопрос, который широко разверз пред Сетом двери к осознанию своего хоть и всевышнего, но идиотизма.
- Кажется, понял! - стукнул он себя по лбу так, что дремавший урей спросонья поперхнулся собственным ядом и едва не брякнулся на землю вместе с Солнечным Диском, - Вот только как сделать ей предложение? Ты же знаешь, у меня после неудачи с Изидой комплекс…
- Да будь ты мужиком-то, в конце концов! – разозлилась Хатор, - Пришел, сказал, женился! Начни, я помогу!
- Правда? Поможешь? Я буду так тебе бла…
- Так, всё, кончай безудержно расточать свои сопли, у меня дел по горло, все сопли во Вселенной требуют моего незамедлительного участия! Жду завтра на закате в Брачном павильоне, тебя и эту твою кралю! Нефтиду пригласи…
И, произнеся заклинание, быстро, в вихре пресладостных ароматов, унеслась по своим делам.
- Очень остроумно… - вслед удаляющейся богине произнес Сет.
Чихнул. Вздохнул.
И пошел искать возлюбленную.
Та, в религиозном упоении, пела какой-то страшно нудный и чудовищно бестолковый гимн, и с невероятным усердием, словно совершая храмовый ритуал, благоговейно, жертвенно и медитативно, мыла мозаичный пол в библиотеке.
Довольно грубо отобрав у неё мочалку и смущенно буркнув:
- Разговор есть! – Сет прекратил священнодействие и потащил девушку в сад, где круглый год цвели и благоухали разноцветные… камни.
Там, у Песчаного фонтана, в глухой беседке, больше похожей на бастион, увитой виноградом, из которого можно безо всякого брожения давить отличнейший коньяк, он, помявшись, начал брачные танцы с четкой вербализации своих намерений:
- Анхесута, я хочу взять тебя в жёны! – произнес он торжественным громким шепотом.
Та богомольно кинулась ему в ноги и начала отбивать челом земные поклоны:
- Повелитель, я - простая смертная, которую ты благостно одарил счастьем любить тебя, хоть я об ответной любви и не мечтала! Так кто же я такая, что бы ты женился на мне!?..
Честно говоря, сия блаженная песнь «Чудесно быть твоей слепой рабыней» уже настолько надоела Сету, что вызывала желание добавить к достоинствам Анхесуты ещё и немоту, но он, памятуя совет (или приказ?) Хатор, сдержался, поднял милую с колен, усадил на скамью и продолжил свой мученический путь к святым узам второго супружеского союза:
- Я люблю тебя, люблю безумно! Твоя скромность и смирение мне известны, но неужели ты откажешь мне?
- Должна была бы… -грустно склонилась её голова, - Но…
- Но?..
- Не могу, ибо любовь, вероятно, сделала меня дерзкой! Или сумасшедшей…
- И?..
- Бери, я твоя! И так хочу, чтобы ты стал моим.
Беседка на некоторое время стала… не беседкой.
Так, одну уломал… На удивление быстро: видимо, Хатор, заклинаниями или незаметным хирургическим вмешательством, чуток вправила Анхесуте мозги, слив в инобытие переизбыток добродетели смирения.
Теперь предстояла беседа с женой.
Разговор вышел непродуктивным. Мягко выражаясь.
Выслушав изложенную кратко и ясно повестку чрезвычайного заседания семейного совета, Нефтида холодно взглянула на мужа:
- Связался со служанкой? Опозорил меня, Владычицу Ночи и Затмения Солнца!
- Я не нуждаюсь в твоём согласии, Нефтида! Я тебя всего лишь уведомил, что моя супружеская постель перестанет морозить мне зад, а спальня - перестанет быть пригодной лишь для многодневного хранения репы и свежего гиппопотамьего мяса! Завтра Анхесута станет моей супругой! Не нравится – иди, жалуйся своему ненаглядному Озирису!
- Что!?..
- А ты думала, я не знаю про твою связь с моим возлюбленным старшим братом? Про ваши бурные любовные изыски и его страсть к женскому доминированию над его чахлым…
- Да что ты несёшь! - перебила она, - За каким Мином он мне нужен?… Он же Зелёный!
- Ты тоже ни хрена не светишься! - огрызнулся он.
- Откуда ты понабрался таких сплетен?
- Пустыня в пьяном угаре нашептала! Короче, хочешь, ни хочешь – но я женюсь на ней!
И, яро сверкнув алыми очами, оставил супругу.
- Посмотрим… - злобно прошептала она.
И отправилась к своей сестре Изиде.
Изложила проблему.
- Хатор обручит их завтра на закате…
- Брат наш Сет могуч! Тяжело ему помешать. Тем более, если он упёрся, да ещё и действует в союзе с Хатор. Но для меня в этом мире нет ничего невозможного. Времени до завтрашнего заката мне хватит с лихвою.
Говорила Изида так потому, что велика в чарах, и сила её заклинаний непреложна и страшна - ибо она знает Сокровенное Имя Ра, а Имя Ослепительного Самодержца обладает невероятным могуществом.
Получила же Изида сие знание вот как.
Господь Ра, как уже знает читатель, страдал – или блаженствовал? - маразмом (не исключено, что именно таким образом Амон, слывший большим любителем подшутить, довольно остроумно уравновесил его всесилие).
И однажды, старый дурак, пропустил время ежегодных мистерий в Подземном мире: там, напомнив богам об источнике их сил- служении Вселенной, а не власти над нею - змееголовая богиня Кебхут омывает нуждающихся в благодатных и животворных водах первозданного океана Нун, и омытые вновь становятся юными и могучими.
В случае с Ра - хотя бы способным делать вид, что управляет мирозданием и способен иногда слушать и понимать обращенные к нему молитвы.
Большего от него и не требовалось, поскольку, хотя Амон Непостижимый и клялся всеми вещами, которыми Он не является и является ОДНОВРЕМЕННО, утверждая, что и проявленная, и непроявленная Вселенные ему равно неинтересны, на самом деле вмешивался в ход событий едва ли не чаще, чем эти события происходили…
Так вот, Лучезарный Ра, пропустив мистерии, сильно сдал: тяжело хромал, ужасно картавил, наипротивнейшим образом шепелявил, обрёк свой гарем на работу в режиме женского созерцательного монастыря. Захлёбывался слюной и исходил жирными грязно-зелёными соплями.
Все пути, где шлялся дряхлый старикан, были улиты глубокими, вязкими лужами слюней и соплей.
Но поелику это не обычные слюни и сопли, а слюни и сопли самого царя богов, то умеющий мог, через них, воздействовать на него самого.
Умеющий и знающий.
А Изида и знала, и умела. Богиня магии, как-никак.
Она собрала слюну и сопли в сосуд, смешала с землёю, что подобрала на том же пути из следа стопы Ра, и, читая заклинания, плотно закрыла и хорошенько взбила коктейль.
Из полученной субстанции она сотворила змия в виде стрелы, но невидимого.
- Какой прелестный малыш! - погладила она гада, - Будешь хорошо служить мне - оставлю в живых!
И вот, Владыка Всего Сущего Ра вышел на прогулку.
Ему бы в саркофаг, в таком-то виде!!!.. А он - на прогулку…
Змей, созданный искусной чаровницей, ждал его среди зарослей камыша.
Едва выйдя, Повелитель остановился отдохнуть. Потянулся. Высморкался.
Тут змей неуловимо быстрой стрелой настиг тощую господню ногу.
Хвать - и укусил.
И уполз, гадина колдовская!
Ра, схватившись за ногу, устроил бешеный канкан, аккомпанируя танцу криком от невыносимой боли.
На глас Владыки все боги собрались. К этому моменту балерун уже выдохся и, тихо воя, катался в лазурной небесной пыли.
- Что стряслось, Господи? - воскликнули они хором, экономя время.
- О, чада мои возлюбленные! - прохрипел он из густого облака звёздной пыли, - Я поведаю вам, что случилось со мною! Пронзило плоть мою нечто, но очи мои не узрели его, и длань моя не настигла жизнь его. И, се - огнём немилосердным яд пожирает сердце моё! Не нашёл я, кто соделал сие со мною! Никогда от начала времен не испытывал я страстей, подобных сиим, и свидетельствую, что несть страданий велиих, чем нещадная скорбь сия!..
- Чё, реально жесть? – спросил Нун, самый старый среди нэчэру. Он терпеть не мог напыщенных анахронизмов.
- Да полный облом! – всхлипнул бог Солнца, - Аж стонать больно!
- Сочувствую… Ну, а что Неизреченный?
- Не изрекает…
Пробравшись сквозь миллиардную толпу, Изида невинно поинтересовалась:
- Отче, не змей ли ужалил тебя? На лодыжке твоей следы укуса… Припухлость..
- Да, меня действительно цапнул змей! - простонал Светозарный, - Зачем я их вообще сотворил!?
- Вопрос этот интересует многих уже не первую тысячу лет, но сейчас речь идёт о том, как тебе помочь… Я излечу тебя, - сказала Изида, - но для этого ты должен сообщить мне своё тайное имя.
- Имя мое? - переспросил Блистательный Владыка, – Изреку тебе истину, правдою блистающую, паче молнии Сета! Мой образ в каждом боге. Знай же: Аз есмь, по воле Амона, Создатель неба и земли, сотворивший реки и океаны, возвысивший горы и распростёрший пустыни! Я начал Время и предначертал всякий шаг его. Всему, что вижу, я - полновластный хозяин! Тому, что хранится под десницей моей, Властитель вечный и самодержавный! Я – поднимающий солнце Хепри утром, ослепляющий Ра- Хорахтэ в полдень и склоняющийся облагодетельствовать подземный мир Атум вечером. Я – управляющий делами Неизреченного, ветеран пятой вселенской войны с демонами, кавалер ордена «Ра» всех 1234657498000000 степеней, любимый Вождь…
И погнал читать свои бесконечные имена, атрибуты, титулы, клички и прочая, и прочая.
Можно было подумать, что старик желает обмануть Изиду, дабы она не стала такой же всесильной, как и он.
Куда там - обмануть! Вспомнить бы!..
Изида его перебила:
- А чуть поконкретнее можно? - и не забыла сострадательно выкатить из глаз искристые слёзы, размерами с яйцо феникса.
Яд всё сильнее жег Вседержителя, приближаясь к органу репродукции, и Ра лихорадочно перебирал количество своих ипостасей, проявлений, манифестаций, экспансий и титулов - но магическая отрава капитально отшибла ему остатки памяти.
Становилось всё хуже: вместо скоропостижно скончавшейся фрау Маразм в апартаменты его памяти въехал некий господин Альцгеймер, и, заказав капитальный ремонт, самолично выкидывал всё старое.
Яд добрался до мозга.
И, изнывая от боли, стал повелитель не по детски ругаться, и…
Таки вспомнил Сокровенное Имя!
Не произнес он его устами, и не явил в движении дланей своих, но из сердца в сердце передал Изиде, тайною осталось оно для иных.
Узнав желаемое, Изида легко излечила повелителя от ею же самой и насланной напасти:
- Вытекай, яд, выходи из Ра!
Оставили Вседержителя муки ужасные, а богиня коварная мощь имени его обрела…
Велика в чарах Изида, и сила её заклинаний непреложна и страшна!
Ибо стерва она настырная и крутая!!!
- …Так ты поможешь мне? – спросила ворожею Нефтида.
- Не волнуйся, сестренка! Все твои обидчики будут наказаны!
Нэчэрит утёрла шипящие слёзы бешенства, поблагодарила сестру, и, оседлав кастрированного грифона ( кастрированные летают быстрее), унеслась домой.
- Так, так… - задумалась Изида, - Начну с блудодейки Хатор.
Произнесла заклинание, и, став невидимой, моментально оказалась в нужном месте: в спальне Золотой.
Спьяну мило похрапывая, на ложе, усыпанном голубыми лотосами, почивала несравненная Красавица миллионов миров. Разметались по подголовнику её длинные, лазурные волосы, убранные в тысячи косичек; из чувственно приоткрытых губ изливается одуряющий аромат, всепревлекающее лоно дремлет под легким кисейным покрывалом; обольстительная упругая грудь соблазняет девственные взоры вечно юного бога Луны, Хонсу. От возбуждающих картин снов, распалённая богиня то и дело ворочается- и прохладные лепестки, падая с постели, долетают до земли и превращаются в самые чудесные сны, какие только возможны: о прохладном шквалистом северном ветре, о соитии, что длится не минуты, а недели, об ответной любви, улыбающейся тем, кто уже давно потерял в неё всякую веру…
Изида осторожно подошла к столику с косметикой, нашла коробочку с сурьмой, открыла.
Тихо щелкнула замочком на своём перстне. Из полости в нем высыпала в сурьму черный порошок, упоминая в шепоте заклинания Сокровенное Имя Ра.
Закрыв коробочку, колдунья исчезла…
На алтаре сверкают аметистовые браслеты, окропленные искрящимися в лучах заката каплями воды из Лотосового Озера, в котором каждые сутки, перед восходом, боги купают Солнечный Диск.
Под ласковые и торжественные песни карликов – бэсов Сет и Анхесута вступили в Чертог.
У алтаря самой себе их ожидала Хатор.
А недалеко, прячась за тремя гранатовыми деревьями, затаились Изида и Нефтида…
- Мы собрались здесь – торжественно начала Золотая, - дабы сказать «Да!» любви и «Нет!» страданиям тех, кого мы любим, - ибо, если и можно дать определение любви, то она есть сострадание, жертвенно алчущее счастья того, кого любишь! Завистно мне, брат мой Сет, что я не мужчина, - как красива твоя Анхесута! Не будь я сама Хатор, я бы подумала, что Хатор – это она!
Служанка-невеста смутилась от такой похвалы.
- Но и ты, Анхесута, трижды благословенна незримой десницей Неизреченного! Сет - могучий и грозный нэчэр, длань его тяжела для демонов и грешников, дух - отважен в битвах за Истину! Нет подобного ему ни в охоте на черепах, ни в великой заботе о преданных ему почитателях; невзирая на собственные раны, он вступает в борьбу с силами Хаоса и неизменно побеждает их! Во всяком случае, мне это рассказывали чёрные гиппопотамы - а они животные серьёзные!
Тут и Сет смутился. Не так уж и часто он гиппопотамов побеждал…
- Огнегривый, ты не стой, как истукан в собственном храме! - шепнула Хатор, - Бери браслеты…
- А, ну да…
И опустился перед Анхесутой на одно колено:
- Будь моей Свободой, Силой и Смыслом! - произнес он брачную клятву богов.
Едва Сет надел на руку Анхесуте браслет…
Из его груди, из самого сердца, вырвался и ударил в сердце девушки яркий золотой луч. И, наполнив сердце, принялся менять красавице сам способ бытия.
Вся исполненная света, Анхесута вдохнула, будучи смертной, а выдохнула…
Корона из Солнечного Диска и двух перьев Шути вспыхнула над её головою.
Уютно устроился там, довольно облизнувшись, новорожденный, весь в драгоценных изумрудных чешуйках, змей-Урей.
Стала служанка богиней.
Над нею, некоторое время, скромно засияла надпись:
«Анхесута - богиня света и чистоты,
покровительница слепых
прием с 9.00 до 17.00
без перерывов и выходных дней»
Тонко затрепетали её ресницы, стали наливаться влагой её глаза, и… она прозрела.
- Свет! – вырвался возглас из ее уст, и вряд ли кто в данный момент во всей земле, освещаемой солнцем, так же радовался этому свету, как она.
- Мир!.. И ты!.. - и бросилась в объятия супруга, и слёзы радости, его и её, слились в животворном потоке, а упав на землю, превратились в серебряный лотос.
Сет увидел его, сорвал и вплел в волосы своей ненаглядной.
Видя это, сама Госпожа Любви прослезилась:
- Ой, у меня, кажется, сурьма потекла…
Изида локтем толкнула сестру:
- Теперь смотри, как одна прозрела, а другая…
Достав из-за пояса фиал с сурьмой, Хатор кисточкой поправила обводку глаза.
- Ай… - сморщилась она.
- Что случилось? - спросил Сет.
- Да странно, как-то сурьма в глаз попала, колет… Ай! Аааааааааааааааааа!!!..
Страшная боль словно раскаленная игла вонзилась в её око - и Хатор, дико закричав, принялась тереть глаз.
А он всё сильнее горел, мутился, закипал…
- Золотая! - испугался Сет, подбежав к ней и протягивая ситулу с водою, что стояла на алтаре, - Открой глаз, я помогу те…
Он не договорил.
Воздух сотряс новый крик Хатор – ужасней и отчаянней прежнего.
Убрала она ладонь от глаза, и Сет сам вскричал от ужаса:
- Что со мной? – прошептала Золотая, - Что случилось?..
Он дрожащей рукою взял с алтаря ритуальное зеркало и поднёс к её лицу.
Пустая окровавленная глазница предстала в отражении.
И Присноблаженная, упав на колени, взмолилась:
- Амон Неизреченный, прибежище слабым и закон сильным, судия судей, бог для богов, взываю к Тебе - ибо не знаю, кто и за что так поступил со мною! Если я заслужила таковое - покорюсь воле Твоей, ибо Ты праведен! Но, если это произошло против справедливости - укажи мне обидчика! Пока Ты не ответишь мне, я лишаю мироздание моего благоволения! Горе той Вселенной, где я, Царица Блаженства, вынуждена страдать и плакать не из-за чужих мук, а из-за своих!
Всё сущее погрузилось в бездну боли и страха - ибо несравненная и в милости, и в гневе Хатор закрыла видящий глаз. Небо помрачнело.
- Сестра, у меня нехорошие предчувствия… - прошептала Нефтида.
Но Изида, войдя в раж, продолжала нечестивое волхование:
- НЭЧЭР-ХЕСУ!!!
Лишь несколько минут назад прозрела Анхесута, но страшное зрелище открылось очам ее: начиная от ног, в камень превращается плоть её.
Вот уже и милые черты её лица объял колдовской алебастр, и недавно прозревшие очи снова слепы…
Видит это Сет- и сдвинуться от видимого сил не имеет.
Недвижима теперь Анхесута, - но, о горе! - сердце её стучит, и каждый миг задыхается она, не могущая вздохнуть недвижимой каменной грудью - но и умереть не в силах, - ведь стала богиней! Страшная мука!..
А к младенцу в её чреве медленно подбирается черная тень, и хочет удушить его хваткими руками смерти. Но…
Неожиданно…
Ребёнок исчез оттуда.
Изида надменно вскричала:
- Кто настолько глуп и дерзок, что осмелился помешать мне!? Клянусь Узлом моим, он поплатится за такую дерзость!!!
Черные, зловещие тучи заволокли небо.
Раздались яростные раскаты грома. Завыли коты…
Прервали свою братскую постную трапезу у Чёрных Болот богобоязненные Краятские диплодоки.
Захлестал ледяной дождь.
- Кто посмел покуситься на сына великого бога? – оглушительно прогремело в небесах, ужасая землю и заставляя трепетать преисподнюю, - Кто обидел Владычицу Любви? Кто оставил Анхесуте жизнь, но заключил её в темницу из её же собственного тела!?..
Ярко-красный свет прорезал тьму.
И, выжигая вокруг себя бытие, пред богами и статуей Анхесуты предстал Существующий и Несуществующий одновременно.
Абсолютный Максимум и не менее Абсолютный Минимум.
Он был в бешенстве. Абсолютном.
- Я редко гневаюсь! – возгремел Амон, - У меня таланта нету! Я Всеблагой! Не как Ра, или Озирис, а действительно! Но ты, Изида, меня достала!
Ты не раз коварно вторгалась в дела Любви, о которой, видимо, не имеешь ни малейшего представления: в конце концов, не ты ли придумала любовные привороты, иссушающие людей, демонов и богов? Нагло презрев, что любовь является свободным выбором, а не тягостным ярмом похоти! Но то, что ты совершила ныне - полный беспредел!
Да как ты посмела изувечить Хатор, которая одна, тысячелетиями, несёт на себе бремя эгоизма всей Вселенной, уча вас, жестокосердных и ленивых паразитов, жертвенности и творчеству!? Ты ослепила ту, чья красота и поступки зачаровывают даже меня!
Совсем оборзела!?..
Кто теперь будет питать любовью и милосердием мое творение!? Ты, своими зловонными отварами, смердящими курениями и тошнотворными снадобьями!?..
Ты пыталась убить ни в чем не повинного, ещё не родившегося младенца ! Он-то чем виноват? Разве тем, что приходится нерожденным племянником такой злостной твари, как ты!?..
А несчастная слепая, прозревшая накануне заточения в камень и каждую минуту умирающая в нем, но умереть не могущая, ибо любовь Сета сделала её бессмертной!? За что ей это!?..
- Анхесута, презренная служанка, совратила бога! А Хатор благословила их порочную связь! Неужели я чем-то согрешила, свершив над ними суд!?
- Суд!? Ну-ну… А то, что его жена и твоя, кстати, сестра Нефтида, беременна от твоего Озириса, ты знаешь!? Ты похвалялась, что в мире нет ничего для тебя невозможного!? Ну так пойми и прости мужа и сестру… Сможешь!?..
- Падальщица! – набросилась Изида на сестру, - Я ради тебя ввязалась в эту авантюру, а ты…
- А что я?.. Озирис сам начал приставать ко мне - тебя же, вечно занятую сбором колдовских трав и изготовлением амулетов, в его постели не было уже тысячу лет! Он давно хотел ребенка - а ты… Да что ты, кроме заклинаний, понимаешь-то!? С тобою и поговорить, кроме как о гороскопе на неделю, не о чем! Сама виновата!
Нефтида, зло прокричав это, исчезла.
- Неизреченный, будь милосерден! - упала на колени Изида.
- Не смей просить о милосердии, коварная ведьма! – отвернулся Амон, – Ты достойна лишь моего правосудия. Внимай приговору!
За изувеченный глаз Хатор - ты никогда не будешь более выносить дневной свет, и вместо яркой солнечной диадемы теперь будешь таскать тусклую и невзрачную лунную!
За окаменевшую Анхесуту – окаменеет то единственное из всего живого, что ты так любишь, а за попытку убийства ребенка – тебе придётся изменять собственному мужу с… собственным мужем, и будет это не только глупо и безобразно, но ещё и всем видно! А теперь… скройся от глаз моих… Впрочем, это невозможно, так что просто уйди…
Померкла Изида, потемнела ей светоносная плоть, стала черной, как уголь.
Стеная и скрежеща зубами от злобы, она покинула место преступления.
А на полу, скорчившись от боли и горя, безудержно рыдала Хатор.
Амон тяжко вздохнул: Золотая была его любимицей. Во всяком случае, раздражала его менее всех других богов.
- Не плачь, девочка! - нежно поднял он покалеченную красавицу, взял за подбородок истерзанное лицо, и дохнул на него. Оно очистилось от крови, слёз и грязи.
- Вот тебе новый глаз, о Радость Солнца и Луны!
И, легко вынув из глазницы собственное око, Амон вложил в её.
- Хм, теперь у тебя глаза разноцветные… хотя… так ты ещё прелестнее!
- А как же Ты? - тут же всплакнула новым глазом Сострадающая Всякому.
- Я-то? Я уже с новым! – и подмигнул ей.
- Но почему не создал новый для меня? Зачем отдал свой?
- Интересный вопрос… - задумался Амон.
Тишина.
Тишина.
Всё ещё тишина…
- А что станет с нею? - печально вопросил Огнегривый, указуя на статую Анхесуты
- Прости, Сет, мне тут ИНТЕРЕСНО стало, и я отвлекся… - извинился Неизреченный, - Жаль Анхесуту, очень жаль, но… Сокровенное Имя Ра обладает великой мощью, раз старого фараона-фанфарона до сих пор не сверг с престола более молодой и здравомыслящий бог или демон. Нельзя просто так взять и отменить его силы: должен же у царя богов быть хоть какой-то авторитет. Однако, не убивайся: всего три тысячи лет, и ты снова сможешь насладиться объятиями Анхесуты, а она - полноводной рекою твоей чистой любви… Сам знаешь, каждые три тысячи лет рождается великий чародей, который исправляет то, что вы исправить не можете, а мне исправлять стыдно…
- А почему ждать именно три тысячи лет?
- Увы, очередной чудотворец только что сдох… - развёл руками Неизреченный.
- Понятно… А что с ребенком?
- Я помешал Изиде правильно произнести заклинание: твой сын уже не во чреве Анхесуты. Он перенесся в будущее, как раз на три тысячи лет, – ответил Амон.
Бог тайн понизил голос (или сделал окружающих почти глухими?), дабы слышал его лишь Огнегривый:
- Жди, Сет… Твоё ожидание подарит тебе такую радость, о которой ты и представления не имеешь! Не только тебе, но и Хатор! Ей от конца этой истории, кое-что перепадёт: то, чего она давно желает, да желать отчаялась… Я люблю замысловатые сюжеты, но более всего мне удаются именно развязки. Сладостей у меня на всех хватит.
Но! - и Амон вновь обратился ко всем, - Учтите: ранее установленного мною срока я запрещаю любому из богов, демонов и людей вмешиваться в ход событий! Мухам можно, а вам - нет! Всю драму, бездари, как всегда, испортите!..
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: