Глава 14
Подготовка к встрече
Наш сезон, 2016 год.
Времени отведено полгода, работа предстоит огромная. Надо отобрать объект (какой-то уже из изготовленных «Союзов»), доработать его в части идеологии и проекта. Ведь цель проекта не МКС, а полёт к неизвестному не кооперируемому объекту, да ещё и на высоте 600 километров. Нужно просчитать всю динамику, начиная от орбиты носителя до орбиты «Союза». Возможно, какие-то блоки с носителя и корабля можно будет снять, заменив их дополнительным топливом. Носитель должен вывести корабль на высоту не 200 километров, как обычно, а на эллиптическую с высотой апогея 450-500 километров. Это позволит кораблю добраться до НЛО, провести инспекцию и вернуться. Выведение по такой схеме никогда не пробовали. Надо всё предусмотреть. Кроме того, надо тщательно проработать программу полёта и подготовить под неё все наземные службы. А самое главное – экипаж. Вот где опять нужны Джанибеков и Савиных с их уникальным опытом. Но после своего знаменитого полёта и спасения станции «Салют-7» они ушли из отряда. Владимир долго работал в ЦПК. С 1997 года он является профессором-консультантом кафедры космической физики и экологии Томского Государственного университета. В 2011 году ему присвоено знание «Почётный доктор ТГУ». Сейчас он президент ассоциации музеев космонавтики России. Виктор Петрович Савиных до 2007 года был ректором МИИГАиК, переименованного в Московский Государственный университет геодезии и картографии. Сейчас он – президент университета. К сожалению, время вспять не повернуть. Из всей последующей когорты космонавтов мне особенно понравились Геннадий Иванович Падалка и Сергей Константинович Крикалёв. Падалка – полковник ВВС. На его счету пять полётов (суммарное время пребывания в космосе - 878 дней – рекорд Земли). Первый полёт был с 13 августа 1998 года по 28 февраля 1999 года на корабле «Союз-ТМ-28» к станции «Мир». Для меня этот полёт особенно памятен и дорог. В экипаже было ещё два человека: Авдеев Сергей Васильевич и Батурин Юрий Михайлович.
На этом корабле впервые в космос выводилась российская спутниковая навигационная аппаратура ГЛОНАСС-GPS АСН-2401-П разработки Российского института радионавигации и времени (РИРВ), город Санкт-Петербург. Подобная аппаратура уже устанавливалась на многих наземных и морских объектах, но в космос она летела впервые. Это была и моя первая аппаратура. Я курировал её разработку. Для управления аппаратурой и записи информации мы использовали компактный ноутбук. Вот так – пошли в магазин и купили две штуки – один для наземного сопровождения, другой – для штатной работы. Сейчас смешно, а тогда это прошло. Блок питания для ноутбука (ноутбук рассчитан на 220 Вольт, а на борту – 28) на коленке паяльником изготовил мой тогдашний начальник Юрий Викторович Стишов. К этому хозяйству ещё прилагалась специальная антенна. Сначала эту аппаратуру я возил в ЦПК и рассказывал экипажу, что это такое и как с ней работать. Падалка слёту ухватил идею и стал работать самостоятельно (по подготовленной инструкции) и абсолютно без ошибок. Через 3 часа занятий мне стало понятно, что аппаратура в надёжных руках, главное, чтобы она не подвела. А летом 1998 года я с ящиком аппаратуры летел нашим самолётом на Байконур. Там были все предупреждены, что предстоит важный эксперимент, и мне была оказана вся необходимая помощь. Испытания прошли без замечаний, и после стыковки «Союза-ТМ-28» с «Миром» начались почти ежедневные включения и запись информации. Экипаж работал замечательно. Сначала я для подстраховки выходил с ним на связь из ЦУПа, а затем они работали самостоятельно. В марте 1999 года мы получили 800 Мегабайт уникальной информации. Оказалось, что сигналы навигационных спутников, принятые АСН в космосе, существенно отличаются от того, что эта аппаратура принимает на Земле. Стало понятно, что для космоса надо менять всю идеологию аппаратуры. Когда результаты эксперимента мы докладывали на разных конференциях по навигации, у наших друзей-конкурентов текли слюнки. Дальше мы проводили десятки различных экспериментов на МКС, в том числе и с участием Падалки. Такая возможность (использование МКС в корыстных целях) давала нам неоспоримое преимущество по сравнению со всеми другими мировыми фирмами, разрабатывающими АСН космического назначения. Сегодня АСН разработки РКК «Энергия», бесспорно, вне конкуренции. И первым из космонавтов приложил к этому руки (и голову) Геннадий Иванович Падалка. К сожалению, сейчас он собирается уходить из отряда. Здесь и возраст, и другие причины. Это его выбор.
Сергей Константинович Крикалёв – наш человек, выходец из «Энергии». Один из наиболее талантливых инженеров-космонавтов, рекордсмен Земли по суммарному времени пребывания в космосе – второй человек в мире после Падалки (803 дня). К сожалению, Сергей тоже год назад вышел из отряда. Сейчас он важный чиновник Роскосмоса.
Чуть-чуть не успели ребята – такой исторический полёт. Конечно можно было бы в виде исключения призвать и отправить, но, наверное, это сложно. Причин много, и преодолеть их не так просто. Тогда какие ещё варианты? Очевидно, что новичкам в таком полёте делать нечего. Открываю список действующих. Большинство мне неизвестны. Изучаю их объективки. Из всех, мне импонируют больше всех Сергей Волков и Олег Скрипочка.
Сергей – потомственный космонавт, сын Александра Александровича Волкова, летун, полковник. Три полёта на МКС.
Олег – наш МГТУшник, выходец из «Энергии». Два полёта к МКС. На сколько я знаю – талантливый экипаж. Но это моё субъективное мнение. Здесь решаю не я – там видней, разберутся. А вот что могу сделать я? А тут и рояль в кустах! Вот уже год мы с ребятами для аппаратуры АСН, работающей на «Союзах» и «Прогрессах», делаем новую математику для демонстрации фокусов. Во! В чём же фокус? А фокус удивит и специалистов. Пусть мы находимся на произвольной орбите, и нам в АСН заложили параметры орбиты МКС и координаты выбранного стыковочного узла. Тогда АСН автоматически выведет наш КА в окрестность МКС и зависнет у этого стыковочного узла. Что это означает в нашем случае? Параметры нашего НЛО известны с высокой точностью. Измеренные параметры орбиты НЛО ещё до нашего старта закладываются в память процессора АСН. После выведения «Союза» на начальную орбиту АСН по измерениям от навигационных спутников определит собственные параметры орбиты и рассчитает все параметры управления, чтобы подлететь к НЛО. Корабль пойдёт на сближение с НЛО и зависнет около его стыковочного узла. В чём заключается принципиальная разница между полётом Джанибекова и Савиных к не кооперируемой станции «Салют-7» и предстоящим полётом к НЛО? «Салют-7» хоть был не кооперируемым (то есть находился в свободном неуправляемом медленном вращении), но имел штатный для «Союза» стыковочный узел, к которому «Союз» мог пристыковаться и тем самым «присосаться» к станции. Через люк космонавты могли перебраться на станцию. А НЛО – неизвестно что. Если у него и есть стыковочный узел, то он заведомо не приспособлен для стыковки с «Союзом». Кроме того, неизвестна прочность корпуса НЛО. Может прикоснёшься к нему, а он рассыплется. Поэтому целью первой экспедиции к НЛО был подлёт, облёт, фотографирование деталей НЛО, исследование возможности последующих стыковок. А наша АСН с новой математикой позволяет подлететь, например, к торцу НЛО, зависнуть на расстоянии 1-2 метра относительно торца и висеть в этой точке сколь угодно долго. Если в торце НЛО есть «вход», то экипаж может проникнуть внутрь НЛО через открытый космос. А там – по ситуации.
Но о новой версии математики никто из начальства ещё не знал. Этот наш сюрприз ждал своего часа – хороша ложка к обеду. Идти говорить с Микриным? Но Орловский не любит, когда я через его голову общаюсь с Микриным, если этот вопрос относится к его компетенции, а этот вопрос непосредственно в компетенции Орловского. Он – хозяин всей системы управления «Союза», а мы – лишь её маленький кусочек. Поговорю сначала с Орлом. Только его ещё поймать надо. Звоню секретарю.
- «Тань, как там наш Орёл?»
- «Игорь Владимирович на первой территории.»
- «У кого?»
- «Не сказал.»
- «Ладно, спасибо. Будем искать.»
Орловский – это мастер. Система, над которой он начальник, архисложная. И изделий разных много. На каждом свои особенности и свои заморочки. Всё это нужно держать в голове и во всём разбираться. Обычно начальники такого ранга в деталях ничего не понимают. Они руководят. А руководство – это решение вопросов с вышестоящим начальником. Лишь бы он был доволен. А Орловским не были довольны. Он делал своё дело и старался не принимать участия в интригах. Те спокойно утирались, понимая, что без Орла им не обойтись. Маленький штрих. Ещё будучи начальником отдела, он был почти единственным, кому разрешали ездить по территории на своей машине – космонавтам и ему. Периодически приходило новое руководство, которое начинало с наведения порядка. А то бардак развели. Наводя порядок, у Орловского забирали вкладыш на проезд. Но через месяц-два оказывалось, что он всё время всем нужен. Всех много, а он один. Нужна мобильность, территория большая. Вкладыш возвращали. На моей памяти такое было раз пять. Сейчас ему по рангу должны выдать машину с водителем. Это хорошо, можно будет иногда пользоваться. Но не спешат.
Нашёл по мобильнику, договорился о встрече – на рабочем месте будет около 6. Неприятно, но что делать? Объяснил суть, в результате чего мы в автомате зависнем на расстоянии 1-2 метра ниже нижнего торца. Один из членов экипажа остаётся в корабле, а второй может через люк и открытый космос добраться до НЛО и, если будет возможность, проникнуть внутрь.
- «Система будет поддерживать зависание с помощью двигателей?»
- «Да, здесь хитрая динамика. Если двигатели не работают, корабль будет сносить вперёд на обгон НЛО. Чтобы оставаться на месте двигатели должны подрабатывать вверх по направлению к НЛО. Но при этом двигаться вверх корабль не будет, а будет висеть.»
- «Расход большой?»
- «Около 10 кг в сутки, если удастся реализовать оптимальное управление.»
- «А удастся?»
- «А то!»
- «Знаешь, мне нравится. Если мы сейчас сделаем просто осмотр, то в следующем полёте нужно будет делать что-то подобное. А тут можно попробовать сделать всё сразу. В каком состоянии математика?»
- «Программа готова. Отработана на стенде в составе реальной аппаратуры. Готова к проведению испытаний в КИСе (Контрольная Испытательная Станция) в составе изделия.»
- «Чтобы запустить процесс, нужно выпускать решение. Едем к Микрину. Если он согласится – оформляй решение и вперёд.»
Микрин согласился. Готовлю решение, и вперёд.