* * *
Милой называл, - не улыбнулась;
Как люблю рассказывал - грустила;
Целовал бы молча, - отвернулась;
Уходить собрался, - не пустила...
Положила руку
На моё плечо -
Лучше бы ни звука
Не сказать ещё...
Долго ли стояли на поляне?
Выпала вечерняя роса.
Кто любил когда-нибудь - оглянет
Родины дремучие леса
И увидит эту,
Близко ли , далече,
Сломанную ветку
В знак прощальной встречи.
1939
* * *
Когда осина помахала красным
Платком косому клину журавлей,
И ты, прождав любимую напрасно,
Пришёл к реке, себя увидел в ней.
И, доживая день быстротекущий,
Ты явственно, всем сердцем осознал,
Что плеск листвы иссяк
И что гнетущий
Крик журавлей в тебе зазимовал.
1940
ЛЫЖНИКИ
Рассвет наплывающий инеем брызжет,
Снега полосуют косыми ножами,
У горного дуба мы встали на лыжи,
Рванулись день догонять побежали.
. . . . . . . . . . . . . . .
Пред нами сугробы бескрайной страны,
Над нами январское солнце в зените,
А сдвоенный след мой - две длинных струны -
О родине снежной звените, звените!
1940
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Во льдах, с погодой не в ладу,
Вели суровые поморы
Поток плотов на поводу, -
О берег бились волны спора:
- Вконец погубит , лиходей!
- Подохнем, братцы, без причастья!
- Смышлёных, видишь ты, людей
Шлёт к супостатам обучаться
Владеть мечом и долотом
Да городить дома в туманах...
- Вишь, срезал бороду, потом
Нательный крест сорвёт с гайтана...
. . . . . . . . . . . . . .
Страна посевов и лесов
Роптала глухо. Но Петру
Уже виднелся порт Азов,-
И он, как парус на ветру,
Упрям в работе плодотворной.
Он на лесах, весь на виду.
Ропщи , страна, но будь покорна
Его стремлению!
. . . . . . . . . . . . .
1940
Эти строки принадлежат Ивану Николаевичу Фёдорову.
В деревне Нежданово, Тверской губернии, родился в 1913 году будущий поэт.
Через пятнадцать лет семья переезжает в Ленинград. Ваня по окончании ФЗУ работает
на фабрике, затем в мастерских Академии художеств - краснодеревщиком.
С 1931 года печатается в ленинградских журналах.
Весной 1941 года призван в армию и служил на Карельском перешейке.
ПАМЯТНИК ПОЭТУ
Где царь вознёсся на коне
И замер с сумраке зловещем,
Поэт завидовал волне,
Что ей простор морской обещан.
И в самой зависти шумливей
Волны он тосковал о мщенье.
С плаща стекал осенний ливень,
И капли плыли по теченью.
. . . . . . . . . . . . .
Пока дворцовые огни
Блистают, словно эполеты,
Пока подобьем западни
Россия кажется поэту.
Нева черным-черна у ног,
Ночные воды непроглядны,
На что надеяться он мог?
Чего желать? Ночь... Плеск невнятный...
Где конь на каменной волне
С разлёту брызнул медной пеной,
Всё отзывается во мне
Негодованье лиры пленной!
1940
ВОДИТЕЛЬ ГРУЗОВИКА
Полотнищем обтянут кумачовым
И хвойными ветвями убран кузов.
Но чем водитель скроет след ночёвок,
В пути своём среди снегов и грузов?
От сна в кабине словно стал сутулей
И много старше... Что ещё заметим?
Правей руля, в стекле, пробитом пулей,
Дробится луч,- водитель свыкся с этим.
КОННИЦА
Был воздух чище влаги родниковой
(Два-три в году - так редки эти дни).
Шла конница, притуплены подковы
Об острые карельские кремни.
Когда прошли по-боевому споро
Два скорбных, неоседланных коня,
Я шапку снял - почтил бойцов, которым
Не довелось прожить такого дня.
1940
* * *
Левый берег в огне, а на правом
Пеплом кроются угли костра,
И связисты сквозь тьму к переправам
Тянут кабель, - работа быстра.
Тишину разорвут на клочья
Всплески вёсел и гром пальбы,
Берег с берегом, мерясь мощью,
Водяные взметнут столбы.
Октяьрь 1941
* * *
Фашистские орды, лютуя,
Пусть метят кровавою метой
Лесные селенья,- вчистую
Расплатимся мы и за это.
Мы в битвах всенощных, вседневных,
Чем дальше, тем твёрже, упрямей.
Не видеть им родину гневных -
Россию - в позоре и сраме.
1941 - 1942
Пятого сентября 1942 года убит при форсировании Невы поэт.