В конце 60-х у нас образовалась вполне приличная компания. Все были примерно одного возраста, еще молодые. Ну, не совсем молодые,нам уже было около тридцати, почти все обзавелись семьей. И первые детишки уже подрастали. Но энергия еще была. Большинство работали в одном и том же проектном институте (он сохранился до сегодняшнего дня), так что виделись почти ежедневно в рабочей обстановке. Но всем хотелось праздника. Поэтому нередко в дни получки мы отправлялись в один из московских ресторанов, там можно было за не очень дорого «выпить-закусить», а главное, поплясать. Тогда во всех приличных ресторанах играли хорошие музыканты. Правда, попасть в ресторан было не просто, особенно в выходные, но мы как-то с этим справлялись. А в большие праздники и в дни рождений собирались дома то у одного, то у другого. И хозяева каждый раз старались всех чем-то порадовать. Например, Сергей всегда ухитрялся достать где-то хорошее импортное пиво, жена Паши могла приготовить настоящий узбекский плов, Алик угощал нас замечательной «Несмеяновкой» - настойкой водки на клюкве. Подо все это прекрасно было слушать записи Окуджавы и других властителей дум нашего поколения, травить анекдоты, читать стихи.
В этот раз, который мне запомнился, дело было в конце 1968-го. Мы должны были собраться у Леньки. Жена его всегда пекла прекрасные сладкие пироги. Накануне в Москву из Сибири приехали Саша с Фаей. Они обе когда-то работали у нас, отработали положенные после вуза три года. А позднее попали в командировку в Иркутск, да так там и остались. Саша за это время стала еще красивее прежнего, но выглядела усталой, подавленной. Фая только грустно вздыхала. Шепнула, что сашин отец давно и серьезно болен, поэтому надежда только на столичных специалистов. Девочки сибирские дары привезли: орешки кедровые и замечательного байкальского копченого омуля. Переночевали они у нас на раскладушках, а на следующий день мы отправились к Леньке. Подходя к его дому, встретили Алика, тот куда-то торопился, как всегда. Сказал, что скоро придет уже с женой.
Сначала все было спокойно. Выпили, утолили первый голод, порадовались нашим сибирячкам. Потом Паша взял гитару, и зазвучали песни Галича. Саша сказала, что он недавно выступал в Академгородке в Новосибирске, они слышали записи. Разговоры пошли о политике. У всех в голове были недавние события в Праге. Я напомнил рассказы наших ровесников, которые были призваны и в 1956 участвовали в подавлении венгерского восстания. Дискуссия переросла в споры, они становились все яростнее. Свою роль сыграло горячительное, в ход пошли «непарламентские выражения». В конце концов все переругались. Некоторые, обидевшись, ушли, не дождавшись чая. Ленькина жена грустно глядела на горы пирогов.
Это было начало конца компании. Какое-то время мы по инерции еще собирались, но уже реже. Как-то все поменялось и внутри, и снаружи. Наступили скучные 70-е. Мы все взрослели. Кто-то поступил в аспирантуру и трудился над диссертацией. Кто-то был озабочен карьерой. Этот покинул наш институт, нашел другую работу. А у тех второй ребенок родился. Позднее появились первые разводы и вторые браки. А к моменту перестройки нам уже было по пятьдесят. И тут каждый был сам за себя. Некоторые бросились в бизнес, но удача улыбнулась не многим. Кое-кто оказался в ужасной ситуации. Открытые границы манили наружу. К концу века оказалось, что почти половина наших оказались в зарубежье: кто в дальнем (Америка, Европа, Израиль), а кто в ближнем (Грузия, страны Балтии, Белоруссия и пр.).
Мы вспоминали все это с Сергеем, встретившись недавно в Москве по старой привычке в ресторане на Новом Арбате. Сергей живет в Германии. Он давно забросил инженерное дело. У него открылся литературный талант, и он успешно публикуется в одном из московских издательств. Вот и на этот раз он приехал по своим издательским делам. Мы говорили о друзьях и подружках нашей молодости. О красавице Саше, к которой судьба так и не стала благосклонна. О героической Фае, которая нашла в себе силы тащить на себе никчемного мужа и нескольких детей. О Паше, который в независимой Грузии стал министром. «А помнишь Нинку?» - спросил вдруг Сергей.
Нинка была женой Алика. Привлекательная внешне, тем не менее в нашей компании она всегда была немножко в тени. Не заметно было у нее никаких талантов, ни песен, ни стихов, ни остроумия. «Помню, конечно, а что?» - ответил я.
- Ты знаешь, я вообще терпеть не могу, когда мужики хвастаются своими победами. Но в данном случае это, как говорят, «тела давно минувших дней». Нам всем уже за семьдесят, да и сама Нинка давно уже в штатах, и даже не знаю, жива ли. Так что решил тебе рассказать, это в первый раз. Короче, как теперь выражаются, у нас с ней «были отношения». А началось все сорок пять лет назад как раз здесь, где мы с тобой сейчас сидим. Вся наша компания была в сборе, много танцевали. Ты помнишь, тогда в джазе здесь замечательный ударник был (конечно, я помнил этого музыканта, это был знаменитый Лаци Олах, я до сих пор вспоминаю его соло на ударных. Он даже ухитрялся подбрасывать свои палочки, снова ловил их и продолжал играть). Ну вот, пригласил я эту Нинку, был какой-то медленный танец. Она двигалась очень эротично и так откровенно прижималась ко мне всем телом, что я подумал: ого, чувствую, рано или поздно мы с ней окажемся в одной постели. Ну, подумал и подумал, и забыл бы, наверное. Да тут неожиданно один случай опять мне о ней напомнил, такой курьезный случай, ты даже не поверишь.
У моей жены была подружка-одноклассница. Эта Соня была не замужем, поэтому жена ее иногда звала присоединиться к нашей компании. Она была тихая, скромная девушка. И вдруг эта самая Соня неожиданно позвонила и сказала, что хочет немедленно приехать и рассказать что-то сенсационное. Приехала очень возбужденная и спросила: «Вы помните, когда я была у вас недавно, мне среди гостей запомнилась такая шатенка в сером брючном костюме». Как обычно все мужчины, я совершенно не помнил, кто во что был одет, но моя жена тут же уверенно сказала, что прекрасно помнит, это была Нина, жена Алика. Оказывается, Соня на днях была в парикмахерской, и, представь себе, там в соседнем кресле увидела Нинку, но та ее не заметила или не узнала. Нинка рассказывала девушке, которая ее стригла, что закрутила роман со своим геникологом, и что тот отличный любовник. Говорила она довольно подробно и громко, так что Соня все прекрасно разобрала. И теперь была поражена: как это можно о таких вещах рассказывать! А меня это совсем не удивило. Я давно понял, что большинство женщин просто не могут не рассказать кому-нибудь даже о самых интимных вещах. Для них любой факт становится реальностью только тогда, когда о нем кто-то знает. А в данном случае для Нинки это просто удобно, парикмахерша вряд ли знакома с ее мужем, так что до него ничего не дойдет.
Понимаешь, когда я всё это услышал, я понял, что Нинка у меня на крючке. Вскоре я подъехал к ее дому и позвонил, сказал, что случайно оказался неподалеку, предложил встретиться. А когда она вышла, завел с ней разговор о том, что некоторые женщины берут себе в любовники своих гинекологов, и что это очень удобно, соединение приятного с полезным. Кроме того, это всегда прекрасная отмазка для мужа. Безо всякого вранья говоришь: сегодня у меня визит к гинекологу, а если задержалась надолго, то опять-таки есть объяснение: было очень много людей. Вдобавок этот врач прекрасно знает женщин вообще и их главный орган в частности, поэтому он должен быть неплохим любовником. Я не говорил напрямую, что речь идет именно о ней, но она догадывалась, что мне все известно. Она ерзала, вертелась, как уж на сковородке, не понимала, откуда я узнал и как ей теперь реагировать. И нам обоим было ясно — верностью мужу она не обременена. В конце концов я прекратил её мучить, сказал, что тороплюсь и что когда-нибудь мы с ней поговорим в более спокойной обстановке.
Скоро настало лето и началась пора отпусков. В то время, помнишь, мы часто ездили отдыхать в Прибалтику. И нередко родители выезжали с детьми по очереди, чтобы у ребенка получилось длинное лето. Так вот и в этот раз сначала с сыном поехала моя жена, а потом я её сменил. А вскоре в то же место приехала со своей дочкой Нинка. Ну, тут всё у нас и закрутилось. Уложив спать детей, мы отправлялись гулять вдоль моря, потом в парк. Там мы обнялись, стали целоваться, а потом, когда моя рука с её талии опустилась вниз на полную попку, Нинка вдруг вздрогнула, изогнулась вся и со вздохом сказала: наконец я почувствовала мужчину. И ни слова про любовь или что-то подобное, был только один вопрос: куда пойдём, ко мне или к тебе?
Как я и ожидал, Нинка оказалась довольно опытной и активной партнершей. Ну, например, знаешь, многие женщины не любят оральный секс, некоторых приходится уговаривать. А Нинка этим занималась охотно по собственной инициативе. И никаких тебе объяснений, чистый секс, лишь физическое удовольствие. У нее была подруга Рима, я ее один раз видел, довольно страшная. Долго не могла найти мужа, вышла замуж после тридцати. Нинка рассказывала про нее: у Римы такой темперамент, она в постели такая страстная, впивается ногтями мужу в спину до крови. И добавляла: я не такая, я просто ласковая. «Да, ты просто ласковая баба с б***скими наклонностями», - думал я. Вскоре к ней приехал Алик, ее муж. А на следующий день она прибежала ко мне взволнованная. «Мне перед отъездом в отпуск поставили пружинку, чтобы предохраняться. А теперь Алик это заметил и кричал на меня, что это я специально сделала, чтобы гулять в отпуске. А ты ведь не заметил?» - Нет, не заметил. Ну, давай еще раз проверим, если есть желание - сказал я. - Снимай трусики, пойдем в ванную. Наклонись, обопрись о край ванны... «Ну, как?» - Я ничего не почувствовал, может у твоего мужа инструмент длиннее. Ему нужно быть осторожнее, помнишь анекдот про мужика, который пришел на прием к геникологу. Все дамы кругом удивляются, а он говорит: «это он пружинку ставил? Так пусть теперь сам у меня и снимает». Очень наглым был я тогда.
Скоро я уехал в Москву. Однажды, когда я был дома один, неожиданно пришла Нинка и спросила, не хочу ли я встречаться с ней и здесь, в Москве. Она знала, что мой первый брак уже катился под откос. «Нет, Нинка, не хочу, - ответил я довольно резко, - здесь в Москве живет женщина, которую я люблю, и больше мне никто не нужен». Она ушла разочарованная, с кривой улыбкой. После этого я лет десять не видел ее. И вдруг как-то встретил ее с дочкой. Девочка уже стала девушкой, а сама Нинка почти не изменилась. Ты думаешь, она была обижена, оскорблена моим отказом? Ничего подобного! Мы мило поболтали, и я почувствовал, что она будет рада снова залезть ко мне в постель, стоит мне только предложить.
Вот, собственно и вся история. Я думаю, если считать человека одним из видов животных, то Нинка в молодости была красивой самкой этого вида. Она сама один раз как-то сказала: "у меня при оргазме иногда много жидкости вытекает. Мой доктор объяснил, что это очень редко бывает у людей, но часто у животных, например, у лошадей».