УМЁТ
Рейс как рейс. Подумаешь тыща кэмэ туда-сюда — видали и больше. Не в Сибирь еду, не на Дальний Восток. Вот где дальнобой настоящий.
Заказ особенный. Никто у нас в компании за него не хотел браться. И я решился вряд ли бы — риск слишком большой. Но брат попросил. Кровь родная. Не отвертеться.
В кузове — икра. Не чёрная, но три тонны всё-таки. Если что, и за красную не расплатишься даже своей четырёхкомнатной квартирой.
Суровые шли времена. Один из их ведущих творцов, Гайдар, заверил по телевизору, что спуску не даст никому. Слушал как-то его интервью нашему губернатору и думал: крепкий премьер нам достался. Выглядит рыхлым увальнем, а на деле — броня! Такого на слезу не возьмёшь. Не зря внук героя Гражданской, автора непреклонного «Мальчиша-Кибальчиша». Твёрдо пообещал всем нам, обитателям бывшей страны всемирной радости, что в обозримом будущем лучше никто из нас жить при нём не будет. Ну, разве что несколько самых заслуженных граждан, особо приближённых к общему пирогу. России просто повезло, что Господь не дал ему сильно развернуть свои организаторские способности.
Еду инкогнито. Гаишники не теребят. Пока всё гладко. Рязань уже позади. Впереди Умёт и ещё семьсот шестьдесят вёрст до дома.
Умёт — это мордовское поселение между Рязанью и Пензой. На трассе М5 оно давно уже стало легендой среди водителей. Почти пять километров приличного и недорогого кулинарного сервиса. Тысячи рекламных огней по обе стороны дороги. Сотни кафе — и справа, и слева. Они перетекают друг в друга, как жидкость в сообщающихся сосудах. Ночью создаётся впечатление, что это единый комплекс общепита. Разнятся только названия.
Фантазия владельцев не знает границ. Тут и претенциозные «Вдали от жён» с «Мечтой гурмана», радушная «Гамарчжоба», многообещающий «Спасательный круг» и загадочное «Созвездие деликатесов». А рядом национальные фишки — «Узбекская кухня», «Дары Баку», «Ароматы Италии». Напротив — простенькая совсем реклама типа «У Светы», «У Нади», «У дяди Бори», «Рядом с дядей Яшей». А вот и гостеприимный «Причал».
Бросаю якорь. Именно здесь я ужинал накануне, когда направлялся за икрой. Уютно, тепло в избушке. Обстановка спартанская — лишнего ничего. Три гостевых столика, стулья. В углу — русская печка. Ухват у её стеночки. Внутри, перед тлеющей топкой, — чугунок, кастрюли, сковородка. Рядом — разделочный стол, раковина со смесителем. Всё подаётся с пылу с жару. От запахов, окуривающих комнатку, слюна начинает хлестать ручьём уже с порога.
Если проезжать Умёт утром, вне света придорожных фонарей и рекламы, ослепляющих взгляд, то можно увидеть, что большинство местных кафе — это просто сарайчики разной величины, выставленные на обочину дороги перед обычными жилыми домами. Стационарных кормушек здесь мало.
Не известно, у кого родилась такая идея, но она была хороша и оригинальна. Вот где ещё так: вышел за порог, на Уральскую трассу, и к тебе сразу деньги липнут. До работы — два шага.
А когда-то в селе был единственный кормилец — лесопилка, основанная ещё в конце XVIII века. Но пришёл Ельцин с соратниками. Один из них по фамилии Чубайс был самым продвинутым. С его лёгкой руки грянула приватизация. Надёжа и опора почти всего трудового Умёта быстренько приказала долго жить и перешла в руки частного собственника. Тот оказался парнем сметливым и первым делом всё ценное из оборудования продал. Народ потянулся к паперти. Это хорошо, что Бог милостив. Он открыл несчастным глаза, спас от нищеты и сделал их удачливыми предпринимателями.
2
Хозяйка «Причала», добродушная, милая женщина лет сорока, узнала меня:
—О, снова вы!
Обрадовалась. Видимо, не так часто, как хотелось бы, её радуют посетители. В Умёте это не удивительно. Конкуренция здесь, думаю, посуровей, чем в джунглях.
— Сегодня у нас суп харчо. Наваристый. Будете?
—Буду, Таня.
Имя её я помнил.
—А на второе свиные котлеты с картошкой пюре.
—И это давайте.
—Салатик ещё из квашеной капусты с лучком.
—Несите всё!
На десерт — компот из вишни и пирожок с яблочным повидлом. А ещё новости.
Я ещё в прошлый раз догадался, что у Тани это любимая фишка. Целый день одна — скучно же. Рада поговорить даже с кастрюлями!
—Опять у нас…, — обронила она, затевая тему.
Из вежливости откликаюсь дежурным вопросом водителей:
—Не авария?
Поскольку женщина ответила не сразу, как всё понимающий и всё повидавший Швейк, я начинаю развивать тему самостоятельно:
—Невнимательность всё, торопливость. Машины бьются сейчас, как рыцари на турнирах. В хлам. Насмерть. И гололёд, к тому ж. Не дорога — каток.
—Парня какого-то на «Мерседесе» застрелили, — тихо сказала она.
Я сразу заткнулся. Вот вроде чужая беда, а стало как-то не по себе. Спросил лишь:
—Когда?
—Два часа назад. Молодой совсем.
Я понял, почему Таня сказала «опять». Всего день назад она же сообщила мне о другом убийстве. Муж с женой по дороге в Москву заглянули к соседям. Поужинали. Мужик потом вышел на улицу, в туалет. И пропал. Жена всполошилась. Умчалась на поиски. И тоже исчезла. Супруги ещё не расплатились. Теперь уже бросились вслед за пропавшими владельцы заведения. Неужели их кинули? Такие приличные с виду люди… Ситуация прояснилась быстро. Под фонарём, рядом с туалетом, уткнувшись в снег лицами, метрах в трёх друг от друга, лежали оба клиента. Снег под их головами был красным.
И тогда и сейчас хозяйка «Причала» вздыхала и приговаривала при этом растерянно:
—Что твориться-то, Господи…
3
«Мерс», о котором я уже слышал, стоял на обочине, примерно в километре от «Причала». Напротив призывно подмаргивало яркой рекламой какое-то кафе. Название память не уловила, — на ходу всё воспринималось, мельком. Тачку запомнил: двухсот двадцатая модель. Новьё просто с виду. Стекла только бокового нет с водительской стороны. Разбито выстрелом. Возле машины поблёскивали мелкие брызги сталинита.
Метрах в пяти от седана, прямо на снегу, лежали носилки с пострадавшим. Тот был прикрыт простынёй. Рядом стояла уазовская «буханка» с красным крестом «Скорой помощи». Оба медика топтались в сторонке. Помочь они уже не могли ничем. Бурную деятельность проявляла только следственная группа. Особенно фотограф. Вспышка его зеркалки то и дело превращала ночь в день, высвечивая каждую деталь преступления.
Несмотря на всю очевидность происходящего, мне оно показалось сначала сюром. Сценой из сна или детективных сериалов, которыми щедро потчевало нас отечественное ТВ, отбросив прежние представления о добре и зле. Злом в них была бедность и беспомощность. Идеалом добра давно выставлялись бандиты и проститутки. И те и другие купались в золоте, занимались распутством и творили в стране всё, что хотели. Молодёжь смотрела на них с восторгом. Павка Корчагин, Курчатов, Гагарин давно уже были не в чести у нового поколения.
Чуть позже, покинув Умёт и соседнюю Зубову Поляну, родину политических зэков Дубравлага,* стал я задумываться, откуда пришли к людям эти смерти? За что? Вопрос не совсем праздный, ибо все мы ходим под Богом. Случайность? Уж нет. Какой-то был умысел. Просто так даже комары не кусают. Ясно, что мешали кому-то жить эти несчастные соотечественники.
О паре супружеской я кое-что узнал. Через несколько лет. Не специально. Просто так сошлись звёзды. Оказались земляками. Муж занимался автомобильным бизнесом. Если судить по шикарному коттеджу в элитном районе и тачкам, на которых он ездил, дела кипели вовсю. А помешал он своему компаньону. Другу, кстати, детства. Позавидовал друг старинный. Не смог сдержать своей алчности.
В тот день супруги выехали в Москву. Машину собирались оставить в Шереметьево и улететь во Францию. Помешали пули. Находчивым был друг семьи. Знал, что в Умёте те всегда останавливаются. Осталось только организовать засаду.
Похоронили их, кстати, невдалеке от могилы моих родителей. Красивый памятник на крае пригорка, портреты красивых людей на чёрном мраморе. А ведь обоим не было и сорока.
Участь другой жертвы, водителя «мерседеса», для меня не известна. Таких жертв в 90-е были тысячи. Почти как в Гражданскую. Да это и была Гражданская война. Только не за счастье большинства, а за яхты и дворцы кучки самых наглых и удачливых. Некоторые из них цинично называют эти годы «святыми». Ничуть не смущаясь осуждения обманутых сограждан. Впрочем, не циники они, а мерзавцы.
Какой я суровый…
4
Но о лирике
Время в дороге — не самое лёгкое испытание для водителя. Оно вроде капризной барышни: то ползёт, душу выматывает, то мчится опрометью — не успеваешь сообразить, что лучше — хорошо или плохо. Лишь музыка способна как-то скрасить скуку и раздражение, которые нарастают с каждой верстой, особенно на разбитом асфальте и гололёде.
В моём случае это джаз. Другое не трогает совершенно, даже то, чем жил в юности. Джаз — не просто музыка. Философия. Меня лично она настраивает на терпение, фантазию и триумф.
Записей в архиве полно, исполнителей подбираю под настроение. Сейчас это Элла Фитцжеральд с её Lallaby of birdland — Колыбельной страны птиц.
Если бы я знал английский лучше, чем я его знаю, вполне вероятно, очарования от песни стало бы меньше. Содержание почти всех текстов зарубежной попсы — чушь собачья, точно такая же, как обещания большинства современных популистов из Думы и Правительства. Однако я знаю язык лишь примерно, и исключительно со словарём. Поэтому фантазии моей не препятствует ничто. Смысл песни пестую самостоятельно. По интуиции, которая призывает думать только о красивом и позитивном.
Такая позиция достойна похвал. Достойна и большего. Например, Нобелевской премии мира. Но она расхолаживает.
Отвлекает от реальности.
А реальность уже на носу: путь на шоссе мне нагло подсекла синяя «Мазда». Она сразу притормозила, сбила мне скорость. Когда я пытался её обогнать, петляла по шоссе. Я был не настолько наивен, чтобы принять это за случайность. Не те правили времена.
Гоп-стоп! Вот чего меня удостоила дорога и обстоятельства. Обычная, в общем, забава прогрессивной молодёжи эпохи 90-х. Вполне в духе Стеньки Разина, Емельки Пугачёва, Лёньки Пантелеева или какой-нибудь Чёрной кошки.
Благостные песнопения, согревавшие душу мгновенье назад, стремительно сменились унынием и даже паникой.
Такова вот, действительно, жизнь — вроде зебры она. Матросской тельняшки. Ухо нужно держать востро постоянно.
5
Базар вокзал
—Братан, — уведомил экипаж «мазды»», обступив мой фургон, — ты нам должен?
—За что?
—Как за что?
Ребятки посмотрели на меня, как на полоумного. И загоготали задорно и весело, как дети.
—За проезд, братан! За право быть свободным .
—От чего?
—От всяких грубых неожиданностей на пути.
—По всей трассе?
Снова хохот.
—Ну, ты загнул. По всей трассе у нас могут быть свободны только очень уважаемые люди. Мы выписываем охранные грамоты лишь в пределах своей земли.
—Надёжные грамоты?
—А то! Короче, делись, пацан. Не ищи себе лиха.
А как возразишь? Их трое. Двое из них по комплекции — что братья Кличко. При тесном общении с любым нокаут гарантирован на первой секунде диспута. Третий больше похож на доходягу: плоский и длинный, словно широкий лентец. Но в этом как раз и наколках на пальцах угадываются последствия длительного пребывания взаперти. Оба громилы ему подчинялись по щелчку. Урка, видно, авторитетный!
Интересуюсь:
—А сколько вам надо?
Тот назвал сумму.
Жму плечами:
—У меня нет таких денег.
—Товаром плати.
Кивнул на кузов, затянутый синим тентом:
—Чего у тебя там?
Там икра, но про неё боюсь даже заикнуться. Говорю честно:
—Чай. Могу показать накладные.
—Ты кузов свой покажи!
Я обошёл машину и откинул тент своего фургончика.
Тридцатикилограммовыми мешками с чаем действительно прикрыт основной груз.
—Что это за чай такой? Хороший?
—Развесной.
—А почему он не в пачках, как в магазинах?
—Этот чай засыпают в станки для производства пакетиков.
—Ладно, — милостиво сказал главный братан, — возьмём тройку мешков. В багажник всё равно больше не уместиться. На зону пойдёт. Бродяг местных погреем.
Скомандовал своим двум гориллам:
—Вы-гружай!
Если бы они это успели сделать, меня бы здесь просто грохнули. Они бы увидели ящики с икрой и угнали весь грузовик. Лишние свидетели были бы им ни к чему.
Но они не успели. Пока копались в кузове, я вернулся в кабину и достал из бардачка «лимонку». Потом, продемонстрировав её всем, выдернул чеку из взрывателя.
—Ну что, герои, умрём смертью храбрых?
6
Пост ДПС
Обстановка вокруг боевая. Рядом с будкой отдыха гаишников — цилиндрические бронеколпаки в человеческий рост с прорезью для стрельбы. На обочинах — массивные бетонные блоки. С помощью крана или БТР,
который стоит рядом, их можно сдвинуть на проезжую часть и перекрыть путь любому транспорту. Так оборудованы сейчас все стационарные посты России. Впечатление обо всём этом тяжёлое.
Какие времена, такие нравы. В Чечне — война. Бдительность органов не удивляет, а даже радует. Несколько лет назад именно из-за её отсутствия у ставропольской милиции и военных Басаеву, самому дерзкому лидеру наших врагов, удалось захватить на неделю больницу в Будённовске*. Погибло много людей, в том числе и гражданских.
—Что везём? — спросил инспектор, симпатичный русый паренёк, мельком взглянув на протянутые мной права и техпаспорт. — Что-нибудь запрещённое? Только честно. Всё равно найду!
Куда он клонит, я понял.
Показываю гранату.
Последовал смех, мгновенно перешедший в хохот.
—Ловко! — уважительно кивнул сержант, ведь приятель, наверное, тех бандитов, оповестивших его, уверен, по рации сразу.— Просто зажигалка, а столько шума.
7
И снова дорога
Она бесконечна, как ожидание счастья. Дома, по крайней мере. Какой-то опоры в жизни. Вроде женщины, которую любишь по-настоящему. А опасность — это спутник каждой минуты пребывания на этом свете. Тут уж ни дать, ни отнять.
И вдруг мысль — а не посетить ли мне эту самую женщину? По пути же. Это у Пензы нужно просто свернуть направо и проехать километров 50 в направлении Саратова. Заодно на время исчезну из внимания бандитов и их милицейских друзей. Ведь искать они меня будут. Просто из обиды. Из мести.
Подумано — сделано.
И вот мы вместе.
Она в изумлении. Знакомы давно, но сих пор были только соцсети.
Тем не менее, виртуальное общение быстро становится осязаемым при реальном контакте. Особенно если оно выдержано терпением за несколько лет.
Обнимаю и целую сразу. Просто инстинктивно. Она — только за.
Потом я колю дрова, топим баню. Баньку, как она говорит.
Фигура у неё — класс. Глажу её по мягкой, нежной спине и попе берёзовым веником, предварительно окунув его в холодную воду. По себе знаю, что в парной это изумительный кайф.
Ну, а дальше… А дальше понятно что.
—Ты прелесть!
Она концертмейстер. Красавица. Талантище и неукротимая труженица. На ней держится вся культура района.
Учились с ней в одном универе. Правда, в разные годы и на разных факультетах.
Женился бы без раздумий, давно сам в разводе. Но сильно отвык уже от семейной жизни. Боюсь серьёзных связей. Сторонюсь. Если точней. Ибо финал их может быть разным. Не обязательно радужным. Да и вообще, отношения между мужчинами и женщинами, даже любимыми, — тьмуракакань.
Хотя рассуждениям этим грош цена, — всё равно к ней постоянно тянет уже много лет. И чем это кончится, без понятия.
Даже не знаю, чего больше в этой встрече — любви, страсти или отчаянной тоски. Какая-то гремучая смесь всего этого.
А нужно снова в дорогу. Зовёт труба меркантильного долга!
8
Но что же икра?
Довёз. В целости и сохранности. Ну, разве что заказчику рейса не повезло. Икра из Москвы оказалась почти в два раза дороже, чем местная. Просто потому, что накануне у нас открылась развесочная фабрика с прямыми поставками не с Дальнего Востока, как в Балашихе, а из Астрахани.
Что тут сказать? Специфика ремесла. Это сплошной риск и только чутьё и расчёт коммерсанта.
Впрочем, это всё ерунда, главное — вскоре сменилась эпоха. Ушёл Ельцин, а с ним постепенно и почти вся его банда. Кроме одного рыжего, — по нему до сих пор горько плачет тюрьма. Не трогает его нынешняя власть, — видно, слишком много знает о ней он не только хорошего.
Вся эта публика, которая оперилась при Борисе Николаевиче, вспоминает его правление с упоением. Для них это были действительно сладкие времена.
А мы как-то сидели в пивбаре с одним моим знакомым и тоже припоминали те годы. И мне, и ему тогда сильно досталось от бандитов.
Рядом стоял его знакомый, хозяин бара. Молодой совсем парень. Он слушал, слушал и с недоверием говорит:
—Да вы рассказываете как будто о Чикаго 30-х годов с его Аль Капоне и прочей братвой.
А что? Так оно и было у нас в 90-е. Мрак, беспредел был и ужас.
А вот жена Ельцина и некоторые их сподвижники до сих пор с умилением вздыхают:
—Какие были счастливые годы!
Для них — да.
Только для них.
Но где же оно всё-таки всеобщее счастье?
Пожалуй, в любящих и преданных людях. Если тебе повезло их встретить.
9
Под занавес
Скоро лето. Просто лето. Ну, как просто? Это ещё одна надежда в жизни на любовь и на радость. Будет она или нет — не так важно. Главное, ты в это веришь. А вера и есть мотор нашей жизни. Следующая ступень этой радости — надежда. Хочется же думать, что хорошее действительно произойдёт. Пусть не сегодня, но завтра — обязательно.