Пока Айла лежала в больнице долгих три месяца, Алька получила известие о смерти отца и спешно вылетела на Алтай на похороны, билетов на самолёт не было, было лето, сезон отпусков. Пришлось ждать в аэропорту Ашхабада целые сутки, пока наконец ей удалось вылететь с пересадками в Барнаул.
Но Алька всё равно не успела и отца похоронили без неё. Там на кладбище Алька стояла у могилы отца, положив цветы на засыпанный свежей землёй холм, слёзы градом лились по её лицу. Она хоть и не росла вместе с отцом, но чувствовала некую незримую связь с ним. Погостив три дня в доме у мачехи, которая даже сгорбилась от горя, Алька уехала в родное село, как всегда через Бийск, вначале надо было навестить любимую Галинку.
Мачеха на прощание просила у неё прощения за всё плохое и просила навещать её и приезжать обязательно в гости вместе с детьми. Алька с тяжёлым сердцем попрощалась и спешно вышла из дома. Зла на мачеху она не держала, ведь та Альку не воспитывала, не отнимала кусок хлеба и была по-своему несчастна, иметь больного ребёнка - это тяжкий груз на сердце, теперь-то Алька узнала об этом с лихвой.
Вместе с Галинкой они поехали в деревню, там остановились у старшей Алькиной тётки Екатерины, Галинкиной сестры, которая всегда была радушной хозяйкой и принимала всю родню в своём хлебосольном доме, несмотря на наличие большого хозяйства и шестерых детей. Екатерина никогда не унывала, а была работящей и доброй женщиной.
Женщины сходили вместе на кладбище, навестить деда Алексея и бабу Лиду, которые так и лежали на погосте рядышком, как и прожили всю свою жизнь, полную испытаний и трудностей. Тётки уже пошли назад, а Алька всё стояла у родных могилок и разговаривала с дедом и бабушкой.
У Альки было всего три дня в запасе, нужно было спешно возвращаться в Ташкент к дочери, чтобы успеть на выписку и собственноручно забрать Айлу из больницы домой, но она всё таки сходила к матери, чтобы навестить её и справиться о здоровье. В их доме всё было как всегда, свои трудности и беды, как и у всех вокруг.
Две старшие дочки учились в интернате на гособеспечении, дома ещё были дети, младшая дочурка красавица, которая была старше Айлы всего на 5 лет. Алька с возрастом только всё сильнее нуждалась в матери, в её одобрении и поддержке, в её ласке, хотя самой уже было за тридцать. Но все мы остаёмся детьми, пока наши родители живы.
И пусть мать не растила её, оставила у деда с бабкой, но у Альки уже почти не было обиды. Судьба странным образом посылала ей всё новые испытания, но она стойко держалась и крепла духом, как тот самый одуванчик на ветру, только пух разлетался по ветру, а стебель твёрдо держался в земле, не сгибаясь и не ломаясь...
Айла после больницы быстро шла на поправку, она уже самостоятельно вставала и потихонечку ходила. Она с восторгом то и дело сгибала коленку и демонстрировала всем: за 5 лет, что нога не разгибалась, девочка уже настолько к этому привыкла, что иногда по привычке продолжала вышагивать прямой ногой.
И то, что ножка наконец-то выпрямилась, а не смотрит на бок - это ей казалось неким чудом. Воодушевлённая Алька уже в мечтах рисовала себе, как дочка окончательно встанет на ноги, хромота исчезнет совсем и она снова будет полноценным ребёнком, бегать и прыгать среди ровесников.
Их семье от СМУ-2 выделили новую 3-х комнатную квартиру на той же улице, что и прежде, только в другом её конце, в трёхэтажном доме на 1 этаже. Они переехали всем семейством, хотя было жалко расставаться с соседями в их дружном дворе. Девочки первое время ходили туда играть с детьми, никак не привыкнув к новому дому и двору.
В новую квартиру супруги купили новый диван и два кресла с журнальным столиком, тахту и письменный стол в комнату Серафимы, новый телевизор и магнитолу, на которую Алик записал поющих Серафиму и Айлу, даже записал школьных и дворовых подружек Серафимы, которые пели вместе с дочерью.
Он потом включал на всю громкость и слушал, как его девочки старательно выводят Крылатые качели или День Победы. Из Дагестана к ним в гости прибыла сестра Алика, она привезла с собой несколько ящиков крупных спелых гранат на продажу, которые потом продавала по три рубля за штуку, хотя они столько стоили за кило там в Дагестане.
Соседские дети, выклянчив у родителей деньги, с восторгом бегали к ним в дом и покупали эти гранаты. Вредная Айла тырила у тётки плоды и раздавала всем своим друзьям бесплатно, даже тем, кто её когда-то обижал, она вообще никогда не была жадным ребёнком. Тётка ругаясь и злясь, курлыкая что-то на своём языке, так и уехала восвояси без барыша.
В январе 1979 года Айле исполнилось 7 лет, раньше семи лет тогда в школу не брали и в сентябре, когда ей было 7 лет и 8 месяцев она пошла в 1 класс. В классе детей было человек 40, не меньше. Вокруг были дети из подготовительной группы детского сада, куда ходила Айла и другие детки. Школа была хорошая, учителя знающими и сильными педагогами.
Айла от природы была неглупой, но ленивой девочкой, может оттого, что привыкла большую часть жизни проводить прикованной к постели. Читать её научила старшая сестра ещё в 5 лет, поэтому слушать как другие дети читают по слогам и мычат Айле было скучно.
Писать палочки и крючки, медленно и ровно выводя их в тетради, неугомонному ребёнку тоже было не в радость, мигом нарисовав скачущие палки и закорючки, она с удовлетворением захлопывала тетрадь. Да и поведение девочки в школе было не ахти, она вечно с кем-то дралась, переговаривалась с учителями, била стёкла и стреляла из рогатки - оторва, а не ребёнок.
Учителя разводили руками и говорили, способная, но это не Серафима. Алька не требовала от младшей дочери многого, лишь бы не болела. Зато Алик сердился чрезвычайно, ему хотелось ещё одного ребёнка вундеркинда, чтобы она, как Серафима, получала грамоты, чтобы он гордо сидел на собраниях и выслушивал хвалебные речи в адрес дочери, семьи и в его лично адрес. Но Айла не давала ему ни единого шанса.
Как-то девочка сидела и выводила в тетради какой-то текст, Алик нагнулся и с иронией прочитал: Сииирёжаааа и как даст Айле подзатыльник. Дочка, в страхе нагнув голову, сидела и не дышала, она смертельно боялась родного отца. В общем, отец в итоге даже не знал в какую сторону открывается дверь класса, в котором училась Айла.
На собрания не ходил и не гордился. Вся с семья с умилением смотрела на Серафиму, уж она не подкачает и добьётся в жизни многого. А с Айлы неизвестно, что вырастет, вечно вся в ссадинах, руки в цыпках. С утра уйдёт в чистой и выглаженной матерью одежде, а к вечеру возвращалось чудо-юдо. Ты же девочка, говорила ей мать, на кого ты похожа? Айла только отмахивалась.
Алик обустраивал их новое жилище. Огородил с задней части дома забором кусок земли, построил крыльцо к веранде, прорубил дверь. Подъездом семья почти не пользовалась, хотя дверь в подъезд по-прежнему не убирали. Алька разбила маленький огородик и палисадник, выращивала цветы и помидоры, баклажаны и зелень.
Посреди их дворика рос большой тутовник, с белыми ягодами, от соседей напротив свисали ветки тутовника с чёрными ягодами. Детишки гурьбой осаждали их огород, ради того, чтобы полакомиться вкусной ягодой, они даже переставали дразнить Айлу, которая милостиво разрешала им вход в её царство.
Алик во дворе сделал летний душ с железной бочкой наверху, которая нагревалась от солнца и семья могла принимать душ в любое время. Вода всё так же текла по водопроводу по два-три часа два раза в неделю, Алик поставил титан, для нагрева воды, с топкой для дров.
В туалете смыв работал от морской воды, которая больше ни на что не годилась в хозяйстве, мыться ею было невозможно, она оставляла после себя солёные разводы, а постиранное морской водой бельё стояло колом. Жизнь в быту постепенно налаживалась, но в их семейной жизни, несмотря на это, ничего не менялось.
Алик вёл себя по-прежнему безобразно, теперь частенько мог прийти с работы выпивший, а это неизбежно приводило к скандалам и побоям. Айла уже научилась определять по виду отца будет ли сегодня дома драка или нет? Она всегда вставала между родителями в опасные моменты, вначале это помогало, а потом тоже летела как кутёнок в сторону, отшвырнутая безжалостной рукой отца.
Благоразумная Серафима предпочитала не вмешиваться и только вытащив сестрёнку из куча малы силком затаскивала сопротивляющуюся и орущую Айлу к себе в комнату. Так продолжалось довольно долго, а однажды, когда Айле было уже почти 8 лет, случилось и вовсе страшное, Серафима была у подруги, мать отпустила её с ночёвкой, Айла только пришла с улицы, вся чумазая и растрёпанная.
Мать загнала её в ванную, когда вернулся с работы отец, как всегда под градусом. Он прямиком прошёл на кухню прямо в обуви, не раздеваясь и не помыв руки, потом открыл кастрюлю с борщом и начал с шумом прихлёбывать половником прямо из кастрюли. Алька не выдержала и предложила ему налить в тарелку, мол ты же не один и борщ может скиснуть. Кому потом выливать, свиньям? Алик даже подпрыгнул:
- Ты назвала меня свиньёй?
А когда он узнал, что Серафима без его разрешения ночует вне дома, то ещё сильнее разозлился. И понеслась душа по кочкам. Айла выскочила из ванной комнаты и её глазам предстала страшная картина, отец, с бешено вращающимися и налитыми от ярости кровью зрачками, посреди веранды остервенело бил мать поленом из поленницы дров, которую сам же и сложил на веранде, чтобы ими топить титан в ванной комнате для купания.
Кровища хлестала в разные стороны, мать рукой прикрывала голову, пока муж поленом охаживал её по спине, рукам, голове, не разбирая куда. Айла в ступоре не могла двинуться с места из-за вида крови и только орала благим матом, пока мать не крикнула ей, чтобы она позвала соседа напротив. Вот когда пригодилась дверь в подъезд.
Айла с шумом тарабанила по соседской двери, пока сосед дядя Коля не открыл её и не пришёл к ним на помощь. Николай оттащил разъярённого Алика от жены, которая лежала в крови, почти без сознания. Алик выскочил в темноту, пока ей оказывали помощь.
На скорой Альку увезли в больницу, на голове и руке, которой она прикрывала голову, были серьёзные раны, ей нанесли швы и положили в стационар. Айла с Серафимой все дни, пока мать лежала в больнице, боялись появляться дома и ночевали у маминой подруги, взяв с собой только школьные принадлежности и перемену одежды.
После школы девочки каждый день навещали мать, дня через три в палате появился Алик, он был в белом халате, с цветами и прямо от порога рухнул на колени и пополз к Альке, которая этим же букетом отбивалась от мужа в ужасе. Айла орала на всю больницу, как ненормальная, ей казалось, что она снова возвращается в тот самый вечер, когда при ней отец чуть не убил мать.
Спрашивается, где в этот момент были милиция и другие общественные организации? Алька писала многочисленные заявления, которые потом тихо отправлялись в корзину, пока однажды один сердобольный человек, работник милиции не сказал ей такую вещь:
- Вы с ним не женаты, он тебе совершенно посторонний человек, выйди за него замуж, а потом подай на развод и тогда мы будем вынуждены принимать меры, чтобы защитить бывшую жену от притязаний и побоев бывшего мужа.
Так ли это было на самом деле или Алька поняла по-своему, но она приняла это как за спасительное решение. В очередной раз Алик вымолил у неё прощение и Алька ему предложила:
- Слушай, а давай поженимся?
Польщённый Алик с радостью согласился, ему было приятно, что жена сама предлагает то, на что он давно потерял надежду. Ведь из-за того, что они не были женаты, Алику пришлось удочерять собственную дочь, какое-то время Айла была записана на первого мужа Альки, у которой оставалась его фамилия.
Супруги расписались и Алька даже взяла фамилию Алика. А через месяц Алька под шумок подала на развод, уведомления с суда для мужа приходили по этому же адресу, Алька рвала их и отправляла в топку титана. Потом их благополучно развели в отсутствие супруга из-за его неявок на заседания суда.
Алька терпеливо ждала первого же срыва Алика и очередного скандала. Долго ждать не пришлось, побитая Алька написала заявление в милицию и Алика закрыли на 15 суток. Ошеломлённый такой подлостью жены, Алик с удивлением узнал, что уже несколько месяцев они с женой находятся в разводе и, если он не прекратит свои издевательства над теперь уже бывшей женой, то ему светит реальный срок .
Осмелевшая Алька перестала готовить бывшему мужу и убираться в доме, потому что муж ходил в обуви и всюду разводил бардак. Стирала вещи только дочкам и себе, готовила понемногу и на один раз. Бывший муж всем ходил и жаловался какая она неряха и что в доме нечего есть, но Альке было уже всё равно.
Алику дали однокомнатную квартиру в доме неподалёку, он в отсутствие Альки вывез из их дома тахту, два кресла и магнитолу, забрал хорошую посуду и холодильник, милостиво оставив им диван, который сам же и продавил, валяясь на нём сутками и стряхивая пепел прямо на пол или в постель.
После того, как Алик съехал, вся семья наконец вздохнула свободно. Что мебель и разорённый дом - это всё дело наживное. Алька с дочерьми сходили в парикмахерскую, все дружно коротко подстриглись. Только Айле, которой было уже 9 лет, было жалко отрезать волосы, потому что она всё своё детство была всегда лысой, ведь в больницах, не мудрствуя лукаво, всех обривали, чтобы не было педикулёза.
Но Айла, из солидарности с матерью и сестрой, всё таки подстриглась. Мама разрешила ей завести котёнка, которого девочка тут же назвала Мультиком и таскала его всюду за собой, тискала и радовалась, потому что очень любила животных, которых отец терпеть не мог.
Алик уже ничего не мог поделать, потому что утратил своё влияние на семью. В своей холостяцкой квартире он теперь часами по вечерам включал магнитолу на полную мощность и на всю улицу на потеху соседям из открытых окон его квартиры доносились Крылатые качели и День Победы в исполнение дочерей и их подруг.
Подвыпив, он мог прийти под дверь квартиры Альки и детей и стеная и плача стучать и требовать, чтобы Алька дала ему умереть около детей. Этот цирк продолжался до тех пор, пока за ним из Дагестана не приехали братья и насильно не увезли его с собой, сказав, что мать болеет, хочет видеть блудного сына и надо ехать.
Попрощавшись и сказав, что он ещё вернётся, Алик наконец-то оставил их в покое и уехал к себе на Родину, чтобы пропасть ко всеобщей радости Альки и детей на долгих 7 лет.