Жизнь на новом месте у Альки постепенно налаживалась, они с мужем смогли купить небольшой домик на улице Центральная в станице Баговская, с большим садом и огородом около реки Хоз. Природа конечно здесь была потрясающая, воздух свежий и чистый.
В лесу они собирали грибы и ягоды, а ещё некий морозник, целебный корень якобы ото всех болезней. Оптовики приезжали за ним и партиями скупали у местного населения этот самый морозник по дешёвке, но платили живыми деньгами. Это было для всех большим подспорьем.
В свои выходные дни Алька с мужем и остальными жителями бок о бок ползали по горам и лесам, собирая драгоценный корень. Время было трудное, конец 90-х и страну сотрясали катаклизмы, то с обменом денег, то с дефолтом, то ещё чёрти с чем.
С экранов телевизоров то и дело звучали слова чёрная пятница, чёрный вторник, девальвация, инфляция и много ещё всяких мудрёных слов. В стране был откровенный бардак, людям годами не платили зарплату, но зато все были свободны от коммунистического строя, могли всё говорить в открытую и в магазинах были полные прилавки, только купить всё это великолепие зачастую было не на что.
В деревнях выручало подсобное хозяйство. Станичники держали скотину, птицу и выращивали овощи и фрукты. Алька выменивала у оптовиков собранный урожай на подсолнечное масло, сахар или просто продавала за деньги. Трудолюбивый человек всегда сможет себя прокормить при желании.
Серафима с детьми съехала от бабы Шуры в тот самый домик, который когда-то снимала Алька, она по-прежнему нигде не работала, жили они своим огородом и она ходила по соседям полоть их огороды, получая за работу зачастую бутылкой водки.
Евгений появлялся как красное солнышко раз в три месяца, то что он зарабатывал тратил на себя любимого, а для семьи привезёт несчастную тысячу рублей, сам же с женой её быстренько пропивал, устраивал драку, избивал жену и благополучно отбывал по месту своей работы в очередной город курорт, а Серафима снова оставалась одна.
От безнадёги и от безденежья, будучи от природы слабым и ведомым человеком, Серафима начала пить, тем более что наследственность от отца и бабки тоже к этому располагала. Девочки росли, их нужно было кормить, одевать, старшую Лину собирать в школу, а денег не было.
Хорошо, что рядом была любимая бабушка Аля, к которой девчонки бежали огородами, чтобы поесть и переночевать. Алька собирала Лину в школу, покупала одёжку, канцелярские принадлежности, тетрадки. Видимо сам Бог заставил женщину покинуть насиженное место и приехать в этот медвежий угол, чтобы девчонки смогли выжить.
В редкие дни, когда Серафима не пила, она устраивала дома генеральную уборку, консервировала, готовила. У неё по-прежнему было кипельно белое бельё. Никто так как она не мог красиво налепить вареники или нарезать фигурно морковку на борщ, тоненько нашинковать капусту.
У Лины было хорошее детство ровно 5 лет, когда они жили всей семьёй в Средней Азии. Серафима занималась с нею, читала ей книги, учила с ней стихи, научила читать. Это всё не прошло бесследно, Лина училась в школе отлично, а дома тихо страдала, заплаканными глазами высматривая в окно в ночь, где блукает сейчас её мать.
Катю Серафима иногда таскала за собой, но чаще всего за ней присматривала старшая сестра или Алька. Отец теперь был редким гостем в семье. Он привёз молодую жену и детей в самую глушь и бросил их на произвол судьбы. Серафима была худенькой женщиной в сравнении с местными дородными казачками, которые, как говорится, были кровь с молоком.
Они свысока смотрели на Серафиму, для которой их взгляды, полные презрения, были ещё одним поводом выпить и забыться, спрятаться, уйти от проблем и жизненных неурядиц. Видимо что-то в ней сломалось ещё тогда, в 10 классе, когда она рассталась со своей школьной любовью Юрой, которого потом помнила всю свою жизнь.
Она как будто искала подтверждения в том, что окружающие её любят и не верила, что её тоже можно любить. Поэтому терпела от мужа его отсутствие, побои и безденежье. Не у всех есть внутренний стержень, далеко не у всех.
Но слабохарактерная Серафима умудрялась отыгрываться на матери, вместо спасибо за помощь, которую Алька ей оказывала и в ответ на то, что мать взывает к её совести и пытается наставить на путь истинный, вдрызг ругалась с матерью и гордо потом не пускала к ней детей. Внучки редко украдкой и тайком от матери бегали к бабушке.
Алька не могла долго находиться с ними в разлуке и шла на примирение сама, о чём потом Серафима, когда её спрашивали помирилась ли она с матерью, гордо отвечала: - Да, она пришла сама. Алька часто вспоминала её маленькой, как дочь усердно сидела над учебниками, как красиво писала и рисовала, какие надежды тогда она возлагала на Серафиму.
Сейчас это был совершенно другой человек, зарывший все свои таланты глубоко-глубоко. Говорят, что каждый человек сам выбирает себе судьбу и жизнь. Пример Серафимы тому яркое доказательство. Легко потом проклинать свою судьбу и обвинять других в том, что не достиг каких-то высот, начисто забывая о том, что своими руками всё разрушил.
Так и Серафима всегда и во всём обвиняла Альку, приговаривая, что мол это ты сделала меня такой. Алька недоумевала и отвечала, а почему твоя сестра Айла не стала такой? Вместе мол росли, ели из одной кастрюли, но сестра не ищет выхода на дне бутылки. Но мать всегда любит своего ребёнка и до конца остаётся рядом с ним, прощая все его слабости и помогая ему.
Сколько раз Алька вытаскивала дочь из запоев, прокапывала, договаривалась с врачами. Серафима придя в себя, через неделю другую всё начинала сначала. Редкий гость зять Евгений, пьяно отметивший свой приезд, мог себе позволить приходить в дом к Альке и громить их, вынося дверь с петель, ему видите ли не нравилось, что дети ночуют не дома, а у бабки.
Он вытряхивал их спящими как кутят из постели и гнал домой. Алька всё равно прощала и помогала, она понимала на своём примере, что это такое, когда родная мать отворачивается при встрече и не оказывает никакой поддержки. Вот такая жизнь была у Альки на Кубани.
В июне 1998 года Айла родила сына Марка. Без мамы ей было очень тяжело справляться, тем более после кесарева сечения. Она долго приходила в себя после затянувшейся депрессии. Встреча с матерью откладывалась на неопределённый срок. Айла писала матери, чтобы та сама приехала, говорила, что оплатит ей дорогу, только пусть приедет.
И зимой в декабре 1999 года, когда маленькому Марку было полтора года, Алька, взяв с собой младшую Катюшу, смогла наконец вырваться к ним в гости. Они добирались к ним долгих двое с половиной суток в душном поезде Москва-Ташкент, набитом гастарбайтерами, которые возвращались с заработков из России на Родину.
Места в вагоне были битком забиты до отказа, билетов на поезд в кассах было не достать и все платили проводнику, который усаживал в поезд всех желающих и все ехали в набитом вагоне, как сельди в бочке. Вокруг было полно коробок, баулов, туалеты тоже были под завязку заняты грузом.
На границе пограничники для проформы заглядывали в вагон и, взяв обязательную дань с проводника, закрывали глаза на все нарушения. Встреча матери с дочерью была бурной и радостной. Айла впервые видела младшую племянницу, которая была точной копией Серафимы, такая же светленькая девочка, именно такой помнила она свою старшую сестру, за которой бегала хвостом, не разрешала без неё гулять и отпускала только в школу.
Катя тогда впервые от души ела мандарины, которые Айла покупала у соседей, торгующих ими на рынке. Она купила им много подарков: маме красивое платье, Лине кофточку и безделушки, Кате игрушки и вещи. Алька приговаривала, что мол ребёнок как будто попал в рай.
Марк, который только познакомился с бабулей, не слезал с её рук, подросший Тимурчик тоже не выпускал Альку из объятий. Алька тогда помогла младшей дочери, зятю и детям сделать двойное гражданство. У Айлы уже было когда-то гражданство РФ, оно было проставлено штампиком прямо в паспорте, но выйдя замуж и поменяв фамилию, а с ней и паспорт, она утратила это гражданство.
Алька пробыла в гостях у младшей дочки целый месяц. За это время она успела съездить в тот самый рабочий городок, по которому до сих пор ныло её сердце. Там она навестила друзей и своими глазами увидела, что жизнь в городке остаётся всё такой же плачевной. Некогда процветающий городок стал призраком с пустующими разорёнными домами.
Глазницы окон отовсюду глазели на Альку с немым укором, что вот мол вы все разъехались и всё вокруг пришло к запустению. В городке остались лишь только те немногие, которым было некуда ехать, да и не на что. С тяжёлым сердцем уезжала оттуда Алька назад в город к дочери.
Их отпуск в раю подошёл к концу и нужно было возвращаться. Нагруженные подарками от Айлы для Серафимы и Лины и своими подарками тоже, Алька с Катей снова сели на поезд и он умчал их в далёкую Кубань.
Айла на прощание обещала матери, что скоро они всей семьёй приедут к ней в гости и стала считать месяцы, недели и дни, когда их встреча повторится снова.