(По воспоминаниям Анны Дмитриевны Васиной о своей бабушке
Параскеве Дмитриевне Галкиной)
Осенью 41 года немцы вошли в село. Жители попрятались по домам. Все ждали, что будет. А фрицы сразу пошли по дворам. Стали хватать кур, уток, гусей и маленьких поросят. Несколько немцев вошли во двор Параскевы. Один здоровенный фриц стал гоняться за курами. На шум кудахтающих птиц вышла Параскева. Она спустилась с крыльца и в растерянности застыла посреди двора. Немец бегал вокруг неё за курицей, а Параскева стояла, как каменная, не зная, что делать и что говорить. Наконец немец поймал одну курицу. И тут Параскеву, как током ударило. Она очнулась и бросилась к немцу.
– Не дам! – закричала она, хватаясь за курицу, которую уже крепко держал обеими руками немец. – У меня четверо детей! Чем я внучат кормить буду?!
На крик Параскевы на крыльцо выбежали все дети.
– Leg das Huhn runter! Verruckte Frau! (Отпусти курицу! Сумасшедшая баба!) – заорал удивлённый фриц.
– Нет! Не дам! У меня дети! – кивком головы показывая на них, продолжала кричать, не отпуская курицу, Параскева.
– Дай! Матка! – старательно вспоминая немногие русские слова, в ответ восклицал немец. – Конец! Капут матка! Капут киндер! Дай! Дай!
Вошедшие во двор другие немцы с удивлением смотрели на необычную сцену. Нигде раньше им не оказывали такого сопротивления. И кто? Безоружная пожилая женщина!
А между тем Параскева и фриц с остервенением изо всех сил тянули уже хрипящую курицу на себя. Немец был значительно сильнее и раскачивал Параскеву вместе с курицей из стороны в сторону. Но отчаянная женщина вцепилась в неё мёртвой хваткой и продолжала кричать:
– Не дам! Чем детей кормить буду?!
И вдруг они разорвали курицу пополам! Лицо Параскевы исказилось отчаянием, из гневных глаз брызнули слезы, и она окровавленным куском курицы ударила фрица по лицу.
Все опешили. Немец бросил курицу и схватился за автомат.
– Das ist alles! Das Ende! Tod f;r dich und deine Kinder! (Всё! Конец! Смерть тебе и твоим детям!) Капут матка! Капут киндер! – добавил он, чтобы взбесившаяся женщина поняла его.
– Nein, Hans, nein! Halt! Sie besch;tzt ihre Kinder. Sie ist nicht verr;ckt. Sie ist mutig und verzweifelt. Es ist notwendig, Mut auch unter Feinden zu respektieren! (Нет, Ганс, нет! Стой! Она защищает своих детей. Она не сумасшедшая. Она мужественная и отчаянная. Надо уважать мужество даже у врагов!)
Параскева ни слова не поняла, но увидела, что стоящий позади фрица белокурый немец подскочил к нему и нагнул к земле уже направленный на неё автомат. На крыльце громко, навзрыд плакали дети. Параскева стояла в полной растерянности с окровавленной курицей. Немцы оживлённо говорили. Наконец белокурый сказал:
– Матка. Идти. Офицер.
Параскева уронила курицу и вместе с немцами вышла со двора. Из разговора она узнала, что злого немца зовут Ганс. Они все пошли в конец села к хорошему украшенному наличниками дому. На крыльцо вышел строгий офицер. Немцы стали оживлённо говорить. Ганс резко жестикулировал, показывая на Параскеву. Остальные говорили спокойнее. Офицер выслушивал. Параскева стояла молча. Она не знала ни слова по-немецки, но по жестам поняла, что сослуживцы Ганса защищают её. Особенно много говорил белокурый. Наконец офицер что-то коротко сказал.
Белокурый подошёл к Параскеве.
– Матка. Идти. Дом.
У Параскевы отлегло от сердца. Значит, белокурый её спас!
На обратном пути Ганс ещё что-то зло говорил, но остальные ему не ответили. Он прибавил шагу и быстро пошёл вперёд.
Параскева не знала, как и отблагодарить своих спасителей. Она без конца приглашала их домой, обещала вкусно готовить, топить для них баню и постелить для них постель в комнате. Немцы её слов не понимали, но улыбались и сами были рады тому, что так всё завершилось.
Подойдя к дому, Параскева сама открыла калитку и жестом пригласила войти. Все вошли. Увидев с ними бабушку, дети бросились к ней и со всех сторон облепили её. Каждый старался прижаться как можно сильнее.
Параскева пригласила теперь уже постояльцев в дом.
– Дети, у нас гости. Это очень хорошие люди. Они спасли мне и вам жизнь. Они будут жить у нас. Саша, Миша, быстро придвиньте скамейку к столу, а то на лавке они не поместятся. Аня, ставь тарелки на стол. Обедать будем.
– Параскева, – с лёгким наклоном головы представилась хозяйка.
– Альберт, – назвал себя белокурый.
– Густав, Пауль, Йохан, Хельмут, – поочерёдно назвались остальные.
– Садитесь, – приглашая гостей широким жестом, сказала хозяйка.
За длинным дощатым не крашеным деревенским столом всем хватило места. Параскева достала большой горшок со щами и деревянным половником разлила в глиняные тарелки, больше похожие на миски, щи. Немцы достали из своих вещевых мешков хлеб, разрезали и положили каждому по большому куску. Параскева положила немцам металлические ложки, а себе взяла и дала детям деревянные. К её удивлению, увидев деревянные ложки, немцы оживились, стали о чём-то быстро переговариваться, а потом жестами попросили обменять им металлические ложки на деревянные.
Параскева очень смутилась, но нехотя дала им деревянные ложки. Они стали их рассматривать, явно чему-то удивляться, а потом жестами и кивками голов выразили своё одобрение. Когда начали есть горячие щи, гости поняли преимущества деревянных ложек, которые не нагреваются, и жестами показали это Параскеве.
Зашумел самовар. Хозяйка быстро стала освобождать стол для чаепития. Параскева убрала самоварную трубу и ловко поставила самовар на стол, чем ещё больше удивила немцев. Специального чайного сервиза у неё не было, и каждый получил чашку с блюдцем. Тут пришла очередь удивиться детям. Немец, сидящий с краю, достал из вещевого мешка сахар и несколько конфет. Дети, до этого сидевшие тихо и настороженно молчавшие, бурно выразили свою радость. Самая младшая – Маша даже захлопала в ладошки. Полный контакт был установлен.
Чай пили с улыбками. Немцы положили сахар в чай и пили из чашек, а дети налили чай в глубокие блюдца и пили вприкуску. Немцы с удивлением смотрели, как русские держали блюдца снизу пальцами левых рук и дули на горячий чай в блюдцах. В правых руках дети держали куски сахара и понемногу откусывали от них, стараясь подольше подержать сахар на языке, чтобы лучше насладиться его сладостью. Вдруг белокурый заметил, что хозяйка не взяла себе сахар, а положила его около маленькой девочки.
– Nein, nein, Paras.., – споткнулся он при произношении странного имени.
– Зови меня Пара, – указывая рукой на себя, помогла ему Параскева. – Пара я, Пара.
– Gut. Пара, – улыбнувшись, повторил Альберт. Он достал ещё кусок сахара и прямо вложил его в руку женщине.
Параскева смутилась, посмотрела на внучат, но те закивали головками, одобряя действия блондина.
– Спасибо, Аль.... – теперь уже затруднилась произнести необычное имя Параскева. И тут уже Альберт пришёл ей на помощь:
– Аль, Аль, - с широкой улыбкой подсказал он.
– Аль – это же Алёша, – со вздохом облегчения нашлась Параскева. – Спасибо тебе, Алёша.
Дети засмеялись:
– Алёша! Алёша!
Его товарищи заулыбались.
После обеда солдаты ушли, а Параскева начала готовить постели для постояльцев.
Вечером она уложила немцев во второй комнате, а сама легла в первой, где стояла русская печь и обеденный стол. Дети разместились на печи и на полатях.
Утром Параскева, как всегда, встала на рассвете. Она затопила печь, ощипала вчерашнюю злополучную курицу и в большом чугуне начала варить хороший суп. Когда солдаты встали, суп уже был готов. Около печи грелся самовар.
Немцы встали рано, и пошли умываться во двор. Когда они вернулись, на столе уже стояли тарелки. Посередине стола лежали кучками металлические и деревянные ложки. Параскева не знала, какие положить постояльцам, и предложила им самим сделать выбор. Короткими одобрительными возгласами они оценили приготовления хозяйки, достали хлеб, а для еды выбрали деревянные ложки.
После ухода солдат на службу, Параскева быстро прибрала в первой комнате и пошла за водой. До колодца с журавлём надо было идти довольно далеко. Но Параскева к этому привыкла. Она быстро наполнила вёдра водой, подцепила их коромыслом и спокойно пошла домой.
Вдруг калитка ближайшего дома отворилась, и навстречу вышел Ганс. Автомата у него не было, но на крепком поводке он держал огромную собаку.
– Also trafen wir uns, viles Weibsstuck. Voraus! Fass! (Вот и встретились, мерзкая сука. Вперёд! Фас!)
Овчарка бросилась на Параскеву и сбила её с ног. Вёдра и коромысло отлетели в стороны. Собака старалась вцепиться женщине в горло. Бедная защищала лицо и шею руками, что-то кричала, но исход был явно предрешён. По счастью недалеко оказалась группа немецких солдат и среди них Йохан. Он закричал: Aus! Aus! и бросился на помощь. Подбежали и остальные немцы. Общими усилиями овчарку оттащили и с какими-то громкими словами вернули Гансу.
Бледной и насмерть перепуганной Параскеве Йохан помог встать. Он достал платок, разорвал его и перевязал им раны на руках Параскевы. Она без конца повторяла: «спасибо, спасибо, спасибо». Руки дрожали. Она попыталась нагнуться к лежащему на земле ведру, но Йохан её удержал. Его товарищи подняли с земли вёдра. Параскева рукой показала на лежащее коромысло. Немцы поняли и взяли его. Вместе вернулись к колодцу.
Что делать с журавлём колодца, они не знали. Параскева немного пришла в себя и показала, как надо доставать воду. После нескольких попыток один из солдат сумел два раза зачерпнуть воды и налить ведра. Параскева хотела взять коромысло, но ей его не дали. Пользоваться им немцы не могли, поэтому донесли до её дома воду без коромысла.
Вечером Йохан и Альберт сообщили Параскеве жестами и отдельными русскими словами, что они опять ходили к офицеру. Офицер их выслушал и приказал перевести Ганса на жительство в другую деревню. Параскева облегчённо вздохнула, перекрестилась и начала накрывать на стол.
* * *
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Евгений Шиков. Февраль 2019 г.
ПОЯСНЕНИЯ:
Лавка – это широкая гладкая доск; для сидения. Она прикреплена к стене.
Скамейка – это доска на ножках, которую можно передвигать по комнате.
Коромысло – это узкая, изогнутая и специально вырезанная деревянная дуга с выемками на концах для переноса вёдер с водой на плече.
Журавль колодца – это подъёмный механизм, рычаг-балансир. Он делается из длинного ствола дерева. Утолщенный конец должен уравновешивать вес ведра с водой. На тонком другом конце прикреплена цепь с ведром. Человек тянет цепь вниз, опускает ведро в колодец и зачерпывает воду. Поднимать ведро уже легко, так как оно уравновешено толстым концом журавля. Ствол журавля крепится на вкопанный ствол другого дерева с развилкой. Всё сооружение напоминает птицу, поэтому так и называется.
Фриц – так в Первую мировую войну англичане называли германцев. Fritz – обычное немецкое имя. У русских это прозвище немецких солдат распространилось с осени 1941 года. Аналогично и немецкие солдаты именовали всех русских «иванами».
* * *
Это начало большого рассказа. Конец будет драматическим. Параскева с детьми выжила. Добрые солдаты спасли от расстрела всех жителей села, но их самих эсесовцы расстреляли. Всё соответствует действительности.
Кроме Параскевы и Алекса, все имена изменены. Действительное имя Алекса не известно. Параскева помнила, что это было что-то похожее на Алекс.