Соавтор: Ольга Пурик
Когда в коридоре послышались голоса, захлопали двери, Прохор оторвался от микроскопа, подошел к окну и выглянул наружу. Перед зданием НИИ, как и предупреждали ещё в начале недели, стоял белый медицинский фургон. Перед его открытой дверью уже выстраивалась очередь из сотрудников института. Спустившись по лестнице и пройдя через массивные двери, мужчина оказался под лучами майского солнца. Обошёл курящую, смеющуюся компанию и направился в конец очереди. Неожиданно в глазах помутнело. Прохор остановился, подождал пока пройдёт.
– Ты чего? – кто-то легонько хлопнул его сзади по плечу. Владик.
– Да не, всё в порядке.
Они прошли в конец очереди и заговорили о том, что на выходных уже можно поехать куда-нибудь порыбачить с ночёвкой. Когда очередь продвинулась, Прохор сделал несколько шагов. В глазах опять затуманилось, а когда прояснилось, где-то впереди, в толпе мелькнул и пропал синеватый фантом. Прохор моргнул и огляделся. Ничего не обычного.
– Ты точно в порядке? – спросил Влад.
– Теперь уже, кажется, нет, – ответил Прохор медленно. Взгляд его блуждал по толпе, выискивая фантом. Но судя по спокойствию в очереди, никто ничего не заметил.
– Может авитаминоз? – спросил Влад.
– Сейчас, как раз, зайдёшь к доктору, скажи, пусть выпишет тебе чего-нибудь.
Прохор кивнул. Через несколько шагов в сторону фургона фантом вновь возник, но на этот раз не собирался исчезать. Какое-то прозрачное нечто, похожая на толстую гусеницу, сидела на плече у Ниночки из третьего отдела. Сидела прочно, даже когда Ниночка продвигалась вперед. От её вида Прохору стало не по себе. Люда, из отдела Прохора, стояла справа от Ниночки и о чём-то ей говорила, совершенно не обращая внимания на то, что теперь находилось на плече Ниночки. Как будто тварь это всего лишь домашняя зверюшка или воротник из лисьего меха.
«Ничего себе глюки», – подумал Прохор, закрыл глаза и почувствовал, как внутри груди что-то толкнуло. Как будто там сидело инородное тело и хотело вылезти. От этого толчка мужчина испугался и побледнел. Влад подхватил Прохора под локоть.
– Что-то не нравишься ты мне. Может тебе присесть надо?
Но Прохор только покачал головой.
Через несколько минут Влад помог ему подняться по ступенькам в фургон.
Прохор, боясь опять увидеть что-то необычное, смотрел в пол, даже когда сел на стул перед доктором. Перед его глазами находились белые брючины медицинского костюма и коричневые лакированные туфли. В груди опять что-то давило вперед с большей силой. Прохор поставил локти на колени и обхватил руками голову.
– Мотает его что-то, переживаю я, – услышал он над собой голос Влада.
– Вы как себя чувствуете? – послышался голос доктора.
– Не очень, – после нескольких секунд раздумий сказал Прохор, – Перед глазами у меня что-то, как будто галлюцинации.
– Перед глазами, – задумчиво произнёс доктор, – Ну, бывает, бывает. Переутомление, витаминов не хватает. Давайте ка, я Вам выпишу таблетки. Недельку попьёте. На воздухе чаще бывайте. Осмотр пока делать не буду. В следующую среду приходите ко мне на приём.
В руках у Прохора оказались рецепт и визитка врача. Влад вывел его под руку из фургона и довел до крыльца института. Давление в груди пропало, стало значительно легче. Прохор опёрся на перила и обернулся. Ниночка с Людой стояли в стороне и о чём-то разговаривали. Зверюшка с плеча Ниночки исчезла.
Прохор проснулся в холодном поту. Приснилось ему это или какие-то воспоминания из прошлой жизни сквозь дрёму? Мозг судорожно пытался выбрать ответ. Посмотрел на свои пальцы. Обычные человеческие пальцы, лишённые когтей и шерсти... Он закрыл глаза.
Он видел себя медведем. Огромным. Его тело до сих пор ощущало тяжесть и мощь мышц животного. Никогда ранее его обоняние не чувствовало таких запахов. Медведь слышал звук барабана, камлание шамана. Шерсть зверя вздыбилась. То, с чем его призывали сразиться, не раз портило его шкуру. Возле жилища лежал человек и выше него светился портал, который открыл шаман.
Медведь верно служил шаману.
Вот уже неделю Прохор пил назначенные таблетки. Галлюцинации больше не появлялись. Импульсы в груди затихли. Но каждую ночь ему снились странные сны, про одно и то же. Утром просыпался разбитым. Два раза перечитал про побочные эффекты от таблеток, просматривал интернет. Нарушение сна нигде не значилось.
Пришла усталость, а с ней и снизилась трудоспособность. Прохор сидел у себя в кабинете и силился понять, что с ним происходит. Всё, что было важно, стало уходить на второй план. Наравне с этим появилось желание куда-то бежать, как будто что-то звало его, не непонятно что и где. Что это могло быть, он не понимал. После работы мчался домой, ложился на диван и лежал, уставившись в одну точку. Иногда удавалось немного поспать. Когда лежать становилось невыносимо, он вставал и долго ходил по комнате из угла в угол. Наконец, понял, что так продолжаться не может. Достал визитку доктора, набрал на телефоне его номер и договорился о встрече.
Валерий Иванович работал в психоневрологическом диспансере. Регистратор провела Прохора в кабинет доктора и попросила подождать несколько минут. Мужчина сел на стул и огляделся. В кабинете причудливо сочетались два мира. Новенькие шкафы с книгами и современными медицинскими инструментами стояли на фоне стен, небрежно выкрашенных синей краской. Деревянные плинтуса, линолеум говорили о том, что на ремонт больницы уже много лет не выделялись деньги. В противовес этому, под люстрой советских времен стоял современный стол из орехового дерева, на котором разместились компьютер и лазерный принтер. Между двух окон, под потолком, висел кондиционер.
Внезапно мужчина ощутил в груди уже знакомый толчок. Он прислушался к себе. Что-то там тянуло в сторону двери. Прохор встал со стула, и уже хотел сделать шаг, как дверь распахнулась. В кабинет вошел Валерий Иванович. В груди Прохора неприятно заныло, он сел обратно на стул, не отводя взгляда от доктора. Пожилой мужчина, седые волосы, небольшая седая бородка. Почти как у Айболита. Но не это привлекло внимание Прохора. За шеей доктора располагалась полупрозрачная пунцовая тварь, напоминающая паука. Часть её конечностей обхватывало горло доктора, другая часть свисала на груди и своими концами как будто утопала в его теле. Мерзость еле заметно сжималась и разжималась, как будто дышала. Прохор ощутил, как волосы на его коже поднялись, словно у зверя в момент опасности.
– Вы в порядке? – спросил доктор.
Прохор не мог произнести в ответ ни слова. Одна его часть, та, которая в груди, тянула к доктору. Другая же вжимала в стул, стараясь отстранить от того, что он видел. Неожиданно для себя мужчина закричал, вскочил на ноги и выбежал из кабинета.
В себя Прохор пришёл далеко за пределами больницы. Все это время он бежал. Остановившись, он оглянулся из страха, что это существо за ним погонится. Но вокруг всё было спокойно. Через полчаса он был дома.
Зайдя в квартиру, Прохор закрыл дверь на замок и посмотрел в глазок. Никого. «А вдруг они будут теперь повсюду? Как же теперь быть?». Ответа не находилось. Прошёл на кухню, достал из холодильника открытую бутылку коньяка, сел за стол, налил себе рюмку и выпил. Долгое время сидел, прислушивался к тишине в квартире. Где-то за стеной разговаривал телевизор. На улице шумели машины. Прохор ощутил внутри себя гнетущее одиночество. Встал, посмотрел в окно. Там ходили люди. Люди без фантомов на плечах и шеях. Мимо прошло, наверное, десятков пять человек, прежде чем Прохор отошёл от окна. Он понимал, что это просто чудится. Сейчас он напоминал сам себе ребёнка, который знал, что под кроватью никого нет, но всё равно боялся заглянуть туда. «А что подумает доктор? Может позвонить, сказать, что внезапно стало плохо? Иначе он придёт сюда, а на нём эта штука». Он сел за стол, налил ещё рюмку. За входной дверью что-то зашуршало. Прохор на цыпочках прокрался в двери и посмотрел в глазок. Старушка соседка Инна Васильевна с сумкой-тележкой открывала ключом свою дверь. Прохор вглядывался, нет ли на ней какой твари, но ничего не увидел. Тряхнув головой, как бы отгоняя от себя мрачные мысли, мужчина на цыпочках вернулся за стол, сел и выпил. На душе стало спокойнее.
Поздно вечером, когда Прохор в полубреду разговаривал сам с собой, в дверь неожиданно постучали. Сердце бешено заколотилось. Он бесшумно прокрался к двери и посмотрел в глазок. Инна Васильевна стояла за дверью и одним ухом настороженно прислушивалась.
– Прохор, ты дома? Я лук забыла купить, а сейчас поздно идти. Может у тебя есть?
Прохор с облегчением выдохнул, повернул ручку замка и открыл дверь.
– Лук, – повторила соседка, настороженно смотря на него, и вдруг попятилась назад.
«Что? Теперь и на мне?!» испугался Прохор и начал судорожно себя осматривать. Но тут, неожиданно, на лестничной площадке появились двое здоровенных мужчин в белых халатах. Прохор, даже не пытаясь закрыть дверь, бросился внутрь квартиры. Тело слушалось плохо – выпитый алкоголь давал о себе знать. Почти ввалившись в комнату, он задел плечом стенку стеллажа, отшатнулся, запнулся о стул с одеждой, перелетел через него, ударился лбом об пол. Дальше смутно помнил, как на него что-то надели, спеленав, подняли четырьмя сильными руками и усадили на диван. Один из санитаров осмотрел костюм, который висел на стуле, нашёл паспорт Прохора и сунул себе в карман. Потом его подняли с дивана и повели. Через прихожую, через дверь, мимо испуганной Инны Васильевны:
– Прошенька, я закрою. Ключи у меня будут.
Машина скорой помощи остановилась возле приемного отделения городской психиатрической больницы. Сопровождающие взяли Прохора под руки, провели через несколько дверей и он оказался в небольшом кабинете, где его посадили на кушетку. Стол напротив него некоторое время пустовал. Но вот, в коридоре послышались быстрые шаги, и в кабинет зашел высокий, худой мужчина в белом халате и с папкой в руках. Не глядя на Прохора, он прошёл к столу и сел. Один из сопровождающих вытащил из кармана изъятый паспорт и положил на стол перед худощавым. Тот раскрыл папку, стал смотреть то в неё, то в паспорт, как будто сверяясь с чем-то. Наконец, поднял глаза на Прохора и сказал:
– Прохор, Вы знаете, почему Вас сюда привезли?
– Это всё из-за доктора, – сказал Прохор почти шёпотом. Потом посмотрел в дверной проём, видимо, чтобы убедиться, что Валерия Ивановича там нет, вернулся взглядом к худощавому, и так же шёпотом добавил, – Я видел на нём огромного паука.
Врач насколько секунд смотрел на Прохора, после чего спросил:
– Паука? Часто выпиваете?
– Это? – Прохор щелкнул себя пальцем по гору, – А, не. Только по праздникам. Честно.
– Ну, и какой же сегодня праздник?
– Сегодня то? Не, я же говорю, паука видел. Здоровый такой, прямо в шее у врача. Жутко мне стало. Ну, я и…
– Понятно, – худощавый вытащил из папки несколько листов бумаги, склонился над ними и начал что-то быстро писать. Наступило молчание. Прохор обвел взглядом кабинет. Остановился на какой-то инструкции, прикрепленной к стене. Инструкция в его взгляде плыла. Прохор закрыл глаза, потряс головой и снова посмотрел на инструкцию. Теперь она выглядела чётче. Неожиданно в груди уже знакомо толкнуло. Прохор повернул голову к худощавому и невольно отпрянул назад. Врач сидел, также склонившись над бумагами, а позади его шеи восседал паук. Его красноватые лапы как бы впивались в лицо и шею худощавого, но тот ничего не замечал и продолжал писать. В груди Прохора что-то рвалось вперёд, но страх сковал его. Прохор тяжело выдохнул. Врач поднял голову и посмотрел на него. Сейчас Прохору казалось, что врач всего лишь марионетка, которая управляется пауком. И даже когда он заговорил, чудилось, как будто это паук открывал и закрывал челюсть.
– Что с Вами?
Прохор, шокированный увиденным, молча продолжал смотреть.
– У Вас панические атаки, а так же на фоне этого дереализация, отсюда и эти галлюцинации. Вследствие переутомления и стресса, а может ещё каких-то факторов. Полежите у нас немного, иначе дальше это перейдет в острый психоз, а пройдёте курс лечения, всё нормализуется.
Врач вложил листы в папку, закрыл её и передал одному из сопровождающих. Санитары подняли Прохора на ноги, вывели из кабинета и повели к лифту. А врач ещё какое-то время продолжал сидеть за столом, погруженный в свои мысли.
Гиены окружали со всех сторон. Вожак был раза в полтора больше каждого из них. Гнилой червь сидел на спине вожака впиваясь в его шею гиену заставляя скалиться и не спеша приближаться к медведю. Медведь понимал: вон она, главная цель. Но против целой стаи сражаться бессмысленно. Приходилось отступать. На очередном шаге он на что-то наткнулся и быстро обернулся, не теряя из виду врагов. За спиной крыльцо сторожки. Взобравшись внутрь, он закрыл изнутри дверь на засов.
Раздался стук.
– Сейчас, сейчас, – сквозь сон проговорил Прохор и открыл глаза. Несколько секунд смотрел перед собой, не понимая, где находится. Больничная палата. Прямо перед глазами тумбочка и крашеная стена салатового цвета. Сел на кровати. Голова побаливала после вчерашнего коньяка. Дверь в палату открылась. На пороге стояла красивая, стройная женщина средних лет в больничном халате. Из-под копны матово черных волос, собранных сзади, смотрели такие же чёрные холодные глаза. Образ женщины завершала татуировка на шее в виде руны.
– Я вижу, ты уже проснулся, – сказала женщина твёрдым голосом, – Меня зовут Марина Кики. Я разрешаю обращаться к себе по имени. Я главная медсестра. Сейчас время завтрака. Потом нужно будет пройти на процедуры и выдачу лекарств. Пойдём, я покажу тебе, где находится процедурная и столовая.
Прохор вышел вслед за медсестрой. Она шла на шаг впереди него, громка стуча по полу босоножками на высоких каблуках.
– Главврача отделения ты видел вчера, – сказала она, не оборачиваясь, – Его зовут Рудольф Маркович Бафомет. Он всегда очень занят. Поэтому по всем вопросам обращайся ко мне.
– Когда меня выпустят? – спросил Прохор.
– Выпишут, – поправила Марина, – Когда Рудольф Маркович будет уверен, что с тобой всё в порядке.
Из-за угла навстречу им вышла полная женщина в спортивном костюме. Тяжело ступая под весом собственного тела, немного переваливаясь, с полуоткрытыми, сонными глазами она шла прямо на Прохора, как будто не видела, куда идёт. Прохор отшатнулся вбок, прячась за спину медсестры, боясь, что толстуха просто сшибёт его с ног. Когда она поравнялись с Мариной, та её спросила:
– Юль, ты опять не идёшь на завтрак?
Толстая Юля даже не удосужилась остановиться и на ходу ответила:
– Альбина обещала занести в палату. Как обычно. А мне нужно поспать.
Прохор обернулся, чтобы посмотреть на Юлю и неожиданно остановился. На спине уходящей женщины сидел полупрозрачный серый склизкий червяк. Он как будто дышал, то сжимался, уплотняясь, то раздувался, становясь почти прозрачным. Прохор тряхнул головой, но галлюцинация не проходила. Он попятился назад, слыша по стуку босоножек Марины, что та отошла уже далеко. «Как же к этому привыкнуть?» – подумал Прохор и бросился вслед за медсестрой.
Столовая оказалась просторной. Вмещала восемь квадратных столиков и раздаточную линию. За столиками сидело человек шесть, но даже среди них Прохор заметил того, на чьей шее находилась коричневая сущность. Обернувшись вокруг шеи, химера почти касалась себя обоими концами. Напоминала то ли ошейник, то ли уроборос. Хозяин змеи – худощавый мужчина преклонных лет, одетый по-спортивному. По бокам штанов тянулись аддидасовские лампасы, а на олимпийке Прохор разглядел эмблему фирмы Nike. Рука мужчины, держащая ложку, заметно тряслась. Прохор, стараясь ступать мягкой походкой, опасаясь, что хозяин фантома обратит на него внимание, подошёл к линии раздачи. На поднос ему поставили манную кашу, какао и бутерброд с маслом. Так же тихо, стараясь не привлекать внимания, он прошёл к дальнему столику и сел боком к мужчине. Некоторое время он просто сидел, прислушиваясь, не соберется ли кто-то к нему подойти. Потом бесшумно выдохнул, взял ложку и стал есть.
Тем временем столовая начала заполняться другими пациентами. Прохор, чтобы не пугаться лишний раз, старался на них не смотреть. С одной стороны хотелось быстрее доесть и уйти. С другой, опять же, чтобы не привлекать внимания, он медленно опускал ложку на дно тарелки и аккуратно вел ею по дну, чтобы не шкрябать.
И вот, когда он почти расправился с кашей, напротив него кто-то сел. Прохор оторвал взгляд от тарелки и посмотрел на соседа. Это оказалась девушка. Первое что бросилось в глаза, это зеленоватая тень на её шее, которая напоминала дымку света. Несколько секунд Прохор смотрел на эту дымку, которая слегка шевелилась. Сквозь прозрачные ткани твари Прохор разглядел сгустки, которые представлялись ему внутренностями.
Соседка положила ложку в тарелку. От полученного звука Прохор вздрогнул и посмотрел на лицо девушки. Из-под пепельного каре с темными корнями на него пристально смотрели карие глаза.
– Я Мария, – неожиданно сказала соседка.
– П-п-прохор, – пытался ответить он внятно, но голос сорвался и получился тихим.
Мария наклонилась над своей тарелкой и принялась есть.
– Чё у тебя? – спросила она жуя.
– В смысле?
– Ну, с чем положили?
– А, дереализация какая-то, – ответил Прохор и тоже принялся есть, периодически поглядывая на существо на шее Марии, – В общем, глюки я вижу.
– О, прикольно. Чё видишь?
– Вижу сущностей на других людях, – он немного помедлил и сказал, – И сейчас на тебе тоже.
Ложка Марии остановилась на полпути ко рту. Она посмотрела настороженными глазами на Прохора.
– На мне?! Ты меня не пугай. Мне своих панических атак хватает.
Прохор опять стал рассматривать сущность. Мария это увидела и шёпотом спросила:
– Чё, реально? А чё она сейчас делает?
– Спит вроде.
– А…, – многозначительно сказала девушка и уже зачерпнула ложкой кашу, как за её плечом возник тот самый мужчина в полуспортивном костюме с химерой вокруг шеи. Он склонился к уху Марии и, смотря на Прохора, шёпотом, но так, что Прохор его слышал, спросил:
– Ты его видишь?
– Это Прохор. Новенький, – ответила ему девушка.
– Ясно, – сказала он, выпрямляясь и продолжая настороженно смотреть на Прохора, – Я Павел, – не дожидаясь ответа, развернулся и торопливой походкой отправился за свой столик.
– Алкаша, – сказала Мария.
– Что? – не понял Прохор.
– Алкаша. Прозвище у него такое. До больницы бухал сильно, допился до белочки. Призраков видит. Людей, которых на самом деле нет. В общем, твой брательник, – она захихикала.
– Не, я то не пью. У меня как-то само. Не понятно от чего.
Возле стойки выдачи лекарств стояла всего одна особа. Именно так её охарактеризовал Прохор, так как внешность той, которую он видел, была далеко от его понимания девушки или женщины. Худое строение тела сочеталось с накаченной попой и раздутой, скорее всего силиконовой, грудью. Худые ноги и руки почти полностью покрыты цветными татуировками. Блондинка с идеально уложенным каре. На шее особы покоился полупрозрачный фантом таких размеров, что у Прохора создалось ощущение, что именно он всё и вытянул из своей хозяйки. Сама же хозяйка стояла и слегка балансировала телом, как будто боялась, что её попа или грудь перевесят, и она вот-вот рухнет на пол.
Заметив Прохора, особа повернулась в его сторону. На достаточно симпатичном лице, Прохор отметил огромные губы, явно перекаченные ботоксом, и яркий, но не совсем аккуратно нанесённый макияж.
– О, хаюшки, – сказала особа.
– Привет, – ответил Прохор.
– А я тебя видела в столовой. Ну, ты такой, ниче так, – она медленно прошлась взглядом по Прохору с головы до ног, – Слушай, меня что-то мутит. Ты не мог бы колеса мне в номер принести, – сказала она кокетливо, – Ну, и бокал какого-нибудь питья. Посмотришь, где я живу, в платной палате – тут одна она в этом застойнике... Ммм?
В этот момент в разговор вмешалась санитарка:
– Альбина, не морочь человеку голову.
Санитарка сунула особе кулёчек с таблетками прямо в руку. На лице Альбины читалась подавленная злость. Она стиснула таблетки в руке, развернулась и пошла восвояси. Проходя мимо Прохора, она шёпотом, злобно, бросила «мразота».
Прохор получил таблетки, ушёл в палату и до обеда оттуда не выходил. Он ещё не привык к своим галлюцинациям.
Но ведь другие люди как-то с этим живут? Одна только мысль, что он сумасшедший, бросала Прохора в угнетенное состояние, и хотелось поскорее что-то с этим сделать. «Если не можешь изменить реальность, измени своё отношение к ней», – вспомнил Прохор цитату, которую когда-то читал. Если не можешь найти объяснение тому, что происходит, надо придумать любое, которое позволит успокоиться, даже если оно будет ложным. В голову лезла идея, что это астральные сущности, которых упоминал Кастанеда и много кто ещё. Сначала пришла некоторая гордость за то, что он так просто может видеть то, что другим не доступно. Суперспособность. Но эта идея всё же пугала. Ему казалось, что астральные сущности могут причинить вред.
И буквально перед самым обедом, после долгих мучений, Прохору пришла на ум другая мысль: представлять, что эти сущности питомцы своих хозяев. Можно даже придумывать им клички и характер. Эта идея его успокоила, и он вышел из своей палаты.
В обед Прохор взял свой поднос с едой и подсел за тот же столик к Марии. Кивнув ей, он увидел недалеко Альбину, которая сидела за столом, смотрела на тарелки перед ней и тяжело вздыхала. Её лицо выглядело страдальческим.
– Что с Альбиной? – спросил Прохор Марию в полголоса, – Она не любит спагетти?
– Не то, чтобы не любит, просто она считает себя супермоделью, а значит надо быть в форме. Думает, что любая еда может сделать её жирной. Старается практически ничё не есть. Поэтому и выглядит как анорексичка. Видел бы ты, как она страдает, когда рассматривает себя в зеркале, – Мария посмотрела куда-то за плечо Прохора и сказала, – О, зырь, сейчас прикол будет.
В этот момент мимо Прохора проплыла тучная Юля. Прохор подумал, что она попросит двойную порцию, но Юля молча взяла то же самое, что и все, и отнесла поднос на свободный столик. После этого она подошла к столику Альбины, так же молча забрала две тарелки, с салатом и спагетти с котлетой, и отнесла за свой стол. Альбина страдальчески покивала той вслед, как бы выражая благодарность.
– У них симбиоз, – вполголоса хохотнула Мария.
В этот момент за их столик подсел молодой мужчина.
– А это мой друг, – сказала Мария, – Прохор, это Алёшенька. Алёшенька, это Прохор.
– Алексей, – сказал парень, – Очень приятно.
Новый знакомый был упитанным, хотя и толстым его назвать было нельзя. Круглое лицо, выдавало неравнодушие Алексея к еде. На голове хорошо уложенная прическа, ровно подстриженные ногти. Отглаженная клетчатая рубашка и джинсы аккуратно сидели на хозяине.
– Анорексичка интересная, – сказал Прохор, продолжая наблюдать за Альбиной, – Хоть фельетон про неё пиши.
– Тут разные бывают чудики, – сказал Мария, накрутив на вилку спагетти.
– Например?
– Алёшенька, расскажи про Овоща? Пожа-а-а-алуйста. А я пока поем, – она хитро улыбнулась.
– Про Овоща, – задумчиво сказал Алексей, – Андреем Борисовичем его зовут. В триста девятой палате лежит. Бывший банкир. Занимался всякими махинациями. У него из-за долгов и наезда мафии крыша поехала, и его привезли к нам. В первый же день ходил по всем палатам, залезал в карманы, тумбочки, искал деньги. Говорил, что все деньги должны для сохранности находиться у него. Мария придумала трюк, который срабатывает только с психами и детьми: нарисовать купюры и отдать Борисычу.
– Рисовали вместе с Алкашей, – вставила девушка, – Паша, пока не спился, был художником. Рисовал комиксы для одного журнала. Поэтому, когда я его попросила помочь, то он так обрадовался, что рисовал красивее, чем требовалось.
– Ну да, – продолжил Алексей, – Отдали эти купюры Борисычу, тот сложил их у себя на тумбочке и успокоился. А через три дня, приехала пара братков, типа его навестить. Видимо, кто-то узнал, что Борисыч тут и решил проверить, действительно ли у него крыша поехала или просто скрывается. Вышел к ним Борисыч, ничего не подозревая и, как только увидел, случился у него шок. Из-за шока этого отвисла челюсть, и теперь она у него не закрывается. Из палаты перестал выходить. Еду ему туда приносят. И эти… лекарства. Сам ходит туда-сюда по палате, деньги охраняет. Только в туалет отлучается. Вот такой у нас есть, – подытожил Алексей.
В этот момент Прохор увидел, как Альбина встала из-за стола, взяла свой стакан, подошла к раздаточной линии и сказала:
– Мне, пожалуйста, каркаде с мятой. Без сахара. У меня от него прыщи.
Упитанная женщина повар, видимо привыкшая к подобным заказам, посмотрела на нее со спокойным выражением лица:
– Ты прекрасно знаешь, что у нас только цейлонский.
– Это невыносимо, – Альбина манерно закатила глаза и вышла из столовой.
– Другая бутылочка? – спросил Павел, лёжа на кровати.
– Да, Рудольф Маркович внес изменения, – ответила Марина, – теперь будет немного другое лекарство.
Старшая медсестра протёрла руку Паши салфеткой, ловко ввела под кожу иглу и закрепила пластырем. Сняла жгут и вышла из палаты. Прозрачная жидкость медленно стала просачиваться в вену. Паша закрыл глаза, и некоторое время лежал, прислушиваясь к ощущениям. Ему нравилось лежать под капельницей. Он любил представлять, как через иглу в его тело входит умиротворение.
Сердце внезапно кольнуло. Паша, находящийся уже в полузабытьи, лениво приоткрыл глаза. Стена напротив его взгляда растворилась. За ней стоял человек с бледной, почти серой, кожей и держал в руках нож. Он что-то резал на столе. Паша смотрел спокойно, пока не осознал невозможность происходящего. Но причиной этому стала не серая кожа человека, а у него возникла странная мысль, что за этой стеной никогда не было столовой. Как только эта мысль пронеслась в его голове, человек перестал резать, повернулся к Паше и начал стремительно приближаться. Глаза Паши широко распахнулись и он заметил, что лицо человека напоминало ему лицо покойника, от чего Паше стало дурно. Он попытался закричать, но всё его существо внезапно охватил парализующий ужас – человек смотрел на него его же, Пашиными, глазами. Он склонился над Пашей, и из его рта потянуло смрадом. От смрада Паша начал задыхаться, продолжая немигающим взглядом смотреть на человека. Последнее, что он увидел, как человек открыл рот и тихо произнёс «Следуй за мной…».
Прохор лежал на кровати, смотрел на ползущую по потолку муху и находился в своих размышлениях, когда почувствовал толчок в груди. Муха сорвалась с места, полетела к окну и стала биться о стекло. Мужчина сел на кровати, не понимая, что будет дальше. Он успел увидеть уже много разных фантомов, но здесь, в больнице, что-то в груди реагировало только на Рудольфа Марковича. Может быть сейчас обход? Прохор ждал подтверждения своей догадки, когда заметил, что не дышит. Во всём теле чувствовалось напряжение. Чтобы отвлечься от этого состояния, Прохор медленно перевёл взгляд на окно. Муха забилась в угол рамы и сидела там, не шевелясь. Внезапно в груди потянуло в направлении стены так сильно, что Прохор испугался и забрался на кровать с ногами. Его продолжало тянуть и он от страха вцепиться в матрас обеими руками. В ушах зазвенело. Муха опять взлетела и, громко жужжа, стала биться в окно с удвоенной силой. И тут Прохор услышал в голове отчетливый голос «Доверься мне». Мужчину незамедлительно бросило в пот. Он упал лицом на подушку и закрыл руками уши. Голос в голове продолжал говорить «Доверься мне. Доверься мне». Прохор понимал, что начинает сходить с ума. Он стал негромко шептать «Уйди. Уйди». Но голос не уходил. Сила в груди продолжала всё также куда-то тянуть. Внезапно перед глазами возник образ шамана, который смотрел на Прохора и говорил «Доверься мне». Шаман начал ударять колотушкой по натянутой мембране бубна. Бам, бам. На пятом ударе всё внезапно прервалось. И голос, и ощущение в груди, и образ шамана. Прохор, ожидая, что всё может вернуться, продолжал лежать в холодном поту и ждать. Сердце гулко стучало. Через несколько секунд он всё же осмелился оторвать лицо от подушки. В палате всё было, как и прежде. Даже дверь оставалась приоткрытой, как он её оставил. И тут в коридоре кто-то громко сказал:
– О, господи!
Некоторое время Прохор нерешительно смотрел на дверь, потом поднялся и вышел наружу. Возле палаты Алкаши столпилось несколько человек. Они заглядывали внутрь, не решаясь зайти. Из дверей вышла Марина и, громко стуча каблуками, ушла в направлении своего кабинета. Прохор присоединился к стоящим. Через головы он видел, что Алкаша лежал на кровати с распростёртыми руками, а на груди его сидела серая гусеница, которая увеличилась раза в два и казалась живой. Она дышала и серединой тела приподнималась над грудью Алкаши. Прохор знал, что гусеницу видит только он. Но остальные всё равно не осмеливались подойти к кровати. Алкаша был мёртв.
– Расступись, – послышалось сзади. Мимо помрачневших людей пронесли носилки. Два санитара положили на них Алкашу, вынесли наружу и понесли тело в сторону лифта. Тело и фантом.
В зоне отдыха царила тишина. Двое мужчин склонились в дальнем углу над журнальным столиком с шахматной доской. В одном из кресел сидела Юля с закрытыми глазами и, судя по тихому посапыванию, дремала. Посреди зала стояла Альбина, прямо напротив телевизора. На экране мелькал клип Ольги Бузовой. Голова Альбины утопала в огромных наушниках, длинный провод от которых уходил куда-то за экран и, поэтому, певицу слышала только она. Девушка качала головой, двигалась телом, пританцовывала ногами и жестикулировала руками в такт музыке. Все её выступающие части ходили ходуном. Она открывала рот, повторяя беззвучную артикуляцию за певицей на экране.
Прохор сел на диванчик и занялся наблюдением. Коричневая тень на шее Альбины сидела крепко, не смотря на все телодвижения хозяйки, и похоже, что такая тряска её нисколько не волновала. В очередной раз, мотая в разные стороны головой, Альбина заметила Прохора, заулыбавшись, протянула в его сторону руку, растопырив пятерню, просипела чуть слышно и протяжно «Приветули». Прохор, улыбнулся, кивнул в ответ. Альбина повернула голову обратно к экрану и больше про мужчину не вспоминала.
В коридоре раздался громкий стук каблуков, который нельзя было спутать ни с каким другим. Через несколько секунд в поле зрения показалась Марина. Она шла мимо, но заметив Альбину, остановилась и повернулась в её сторону. Марина слегка подняла голову, стояла так несколько секунд, нюхая воздух, после чего сделала несколько шагов, подойдя к девушке сзади, и легонько коснулась рукой её плеча.
– А, – вскрикнула Альбина, подскочила на месте так, что её большие груди подбросило вверх, из-за чего девушка не удержалась и рухнула на пол на попу. Прохор заметил, что тварь на шее Альбины на мгновение ожила, по всему телу прошла волна и, Прохору показалось, что она стала немного больше. В этот момент Юля перестала посапывать и открыла глаза. Двое мужчин на несколько секунд отвлеклись от игры, чтобы посмотреть, что происходит. Альбина резко сняла наушники, развернулась прямо на полу, положила руку между грудей и тяжело выдохнула, – Марина, ну нельзя же так пугать. Моя душа чуть не отправилась к Майклу Джексону.
– Извини, – спокойным тоном ответила та, – Альбина, ты опять не пришла за таблетками.
– Я здорова, – возмутилась Альбина, поднимаясь на ноги, – Меня уже давно пора отпустить. Мои поклонники заждались. У меня инстаграмм скоро пылью покроется.
– Пока ты не пропьёшь курс лекарств, мы не сможем тебя выписать, – Марина достала из кармана кулёчек и вложила в руку Альбины, – Пей. При мне.
Альбина, закатив глаза, тяжело выдохнула, нарочито не сгибая ноги, подошла к кулеру и набрала в пластиковый стаканчик воды. Потом повернулась лицом к Марине, пристально смотря ей в глаза, наощупь развернула кулёк, высыпала таблетки в рот, так же не глядя нащупала стаканчик с водой, стоявший на кулере, и выпила. Проглотила. Бросила стаканчик в мусорную корзину, развела руки и мимикой показала Марине «Ну, я выпила. Довольна?».
– Спасибо, – Марина развернулась и, громко стуча каблуками, ушла в обратном направлении. Когда шаги смолкли вдалеке, Альбина поднесла руку ко рту и выклюнула на неё все таблетки. Завернула их в салфетку и выбросила. Потом вытянула руку в направлении ушедшей Марины и показала средний палец.
– Альбин, ты заколебала, – сказала Юля, – пей таблетки.
– Да, ты не понимаешь, – возмутилась Альбина, – Она уморить меня хочет. Я же не просто так её прозвала Морой.
– С чего ты решила?
– Ты бы видела, её взгляд, когда Рудольф вчера мельком посмотрел на мою грудь. Я же для неё конкурентка. Эта сучка понимает, что я тут самая красивая и пытается меня угробить. Думаешь, я не знаю, что между ними происходит?
– Альбинка, ты параноик! Ты ей нафиг не сдалась.
– Да, пошла ты! – крикнула злобно Альбина так, что по телу коричневой твари опять прошлась волна. Девушка быстрым шагом отправилась в сторону своей палаты.
– Ей наоборот удобнее, чтобы ты быстрее выписалась, – сказала громко Юля ей вслед.
– Да, пошла ты! – послышался голос издалека.
Прохор встал с дивана, поднял наушники и положил рядом с телевизором.
Дверь в палату Андрея Борисовича была приоткрыта. Алексей, проходящий мимо, мельком посмотрел внутрь. Самого Андрея Борисовича, по редкому случаю, в палате не оказалось. Алексей уже хотел пройти мимо, но тут его что-то задело. Он остановился и присмотрелся. Все купюры, старательно нарисованные Марией и Алкашей, лежали по разным углам. Часть на тумбочке, часть на подушке, какие-то на полу. Некоторые лежали даже не стопками, а какими-то кучками. Скомканные, слипшиеся. Несколько секунд Алексей смотрел на это, потом оглядевшись, не идёт ли кто, зашёл в палату и осторожно закрыл за собой дверь.
Начал он с самых мятых. Брал в руки каждую купюру, старательно разглаживал рукой и клал на пол рядом. Потом брал следующую, проделывал то же самое и клал на предыдущую. Постепенно, ворох купюр под его руками приходил в гармоничный порядок, от чего в душе Алексей чувствовал успокоение. Пачки купюр он ровными рядами стал складывать на тумбочке. Дверь за его спиной заскрипела, но он даже не дрогнул и не обернулся. Сейчас он с блаженной улыбкой был погружён в мир порядка и гармонии.
– Что ты творишь?! – раздался громкий голос. Алексей развернулся. На лице Андрея Борисовича, который и так со своей отвисшей челюстью, излучал неприязнь, читался ужас, – Это моя палата. Тут мой порядок. Какого чёрта ты тут делаешь?
Алексей при слове «порядок» дрогнул:
– Но, они лежали как попало. Мария так старалась.
– Они не лежали как попало, – закричал Андрей Борисович, – У них был особый порядок, который тебе постичь не дано. Деньги любят порядок. Слышишь ты? У меня свой порядок и не смей сюда соваться.
На каждом слове «порядок» Алексей вздрагивал. На последнем у него как будто что-то перемкнуло. Он выпрямил спину, став на пару сантиметров выше. Глаза его налились холодом и злостью. Его взгляд стал таким суровым, что Андрей Борисович испуганно попятился назад, пока не врезался спиной в дверь. Алексей развернулся к тумбочке, сгреб обеими руками все бумажки, подошёл к окну, открыл его и сквозь решётку выбросил их наружу. Андрей Борисович почувствовал, как будто сто мелких иголочек вонзились в его подмышки и спину. Всё его существо попыталось выпустить наружу стон безысходности, но из-за отвисшей челюсти получился странный гортанный звук. Андрей Борисович схватился за сердце и медленно сполз вдоль двери на пол, оказавшись на корточках.
– Что же ты наделал? – еле слышно произнёс он. Он начал тяжело дышать. Его затрясло. Потом, внезапно вскинул голову кверху, выдал ещё один сложный гортанный звук и пополз на четвереньках к тумбочке. Приподнялся и увидел на тумбочке единственную, случайно не взятую Алексеем, бумажку. Тут Андрей Борисович издал гортанный звук ещё раз и неожиданно с остервенением стал биться головой о край тумбочки. Алексей холодным взглядом смотрел на него и не останавливал.
Когда прибежали санитары, Андрей Борисович с разбитым лицом лежал на полу без дыхания. Последняя «купюра», размываясь залившей её кровью, на глазах теряла свою ценность. Алексей стоял у окна, сцепив сзади руки, и смотрел на пролетающих мимо птиц.
«Доверься мне», сказал шаман. Прохор лежал на постели, сжавшись в позу эмбриона. Прижал колени к груди, надеясь загнать глубже в грудь то, что опять тянуло его куда-то. Тело трясло, как будто выдерживало какое-то сопротивление. «Мы одно» послышался голос внутри.
– Врёшь, – прошептал Прохор, – Я зверь, а ты шаман. Как мы можем быть одним?
«Доверься мне», снова сказал шаман и ударил в бубен. Волна озноба прокатилась по телу Прохора от затылка к пяткам. «Будь что будет», подумал он и неожиданно для себя встал с постели. Тело тут же перестало трясти, но в груди всё так же тянуло. Прохор закрыл глаза и прислушался к ощущениям. Тянуло куда-то в бок. Мужчина стал медленно поворачиваться, пока не оказался лицом в нужном направлении. Открыл глаза. Взгляд упирался в стену. «Я так не могу», подумал Прохор. Наверное, это работает как компас. Значит, придётся в обход. Где-то внутри шаман опять ударил в бубен. Прохор подошёл к двери. Взялся за ручку и дернул на себя. В этот момент прозвучал ещё один удар бубна и компас в груди неожиданно смолк. «Не успел», пронеслось в голове Прохора.
Несколько человек столпилось у палаты Андрея Борисовича. Прохор поспешил к ним. Он увидел, как два санитара вывели из палаты Алексея в смирительной рубашке, и повели в сторону лестничной клетки. Мария с заплаканными глазами, стоявшая со всеми, увидела Прохора, пошла ему навстречу, схватила за рукав и ни слова не говоря потянула за собой. Они зашли в столовую, которая пустовала. Только за одним столом сидела Альбина, уткнувшись лицом в столешницу. Коричневая тварь на её шее чуть заметно шевелилась. Мария с Прохором уселись за отдельный стол.
– Кошмар какой, – сказала Мария, вытирая слёзы.
– Что там случилось? – спросил Прохор.
– Похоже, Алёшенька кокнул Овоща, – Мария поставила локти на стол и обхватила руками голову.
– Никто Борисыча не убивал, – услышали они голос Альбины. Альбина медленно оторвала лицо от стола. Помада размазалась по щеке. Взгляд куда-то перед собой и одновременно в себя, как будто она только что пережила какой-то шок, – Он сам убился.
– Как это? – удивилась Мария.
– А так это. Иду я по коридору, слышу, кричит Борисыч что-то в своей палате. Я быстро к двери, ухо приложила и слушаю. Слышу какое-то шуршание, вздохи, а потом ка-а-а-ак жахнет что-то. Я дверь открываю, а там Борисыч на коленях стоит и башкой об тумбочку: бац, бац, бац. Алёшенька твой рядом стоит, – Альбина посмотрела на Марию, – Глаза холодные, и хоть бы хны. У Борисыча кровища уже всю тумбочку залила, а он не останавливается: бац, бац, бац. Просто кошмар. Ну, мне от крови то плохо и стало. Потемнело в глазах. Потом очнулась. Сижу возле стены, напротив двери. А Мора мне нашатыркой в нос тычет.
– Погодь, – Мария встала из-за стола, – Надо сказать, что Алёшенька не виноват.
– Да, знают они уже. Я всё рассказала.
– Странно, что Алексей его не остановил, – сказал Прохор.
– Если б Алексей, а то Фриц, – сказала Альбина и уткнулась лицом обратно на столешницу.
– В смысле? – спросил Прохор.
– У него это, – сказала Мария тихо, садясь опять на стул, – раздвоение личности. Иногда вторая личность просыпается и там совсем другой человек.
– Ого.
– Ну, – протянула Мария, – Родители умерли рано. Его воспитывала бабка. Она запрещала ему злиться и приучала к идеальному порядку. Говорила «ты должен быть безупречным, как немец». Алёшеньке приходилось подавлять злость на старуху. Тема порядка для него вообще болезненная. А не так давно он приехал к ней в гости. Она давай его отчитывать, что он неопрятно одет и вообще плохо за собой следит. От такого наезда в Алёшеньке проснулся Фриц. Личность, которая капец какая безжалостная. Фриц загнал бабку в кладовку и закрыл. У неё там случился сердечный приступ, и она отбросила коньки. А Алёшеньку сюда привезли.
– Понятно, – сказал Прохор, – И что теперь с ним будет?
– Да, ничё не будет, если Овощ действительно себя сам.
– Сам, – сказала Альбина, не поднимая голову.
– Вернется через какое-то время в первую личность, Рудольф проведёт с ним разъяснительную беседу и опять к нам отпустит. Не первый раз.
– Блин, – сказала Альбина, всё так же в стол, – как же всё это забыть?
У себя в палате Прохор внезапно осознал, что ясность ума вернулась. Сон нормализовался. Мысли, которые мучали и загоняли в страх, ушли. Им на смену пришли другие, спокойные. Возможно, это был результат приёма лекарств.
Компас просыпался только перед тем, когда кто-то умирал. Прохор уже понимал, что компас указывал на умирающего. Но зачем? Может быть, он хотел, чтобы Прохор его спас? Или нет? Есть ли тут связь с фантомом? То, что компас реагировал на одни фантомы, и молчал на другие, вызывало ещё больше вопросов. Прохор решил, что не стоит строить предположений. Просто в следующий раз, если следующий раз вообще будет, нужно непременно успеть. Не мешкать. И тогда возможно что-то прояснится.
Воздух стал густым и рябил, знакомое чувство… Страшно. В этот момент она встречалась с ужасным лицом «непонятно чего», что на этот раз казалось ещё более страшным и реальным.
Мария попыталась закричать или прочитать молитву – раньше это помогало. Но сейчас её утаскивало в самую глубь этой энергии, она тащила её как старуха, укравшая ребёнка, затыкая ему рот и нос, что вот-вот задохнётся.
Через боль она увидела, что где-от вдалеке к ней шёл человек. Накатила грусть от того, что лицо человека было ей незнакомо. Энергия волной прошлась в груди. Невыносимая тоска наяву. Ей больно. Просто невыносимо, от кого и от чего её оторвали, как младенца от матери?
«Помоги мне» пытался произнести пересохший рот. Её тошнило, она ощущала, как кто-то просто питается ей, её энергией.
Все тело тяжёлое, неподъёмное. Казалось, ощущения бесконечны и надежда, что будет помощь, вновь угасла.
– Шах, – сказала Юля, почти вплотную подобравшись ферзём к королю противника.
В этот момент в груди Прохора толкнуло. Он закрыл глаза и прислушался. Куда-то налево по коридору. Мужчина встал и быстро пошёл в том направлении.
– Эй! А доиграть? – возмутилась Юля, – Прохор, мне два хода осталось до мата. Ты специально, да?
– Чуть позже, Юль, – ответил Прохор, прислушиваясь к внутреннему компасу, – Чуть позже.
– Да, блин! – сказала женщина и откинулась на спинку кресла. Но мысли и ощущения Прохора уже утекли в направлении, указанном компасом. Он быстрым шагом прошёл до конца коридора и остановился напротив двери в палату. Компас указывал внутрь. Прохор толкнул дверь и вошёл.
Мария лежала лицом к потолку, неестественно выгнув спину. Как будто через позвоночник проходил поток боли. Всё тело укутано зеленоватым облаком. Облаком, состоящим из зелёных нитей энергии, которые выходили из тела девушки, делали дугу и возвращались в тело дымки. Тварь «высасывала» энергию Марии. От этого зрелища Прохору стало не по себе. Удары сердца участились.
Компас с ещё большей силой потянулся к зеленоватому облаку. Прохор, переступая страх, решил довериться и шагнул вперёд. Руки сами поднялись и потянулись к девушке. Прохор не сопротивлялся, вверив своё тело пробудившейся внутренней силе и став всего лишь наблюдателем. Руки схватили девушку за запястья. Тварь повернулась к Прохору и издала угрожающий рык. Тело мужчины затрясло. Он чувствовал, как будто вся его энергия из конечностей и головы стала стекаться в область груди. Руки затрясло ещё сильнее. Ноги стали подкашиваться. Неожиданно из груди вырвалось что-то осязаемо плотное и вошло в тварь. Та затряслась, потом внезапно обмякла и замолкла. Облако вокруг девушки стало медленно рассеиваться. Прохор без сил упал возле кровати Марии.
Медведь лежал на траве совершенно без сил. Всё что он мог, это смотреть перед собой. А перед самыми глазами лежал зелёный сгусток. Он тяжело дышал и иногда издавал непонятный сиплый звук. Чуть дальше лежала молодая женщина. Она казалась медведю знакомый, но он никак не мог вспомнить, где её видел. Глаза женщины закрыты, а поза так не естественна, что медведь понял – женщина без сознания. Или даже мертва.
Невидимый медведю шаман ударил в свой бубен. Медведь почуял приближающуюся опасность, но не мог ничего с этим сделать. Сбоку выскочила огромная гиена, неся на спине красную сущность. Гиена подошла к женщине и понюхала её лицо. «Не трогай её», – хотел сказать медведь, но челюсть не слушалась его. Слишком мало сил. Где-то за спиной удары в бубен стали всё чаще и чаще. Шкура гиены встала дыбом. Она оскалила пасть и посмотрела куда-то за спину медведя. Несколько мгновений она не шевелилась, потом неожиданно подскочила к зелёному сгустку, схватила его аккуратно, как своего детёныша, и быстро исчезла из поля зрения медведя. Удары смолкли. Шаман подошёл к медведю и положил руку на его загривок. Медведь почувствовал спокойствие.
Мария, укутанная в одеяло, сидела на одном краю кровати, уставившись куда-то в пол. Сущность с её плеча исчезла. От пережитого шока, девушка ушла глубоко в себя, отгородившись вихрем мыслей от реальности. На другом краю кровати расположился Прохор. Напротив них на стуле сидел Алексей и грустно смотрел на Марию.
– И что это такое? – спросил Алексей, продолжая смотреть на девушку.
– Я не знаю, – сказал Прохор, – Мне казалось, что это мои глюки, а теперь понимаю: это что-то реальное. Судя по тому, как они меняются, они что-то вытягивают из человека. Как будто забирают последнее, что у него осталось и поэтому он умирает.
– Как они вообще оказываются на человеке?
Прохор пожал плечами.
– Мария, – обратился Алексей к девушке. Девушка не реагировала, продолжая смотреть в пол, – Мария? – позвал Алексей громче.
Мария медленно подняла на него глаза.
– Можешь вспомнить, когда у тебя появились панические атаки?
– Панические атаки, – сказала она после нескольких секунд раздумья, – Панические атаки у меня появились давно, ещё в студенчестве. Но вот где-то за неделю до того, как я сюда попала, они стали переживаться у меня по-другому. Как будто во время них стала утекать почти вся энергия. После этого я чувствовала себя разбитой, часто хотелось спать.
– За неделю? Тогда что-то произошло?
– Да нет, вроде ничё такого, – девушка на некоторое время задумалась, – А, нет, вспомнила. У нас был медосмотр, и я на нём потеряла сознание. У меня ещё тогда ощущение возникло, что врач со мной чё-то сделал. Но, я не уверена… Потом он мне говорил, что надо витамины попить, на свежем воздухе гулять.
– А ты помнишь этого врача?
Мария надолго задумалась и сказал:
– Как выглядит, помню, а имя вылетело из головы.
– Валерий Иванович? – неожиданно спросил Прохор.
– Да, точно, – Мария повернула к нему голову, – Ты его знаешь?
– Да, он к нам тоже приезжал. А потом я на нём видел сущность, почти такую же, как на Рудольфе. И это… то, что внутри у меня, тоже на него реагировало. Как будто их сущности отличаются от остальных.
В этот момент дверь внезапно открылась. На пороге стояла Альбина.
– Да что вы его слушаете? – сказала она, – Врёт он всё.
– С чего ты решила? – спросил Прохор.
– Да ты просто хочешь быстрее свалить отсюда, как и все мы. Вот и делаешь вид, что у тебя нет глюков.
Алексей расхохотался:
– Представляю картину, Прохор подходит к Рудольфу и говорит: у меня нет глюков, я просто вижу сущностей.
– Ты что думаешь, я тупая? – закричала Альбина, – Он и не будет ничего говорить.
– А для чего я это говорю? – спросил Прохор, у которого тоже поднялось настроение.
Альбина на несколько секунд замолчала. Было видно, что она о чём-то сосредоточенно думает. Потом посмотрела на Прохора и тихим голосом сказала:
– А… Я всё поняла. Ты это делаешь, чтобы стать крутым в глазах Машки и Лёши. А может ещё кого-нибудь.
– Зачем мне быть крутым?
– Ты что, не понимаешь? Потому что крутым быть классно. Все хотят быть крутыми.
– Ты проецируешь, – вдруг сказала Мария, – Крутой хочешь быть ты, вот и думаешь так про других. Но Прохор не такой.
– Нет, такой. Я же вижу. Но я буду круче него. Я буду круче даже Бузовой, – Альбина подняла руки, сделав жест двухпальцевого приветствия.
Прохор хотел возразить Альбине, но осёкся. Он увидел, как за её спиной возникла темная расплывчатая фигура с козлиной головой. Демон стоял позади девушки и не шевелился.
– Альбин, – сказал Прохор, – зря ты сделала этот жест. Ты только что вызвала демона, который за твоей спиной.
Мария и Алексей, которые ничего не видели, посмотрели друг на друга. Мария пожала плечами, а Алексей подумал, что Прохор разыгрывает Альбину. Альбина же на мгновение обернулась, убедилась, что никого нет, повернулась к Прохору и сказала:
– Ты идиот. Этот жест показывают крутые звёзды. Тимати, Бузова, Жиган. И я буду крутой.
Она показала Прохору средний палец, развернулась и вышла из палаты. Призрачный демон последовал за ней.
Поздно ночью, когда Мария наконец-то успокоилась и смогла уснуть, когда Алексей, после чуждого изолятора, с блаженной улыбкой задремал в своей палате с идеальным порядком, когда у Юли закончилось всё печенье, и она смахнула с подушки оставшиеся крошки, над спящей Альбиной склонился демон.
– Ещё подколоть губы, – прошептала девушка сквозь сон.
Демон протянул руки и обхватил ими шею Альбины. Её тело задрожало и покрылось капельками пота. Тварь на шее Альбины зашевелилась и стала втягивать энергию хозяйки. Девушка открыла рот и начала задыхаться, выдавая чуть слышный хрип. Тело стало само бороться с неведомыми силами. Туловище выгнулось дугой, руки пытались ухватить кого-то в области шеи, но никого не находили. Ноги беспорядочно дрыгались. Вскоре вся постель стала мокрой от пота.
Во сне Альбина почувствовала, как ей не хватает воздуха. Она открыла глаза и поняла, что находится под водой. Повертела головой и увидела над собой свет, пробивающийся сквозь толщу воды. Девушка забарахталась и через несколько мгновений оказала на поверхности. Она находилась посреди лесного озера. Где-то недалеко виднелся песчаный берег. Альбина перевернулась на спину и, удерживаясь грудями-поплавками на воде, поплыла в сторону пляжа.
Ударившись о дно головой, встала и огляделась. На берегу находилось врачебное кресло, рядом с которым стоял Рудольф Маркович, скрестив руки на груди. По другую сторону от кресла располагалось огромное зеркало.
– Альбина, – сказал врач, – у меня мало времени. Выходи скорее, нам надо подколоть губы.
– Сейчас я посмотрю, насколько подколоть, – девушка прошла к зеркалу и увидела своё отражение. На ней серебристый купальник. Нежная белая кожа, лишенная татуировок. Тонкие губы, как будто она никогда их не накачивала. Она уже и забыла, как они выглядели когда-то. Альбина посмотрела на отражение врача и увидела вместо него Марину. Марина подняла голову, понюхала воздух и сказала:
– Ты никогда не станешь самой красивой, если будешь выплёвывать таблетки.
– Да, я пока ещё не самая красивая, – ответила Альбина. В её руке появилась кисточка. Девушка поднесла кисточку к поверхности зеркала и сделала несколько уверенных мазков по своему отражению. На её плече появилась татуировка, – Но, всё равно, я красивее тебя, мадам Кики.
– Юля сказала, что ты называешь меня Морой. Почему Морой?
– Потому что ты Мора и есть. Мора Кики, – тут Альбина сделала паузу и медленно повторила, – Мора Кики. Кики Мора. Да ты же кикимора!
Руки Марины потянулись к халату, и она стала расстёгивать пуговицы одну за другой. После этого сняла халат и бросила на песок. Под халатом оказалось зелёное тело покрытое водорослями. Волосы Марины начали расти и стали похожи на ветки мёртвого куста. Она открыла рот, обнажая острые, как у акулы, зубы, и бросилась на Альбину.
Прохор проснулся от толчка в груди. Несколько секунд лежал в полусонном состоянии, пока не понял, что происходит. Встал с кровати, вышел в коридор. Остановился, закрыл глаза и прислушивался. Компас тянул куда-то в противоположный конец коридора. Прохор пошёл быстрым шагом в том направлении. В конце коридора виднелся поворот в другое крыло. Когда Прохор до него дошёл, компас внезапно смолк. Мужчина постоял несколько секунд в нерешительности, после чего всё же завернул за угол и остановился. В нескольких метрах спиной к нему стояли санитар с тележкой-каталкой и Марина. Марина нюхала воздух, потом вполголоса сказала:
– Там. Триста шестнадцатая.
Санитар повёз тележку вперед. Марина пошла вслед за ним, тихо ступая, вопреки босоножкам на высоком каблуке. Санитар открыл дверь палаты и закатил туда тележку. Внутри зажегся свет. Через минуту тележка выкатилась обратно, с лежащей на ней Альбиной. Прохор увидел, что коричневая тварь на теле девушки стала ещё больше и шевелится.
– Я скоро подойду, – сказала Марина.
Прохор быстро вернулся за угол и огляделся в поисках укрытия. Ближайшая дверь вела в женский туалет. Недолго думая он прошмыгнул туда и прикрыл дверь, оставив маленькую щель. Марина прошла мимо, всё так же неслышным шагом. Дождавшись, когда она скроется из вида, мужчина вышел в коридор, завернул за угол и увидел, что санитар уже завозит тележку в лифт. Когда двери лифта закрылись, Прохор побежал к лестнице и стал спускаться. Перед каждым этажом ему приходилось останавливаться, прислушиваться и бежать дальше, если лифт ехал ниже. Наконец лифт остановился только в подвале.
Лестница и лифт в подвале выводили в небольшое помещение, на противоположной стене которого находилась металлическая дверь с надписью «Морг». Прохор остался пролётом выше. Сел на корточки и стал наблюдать. Лифт открылся, санитар вывез тележку с телом Альбины и повёз к двери. Когда дверь открылась, Прохор увидел за ней ярко освещенный небольшой коридор. Тележка закатилась внутрь и дверь закрылась. Прохор медленно спустился вниз и тихим шагом подошёл к двери. Приложил ухо к металлической поверхности и прислушался. Где-то внутри хлопнула ещё одна дверь и всё стихло. Мужчина некоторое время стоял, прислушиваясь к тишине. Потом потянул за ручку. Дверь не поддалась. Он попытался потянуть сильнее, но она лишь натужно заскрипела. Прохор обернулся и вздрогнул. Перед ним стояла Марина.
– Что ты тут делаешь?
– Да вот, – сказал Прохор, – не спится. Решил прогуляться.
– Здесь помещения для персонала. Ненужно тут ходить.
– Хорошо, хорошо. Я понял, – Прохор обошёл Марину и направился к лестнице. Когда за его спиной хлопнула дверь, он обернулся. Помещение опустело. И только из-за двери слышался громкий стук каблуков Марины.
Рудольф зашел в помещение, закрыл за собой дверь и дважды повернул ключ в замке. Марина сидела в дальнем углу, сосредоточенно смотря в телефон. При виде главного врача, она встала и положила телефон в карман. Подошла к тележке в центре помещений и сняла простыню, покрывавшую тело Альбины. Марина видела только тело. Перед Рудольфом же находилась сущность, которая дышала и хотела покинуть уже использованный ей носитель. Главврач подошёл в шкафу, отпер его ключом и достал оттуда металлический чемодан. Привычными движениями покрутил колёсики кодового замка чемодана и открыл его. Внутри, в смягчающем черном поролоне, лежали шесть длинных металлических цилиндра с прозрачными кристаллами на конце, и ритуальный нож. Аккуратно доставая цилиндры по одному, Марина вкрутила их в специальные отверстия в полу, располагающиеся вокруг тележки. После этого достала нож, встала неподалёку от тележки и кивнула Рудольфу: «я готова».
Рудольф подошёл всё к тому же шкафу сбоку, упёрся в него двумя руками, надавил. Шкаф медленно стал сдвигаться в сторону и, через несколько секунд показалось то, что за ним скрывалось. Черная металлическая дверь. Рудольф достал связку ключей, вставил один из них в скважину двери и повернул. Дверь совсем немного приоткрылась. Главврач щёлкнул небольшим тумблером сбоку от двери. Из кристаллов вырвались лучи жёлтого цвета, которые протянулись к другим кристаллам. Шесть лучей образовали звезду Давида.
Мужчина и женщина встали по разные стороны от тележки. Марина взмахнула ножом над грудью тела два раза крест-накрест. Тварь, которая до этого копошилась, вдруг замерла в ожидании. Спустя несколько секунд её тело медленно отделилось от тела Альбины и поднялось в воздух. Главврач протянул руки, аккуратно взял тварь и притянул к себе. Тварь лежала на руках спокойно, словно ощущала себя защищенной. Рудольф подошёл к черной двери, аккуратно мизинцем подцепил её за край. Дверь поддалась, открывая проход в небольшую комнату. Посреди комнаты, в нескольких сантиметрах над полом, висела дыра, затянутая прозрачной плёнкой. Сквозь плёнку виднелось чуждое пространство, темное, мрачное. В этом мрачном что-то шевелилось множеством щупалец, которые еле заметно двигали каждое само по себе, сталкиваясь друг с другом, двигаясь от плёнки и снова к ней, но не касались её, будто боялись повредить. Рудольф поднёс тварь к дыре и отпустил. Несколько щупалец стремительно проткнули плёнку, аккуратно обхватили тварь и утащили в дыру. Плёнка вновь затянулась. Рудольф стоял ещё какое-то время и смотрел, как щупальца волнообразными движениями утягивали тварь куда-то вглубь, и пока она полностью не растворилась во тьме чужого мира.
– У меня есть ощущение, что ты борешься с симптомами, – Алексей сидел на стуле и смотрел, как Прохор нервно ходил по палате из угла в угол.
– Что ты имеешь в виду?
– Появление этих сущностей всего лишь следствие. Надо искать причину.
– Мы уже выяснили причину, – Прохор посмотрел на сидящую на кровати Марию, – Скорее всего они появляются после посещения Валерия Ивановича. Мы взаперти. Ты предлагаешь сбежать, найти его и попросить, чтобы так больше не делал?
– Нет, – согласился Алексей, – мы этого не можем. Но мы могли хотя бы разобраться, куда увозят тела и что дальше происходит.
– Что это даст?
– Не знаю. Но мне хочется разобраться.
– Как ты хочешь это сделать?
– Я в хороших отношениях с дворником. Выкраду ключ от двери в морг, он сделает дубликат. Если ты опять что-то почувствуешь, мы проникнем в морг и посмотрим, что там будет происходить.
С самого утра, когда Юля узнала о смерти Альбина, она впала в ещё более глубокую депрессию. Ей не верилось, что подруги больше нет. Сегодня Юля сама пришла на завтрак в столовую. Долго смотрела то на тарелку с остывающей кашей, то на входящих в столовую людей, надеясь, что это всего лишь чья-то злая шутка и Альбина с минуты на минуту появится. Но, ничего не менялось. Когда уже все стали расходиться, Юля встала из-за стола, попросила добавки и потом ещё долго сидела за столом, предаваясь печальным мыслям.
Прохор, проспавший из-за ночных похождений, пришёл на завтрак с опозданием и увидел, что в столовой нет никого, кроме Юли. Он взял поднос с едой и подсел к женщине. Юля подняла на него полузакрытые глаза. Немигающим взглядом она смотрела на него. Прохору внезапно захотелось спать. Взгляд Юли забирал энергию, усыпляя сознание. Его словно засасывала воронка из тумана.
Сущность, что была в Юле, хотела сделать из Прохора кокон и отравлять до тех пор, пока не насытиться его ужасом и болью. Стало мутить, голова сделалась тяжёлой и тело мужчины обмякло. Мысли в голове ещё больше отнимали сил. «Зачем это всё, зачем жить… Всё бессмысленно, я ни кому не нужен с такой больной головой. Радости и любви не бывает. Это всего лишь иллюзии и анестезия от долбанной жизни на время». Его сознание превращалось в жижу. Доносились звуки, снова в каком-то определенном ритме. Нечисть стала скрипеть так, что Прохор почувствовал, будто его разрывает от этого невыносимого звука. Перед собой он увидел брошь с желтыми камнями. Брошь подарила Юле её мама. Именно с этих пор она стала жертвой и коконом. Депрессия пожирала её день за днём, иссушая её мыслями о никчемности и бессмысленности ее существования.
Сознание Прохора не выдержало напора сущности: он погрузился в сон, медленно опустив голову на стол.
Весь день Юли прошёл как в тумане. Ничего не хотелось. Находя какое-то спасение только в еде и уединении, она только один раз вышла из своей палаты в зону отдыха, туда, где любила танцевать Альбина. Юля включила на телевизоре канал MTV, села в кресло, смотрела отрешённым взглядом на экран, запускала руку в пакет с кукурузными палочками и ела, ела, ела.
Почти никто её не трогал, все понимали Юлино состояние. Только один раз к ней подошла Марина и принесла, откуда-то взявшуюся, большую пачку печенья с начинкой. Юля чувствовала, как накатившая депрессия отнимает у нее много энергии, в том числе и физической. Она медленно передвигалась по отделению, еле поужинала и отправилась к себе в палату.
Поздно вечером, чувствуя огромную усталость, Юля, лёжа на кровати, еле-еле дотянулась до бутерброда, лежащего на тумбочке. Женщина откусила его, принялась жевать и сама не заметила, как уснула. Ей снилась столовая. За одним из столов сидела Альбина. Перед ней стояло пять тарелок с борщом. Она быстро засовывала большую ложку супа в рот и тут же зачерпывала снова. На стене столовой Юля увидела зеркало. Она подошла к нему, чтобы посмотреть на себя, но в отражении увидела Альбину. Ко всем выпуклостям тела подруги добавилась ещё одна: большой круглый живот. Альбина держала в одной руке откусанный гамбургер и медленно его жевала.
– Скоро я буду самой красивой, – сказало отражение.
– Ты и так красива, – возразила Юля.
– Всегда не хватает ещё чуть-чуть, – ответила Альбина и вдруг застыла. Еда встало поперёк горла. Альбина стала кашлять, а Юля вдруг поняла, что это отражение и подавилась на самом деле она, Юля.
Женщина открыла глаза. Она лежала в своей палате. Над ней нависала её же рука, которая держала бутерброд. Откусанный кусок застрял в горле и мешал дышать. Юля попыталась кашлянуть, но ничего не получалось. И тут она с ужасом обнаружила, что не может пошевелиться. Всё её тело не слушалось и только рука с зажатым куском, каким-то непостижимым образом продолжала удерживаться над её лицом. Юля задыхалась и ничего не могла с этим поделать. На глазах навернулись слёзы. «От бутера… как Элвис», промелькнула в голове женщины последняя мысль. Она закрыла глаза и больше никогда не открывала.
Прохор ещё не успел полностью проснуться, но уже встал и вышел из палаты. Когда он открыл дверь Алексея, тот мгновенно сам проснулся, увидел Прохора и спросил:
– Начинается?
Прохор только кивнул. Алексей тут же встал с кровати, и они вышли в коридор. Прохор закрыл глаза и прислушался к компасу.
– Ты чего? – спросил Алексей.
– Пытаюсь понять, куда идти.
– Нет. Мы договорились идти сразу вниз.
– Я должен сначала попробовать спасти.
– Ты не должен.
– Нет, должен. Если у меня появился этот дар, то я не могу этим не пользоваться. Да, это появилось без моего желания, и если я не попытаюсь спасти, то… – Прохор на несколько мгновений замолчал и потом сказал, – Всё.
– Что всё?
– Пропал сигнал. Не успели.
Они помчались по коридору, добежали до лестницы и спустились в самый низ. В подвальном помещении царила пустота. Тихо ступая, подошли к двери, Алексей приложился ухом к её поверхности и некоторое время слушал. Потом достал из кармана ключ и вставил в скважину. За спиной заработал лифт. Кабина поехала вверх. Алексей быстро повернул ключ, мужчины зашли внутрь и закрыли дверь. Прошли небольшой коридор. Прохор медленно открыл следующую дверь и осторожно заглянул. Пусто. Они оказались в просторной комнате. Здесь стояло несколько шкафов, стол, кресла, ширма. На противоположной стене от входа находилась ещё одна дверь. Прохор потянул за ручку, но та не поддалась.
– Закрыто. Значит, остаёмся здесь.
За ширмой оказалась кушетка. Они сели на неё и стали ждать. Через несколько минут за дверью, через которую они вошли, послышался шум. Мужчины встали с кушетки, чтобы она под ними случайно не заскрипела. Услышали, как открылась дверь, в комнату ввезли что-то тяжёлое. Несколько секунд ничего не происходило. Потом дверь хлопнула, и за ней послышались удаляющиеся шаги. Прохор осторожно выглянул из-за ширмы. Посреди комнаты стояла тележка с человеком, накрытым простынёй. Мужчина подошёл ближе и приподнял простыню. Юля. Серый червь стал гораздо толще и теперь перебрался на грудь женщины. Алексей встал с другой стороны и тоже посмотрел на тело.
– Что-нибудь видишь? – спросил он.
– Да, сущность.
– Какая она?
– Серый червь и очень толстый. При жизни Юли он был меньше. Кажется, мои догадки подтверждаются.
В этот момент дверь внезапно открылась. На пороге стояла Марина. Мужчины вздрогнули, Алексей даже немного отступил назад.
– Алексей, – сказала Марина спокойным голосом, – подделка ключей и проникновение в служебное помещение, это достаточно серьезный проступок.
– Мы просто захотели узнать, – сказал Прохор, – что здесь происходит?
– Здесь? – Марина зашла в комнату и обвела её взглядом.
– Нет. Вообще в больнице.
– А что происходит в больнице?
– Люди умирают.
– Люди всегда умирали. Что же тут особенного?
– Здесь это происходит слишком часто и с теми, кто, в общем-то, ещё не стар.
– Новая болезнь, – Марина подошла вплотную к Прохору и посмотрела ему в глаза, – Медицина работает над этим. Мы делаем всё возможное, вам не о чем беспокоиться.
– Это не болезнь. На этих людях есть какие-то невидимые обычному глазу существа, которые их убивают. Вы их видите?
– Существ? Нет, не вижу. Я вижу, что здесь нарушается порядок.
– Марина, – вдруг сказал Алексей и подошёл к женщине, – Вы не понимаете. То, что говорит Прохор, очень важно.
– Для меня важно, – Марина повернулась к нему, – чтобы здесь соблюдался порядок. Не хватало, чтобы вы тут ещё панику подняли.
– Ты, тупая дура, – неожиданно заорал Алексей, – Хватит говорить про порядок, когда умирают люди.
Марина, чтобы сдержать гнев, закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Алексей напротив неё стоял в напряжении, стиснув зубы. Спустя несколько секунд Марина открыла глаза и, пристально глядя на Алексея, со всем возможным спокойствием сказала:
– Я требую соблюдения порядка. Немедленно покиньте помещение.
После этих слов Алексей поднял руку и со всей силой ударил Марину кулаком в лицо. Прохор даже не успел ничего понять. Марина от неожиданности не удержалась на ногах и стала падать. В падении она виском задела край стоящего рядом стула, оказалась на полу и осталась лежать с закрытыми глазами. На переносице появилось покраснение. Прохор, испугавшись, склонился над Мариной, положил руку на её пульс. Жива. Алексей ещё несколько секунд смотрел на лежащую женщину, после чего развернулся и вышел из комнаты.
Некоторое время Прохор стоял над женщиной, раздумывая, приводить или нет её в чувства. Вопрос решился сам собой. В груди вдруг стукнул компас. «Рудольф» – подумал мужчина. Недолго думая, Прохор подхватил Марину на руки, занес за ширму и уложил на кушетку. В коридоре раздались шаги. Прохор решил затаиться за ширмой и не показывать своего присутствия.
Хозяин шагов открыл дверь и зашел в помещение. Прохор почувствовал, что компас тянул к человеку по другую сторону ширмы. Несмотря на сильную тягу, голос внутри молчал. Значит, ещё не время? Прохор закрыл глаза. Перед взором возникла чаща. Сразу же появился лёгкий, свежий ветерок. Мужчина посмотрел на свои руки и увидел мощные лапы, покрытые шерстью. Сейчас он медведь. Шаман стоял рядом, гладил его по шерсти и смотрел куда-то сквозь кусты. Медведь посмотрел в том же направлении. Он сделал глубокий вдох, листья стали прозрачными. За кустами оказалась небольшая поляна, окруженная дубами. На поляне стоял вожак гиен, с красной сущностью на шее. Ещё одна сущность лежала перед гиеной на трухлявом пне.
Гиена медленно ходила вокруг пня, как будто что-то выжидая. Сделав несколько кругов, она остановился, подняла голову и стала нюхать воздух. Так она простояла некоторое время. Затем подошла к дуплу в одном из дубов. Засунула туда морду, и вытащила зубами сверток. Положила сверток на траву, придавила лапой и зубами рванула материю. Материя с громким треском порвалась. Что находилось внутри, медведь не успел разглядеть. Шаман хлопнул его по холке и сказал «Пора». Медведь рванул сквозь кусты.
Перепрыгнув пень, на котором лежала сущность, медведь всем своим телом попытался упасть на гиену. Гиена, заметившая медведя, как только тот появился на поляне, успела сориентироваться и отскочила в сторону. Шерсть на ней вздыбилась, она оскалился, готовая в любой момент вцепиться зубами во врага.
Медведь бросился вперёд. Гиена рванула вбок. В этот момент огромная лапа ударила тварь, повалив её на траву. Гиена заклацала зубами и попыталась встать. Медведь, воспользовавшись моментом, схватил её зубами за голову. Гиена взвыла. Медведь мотнул головой и разжал челюсти. Гиена пролетела несколько метров и всем телом ударилась о ствол дуба. Она истошно взревела. Медведь бросился в её сторону, чтобы добить. Гиена вскочила на лапы, мощным прыжком устремилась вверх и приземлилась на спину медведя. Бурый закрутился, чтобы сбросить врага, но та вцепился в загривок – он почувствовал сильные челюсти, которые стали парализовывать его мышцы.
Внезапно раздался хруст. Сущность издала сип. Гиена неожиданно перестала сопротивляться и обмякла. Прохор открыл глаза. Рудольф, цепляясь за него руками, медленно оседал на пол. Прохор сначала не мог отвести взгляд от падающего главврача, потом посмотрел за его спину. Алексей держал в руках пожарный топор. Весь топор и кисти рук Алексея перепачканы кровью. Прохор посмотрел на тело Рудольфа и увидел огромную рану в его спине, из которой лилась кровь. Мужчина отвернулся, не в силах это видеть, и его вырвало на пол.
– Нам нужно избавиться от трупа, – холодным голос сказал Алексей.
Прохор, кое-как справился со своей реакцией на увиденное, повернулся и сказал:
– Нет, нам надо сначала избавиться от сущности.
– О, боже, – услышал он голос Марины и повернул голову. Женщина стояла рядом с ширмой, держась за неё рукой, и смотрела на тело Рудольфа. Она ещё не до конца пришла в себя. Тело шатало, реакции заторможены. Она оторвала руку от ширмы и сделала два шага в сторону тела.
– Не надо сейчас к нему подходить, – сказал Прохор и перегородил ей путь. Марина закрыла глаза, упала головой на плечо Прохора и разрыдалась.
Шкаф отодвинули вбок. В кармане халата Рудольфа нашёлся нужный ключ. Марина сказала, что портал затягивает сущности, но сначала их нужно снять с тела. Чемодан с цилиндрами был открыт: Рудольф успел набрать код до того, как началась схватка. Марины вкрутила цилиндры в пол вокруг тележки. Прохор занял место Рудольфа во время ритуала. Марина два раза махнула ножом, сущность отделилась от тела Юли и поднялась в воздух. Прохор взял зелёный сгусток, отнёс к порталу и еле успел убрать руки, как щупальца схватили сущность и утащили во мрак.
Тележку с Юлей отвезли в сторону, а Рудольфа положили прямо на пол между цилиндрами, по центру звезды Давида. Марина сделала два взмаха над его телом, но сущность продолжала крепко держаться за шею своей жертвы. Женщина снова проделала ритуал, но всё было тщетно.
Прохор и Алексей взяли тело Рудольфа за руки и волоком подтащили его к порталу. Сквозь плёнку просунулась пара щупалец, и вцепились в сущность. Некоторое время они пытались стянуть её с тела, но та крепко держалась за хозяина. Тогда из портала показалось ещё несколько щупалец. Они подхватили тело Рудольфа и, вместе с сущностью, утащили в неизвестную глубину.
Эпилог
За то время, пока Прохор не видел Ниночку из третьего отдела, её тело сильно состарилось. Спортивная фигура вся ссохлась, кожа стала дряблой и покрылась множеством морщин. Девушка красила волосы, но уже через неделю седые корни вылезали на поверхность.
– Оба любовника меня бросили, – сказала Ниночка сиплым голосом, – ушли, ничего не объяснив. Хотя тут и так всё понятно, – она удобнее расположилась на тележке и посмотрела на Прохора, – Не будет больно?
– Мне кажется, что не будет, – ответил мужчина.
Прохор стоял по одну сторону тележки. По другую сторону, с залепленной пластырем переносицей, стояла Марина. Жирная синяя тварь дышала, вытягивая из Ниночки остатки молодости. Марина два раза взмахнула ножом. Тварь замерла и вдруг издала истошный сип, слышимый только Прохором. По её телу прокатилась волна. Она начала приподниматься над телом Ниночки, продолжая цепляться за насиженное место. Ниночка почувствовала участившееся сердцебиение, зажмурилась, стиснула зубы и сжала руками простыню, на которой лежала. Наконец, тварь оторвалась от тела и поднялась вверх. Прохор схватил её двумя руками. В руках оказалось что-то почти невесомое. Неплотное тело легко поддавалось сжатию. Прохор почувствовал в руках прохладу и слабое электрическое покалывание. Он развернулся, вошёл в черную дверь и бросил тварь прямо в центр плёнки портала. Щупальца мгновенно схватили её и утащили вглубь. Прохор вернулся к Ниночке.
– Ну, как? – спросила она, – Получилось?
– Всё хорошо, – улыбнулся ей мужчина.
Прохор смотрел из окна своей квартиры, как солнце заходило за крыши домов. Он чувствовал себя вернувшимся из далекого путешествия. Сейчас он смотрел на улицы города совершенно другими глазами. Ничего не подозревающие горожане готовились ко сну. И где-то там, на одной из дорог ехал медицинский фургон белого цвета.