Прошитая строчка полы надорвалась. На руках все еще чувствовались следы от сухих когтистых пальцев тиражистов. В голове, словно в приступе мигрени, еще мерцали молниями подвесные лампы. Вокруг не было ни души. Никто больше не держал меня за обе руки и не толкал в спину. Действовать нужно самой.
Опять заверещал зеленый свет. Он был примерно в трестах шагов от меня. Я знала: нужно бежать. И не важно, что я не видела в этом особого смысла (кинолента, уж точно не такого объяснения хотелось получить), ступни уже рисовали в воздухе холмы, а руки прижались к ребрам, дабы легче рассекать темноту. По мере того, как я приближалась к цели, огонь мелькал все чаще. Отчего?
И тут через кружевной лиф я почувствовала-таки инородный предмет. Он расходился и начал, побрякивая, норовить выпасть из меня. Я дотронулась трясущимся от бега пальцем до грудины и успела нащупать знакомые изгибы подвески, явно засунутой туда Барнабасом (этот мужчина был бы отличным карманником или иллюзионистом, если уже одним из них не является: мало того, что сумел запихнуть, так еще и сорвал его у кого-то из «красных»), когда она с дребезгом упала и разбилась. Я хотела поймать ее, но ноги несли меня все быстрее.
За такую утрату меня ждало вознаграждение: разбитое стекло подвески испустило свет, такой яркий, что его и за 1000, и за 5000, и за миллион шагов было бы видно. Я, наконец, увидела все, что на самом деле окружало меня в первые часы жизни. Огромный пустырь, черные стены, сотни ходов. Все это напоминало перевернутую муравьиную ферму вкупе с лабиринтом Минотавра.
Но больше всего меня поразила причина мигающего света: люди, много людей сновало вокруг меня, совершенно логично и машинно-сосредоточенно, ни разу не спотыкаясь и ровным счетом ни с кем не сталкиваясь. Никто из них не обратил внимание на, вероятно, впервые загоревшийся в этой чащобе свет, кроме пары людей, которые озабоченно и испуганно посмотрели прямо на меня, едва заметно замедлив бег. Затем оба переглянулись и скрылись в одном из проемов.
Свет погас, а с ним потухло осознание траектории. Душа снова не сидела в груди ровно. «Разве этих людей кто-то учил? Да и к тому же учение подразумевает ошибки, а здесь все это чревато», - сама себе рассудила я. Но почему в моем движении такие заторы?
Я попыталась напрячь все свои органы, дабы ощутить машинный стимул и ринуться в нужную дыру, но вместо этого в голове закрутились слова бродяги: «…каждый из нас был этой звездой, в этой самой галактике…и душа твоя, умирая здесь, блуждает по этим звездам этих галактик, и никогда не находит себе покоя ни в одной их них»…Ах, как много он еще не рассказал, и как мало времени на это остается. Где же…моя дверь…
А что, если я и вовсе не стану его искать? Каждый школьник может прогулять занятие, каждый трудящийся может взять больничный, каждая мать может сунуть сына в ходунки и прилечь на часок поспать.
Почему я не могу просто встать? А вот и могу!
«А ВОТ И МОГУ, А-ХА-ХА-ХА-ХА!!!» - кричала я, вдавив стопы в пол. Шею сжало, как курицу в руках мясника, нос и рот словно обжигало пламенем. Черепная коробка гудела, а зрачки мотались, как часовые ходики. «А вот и могу», - почти по-барнабасовски хрипнула я, казалось, в последний раз. Но самая ласковая и родная в этом мире рука ухватила меня за рукав и уволокла в проем.
«Нет, ты не можешь уйти так просто!»
Конечно же, это был Кеша. Его фонарик лежал на сестринской тележке, освещая часть павильона. В полосе света я различила два знакомых лица, которые смотрели на меня посреди лабиринта.
Это была пухлая женщина, игравшая по идее медсестру, с ней стоял седовласый мужчина в маленьких прямоугольных очках, определенно врач.
А чуть поодаль проявилось лицо «мужа». Он смотрел как бы сквозь меня такими же пустыми глазами, как сотни машин лабиринта.
-Ах, так, значит, вот как это, уйти! Вы не хотите, чтобы я умерла? Почто вы меня здесь держите? Невинный, - Иннокентий округлил глаза – ну что еще я такого должна узнать, чтобы, наконец, освободиться?
-Я хочу…
-Ты хочешь мне что-то сказать? Может, что ты любишь меня?
-Я не дам тебе так умереть!
-Да почему?
Пожилая женщина решила напомнить компании о себе, встала на позицию и завела обратный отсчет.
-10…
-Ложись в кровать, ты что, не знаешь, как надо?
-8…
- И не подумаю! Делай, как знаешь! – я схватила со столика один шприц из охапки - Но вы все лжете!
Я столкнула с тележки фонарь, он упал, направив свет точно на меня.
-5…
Я повернула шприц на себя. Кеша молчал, но врач холодными медными связками звякнул: «Ну и дура. Не выйдет.»
-1…
Я выдохнула, фонарь погас, раствор неизвестного происхождения поступил в мою кровь сразу после глухого звука пробитой грудины.
Темнота…и ничего не страшно…