Коль нет того, кем можно любоваться,
то ищут, что улучшить хоть собой, -
придирчивая мысль не видит счастья,
что далеко запрятано судьбой;
изъянов, на себе, в себе, довольно,
вот как бы поскорее их изжить…
природа лечит, находя спокойно
подсказки духу – жизнью дорожить.
И не было бы ожиданий больше,
чем только б посмотреть в любви глаза,
что дивной тайной светится как солнце
для понимания, что то любви звезда;
чем больше одиночества в тумане,
тем меньше праздника души полётов ввысь,
и всё же вера под луной в дурмане,
она единственная просит в поиск плыть.
По краешку дороги безымянной,
что всё таки то имя и несёт
(без именуемой под вычурные сани)
вдруг развернуть ковровый самолёт;
но, кто бы знал, что сани – вертолёты,
и от кого они, куда летят…
так много в море рыб, а кашалоты
не видятся в горячих берегах.
Заманчивая крошечка идея
иголочкой во стоге сена стать
(спрошу я, как (?) – ни поля, а ни сена,
одну иголку только и видать…)
Прикрытие душевного разлада
не помогает боли не скрывать…
Зачем скрывать, что без вина качая
не убаюкает, но просится в кровать…
Оковы сняты любованием жизни,
чтоб даже ангелам души не устоять
подставить крылышки, иль вёсла,
было б тише без глаз-мигалок
в самый звёздный час.
По прошлому красивому скучая
не нахожу иных приятных слов,
как только из воздушного начала
в причал любви, что верно меня ждёт.