"Следы на потолке" - книга вторая из серии "Сказочные детективы".
Произведение создано в соавторстве:Айрин и Вэл Кейдж (Irene & Val Cage).
Глава 7. Следов слишком много.
1.
Лексей Лексеич проснулся, как всегда, с первыми лучами солнца и сразу же глянул на потолок. "Что-то следов уж слишком много," - подумал он. Затем леший встал с топчана, подошёл к печке и взглянул на домовят. Малыши крепко спали. Лёшик раскрылся во сне, и леший поправил его одеяло.
"Ой! Что это? Откуда? - чуть не вскрикнул он, неожиданно обнаружив, что его руки измазаны сажей. - Неужели домовята так пошутили? Нет-нет!.. А может, это от того, что я вчера перед сном чихнул над ведром с сажей? Да, конечно... Расчихался я изрядно..."
Леший осторожно снял со стены зеркало и подошёл ближе к окну. Там в полосках света, пробивающегося сквозь рассохшиеся ставни, он увидел пятнистую грязную физиономию, смотрящую на него из зеркала. "О-го-го! Неужели это я?" - удивился Лексеич и машинально пригладил торчащий вверх словно хохолок удода клочок волос - в результате в зеркале появилась ещё и грязная рука. "Бр-р-р! - передёрнул плечами леший. - Вот так сюрприз с утра пораньше. Ох! Надо бы скорей всё это отмыть, пока домовята не проснулись и не увидели. А то смеяться будут... или, ещё того хуже, начнут выспрашивать, где это я так испачкался?.. Ой-ой! И рубаха, и штаны!.. Ну и ну!.."
Леший заторопился, а потому, прихватив мыло, прямо-таки выскочил из сторожки. К удивлению собравшихся угоститься птичек, он не рассыпал перед ними семечки, а лишь махнул рукой...
Над Кривухой в это утро клубился очень густой туман. Особенно плотный он был над самой водой, постепенно редея и тая, будто змейками расползаясь к вершинам прибрежных деревьев. Лексеич окунулся в это туманное облако, разрывая его резкими движениями в клочья. Он скинул испачканную рубаху и штаны и, встряхнув их, придал молочной пелене тумана серый цвет. Затем полез в воду. Он отчаянно тёр мылом лицо, шею и руки, смывал грязную пену и снова тёр. Упорная борьба с сажей дала свои результаты: вскоре и лицо, и шея, и руки стали из чёрно-пятнистых красными и лишь кое-где ещё на коже оставались чёрные вкрапления. "Вот. Уже лучше. Ещё песочком потру и будет совсем хорошо", - решил леший. Он ещё поплескался, затем оделся и побежал в сторожку, чтоб испачканную одежду сменить на чистую.
В сторожке он вдруг увидел ещё и сажу, рассыпанную на полу, на столе, на своей постели. "Что же это такое? От какого-то чихания такая беда?! - леший был очень озадачен. - Эх! Всё равно совсем чисто убрать мне не удастся..." Он покачал головой и, махнув рукой, решил всё так и оставить. Затем вновь посмотрел на потолок. "Да. Следов слишком много... Перестаралось ты, привидение!"
Переодевшись, Лексеич опять побежал к поляне у реки, сделал-таки свою зарядку, но как-то вяло, неохотно. Очень уж его смущали мысли о многочисленных следах на потолке и о том, как это он умудрился весь перепачкаться сажей, и о домовятах, и, конечно, о привидении. "Как же это так? Ах ты, привидение ты, привидение!.. Пора уж с этим заканчивать!.. А сколько работы-то будет домовятам!.. А что Купалыч?.. Эх-эх!" Мысли продолжали донимать его, и когда он шёл по тропинке к озеру.
2.
- Ну что? - после приветствия спросил лешего Купал Купалыч.
- Что что? - не понял Лексей Лексеич.
- Что следы-то?..
- А, это?.. Да, Купалыч. У меня опять весь потолок в следах. Даже следов-то слишком много. Только вчера малыши всё оттёрли, отмыли, а тут снова следы. Да ещё чернее, да ещё больше. Совсем обнаглело привидение это, взбесилось просто!
- Точно, совсем обнаглело, - согласился Купал Купалыч, улыбаясь.
- Что-то я тебя, Купалыч, не пойму, - обиженно начал леший. - Ты детектив или нет? Главный детектив Купалыч! - он произнёс это торжественно, подняв указательный палец вверх. - Ты почему не ловишь это наглое привидение? Сидишь тут, книжечки почитываешь, о воде высокоумно рассуждаешь: "Вода - она то... Вода - она сё..." Что-то там ещё про мозги и сообразительность... А какое-то нахальное привидение по моему потолку каждый день всё больше и больше прыгает!!!
Купал Купалыч терпеливо выслушал друга. Он даже кивал головой в подтверждение слов лешего, но глаза его при этом лукаво поблёскивали. Наконец, добродушно посмеиваясь, водяной ответил:
- Ты, Лексеич, не кипятись. Детективное бюро действует, а не только книжки читает.
- Я не вижу, чтоб оно действовало. Ведь следы появляются снова и снова, а ты только смеёшься...
- Да действует, Лексеич, не сомневайся, - убеждающе проговорил Купал Купалыч. - Скажу больше: у меня уже есть чем тебя порадовать. Ведь твоего преступника я уже нашёл. И даже поймал.
- Что? Поймал? Я тебе не верю! - леший недоверчиво покрутил лохматой головой. - Покажи мне своего преступника! Где же ты его держишь? Уж не в озере ли?
- Нет, не в озере, - забавляясь поведением друга, ответил водяной, - но возле него.
- Где же, где? Что-то я никого не вижу, - оглядывался леший. - Никого нет. Уж не ты ли это сам? - Лексеич насмешливо уставился на водяного.
- Нет! не я, - услышал он в ответ.
- А кто же? Кто?
- Ты! - Купал Купалыч ткнул пальцем в грудь лешего. - Ты и есть этот самый... тот загадочный преступник!
- Я?!. - Лексей Лексеич побледнел. - И ты... ты смог подумать на меня такое? А ещё друг называется!
- Ну, думать я могу, что угодно. А вот вслух, не имея доказательств, я бы не стал ничего утверждать.
- А какие у тебя доказательства? Где они? - леший возвысил голос.
- Они у тебя под ногтями...
- Что? У меня?.. А! Это-то?! Да это сажа набилась случайно... - Лексеич порозовел.
- А я думаю, что не случайно. И этому тоже есть доказательства.
- Какие ещё доказательства?
- Главные доказательства, - водяной усмехнулся.
- Где же они? - усмехнулся и леший.
- Они - у тебя на голове! Их даже слишком много!
- Доказательства на голове? Ну ты даёшь! Ты, купалыч, похоже хочешь сказать, что моя голова доказывает, что я - то самое привидение, которое бегает у меня по потолку?
- Конечно, - спокойно подтвердил водяной. - Ты руки-то мыл?
- А как же. Утром мыл и руки, и лицо, - непонимающе ответил леший.
- Ну так пригладь волосы-то!
- Зачем это? - леший насторожился.
- Ну пригладь волосы, прошу тебя! Уж больно ты лохматый!
- А, ну это-то у меня всегда, - леший прошёлся пятернёй по голове.
- А теперь покажи мне ладонь...
- Пожалуйста. На, смотри!
И леший показал ладонь водяному, а затем и сам увидел, что ладонь его стала чёрная, вся в саже... И тогда леший вдруг покраснел, затем побелел и, наконец, снова покраснел, да так, что краснее не бывает.
- А... А как же ты это?.. - в растерянности забормотал он, плюхнувшись наземь возле пня. - Когда же ты, значит?..
- Ты, Лексеич, заговорил прямо как братики-мышатики. Спрашиваешь, как я всё это узнал и когда? Ты руки-то помыл, и лицо, вижу, тоже, а про голову-то и забыл!.. То-то и оно!.. Но это уже известный конец. А начало... Ну что ж, слушай... Впрочем, может быть позавтракаем заодно? - водяной присел рядом с другом.
- Ну, конечно, конечно, - и леший, всё ещё красный от стыда, тут же торопливо достал чудесную дудочку и дунул в неё.
Вмиг угощения оказались перед ними. По ним было видно, что аппетит у Купал Купалыча как всегда отменный, а вот у Лексей Лексеича он заметно поубавился.
- Ты, Купалыч, начинай завтракать, - суетливо предложил леший, - а я... я только окунусь быстренько, голову от сажи отмою...
- Ну-ну. Давай-давай... Полощи да получше! Привидение ты наше, по потолку бродящее, - приговаривал водяной, наблюдая как от полоскания головы Лексеича по воде расплывается серое облако.
3.
Купал Купалыч дождался появления за "столом" мокрого друга и, посмеиваясь,
спросил:
- Ну как, отмыл голову-то? Ха-ха-ха!.. Ох, Лексеич, доказательства трудно добываются, а ещё трудней отмываются. Ну садись, садись, подкрепись... Да что-то заказ у тебя сегодня больно жидковат, - водяной поморщился, - даже угоститься нечем.
- А ты, коли уж такой голодный, заказал бы себе горку побольше, - ответил леший, кивнув на большое блюдо, полное румяных пирожков. - Мне-то вообще ничего есть не хочется...
- Это скоро пройдёт, Лексеич. Вот с привидением управимся, и аппетит к тебе вернётся, да ещё какой, - сказал Купалыч и пододвинул к себе глубокую миску с любимой кашей.
Водяной принялся с аппетитом поглощать свой завтрак. Леший же лишь водил ложкой по маленькой миске. Весь вид его выражал смущение.
- Да... сознаюсь, это я ставил следы на потолке... Но скажи мне, Купалыч, как же это ты обо мне догадался-то? Ну сажа под ногтями да на голове - это случайно. Вчера вечером чихнул я над ведром с сажей да в темноте и не заметил, что испачкался. А в остальном-то я ж сделал так, чтоб на меня никто и не подумал бы...
- Следов ты оставил много, Лексеич, даже слишком, и не только на потолке... Но ты съешь хоть что-нибудь, а то ничего тебе и не скажу! Вот хоть пирожок какой, - и водяной всунул лешему в руку пирожок со своего блюда. - Давай-давай. И ещё один, да чайком запей. А то рассказ будет долгим, а ты с голоду помрёшь на середине и не узнаешь каким-таким чудом привидение превратилось во всеми уважаемого Лексей Лексеича, ха-ха-ха!
- Ну ты уж прости меня,Купалыч... - виновато сказал леший.
- Прощу, прощу. Вот пошучу и прощу! Ха-ха-ха! Что же мне уже и повеселиться нельзя, когда подобный случай выдался?! Ха-ха!
Но, почувствовав что другу явно не по себе, Купал Купалыч перешёл на серьёзный тон.
- Да, Лексеич, задал ты мне задачку... Ведь преступление это уж больно чудное - следы на потолке, - расправляя усы, он усмехнулся. - Да и время для расследования выпало, ну совсем неподходящее - жара. От жары такая лень нападает: двигаться не хочется, да и опять же, даже думать лень. Только в воде да в тени и спасался. Поэтому и пришлось поломать голову. А всё отчего? - От нехватки воды. Хорошо ещё, что вчера мне книжку прислали. Окунёшься да увлечёшься чтением - вот уже и сухость не так замечаешь...
- А! Теперь понятно, как ты это дело распутал. Книга тебе помогла. Без неё не справился бы, уж больно хитро я это...
- Да, - перебил его водяной, - книга хорошая, умная и полезная, да я и без книги догадался бы. Вот вода - голубушка... вода больше помогла. Ведь от нехватки воды всему организму плохо, - подняв палец вверх, водяной принялся рассуждать на излюбленную тему, - а уж голове-то и подавно: сообразительность уменьшается, можно даже сказать, теряется. И думается только о воде да о прохладе. Ведь вода... она - всему голова! стоит только окунуться, пополнить запасы воды - и думается легче...
- Хорошо, Купалыч, - перебил его леший. - Это я уже не раз слышал. Ты мне лучше о расследовании расскажи. Как же ты догадался-то? Ведь я всё-всё делал так, что и не подкопаешься. Ставил следы тайно, да ещё и просто замечательно придумал про привидение, чтоб тебя уж окончательно с толку сбить.
- Ай-ай-ай, младший детектив Лексеич, разве ты забыл: никому нельзя верить на слово, всех надо проверять, - водяной покачал головой. - Ведь на деле-то выходит, что не все и не всегда говорят правду. И ты, Лексеич, - он указал пальцем на лешего, - яркий тому пример. Так что... И, кстати, я вовсе не считаю такой уж замечательной мысль, что привидение будто бы завелось от моих сапог, - глаза Купалыча лукаво блеснули. - Этак оно могло от чего угодно завестись... да хоть от твоей же табуретки. О-хо-хо! - засмеялся водяной. - Привидение от табуретки!
- Ну, Купалыч, - леший смутился, - я же ведь сразу тебе тогда сказал, что пошутил.
- Ну а я сейчас пошутил. А другая твоя выдумка чем лучше? - продолжил водяной. - Баба-яга якобы напустила на тебя привидение, которое ходит по твоему потолку и мстит тебе за отобранную дудочку тем, что оставляет чёрные отпечатки!
- А почему бы и нет? - не согласился с ним леший. - Ведь могло же быть и так? Очень даже могло...
- Вот так месть - следы на потолке! Эхе-хе! Вот если бы это привидение у тебя дудочку стащило бы - уж это была б месть так месть - настоящая, а следы - что?.. - Купалыч махнул рукой. - Я же тебе уже об этом говорил, помнишь?
- Помню, помню... Ну, разве плохая мысль что чёрт, живший в Тихом омуте и проспоривший твоему деду, и поэтому сшивший эти вот сапоги, - Лексеич, наклонившись, шлёпнул ладонью по голенищу сапога Купалыча, - что чёрт этот вовсе не сгинул неизвестно где, а стал привидением, отчего его никто и не видел с тех пор. И вот теперь чёрт этот по наущению бабы-яги решил отыграться и загадку тебе загадал, оставив следы на потолке. А? Ну чем плоха эта мысль? Ведь хороша же?! А?
- Хороша... Очень даже хороша. Даже замечательна! Но, видишь ли, Лексеич... - водяной тоже шлёпнул по голенищам своих сапог. - Ну чего б ему, тому чёрту, вдруг привидением становиться-то?! А?.. Непонятно... И кто же это вообще о чёрте придумал? Ты сам что ли? Или всё же домовята? Я впервые от них это слышал.
- Домовята... - ответил леший, - ну и я тоже. Они про чёрта-привидение, а я про загадку. Только ты, Купалыч, так странно говоришь, будто сам-то в привидения совсем не веришь?
- Почему ж не верю? Кто ж их знает? Может и есть они на свете. Дело это тёмное... А чего не видал - того не ведаю, о том и утверждать не берусь.
- Понятно. А я ведь от чего решил, что ты на привидение-то подумаешь? - наморщил лоб леший. - Никто ведь не видел, как следы появляются - значит и оставлял их кто-нибудь невидимый - раз, - он загнул один палец. - Два- это кто ж, кроме привидения, сквозь стены пройдёт, когда всё закрыто, - он загнул второй палец. - Ну, а третье... - леший загнул третий палец, да не смог сразу вспомнить.
-... третье - это, кто же, кроме привидения, по потолку ходить может, - подсказал ему Купал Купалыч. - Я об этом обо всём тоже думал. Но для себя решил, что версия о привидении, откуда бы оно ни взялось, очень маловероятная. К ней я всегда успел бы вернуться потом, попозже. А вот более вероятным мне показалось то, что следы могло поставить не бесплотное существо, а кое-кто из жителей нашей Глухомани, - водяной погрозил лешему пальцем.
- Это ты обо мне? - завозился на месте леший.
- Конечно, и о тебе тоже, но не только...
4.
- Как же, как же, помню: подозреваются все! - прервал леший затянувшуюся паузу.
- Вот именно! - водяной стряхнул задумчивость. - Итак, кто же мог тебе так навредить? Ночью всё у тебя закрыто: и дверь, и ставни, и печная заслонка в трубе - ведь Лёшику теперь не нужно никуда ходить. Но всё же и тогда двое подозреваемых могли поставить следы на потолке. Ночь - это первое время, первая возможность...и двое подозреваемых...
- О чём ты говоришь, Купалыч? - удивился леший.
- Да не о чём, а о ком! О Лёшике с Гошиком. Ведь они были внутри избы и поэтому тоже должны подозреваться или по одному, или вместе.
- Да ну?! А я?
- Вот тебе и ну! Ещё, конечно, есть и ты, но ночью-то ты бы не стал рисковать: ведь разбудил бы домовят, ставя свои следы... Ну с Лёшиком и Гошиком мы ещё разберёмся. А пока поговорим о другом... Ты ведь хочешь знать, как я догадался? Ну вот и порассуждаем... Понимаешь, Лексеич, есть время, когда не только привидение могло пройти к тебе сквозь стены, но и вообще любой мог зайти к тебе самым обычным путём.
- Это каким же? - не понял леший.
- Да через дверь!
- Это когда же? - снова не понял леший.
- Сейчас скажу. Я ведь, Лексеич, у домовят-то порасспросил: и о дне вчерашнем, и о позавчерашнем, и о том, что было накануне появления первых следов. И выяснил, что перед сном, начиная с того замечательного дождливого дня, отправлял ты домовят ко мне с пирогами, а сам, по их словам, спать укладывался. И, стало быть, домовят нет, ты спишь - представим это - а дверь на задвижку не заперта. Иначе, как бы домовята попали домой?.. Итак, ты спал, а кто-то мог к тебе прийти незваным и следов на потолке наставить. Мог? Мог! И это второе время, вторая возможность для совершения преступления, а именно: когда домовята относили мне пироги... - водяной перевёл дух. - Итак, в этом случае подозреваются все, но кто бы это мог быть?
- Да ведь это же я ставил следы!
- Ну, конечно же ты! Но мы ведь договорились порассуждать о том, как это я догадался, что это был ты. Так, что представь себе, что ты не знаешь, кто это был... Ну как будто не ты их ставил... Во!.. Ты, словно, забыл, что это был ты...
- Ну знаешь!.. Это что же в книжке той таким вывертам учат?
- Всякому учат, всякому... Ну так кто бы это мог быть?
- Ну, если забыть, что это был я...
- Вот именно...
- Ну... - Лексеич задумался, - вообще-то кто-то мог, конечно...
- Тем более, что и дверь у тебя теперь не скрипит, не разбудит, ведь смазал ты её...
- Да ты-то откуда об этом знаешь? - удивился леший.
- Хм, так ведь я же в гости к тебе заходил позавчера, помнишь? Сам ведь приглашал следы-то твои посмотреть. Обратил я тогда внимание на то, что двери ни входная, ни внутренняя не скрипнули даже...
- Ишь ты,- с восхищением глянул леший на друга, - ещё тогда, значит, обратил внимание... А я сам-то уж и забыл об этом, - Лексеич поскрёб затылок. - Так вот отчего ты догадался?!
- Погоди, Лексеич, не спеши! Вернёмся-ка всё же к тому времени, когда домовята ушли к озеру с угощением для меня, а ты оставался в сторожке один... - продолжил Купалыч. - Итак... Ты один, спишь... Зверь не заперта...
- Так ты сразу подумал на меня? - перебил его леший, словно не слыша.
- Да погоди ты! Зачем же сразу на тебя? - вопросом на вопрос ответил водяной. - Экий ты, Лексеич! Сначала я поверил, что ты уснул, а кто-то другой к тебе в гости пожаловал да решил навредить тебе,испачкав потолок и бросив при этом тень на твоего домовёнка Лёшика. И я задумался: а кто бы это мог быть? Давай, Лексеич, порассуждаем: что я должен был думать? Предлагай варианты и помни: подозреваются все! Итак, кто же мог так навредить?
- Кто бы это мог быть? Конечно, ты должен был думать, что это баба-яга, кто ж ещё? - выпалил леший.
- Да зачем же Яге у тебя потолок-то пачкать? - усмехнулся водяной.
- А мстить за дудочку!
- Так, так... А могла ли Лиходеевна знать, что ты в эти дни ложился спать так рано, и что домовят в это время в избе нет, а дверь не заперта?
- Ну я из этого секрета не делал. Конечно, обычно я не укладываюсь спать так рано, жду возвращения малышей, но тут жара, и, вроде как, устаю по лесу бродить, ну вот и пораньше мог и улечься. Могла она об этом и узнать. Допустим. филин ей мог бы доложить...
- Что ж, пока всё сходится. А могла ли Яга поставить тебе на потолок следы лаптей Лёшика?
Леший молчал, задумавшись.
- Хорошо, Лексеич. Давай так: у Лёшика новые лапти?
- Новые. Сплёл обоим недавно... А откуда ты-то знаешь?
- Об этом потом... А могла ли Лиходеевна знать, что старые лапти ты сохранил? Могла ли она знать, где именно они хранятся? Могла ли она их взять, чтоб поставить ими следы?
- Да откуда ж ей это всё знать-то? - поднял брови леший. - Кстати, и тебе тоже!
- Ну обо мне потом... Значит, не могла... А могла ли Яга взять новые лапти Лёшика и оставить их отпечатки?
- Хм! Наверно, это ей проще, - леший заулыбался.
- А вот и нет! Мы же с тобой уже определили время, когда кто-то мог к тебе зайти в избу и поставить следы... И это было время, когда оба домовёнка ходили с пирогом на озеро.
- Ну вот и... - начал было леший.
- Да не получается никак! - перебил его водяной. - Что же Лёшик босиком на озеро ходил что-ли? Нет! Его лапти были на нём, а значит, взять их никто не мог, и Лиходеевна - тоже.
- Что ж это выходит-то? - Лексеич взлохматил затылок. - Не получилось у нас из бабы-яги преступницу сделать?
- Да, Лексеич, не получилось. Ну а кто же ещё, ну кроме бабы-яги, мог тебе навредить-то? - продолжил Купалыч развивать детективные способности своего помощника.
- Кто ещё? - леший задумался. - Не знаю... Нет у меня больше никаких серьёзных врагов.
- То-то и оно, Лексеич, то-то и оно! - Купалыч победно поднял указующий перст к небу. - А не понизить ли нам сухость? А? Вода ведь - всему голова! И сообразительность повышает...
- Это верно, - согласился Лексеич. - Пора, чувствую, повысить сообразительность... А то, что-то не пойму я...
- А понимать надо так, - водяной нырнул-вынырнул, выпуская изо рта фонтанчик воды, - ночью могли только домовята... а вечером... по-серьёзному вечером никто не мог...
- Всё равно не понял... - Лексей Лексеич вошёл в воду.
- А ты окунись, побултыхайся, освежись! Глядишь - сообразительность-то и повысится! - водяной ушёл под воду.
- Ага, я сейчас, - сказал леший и тоже нырнул.
5.
- Эх, хороша водичка... родимая! - водяной вышел на берег. - Ну как у тебя, Лексеич, прояснилось в голове-то?
- Ещё бы! - леший, выйдя из воды, вслед за Купалычем пристроился возле пня. - Сейчас уж всё пойму!
- Вот и отлично. Продолжим, - Купалыч налил себе чайку в кружку и отпил из неё. - Итак, врагов, которые могли бы тебе навредить, у тебя нет, кроме баба-яги, конечно, - Купалыч снова отпил чаю, - а она не могла ни ночью, ни вечером... поставить следы на потолке...
- И поэтому ты подумал на меня?
- Погоди, Лексеич. Я подумал, что всерьёз никто эти следы не ставил. Так что порассуждаем дальше, - Купалыч отхлебнул чайку. - Ну а несерьёзно-то кто мог следы поставить7
- Как это несерьёзно поставить?
- Ну, в общем, разыграть тебя... - Купалыч хлопнул по своим сапогам.
- Пошутить что ли? Надо мной? - спросил леший недоверчиво.
- Конечно, над тобой. Ведь следы-то ставились на твой потолок.
- Так ведь это же я их и ставил-то!
- Экий ты! Договорились же мы с тобой, что ты как бы забыл, что это был ты!
- Ах да! Вспомнил... - леший почесал затылок. - И опять подозреваются все?
- Все, кроме бабы-яги. Мы ж выяснили, что Лиходеевна этого сделать просто не могла... - Купалыч подождал, пока леший соберётся отвечать, но тот только почёсывал свой затылок. - Вот кто бы мог так разыграть тебя? Подумал я над этим и сам же себе ответил: "Это я мог бы тебя разыграть, если бы не был таким ленивым." Ведь я самый близкий твой друг, и это мне положено было бы в первую очередь над тобой шутить... Давай-ка, Лексеич, ещё порассуждаем... Вот скажи, мог ли я поставить следы на потолок?
- Да ты сам, Купалыч, сказал, что ты ленивый, - усмехнулся леший. - Да и дни стоят сухие, солнечные, вечера тихие, тёплые. Ты в такую погоду по лесу не ходишь. Ах да! - спохватился он. - Ты ведь и не мог пробраться в сторожку вечером, ты же в это время сидел у озера, домовят с пирогом ждал.
- Молодец, Лексеич! - похлопал лешего по плечу водяной. - О-хо-хо! да ты рассуждаешь как настоящий детектив, хоть книжку и не читал ещё. Значит, не подхожу я на роль преступника-шутника?
- Нет, не подходишь, - серьёзно подтвердил Лексеич и тут же задал мучивший его вопрос: - Ну скажи же, Купалыч, как это ты обо мне догадался-то?
- Да погоди ты, Лексеич! Не всё сразу. Я ещё о твоих домовятах подумал, о кикиморах, о русалках своих, даже версию с Кащеем рассмотрел... Ведь не так много народа у нас в Глухомани, можно и всех перебрать для порядка. Ну а о тебе я уж в последнюю очередь догадался.
- А-а-а! - довольным голосом протянул леший. - Сначала помучился-таки, помудрил...
- Да ты сейчас и сам помудришь! - добродушно посмеиваясь, погрозил пальцем водяной. - Вот скажи-ка мне: могли ли твои домовята сговориться и пошутить над тобой, поставив следы на потолке?
- Домовята-то. Ну, наверно, могли... Маленькие да удаленькие... табурет на стол - и вперёд... - прищурившись, сказал леший. - Сплю я крепко, вряд ли и услышал бы... Правда, темновато, ну да как-нибудь да приоткрыли б ставни, если бы понадобилось...
- Тем более, что ставни у тебя теперь не скрипят, - усмехнулся водяной.
- Да откуда ж ты, Купалыч, можешь про ставни-то мои знать? - подозрительно уставился леший на друга. - Ставни-то в то утро без тебя открывали.
- Кому, как не мне тебя знать, Лексеич, - улыбнулся водяной. - Наполовину дела делать ты не любишь, а если уж делаешь - то делаешь на совесть, до конца... так что, раз ты смазал дверные петли, то заодно уж - и петли в ставнях.
- Да, Купалыч, ты - голова! - восхитился леший. - Надо же! И сам не видел, и ни у кого не спрашивал, а догадался... Вода, видно, помогает! - и он поднял палец вверх.
- Ох помогает родимая! - порозовел Купалыч. - Но давай двигаться дальше. Скажи-ка, Лексеич, знали ли малыши, что старые лапти Лёшика ты не выбросил, а сохранил?
Леший наморщил лоб и, пожав плечами, ответил:
- Может и знали... Я ж когда лапти в сундук убирал ни о каких следах и не думал. Ведь лапти ещё хорошие. Просто Гошику новые сплёл, ну вот и Лёшику уж заодно, чтоб ему не обидно было. А откуда ты-то знаешь, что я лапотки старые сохранил?
- Ну об этом потом, хозяйственный ты наш. Прибрал, значит, старые лапоточки в сундук на хранение... Я-то о сундуке сразу же и подумал. И про домовят прикинул: имели ли они возможность следы на потолок поставить? "Да", - ответил я сам себе. Только надо бы учесть ещё одно... - водяной в раздумье потеребил свою белую бороду. - Понимаешь, Лексеич, ведь очень важно знать, кому выгодны результаты преступления, его, так сказать, последствия...
- Ты хочешь сказать. что домовятам-то не выгодно?..
- Ну конечно! Они же не могли не знать. что ты их ругать будешь? Ведь ругал?
- Ругал, - буркнул, потупившись, леший.
- Вот видишь! А кому понравится так шутить, если его за это ругать будут? А потом ещё заставлял ты их следы смывать. забеливать...
- Ну, заставлял. - совсем насупился Лексеич. - Ты же сам говорил: "Смывай..."
- А кто же станет ставить следы снова и снова, если его потом заставляют эти же следы убирать? "Нет, это не домовята хулиганят", - решил я. Да и мордашки у них были правдивые, когда я их расспрашивал об этом происшествии...
- Ну, то что мордашки правдивые - не снимает подозрений, - возразил леший.
- Понимаешь, Лексеич... - водяной задумчиво оглядел друга, - как бы тебе толком объяснить... Ведь в расследовании приходится учитывать и то, способен ли подозреваемый совершить такой поступок? Вот, возьмём для примера бабу-ягу... Может ли она сделать кому-нибудь добро?
- Тоже скажешь, Купалыч! - возмутился леший. - Чтоб Лиходеевна кому добро делала?! Разве что своей жабе... И то вряд ли. Ну, может, ещё Кащею - он ей роственник, да и то - если ей что-нибудь от него нужно. Бескорыстно, думаю, она даже и для него пальцем не пошевелит.
- Правильно говоришь, Лексеич! Значит, на добрые дела Яга не способна?
- Совершенно не способна! - ответил леший.
- А для домовят твоих добрые дела нормальны? - прищурил зелёные глаза водяной.
- Конечно! - с жаром ответил Лексей Лексеич. - Будто ты не знаешь моих малышей! Они у меня оба добрые да хорошие. Гошик и скромный, и послушный, да и Лёшик мой хоть и спорит иногда, а не вредный. Плохого не сделает. У него душа хорошая.
- Так-так... - задумчиво произнёс водяной. - Душа, говоришь у Лёшика добрая да хорошая? А кто, как не Лёшик дудочку-то твою чудесную из сторожки без разрешения брал? Кто её в избу бабы-яги таскал, да ещё и потерял её там? Так-таки не способен он плохого сделать? А кто сопел, молчал, скрывал свои ночные похождения с дудочкой? Приходилось из него правду чуть ли не силком вытягивать! Это как?
Лексей Лексеич вскочил и, размахивая руками, стал доказывать водяному:
- Что ты, Купалыч, так про моего Лёшика говоришь?!! Будто он и впрямь плохой! Домовёнок мой добрый, добрый, добрый! - леший аж ногой топнул. - Вспомни, зачем он дудочку брал! Чтоб Гошика покормить. Жалел он друга своего. Для него дружба была сильней страха передо мной, перед Ягой...
- Ну-ну... - хитро прищурился водяной.
- Да не ну! Нельзя моего Лёшика с какой-то там бабой-ягой сравнивать никак!
- Вот ты сам же и доказал, что домовята не способны на плохое, - сказал, улыбнувшись, Купал Купалыч.- И я тоже сразу же прикинул, что шутка со следами на потолке домовятам не подходит. Не стали бы они так нехорошо над тобой шутить. И кикиморы твои не стали бы. Они тебя, Лексеич, очень уважают, скажу даже больше: любят, заботятся о тебе. А моим русалкам и в голову подобное не придёт. Кащей же, сам знаешь, не шутит. В общем, никто не мог так пошутить над тобой, кроме... тебя самого. Да ты садись, садись.
- Ну со всех сторон ты прав, Купалыч, - согласился с ним леший, усаживаясь на место. - Теперь понятно, как ты догадался. Значит остался один я?
- Да, Лексеич. Вот мы и пришли к этому выводу. Ночью, кроме тебя, имели возможность поставить следы на потолке только домовята. Но им не выгодно это вообще: себе же в итоге и вредить, добавлять забот и хлопот. Ну а тебе самому ночью ставить следы было опасно... - Купалыч поднял палец вверх. - Во время же моего ужина ни домовята, ни я, понятно, не имели такой возможности. Баба-яга тоже не могла, ведь надо было знать хотя бы, где лежат лапотки Лёшика. По этой же причине снимается подозрение и с кикимор, и с русалок, и со всех остальных... кроме тебя, Лексеич. Только ты один знал что необходимо было знать, и имел возможность для совершения этого забавного преступления. Три вечера подряд, когда домовята относили ко мне пироги, ты ставил и ставил чёрные следы на белом потолке...
6.
После длинных разговоров Купал Купалычу вновь захотелось искупаться. Леший же его примеру не последовал. Сидя на бережку, он попивал чаёк, улыбаясь чему-то своему.
- Эх, Лексеич, Лексеич, - водяной, выбравшись на сушу, тоже налил себе чаю и теперь, прихлёбывая его, продолжил беседу: - Загадал ты мне загадку... Ну следы ты ставил, понятно, для меня, чтоб я эту загадку разгадывал. Но почему? Хотел пошутить надо мной? И поэтому каждый вечер таким странным образом свой собственный потолок пачкал? Ха-ха-ха! - расхохотался водяной. - Ну, если это была шутка, то просто замечательная - Следы на потолке! - Купалыч важно поднял палец вверх и посмотрел на лешего. - А может я тебя обидел чем, и ты решил меня за это посрамить тем, что я твоё привидение не отыщу?!! А? Молчишь?
- Да что тут говорить?!! - в сердцах воскликнул Лексеич. - Зазнался ты, Купалыч: всё о мозгах рассуждал, будто ни у кого их, кроме тебя, и нет! Вот из-за этого я!..
- Ну прости, Лексеич, - водяной виновато наморщил лоб, - каюсь, каюсь... Похоже, занесло меня, в самом деле... Не буду я больше. Это всё было от радости, наверно, что история с дудочкой благополучно закончилась. Сначала я ведь просто тебе помочь хотел, ну и себе, конечно, - люблю ведь дудочкины угощения, - стал оправдываться Купал Купалыч, - а потом, понимаешь, увлёкся постепенно. Вошёл в образ детектива, так сказать. Интересно это всё-таки разбираться в детективных историях. Вот... Да ведь и получилось же!
- Конечно, получилось, конечно, интересно. И сегодня тоже получилось и тоже интересно, - согласился с ним леший. - Правда у меня чуть ум за разум не зашёл... Уж больно мудрёно ты всё это расследовал! Может, из-за того, что ты книгу эту прочитал?.. Но получилось... И вообще-то, я уж и не сержусь на тебя за твои разговоры о воде да о мозгах. Ты, и в самом деле, детектив замечательный. Ведь как я ни старался запутать дело, а всё же ты догадался, что это я наследил...
- А ты, Лексеич, сам себя немного выдал, - улыбаясь, сказал Купалыч, - натолкнул меня на мысль, что это не кто-то над тобой решил пошутить, а ты сам захотел меня разыграть, втянув в расследование этого загадочного случая.
- Чем же это я себя выдал? - удивился леший.
- Да ведь ты позавчера утром не просто мне о следах рассказывал, а ещё соловьём распевал похвалы мне, моей удивительной способности разгадывать всякие тайны. Я и подумал: и с чего это он так меня превозносит? И превозносит именно тогда, когда сообщил о следах на потолке?!!
- Неужели так сразу обо мне и подумал? - леший удивлённо раскрыл рот.
- Да что ты! Ведь подозреваются все, а потом по мере расследования очищаются от подозрений, остаются лишь более вероятные подозреваемые. О тебе-то я подумал лишь в последнюю очередь. Вот тогда-то я и припомнил этот наш разговор, и подозрения мои усилились.
- А когда это было? Когда ты впервые меня подозревать начал? Вчера? - спросил Лексеич и выжидательно посмотрел на водяного. - Неужели позавчера? - ахнул леший.
- Да, друг мой, позавчера, - кивнул головой водяной. - Всех перебрал, наконец на тебе остановился и удивился: ведь ты, вроде как сам себе же и вредил, пачкая собственный потолок. И всё же я уже почти не сомневался... - Купалыч посмотрел на внимательно слушавшего его Лексеича. - И ставить отпечатки тебе было легко. Чего проще: домовят отправил, наследил, ставни закрыл... А ночи теперь тёмные, без света внутри ничего не видно. Домовята же - когда приходили - светильник не зажигали: нельзя, ты вроде спишь. Вот и получалось, что до утра следов и не видно. А раз всё было закрыто, то пройти в дом могло лишь привидение... Так все и должны были думать... В общем, ловко ты, Лексеич, это дело провернул!
- Да уж не сказал бы, - почесал затылок леший. - Ты-то ведь догадался...
- Догадался. Вода помогла, - водяной улыбнулся. - Вода ведь...
-...всему голова! - продолжил леший. - И лес - тоже!...
- Ого! Интересная мысль! - сказал Купалыч. - Ну тогда, все - в воду!
7.
Водяной и леший дружно поплескались в озере. Первый понижал при помощи воды, прежде всего, сухость, а другой - старательно повышал свою сообразительность. Весело бултыхаясь, они перекликались: " Вода - всему голова!" - " И лес - тоже!.."
Наконец, закончив водные процедуры, друзья вновь уселись возле пня и, попивая чай, продолжили разговор.
- Лишь об одном я ещё не догадался, как это ты вообще придумал следы на потолок ставить? - Купалыч округлил глаза. - Взбредёт же такое в голову?!
- Это мне, Купалыч, муха помогла.
- Что? Обыкновенная муха?!
- Ну да. Шёл дождь. После обеда я, как обычно, прилёг, но вздремнуть не смог. Всё думал как бы тебя делом каким занять, чтобы ты своей сообразительностью перестал бы похваляться, ну чтоб на деле доказал бы её... Ведь одной истории с дудочкой, думал я, маловато...
- Маловато, Лексеич, маловато, - согласно кивнул водяной.
- Ну так вот, о мухе, значит...
И Лексей Лексеич поведал Купалычу о том, как муха бегала по потолку, о том, как все дружно гоняли эту муху, и как она вдруг пропала...
- Понимаешь, Купалыч, пропала муха та, словно сквозь стену прошла. Ну как привидение!.. Позже я её увидел снова. Она ходила по потолку. И это было удивительно... Дождь уже закончился. Я открыл окно, и она улетела. А у меня появилась мысль...
- Значит, муха тебе помогла... Так-так, - водяной улыбнулся.
- Тебе вот вода помогает, а мне, выходит, - муха. Хм, - усмехнулся Лексеич.
- А ты, значит, не верил, что вода в самом деле помогает? - подмигнул другу водяной, и не было понятно: шутит он или серьёзно. - Ты, значит, подвергал сомнению мою потомственную сообразительность? Так что ли?
- Ха-ха! Отвлечь я тебя хотел, делом занять, чтоб меньше похвалялся, - оправдывался Лексеич. - Ты же детектив. Вот и должен расследовать всякие тайны.
- Так-так. Тайна-то уж больно хороша... Детективное дело о том как чёрт, что когда-то жил в Тихом омуте, стал привидением, ходил по потолку в лаптях Лёшика, оставляя чёрные следы, и оказался... ха-ха-ха!.. нашим уважаемым Лексей Лексеичем! - водяной залился смехом и сделал комичный поклон в сторону лешего. - Вот было бы весело тайну эту всему свету открыть! Ха-ха-ха!
- Что ты, Купалыч, что ты!!! - испуганно замахал руками леший.
- Ха, не нравится?! А ведь ты, Лексеич, чуть не доигрался... Я ведь должен был доказательства добыть, чтоб в этом расследовании поставить точку. И, чтобы ты не кивал на привидение, надо было, как говорится, поймать тебя за руку. Ну и вот, договорился я с домовятами и соорудил вместе с ними на тебя "ловушку", так сказать...
- Так домовята всё знают?!! - ахнул леший, хватаясь за голову.
- Нет, Лексеич. Домовята не знали кого надо было ловить, они думали, что привидение.
- А как же ты это... ловушку соорудил? - насторожился леший.
- А-а-а! Это Лёшик предложил привидение изловить. Наверно, задело его то, что это самое привидение именно его лапти носит, когда по потолку бегает. Да и надоело ему, видно, потолок твой отмывать. Не любит он грязную работу...
- Ты, Купалыч, про ловушку-то расскажи! - нетерпеливо перебил леший.
- Будет тебе сейчас про ловушку, Лексеич, будет, - водяной усмехнулся. - Будет и ответ на вопрос, откуда я знаю, что старые лапотки ты сохранил...
- В первый же вечер после появления следов дал я домовятам задание, - продолжил водяной. - Ведь должны были где-то быть лапотки, которыми ставились чёрные следы. Я подумал, что наверно, это старые лапти Лёшика. Домовята говорили мне, что у них лапти чистые да новые. А где старые, они не знали. И велел я искать их следующим днём, когда тебя дома не будет. Искать везде: под лавками, по сундукам, в кладовой, в сенях, на чердаке... А как найдут лапоточки, то насыпать внутрь сажи да побольше и на место положить. Объяснил я им так: привидение станет лапти надевать, чтоб по потолку бегать, а ночью-то видно плохо - оно сажей-то всё и обсыплется, когда вверх ногами бродить будет. И из невидимого видимым станет - всё как бы в дымке чёрной, станет чумазое вроде. А уж на свету-то мы его обязательно где-нибудь да увидим и поймаем. Такая вот "ловушка"...
- А! Вот оно что! Так, значит, это не от чихания над ведром с сажей я так вымазался?!! Ой-ой! То-то я помню: что-то вчера с потолка сыпалось. Ещё подумал, что домовята слишком много белой глины намазали во время последней побелки... - Лексеич почесал затылок.
- Неужто совсем в темноте ставил? - заинтересовался водяной. - Я понадеялся, что ты не до конца сажу-то ототрёшь... но чтобы вот так: совсем не разобраться в чём дело... и с головой, полной сажи, явиться сюда как ни в чём не бывало?!! О-хо-хо!
- Так ведь как получилось-то, - леший хлопнул себя по коленям. - Первые-то два раза ставил я следы на свету и ставни-то почти что не прикрывал. А вчера припозднился, в шишки, понимаешь, домовята усадили меня играть. Ну и... побоялся я свет-то зажечь, а вдруг и впрямь кто увидит? Ты ведь обещал поймать хулигана... Я постоял-постоял на крыльце, послушал - чужих нет, ну и наследил быстренько почти что в темноте...
- А-ха-ха, Лексеич! Да... не везёт так уж не везёт тебе, хулигану! А как же это ты следы на потолок-то лепил? Ведь высоко же!
- А я, Купалыч, - самодовольно ухмыльнулся леший, - лапти-то на рогульки надевал, и вот так вот ходил: правой-левой, правой-левой, - изобразил он, подняв руки вверх, - вроде бы как ноги переставлял. Ха-ха-ха!
- Ох, ловкач! - засмеялся и Купалыч. - Жаль, что никто в лесу этого не знает. А то бы народ, ой, как повеселился бы! О-хо-хо-хо!
- Не надо, Купалыч, я ж не со зла, - просительно посмотрел леший на друга. - И хорошо ещё, что домовята утром уж очень крепко спали и не видели моей чумазости... - помолчав, он добавил: - Странно однако, что они мне ничего не сказали о том, что привидение ловить собираются... Наверно, и это твоя работа?
- Конечно. моя, - улыбнулся водяной. - Я их убедил. что сюрприз тебе будет приятный.
- Вот уж и впрямь сюрприз... - проворчал леший и усмехнулся. - Ай, да Купалыч! Ох и хитрый же ты, чёрт! Это ж надо так подкузьмить меня! А я-то, я - садовая голова! Думал тебя поймать, ловушку тебе расставил, - да сам же в неё и попался! Ай-ай-ай! Да я теперь... Да я на весь белый свет должен теперь трубить про то, какой ты... Ну, просто самый лучший детектив!!!
- Ну что ты, Лексеич, - смутился водяной.
- Да, да, да! Не спорь!.. - воскликнул леший. - Только... - он вдруг замолчал и тяжело вздохнул. - Только стыдно мне... И перед тобой,конечно... Но особенно перед домовятами: ведь я их ругал за следы... И перед кикиморами тоже - беспокоил их напрасно... Знаешь, Купалыч, мне даже перед Ягой стыдно. А вдруг старая в самый настоящий обморок тогда упала? - леший поднял к небу глаза и поскрёб затылок. - Что же мне делать-то теперь? Уж ты, Купалыч, пожалуйста, меня не выдавай, не рассказывай про мою... про эту глупость со следами. Не срами уж меня!
- Что же, придётся тебя, Лексеич, выручать. Придётся уподобиться Лёшику и скрывать правду ради дружбы. Не могу ж я подрывать твой авторитет?!! - водяной испытывающе посмотрел на друга.
- Вот спасибо тебе, Купалыч, вот спасибо! - благодарно отозвался леший. - Но как же мне из этого некрасивого положения выкрутиться-то? Что ты им всем скажешь-то?
- А что говорить? Сами вы придумали про чёрта и привидение. А вести-то по лесу быстро разносятся. Небось, уже все знают. Ну, значит, так тому и быть. Да и следов ведь на потолке больше не будет... Итак, чёрт, якобы ставший привидением как бы попался, став видимым, и... убежал, поняв, что его раскусили. Вот!.. Загадка, которую он мне загадал, - разгадана. Чёрт снова посрамлён и от стыда опять сгинул!.. Ха-ха-ха! Ну как тебе это?! А?
- Ну-у-у... Думаешь, поверят? - всё ещё беспокоился Лексеич.
-Увидим. - ответил водяной и ободряюще подмигнул.