По возвращении на зимовье Дуню ждал подарок от любящего мужа. Посреди аула красовался деревянный дом на каменном фундаменте, сработанный за лето руками приглашённых из Оренбурга мастеров.
- Так вот куда так часто уезжал ты с кочевья! – с благодарной улыбкой глядя на мужа, сказала Дуня.
- Ну, не только для этого! – засмеялся Есим, - У меня были и другие заботы. Нравится ли тебе дом?
- Казачий курень, не иначе! – восторгалась Дуня, - И даже сенцы есть!
Дом состоял из трёх комнат. Первая – хозяйственная, сюда выходили топки печей, здесь же вделаны казан по казахскому обычаю и плита, на которую можно поставить сковороду или чайник.
Вдоль окон пущен длинный узкий стол, под которым устроены полки для хранения посуды и всякой мелочи, прикрытые легкими дверцами. В углу красовался большой буфет.
В две стороны дома вели двери, за которыми были чистые жилые комнаты. Полы в доме настланы деревянные. А самое главное – в окна вставлены настоящие стёкла. Это вам не бычьи пузыри! Снаружи сделаны ставни, которые можно прикрыть в непогоду.
Из холодных сенец дверь в кладовку, а в ней устроен подпол, уже заполненный коробами с картошкой и овощами.
Всё удобно в новом доме, всё продумано. Даже получше батюшкиного куреня получилось. Дунюшка не знала, как и благодарить мужа. Подарок поистине царский получился!
Но Есим смеялся:
- Царский – это когда дворец и весь в золоте. А здесь просто дом.
- Пожалуй, этот дом получше царских дворцов будет! Вот если бы и Кадиша могла в таком доме пожить! – Дуня просительно посмотрела на Есима.
Есим засмеялся:
- Да знаю, знаю, что тебе веселее с Кадишой и Аминой. Вот и пригласи их жить в одной из комнат!
Есим был благодарен мачехе за всё, он ценил её мудрость, и был согласен, что она заслуживает пожить в чистоте и удобстве. Но была у него и другая мысль. Не хотелось ему оставлять жену в одиночестве в те дни, когда он уезжал из аула по делам, и в те ночи, в которые он должен был навещать Айшу. Всё-таки безопаснее, когда в доме больше народа.
Кадиша сначала сомневалась – а нужна ли она будет в доме молодых, но потом всё-таки перебралась со своими сундуками и кроватями в ту комнату, окна которой выходили на глухие стены кладовки и соседского саманного домика, и где было потише.
А вторую, выходящую на шумную улицу, обживала Дуня.
В ближайшие выходные женщины в сопровождении охраны съездили в город и накупили ткани на шторы, на новые наволочки и покрывала. Даже маленький фикус в кадке прихватила Дуняша, и горшочки с разноцветными геранями, которые так любят казачки. А когда Дуня наведалась в станицу, чтобы проведать родных, то привезла оттуда маленький росток перца. На кустике постоянно образовывались маленькие плодики, которые, поспевая, становились ярко-красными и украшали окна. А на вкус они были очень острыми, и годились в еду.
Дуняша занималась обустройством нового дома, и не было ей никакого дела до Айши. А у той была своя беда и свои переживания. С месяц назад заметила она первые признаки болезни у маленькой Айсулу. Раздулся у девочки животик, а кожа стала покрываться нарывами.
И вроде оберегала Айша дочку от любого недоброго взгляда, от ветров и солнца, от резких движений, как хрустальную берегла, а ребёнок всё равно заболел. Неужели же и она умрёт? Страшно становилось Айше, но что делать, она не знала. Старухи снова и снова окуривали девочку дымом, только проку от этого было мало.
Настал день, когда Есим заметил, что с девочкой неладно.
- Айша, наша дочь здорова?
- Да, здорова! – воинственным тоном ответила жена. Боялась она, что Есим пригласит русского доктора, упаси Аллах от этих докторов!
Есим по нервному тону Айши понял, что дела вовсе не так хороши, как уверяет она. Нужно было спасать дочь. Гонцы, отправленные за доктором Штифелем, привезли его на следующий же день. Вскинулась было байша:
- Не дам дочь! Нечего ему тут делать!
Но Есим грозно взглянул на жену, и та сникла. А врач развернул девочку:
- Но помилуйте, как вы за ней ухаживаете? Вы купаете её? Чем вы её мажете? Она вся засаленная!
Айша, не зная русского языка, его не понимала, а Есим ничего не смыслил в уходе за детьми. Поэтому пригласили Кадишу с Дуней. Для бедной Айши это было ещё одним ударом. Теперь русская девка узнает, что девочка больна. Да ещё и будет рядом с ней. Дурной у неё глаз. Не иначе, это она сгубила маленькую Айсулу. Ведь родилась-то дочка здоровой.
- Девочка больна от того, что не видит света, - объяснял доктор, - Ребёнку нужно больше двигаться, а она привязана к своей колыбели. Ну разве же так можно!
- Что же теперь делать, доктор? – спрашивала Дуня.
- Солнце, купания, массаж. Почаще оставляйте малышку голышом. И проветривайте, ради Бога, комнату! В воздухе стоит какой-то угар. Это для ребёнка вредно, - наставлял доктор женщин, не обращая внимания на сновавших рядом старух.
- Девочку можно так легко вылечить? – удивилась Дуняша.
- Да, пока можно. Но если сейчас не принять меры, то она погибнет. Или на всю жизнь останется калекой.
Вернувшись домой, Дуня обнаружила на подоле платья дыру, явно вырезанную ножницами. Дыра красовалась в таком месте, что зашить её незаметно не было никакой возможности. Платье было безнадёжно испорчено.
Недоумение Дуняши рассеяла Кадиша:
- Это кто-то из старух незаметно отрезал. Теперь мы ушли, а они жгут вырезанный клок, а дымом окуривают девочку.
- Зачем?! – поразилась Дуняша.
- Чтобы снять твой сглаз, - невозмутимо заявила Кадиша.
- Ну, отрезали бы тогда в другом месте, где не так заметно!
- Тогда бы ты не расстроилась, и сглаз бы не снялся!
Айша купать девочку и делать ей массаж не стала, и никого, кроме старух, к ней не подпускала. Дуня попыталась было настоять, но Кадиша её предостерегла:
- Девчонку она теперь сгубит, ты ничем ей не поможешь. Только виновата останешься. Она же всё свалит на тебя. Да ещё, не дай Бог, станет мстить тебе. Думай о себе и своём ребёнке!
Не помогли даже увещевания Есима. Упрямая Айша не желала выполнять предписания доктора и наотрез отказалась подпускать к девочке Дуню. Она сама никогда бы не стала спасать ребёнка соперницы, и не верила в бескорыстие других.
И Дуня отступилась. Она готовилась к зиме. Погреб был заполнен овощами, в кладовой висели сушёные овечьи желудки, заполненные коровьим маслом, а в скором времени туда добавились колбасы, начиненные женщинами по казачьим и казахским рецептам, и бочонок с солёным мясом.
В степи за зимовьем возвышались скирды сена и соломы, амбары были заполнены кормами. Впервые аульчане входили в зиму без тревог и страхов.
Продолжение следует...