Бенедиктинский монастырь Святого Галла, называемый также Санкт-Галленское аббатство, расположенный на территории современной Швейцарии, подвергся нападению венгров во время их нашествия в Европу в 924 - 933 годах.
Это нападение описано неким Эккехардом в истории монастыря:
«Разведчики шли день и ночь по знакомым местам, желая предупредить братьев, не веривших в возможность нападения на Санкт-Галлен варваров, о приближении врага, чтобы они могли бежать в крепость. Даже и сам Энгильберт (настоятель монастыря), думая как и они, чуть было не опоздал перенести в крепость драгоценности Санкт-Галлена…
Враги наступали не все разом, но, поскольку никто не оказывал им сопротивления, отрядами вторгались в города и села и, разграбив, сжигали их.
И так внезапно нападали они, когда хотели, на неподготовленных.
Иногда они скрывались в лесах по сто человек, или меньше, и нападали потом оттуда, но дым и красноватое от костров небо выдавали, где находились отдельные отряды.
Был тогда среди наших братьев весьма простодушный и чудаковатый брат, по имени Герибальд, чьи слова и поступки часто подвергались осмеянию. И вот когда ему, при первом отходе братьев в крепость, некоторые объятые страхом братья сказали, чтобы он тоже бежал, он ответил:
- Право, бежать должен тот, кто хочет, я же никуда не побегу, потому что кастелян (монах, заведующий имуществом монастыря) не выдал мне еще на этот год ремней для (подвязывания) башмаков»
А когда братья в последний момент силой хотели заставить его отправиться с ними, он стал отчаянно сопротивляться и поклялся, что никуда не двинется, пока не дадут ему в руки годовой ремень.
И так бесстрашно он ждал нашествия венгров. Наконец, совсем поздно, бежали братья с другими маловерами, потрясенные ужасным известием: «враги в угрожающей близости».
Он же, оставаясь при своем решении, без страха праздно прохаживался взад и вперед.
И вот, наконец, вторглись сюда носящие колчаны враги, угрожая пиками и острыми стрелами.
Они тщательно обыскали все вокруг, так что ни пола, ни возраста не пощадили бы, это уж точно, и нашли одного его, бесстрашно стоящего в середине.
Они удивились: что бы это значило? и почему он не убежал?
Предводители, приказав убийцам не трогать его до поры до времени, стали допрашивать его через переводчика, и лишь только увидели, что он невероятно глуп, смеясь, оставили его в покое.
Мраморного алтаря св. Галла они и не подумали касаться, потому что до этого не раз были обмануты подобными алтарями, не найдя внутри их ничего, кроме костей и пепла.
В конце концов они стали выпытывать у дурака, где спрятаны местные сокровища.
И когда он бодро привел их к сокровенным дверям сокровищницы и они, взломав их, ничего там не нашли, кроме подсвечников и позолоченных венков, в спешке оставленных бежавшими, то пригрозили они обманщику оплеухой.
Двое из них забрались на колокольню, думая, что петух на ее верхушке золотой, потому что, по их мнению, божество места, которое так называлось (gallus – петух), могло быть сделано только из благородного металла.
И тут один здоровенный мужчина, вытянувшись, чтобы сорвать петуха копьем, свалился с высоты во двор и испустил дух. Тем временем другой, взобравшись на верх восточного щпица с намерением на поругание бога святилища, освободить там свой желудок, упал навзничь и разбился насмерть.
Герибальд потом рассказывал, что в то время, как этих двух сжигали между дверными косяками, сильный, пламя извергающий костер охватил дверную притолоку и перекинулся на потолок, и многие тогда наперебой стали шестами мешать головешки. Однако поджечь храм Галла, как и Большой храм, не смогли.
Но были в общем подвале братьев два бочонка вина полные еще до самой пробки. Они остались там потому, что в тот момент никто не рискнул запрячь быков или погонять их.
Однако никто из врагов не открыл их, не знаю, благодаря какому счастливому для монастыря случаю, разве только потому, что такой добычи было на их повозках в изобилии.
Ведь когда кто-то из них, замахнувшись топором, собирался срубить один из обручей, Герибальд, который уже совсем по-домашнему обращался с ними, сказал:
- Оставь это, добрый человек! Что же, по-твоему, должны мы пить, когда вы уйдете отсюда?
И тот, услыхав через переводчика эти слова, засмеялся и попросил товарищей не прикасаться к бочонкам их дурака. И так были они сохранены, пока не нашел их аббат, после того как венгры покинули монастырь.
Но разведчиков, которые должны были обыскивать леса и все тайные места самым тщательным образом, высылали они одного за другим и ждали, не принесут ли эти каких-либо новостей.
В конце концов они расположились в атриуме и на лугу для богатого пира, когда Виборада уже приняла мученическую смерть (отшельница, убитая венграми в 926 году. Причислена к лику святых римо-католической церковью)
А серебром покрытый киборий (балдахин над церковным алтарем) св. Отмара, который при внезапном нападении венгров беженцы не могли унести, они оголили.
Вожди, разумеется, заняли ровное место внутри монастыря и пировали со всей пышностью.
Также и Герибальд наелся у них досыта, больше чем когда-либо, как он сам потом говорил.
Когда они по своему обычаю порознь и без стульев растянулись на зеленом сене для пиршества, принес он себе и клирику, которого они захватили как добычу, по маленькому стулу.
После того как венгры, без ножей, а зубами, растерзали лопатки и прочие части убитого зверя и жадно проглотили их полусырыми, стали они, развлекаясь, перебрасываться обглоданными костями.
Вино в полных чанах, поставленное посредине, каждый черпал себе без разбора, сколько ему было угодно. Когда же они, разогретые неразбавленным вином, стали взывать ужаснейшим образом к своим богам, то заставили делать то же самое клирика и своего дурака.
Клирик, хорошо зная их язык, благодаря чему и была сохранена ему жизнь, принялся громко кричать вместе с ними.
И вот КОГДА ОТ ИХ ЯЗЫКА ОН СОВСЕМ БЫЛО ОБЕЗУМЕЛ, затянул он, заливаясь слезами, антифон (вид церковного пения) из службы святому Кресту, открытие которого должно было праздноваться на следующий день, «Sanctifica nos», это запел с ним и сам Герибальд, хотя и сиплым голосом.
Все, кто там был, собрались на необычное пение пленников и в необузданном веселье стали плясать и состязаться в борьбе перед вождями. Некоторые сбежались сюда даже с оружием, чтобы показать, как они владеют военным искусством.
Тем временем клирик, сочтя такую веселость благоприятным моментом для того, чтобы просить о своем освобождении, бросился, несчастный, в слезах, вождям в ноги, призывая крест святой на помощь. А эти, озлобившись, свистом и каким-то отвратительным хрюканьем дали понять своим приближенным, чего бы они хотели.
И они в неистовстве налетели, схватили человека быстрее, чем это сказано, и обнажили ножи, чтобы сыграть шутку, которую немцы называют picchin, на его тонзуре, прежде чем отсечь ему голову (в современном немецком словаре слово «picchin» мне найти не удалось. Похоже, это что-то вроде тыкания ножем в макушку, или скальпирование, или что-то вроде этого)
В то время как они к этому готовились, разведчики (венгров) из леса, лежащего против крепости, спешили сюда, подавая неожиданные сигналы трубами и голосами.
Они объявили, что совсем близко находится крепость, охраняемая вооруженными отрядами. Клирик и Герибальд были оставлены одни в монастыре, а воины, каждый сам по себе, бросились бегом за ворота и выстроились, как были приучены, в боевом порядке, прежде чем кто-либо мог подумать об этом.
Когда же услыхали они о природном положении крепости, о том, что она не может быть осаждена и что место это из-за его длинного и очень узкого горного кряжа может быть доступно нападающим лишь с огромными потерями и непременной опасностью, а его защитники по своей численности, хотя это были только мужчины, никогда не уступали противнику, пока у них были съестные припасы, то отказались они от монастыря.
А поскольку Галл, его бог (по представлениям венгров), был владыкой огня (игра слов: петух - gallus и красный петух» - пожар), подожгли несколько домов в деревне, чтобы можно было видеть - ведь уже близилась ночь, - и отправились, после того как трубы объявили призыв к молчанию, по дороге, что ведет на Констанцию.
Но так как люди в крепости подумали, что горит монастырь, и услышали об отходе венгров, то окольным путем последовали они за ними, схватили разведчиков, которые шли вдали от общей массы воинов, спереди, и нескольких убили, одного же, раненого, взяли в плен.
Прочие, кому едва удалось спастись бегством, дали главному отряду сигнал трубами, чтобы они были настороже.
Венгры быстро, как только они могли, овладев полями и равнинами, поспешно расставили в боевом порядке войско, в соответствии с возможностью, повозки и прочий багаж разместили вокруг, ночь разделили на вахты и, расположившись на лугу, молча предались вину и сну.
А на рассвете (они) вторглись в ближайшую деревню, выискивая, не оставили ли чего-нибудь бежавшие, и грабили и сжигали все жилища, мимо которых проходили.
Но Энгильберт, который был предводителем в наступлении на врага, распорядился, чтобы большая часть людей снова вернулась в крепость, а сам с немногими, подобными ему смельчаками, избегая опасности, пробрался в монастырь разведать, не оставлен ли там кто-нибудь в засаде.
И так как ему было жаль простака Герибальда, который был, однако, хорошего происхождения, то стали они тщательно искать, не удастся ли найти хотя бы его тело для захоронения.
Когда же его нигде не нашли, - потому что он, с трудом убежденный клириком, поднялся с ним на вершину ближайшей горы и спрятался в зарослях кустарника, - стал жалеть его Энгильберт еще сильнее, если только враги увели с собой раба такого простодушия.
Он удивился также, что враги, большие охотники до вина, оставили без внимания бочонки с вином, и возблагодарил бога».
На этом история о нападении венгров на монастырь, переданная Эккехардом, заканчивается.
-----
Картинка из сети