Я совершенно рядовой человек. Ничего оригинального: способности, внешность, успехи – всё в пределах нормы. Шарахаюсь от публичности, в ужас прихожу от мысли, что не разобравшись, нечаянно вознесут на высоту (пусть даже незначительную), на которой мне вовсе не место. Моя подруга, когда слышит подобные речи, старательно вертит пальцем у своего виска. А я в ответ ухмыляюсь и думаю: вот-вот, себе и подкрути, ибо не ведаешь, что желаешь. А я ведаю... некогда высота (в прямом смысле) на полжизни превратила меня в тварь дрожащую.
Как-то весной мы приехали в Кыргызстан, налаживать отношения с тамошним университетом. Делегация состояла из двенадцати человек различных национальностей, представлявших разные престижные учебные заведения. Языковая мешанина была такая симпатичная, что блаженные улыбки сияли на лицах круглосуточно. Нужно сказать, что с языками у меня постоянная напряжёнка – не успеешь немецкий худо-бедно приручить, как испанский пора спасать... В общем, бесконечный процесс. А потому на всех языках акценты такие, что от моего японского у жителей Токио глаза квадратными становятся.
Кстати, им очень идёт.
После официальных мудростей, нас от избытка гостеприимства повезли на Иссык-Куль. А там... красотища неописуемая, потому и распространяться в эту сторону даже начинать не стану – всё равно не опишешь. Просто поверьте, что это – тепло, светло, красивенькие камушки на дне озера кажутся совсем близкими, а горы далёкими и высокими. И вот в эту далёкую горную высоту несколько слишком шустрых из нас и устремились.
Пошли легко и непринуждённо безо всякого специального снаряжения. Зато в кроссовках, шортах, с рюкзачками за спиной, в которых, кроме водички да кое-какой мелочи, ничего и не было. Надо сказать, что природа в этих горах по мере восхождения восхитительно менялась.
Поначалу мы шли юркой тропкой среди зарослей колючей облепихи, потом были берёзки, за ними – сосны, затем – корявые низкорослые ели. Ещё выше – голые скалы и между ними узкая речушка, возле которой мы и сделали наконец-то привал. Умылись, перекусили бутербродами и стали собираться в обратный путь, поскольку наш провожатый, егерь Илимбек сказал, что дальше уже начинается альпинистский маршрут, который нам не по зубам. И действительно, скала, у подножья которой мы сидели, была довольно отвесной и упиралась своей снежной шапкой в синее облако. А ещё он добавил, что если пролезть метров сто по этой стене, то там будет небольшое плато, удивительное, так как на нём по непонятным причинам растёт высокая трава и цветы, каких больше нигде нет и откуда они там взялись, никто не знает. Среди нас оказался ботаник, молодое дарование из Польши по имени Анджей. С горящими от нетерпения и восхищения глазами он объявил, что такой отрезок в сто метров для него – тьфу, у них в Татрах он и покруче видывал. А вот цветов, незнамо откуда взявшихся, не видывал и пока не увидит, назад не пойдёт, а только вперёд!!
И поскакал. Илимбек – за ним. А за ними... угадайте кто! Точно – я! И обнаружили они меня только через час, когда сами уже уселись на травку и нюхали цветочки. То, что мне любезно сообщил при этом Анджей, я поняла, поскольку беларуская мова от польской мало отличается. Поняла, но вам не скажу. А что вырвалось из горла Илимбека, я даже предположить стесняюсь. Судя по молниям из его глаз на перекошенном от гнева лице, ничего приличного. Я опустила повинную голову... и зря. Когда лезешь вверх, вниз смотреть нельзя. Посмотрела. Ужас... Наши далеко внизу возле речки махали мне чем-то красным, как потом выяснилось спортивными штанами Ольги Сергеевны из Питера. Мои ноги стояли... да ни на чём они не стояли, просто касались каких-то трещинок в каменной стене, а пальцы рук вцепились в выбоинки размером со спичечный коробок. Жуть! Да ещё кто-то и орёт прямо в ухо дурным голосом:
-Аааа! Спасите!! Кто-нибудь!!!
- Не ори ты. Успокойся. Смотри сюда. Личико своё подними и смотри на меня. Алё, Минск! На меня смотри!
- Смотрю. Илимбек, я сейчас упаду. У меня пальцы...
- Не упадёшь. Вон слева от тебя небольшой плоский камень, как-то переползи на него... Вот... молодец! Теперь правую руку...
- Всё, больше никуда... Мне и тут хорошо.
- Что значит – никуда? Так и будешь лежать на пузе и болтать конечностями в воздухе? Всё равно не взлетишь беркутом или кто там у вас красиво парит в белорусском небе...
- Аисты.
- Любишь аистов?
- Очень. Мы им на даче столб врыли, площадку устроили и они к нам каждый год прилетают, птенчиков выводят... Не увижу больше... и детей, и мужа... аааа!
- Надо же, у этой ду... в смысле все куры – дуры. Поглядите-ка на очередную – у неё ещё и дети есть. Много?
- Чего? Кур? Мы не держим... у нас аисты.
- Детей.
- Двое пока...
- Вот о них и думай. Так... правой рукой ухватись за...
Дальше я тупо хваталась за то, за что велели, и ноги пристраивала туда, куда указывали...
Последний приказ прозвучал так:
- Руку мне дай, теперь вторую. Слава Создателю!
- Господи!! Спасибо!! Я больше никогда так не буду!
Как же хорошо! Что такое в самом деле трава и цветы, по настоящему понимаешь только после того, когда уже и не чаял на них полежать, понюхать. Назад мы возвращались в обход, по пологим прогулочным тропам.
А через несколько дней командировка закончилась и все разлетелись по своим странам. Мой рейс задержали на несколько часов и я опоздала на фирменный вечерний поезд Москва-Минск. Поэтому поменяла билет на завтра и поехала к своей давней подруге в Раменки. Полночи мы сидели на кухне в обнимку, она гладила мою дурную башку и обе ревели. А утром, закутавшись до глаз в платки, пошли в уютную церковь рядом с её домом, храм Андрея Рублёва. Я в те времена не очень-то верующей была, мне казалось, что самое главное – это наставить свечи везде, где можно. И свечи наставила, и рубли во все ящички опускала, и поклоны возле каждой иконы положила. Молодца! А если уж совсем честно, то вышла я оттуда с совсем другим отношением к Богу. Но каким именно – я вам не скажу... разве что очень близким и по большому секрету.
После этого сумасшедшего путешествия по киргизским скалам, для меня любая табуретка стала Джомолунгмой на долгие годы. Вспоминаю колесо обозрения в парке. Дети визжали от восторга, муж следил, чтобы они не раскачивали кабину. А я... даже трястись была не в состоянии, уставилась на крохотную щель под ногами и представляла, как мои пятьдесят три кг живого веса легкой тоненькой струйкой стекут в эту щель и цветным фонтанчиком подпрыгнут на асфальте.
Но однажды мне с этой дрожью в коленках стало совсем неуютно и я сподвигнулась совершать очередной подвиг века в своей спокойной жизни. Явилась в аэроклуб, поморгала там очаровательными глазками, поступила в лётную школу, старательно училась, платила очень даже приличные деньги, потом прошла не хилую медкомиссию, сдала экзамены и... наконец-то повесила на стенку кабинета лицензию частного пилота лёгкой авиации. Теперь я знаю, что такое парашют, как пахнет высота птичьего полёта и как замирает сердце в затяжном прыжке. И всё это почти каждую ночь снится мне в цветных снах самоизоляции. Может быть, Господь так утешает... больше некому.