После памятного празднования Нового 1970 года, Владимир получил письмо от матери: она писала, что болеет и хотела бы увидеть сына напоследок. Владимир и Алька встревожились и решили, что нужно обязательно ехать навестить мать. Владимира с работы не отпускали, со времени его устройства прошло меньше 5 месяцев, отпуск он ещё не заслужил.
Алька сочувствовала, но сама ехать не планировала и не хотела. Владимир в горячке написал заявление об уходе и стал спешно собираться в дорогу. Он успокоил Альку, что приедет обратно и всё уладит, трудовую книжку на руки ему не выдали, из-за необходимости двухнедельной отработки, отрабатывать которую Владимир не собирался. Алька не сопротивлялась, а молча собирала мужнины вещи.
Серафима радостно нарезала круги около чемодана и пыталась запихнуть в него свои игрушки. Она разговаривала с Дашей и объясняла той, что скоро вернётся, ей нужно с папой ехать в командиловку, а Даша ещё маленькая и останется дома. Слушая детский лепет дочери, погрустневшая Алька невольно улыбалась, хотя сердцем чувствовала, что Владимир больше не вернётся.
Она не пыталась остановить мужа, потому что устала от его бесконечного пьянства, да и чувства к нему остались в прошлом, там на Алтае, в городском саду, где Володя рвал ей цветы на клумбе, когда они гуляли всю ночь и встречали вместе рассвет. Они тогда, держась за руки и громко хохоча, убегали от милиционера, который трезвонил в свой свисток, покраснев от натуги.
Какими беспечными они тогда были, какими наивными. Жизнь оказалась гораздо прозаичнее, чем в мечтах. Теперь вот Владимир уезжает, а Алька не знает вернётся ли он и что ждёт их впереди, она только понимает, что так больше продолжаться не может.
- Ну вот, все вещи собраны, нужно присесть на дорожку, телеграмму пришлю по приезду, успокою маму, наведу у врачей справки о её здоровье и сразу назад, - торопливо говорил Владимир, - не надо, не провожай, я сейчас бегом на рейсовый автобус до Красноводска, а там в аэропорт, куплю билет на ближайший самолёт, поездом слишком долго, скоро увидимся Алюшка.
Владимир поднял высоко на руки дочку, закружил её под громкий смех и её крики поднять ещё выше, пристальным взглядом посмотрел на жену, поцеловал своих девчонок на прощание и, взяв в руки чемодан, вышел из квартиры в подъезд. Алька подошла к окну и провожала его глазами. пока фигура Владимира не скрылась за поворотом.
Она беззвучно плакала, хотя хотелось громко рыдать, но рядом бегала маленькая Серафима, которая пытаясь дотянуться до подоконника, объясняла Даше, что уже не едет в командиловку, потому что мама плачет. Алька порывисто обняла и поцеловала дочь, потом пообещала ей, что больше не будет плакать.
Телеграмму принесли быстро, буквально на следующий день, Алька как раз пришла домой на обед и раздался звонок почтальона в дверь. Владимир писал, что благополучно доехал, всё хорошо, целую, тчк. Чтобы не изводить себя ненужными мыслями, Алька с головой ушла в работу.
На комсомольскую стройку прибывало всё больше народу из разных мест, им всем необходимо было жильё, домов в округе строилось очень много и у всей бригады Альки было полно работы. Со времени отъезда Владимира прошло больше месяца, незаметно наступил февраль, а вскоре и День Рождения Серафимы, ей исполнилось 2 года.
Накануне в Детском мире Алька выбирала подарки от себя и от папы, Серафима хотела игрушечную посуду, кухню, маленький утюг. Алька ходила между полок, заваленных детскими игрушками и с грустью вспоминала своё детство и единственную тряпичную куклу Зину, которую ей смастерила Галинка.
Своей дочери Алька покупала много разных игрушек и старалась ей ни в чём не отказывать. Дома всегда были шоколадные конфеты, хотя сама Алька их почти не ела, из сладостей своего детства она по-прежнему помнила куски сахара, заботливо припасённых для неё дедом Алексеем, а конфетами карамельками её иногда угощала мать, но вкус у них был совсем не такой, как у дедова подарка.
Больше такого сахара, как в своём босоногом детстве, Альке едать не приходилось. Нет уже любимого деда Алексея, её заступника и надёжного друга, который приласкает, приголубит и утешит. Прошёл ещё месяц, потом другой, третий. Серафима очень скучала по отцу и каждый день спрашивала мать, когда же вернётся её папа? Алька отвечала, что скоро и отвлекала дочь вопросами о детском саду или о кукле.
Телеграммы от Владимира больше не приходили, но как-то раз пришло письмо: муж писал, что скучает, приехать не может, мама серьёзно больна и спрашивал Альку, не вернётся ли она с дочерью назад в Барнаул. Алька написала, что они останутся в Туркменистане, теперь тут их дом. Документы Владимира с отдела кадров отправили ему по почте по запросу из Барнаула.
Потом от Владимира стали приходить регулярные денежные переводы на содержание дочки, сумма была стабильно одна и та же. Жизнь Альки и Серафимы постепенно вошла в своё русло, протекала ровно и без происшествий, пока однажды Алька не столкнулась в магазине нос к носу с тем самым Аликом, который праздновал у них дома Новый год.
Это был субботний день, дочка Серафима осталась у соседки, пока Алька закупала необходимые продукты на предстоящую неделю. Алик с лёгкостью подхватил её сумки и несмотря на Алькины возражения потащил их к своему мотоциклу с коляской. Алик похлопал с гордостью своего железного коня: - Урал, надёжный и безопасный, садись, прокачу с ветерком, только держись крепче за меня.
Алька вначале замешкалась, удобно ли это, в коляске лежали сумки с продуктами, но потом села сзади, обхватив Алика за плечи. Прокатил он действительно с ветерком, на высокой скорости, снова и снова нарезая круги по их маленькому городку. У Альки захватывало дух и замирало сердце, то ли от езды, то ли от непривычной близости крепкого мужского плеча, ведь со времени отъезда Владимира прошло почти полгода.
Потом Алик помог донести сумки до подъезда и попрощавшись умчался на своём железном Урале. На следующий день, в воскресенье, раздался звонок в дверь, Алька в это время стряпала блины на кухне и бегом открыла дверь, чтобы снова вернуться к плите. На пороге стоял улыбающийся Алик с тортом, воздушными шариками и мыльными пузырями для Серафимы.
Девочка, которая выбежала на звонок в прихожую вместе с матерью, радостно захлопала в ладоши и стала кричать папа приехал. Из кухни потянуло гарью, быстро опомнившись, всё ещё растерянная Алька пригласила Алика в дом пить чай с тортом и блинами. Больше этот дом Алик не покидал. Так в жизни Альки и Серафимы появился другой мужчина.
Алик был родом из Дагестана, по национальности он был лезгин. Ему тоже было 23 года, как и Альке, он был старше её всего лишь на месяц. В Узбекистан он прибыл на заработки, но больше спасаясь бегством от женитьбы на двоюродной сестре, которую ему навязывала в жёны вся родня. У него на Родине частенько было так принято и их женитьбу запланировали в семье ещё с детства.
Алик был начитанным и сообразительным парнем, а когда отслужил в армии, пообщавшись со своими ровесниками с разных мест, и вовсе понял, что такие обычаи и порядки идут вразрез с его убеждениями, он хотел жениться только по любви и уж точно не на родственнице. Алька ему понравилась сразу, ещё тогда на празднике, но она была замужем. Теперь же, хотя Алька официально и состоит в браке, Алик настоял, чтобы она, не мешкая, подала на развод.
Через два месяца брак Альки и Владимира был официально расторгнут в областном суде. Приглашения в суд Владимиру отправлялись, но из-за неявки на два заседания подряд, решение было принято в его отсутствие. Выходить снова замуж Алька не хотела, хотя Алик периодически заводил разговор об этом. Они просто жили, как муж и жена, но без штампа в паспорте, у Альки уже стояло два штампа, один о браке, другой о разводе.
Алька и Алик любили друг друга, но им мешала разность менталитетов. Алик учил Альку готовить лезгинские блюда, требовал повиновения, не разрешал ей краситься и стричься, бешено ревновал даже к столбу. К Серафиме он относился хорошо, любил её, как родную дочь. Благодаря этому, Алька закрывала глаза на недостатки Алика, она видела, что дочка его любит, как отца.
С каждой зарплаты Алик приносил девочке сладости и игрушки, тогда как родной отец, хоть и высылал денежное довольствие, но не делал никаких попыток увидеть дочь, забрать её на каникулы, прислать подарок. Он как будто вычеркнул из своей жизни обеих разом - и жену, и ребёнка. Алька понимала, что чужие дети мало кому нужны и от добра добра не ищут, поэтому старалась прислушиваться к пожеланиям властолюбивого Алика, собирала длинные волосы в хвост, перестала пользоваться косметикой и старалась ему не перечить.
Шумные сборища и праздники на работе Алька теперь старалась не посещать. Деньги, которые Алик зарабатывал он ей не отдавал, потому что деньги должны быть в руках мужчины. Он даже пробовал намекнуть Альке, чтобы та отдавала ему и свою зарплату, мол ты совершенно не можешь ими распоряжаться и экономить, поэтому у тебя и не получается ничего накопить. Но Алька отказалась от его предложения наотрез, носи свои деньги при себе, но и мои не трогай.
Жажды накопительства и наживы в Альке не было никогда и что-то менять в себе, даже в в угоду мужу, она не собиралась. Алик мечтал о сыне, он хотел, чтобы Алька поскорее ему родила, уж тогда она никуда от него не денется и он заставит её расписаться в загсе, хотя все вокруг и так считали их мужем и женой.
У них даже имена были одинаковые, это судьба, подшучивали над ними друзья. Так прошёл год новой жизни Альки и Серафимы, он был более или менее стабильным и Альку всё устраивало, а что будет дальше одному Богу известно, думала она, каждую ночь засыпая в объятиях Алика...