Вдоль шоссе были заросли красного тальника, все в светлых пушках. Это он так цветёт, тальник. И вербы тоже; и они тоже цвести начинают. Вон и на осинах бутоны-почки готовы лопнуть, раскрыться. Воздух проходит между ветками; они как будто чувствуют его - дышат. И ветер понемногу поднимается, качает оживающие, уже наливающиеся соками весны гибкие желтоватые прутья над темнеющими, в сеточках, оседающими сугробами. И кажется, что с каждым вдохом кусты и деревья вбирают, впивают ту же тоску весны, которая сосёт сердце Сони...
Вот Соня и к дороге вышла. Дорога вся в лужицах, с битыми стёклышками льда, а сугробы на обочинах забрызганы грязью. Это машины так неаккуратно проезжают, расплёскивают лужи. И хотя свободный уже асфальт так и манил ноги - пройтись, почувствовать, как оно, без снега - Соня не решилась выходить на шоссе из-за этих машин, потому что грязь у них из-под колёс во все стороны. Жалко пальто. Пошла по обочине, скользя на сырой тропинке. К трамвайному кольцу пошла: на электричку денег у неё не было.
Очень хотелось есть. Она ведь только позавтракала утром слегка, и всё; и весь день на свежем воздухе... С другой стороны, это хорошо, что есть хочется. Аппетит вернулся, значит, считай, выздоровела. Ей примечтался вкус картошечки, которую она пожарит дома, с лучком поджарит (лук дома тоже есть). Может, тогда и тоска пройдёт. Может, это вообще не тоска, а просто голод...
Воздух сгущался над головой; небо открылось. В широких разводах показались звёздочки. Ещё довольно светло, а звёздочки, ты смотри, заметны уже; и месяц выплыл. Очень белый такой, очень резкий месяц. Холодает; ветки верб и осин, хвоя отдалившихся сосен резче рисовались в вечереющем пространстве... Боже, какая тоска!.. Какое глубокое небо!Как там, в вышине, бездонно, бездомно!.. Какая она маленькая, Соня - здесь, на оттаивающей, и всё равно такой холодной земле!.. Вот, вот она откуда - тоска! постигла вдруг Соня.
Она вспомнила, что это п о с т и ж е н и е пришло к ней не впервые. Такое уже было. Тоже весной. Когда ещё Витьку в армию не забрали. У них в школе был вечер, они всё время вместе танцевали. Потом Витька проводил её до подъезда, вскочил в свой троллейбус и уехал... А она ещё осталась стоять у подъезда, дышать весенним воздухом, глядеть в небо - тёмно-синее, глубокое, с далёкими звёздами и яркой полной луной. И вдруг почувствовала всю безмерность этого пространства, всю незащищённость родной своей, круглой Земли.И как низко на самом деле растянуты над подмерзающей почвой все эти трамвайные и троллейбусные провода, и как мал пролетающий - над нею, но гораздо, гораздо ниже луны и звёзд - самолётик; как высоки, как безмерно высоки безразличные к ней весенние звёзды.И какая она маленькая, одинокая здесь, на земле, в своём старом зелёном пальтишке, перед своим подъездом, сиротливо распахнутым в пространство подъездом, в котором так робко светится лампочка в семьдесят пять ватт. Не потому одинока, что Витька уехал, а потому, что каждый на свете одинок...Боже, какая тоска! Какая тоска!..
Не одно её сердце - нет, не только оно так тосковало и мучилось сегодня, в этот прекрасный весенний день. Хотя уже ведь вечер. Фонари зажгли...
Как, на самом деле, тоскливо разносилось сегодня по парку это одинокое "Тук-тук, тук-тук-тук" того дятла на той сосне; как одиноко высвистывала синичка своё "синь-синь""... С какою тоскою качались под ветром прутья-ветки, готовые цвести... Но и это ещё не всё...
Как беспомощно и жалко улыбалась всем бедная Галка, выходя из очередного запоя; как тоскливо звучала Инкина гитара с этим её "И я была дквушкой юной, сама не припомню, когда...! и лихие кубанские песни Анки "Ой, й-за гир-горы йидуть мазуры..."
И вот, и вот вдруг что пришло на память: мама. Мамин тоскующий взгляд в последние дни - взгляд, не желающий узнавать её, Соню, безразличный - перед кончиной - к присутствию рядом любимой и любящей дочери перед лицом того огромного, бесконечного одиночества, в котором она уже готова была раствориться...
Боже! какая тоска! - думала Соня, сидя перед окном постукивающего, покачивающегося трамвая - а мимо этого окна, мимо её глаз пробегали закрытые талым снегом поля, с тёмными кучами уже вывезенного на них с Петергофской птицефабрики удобрения. Убегали и пропадали в темнеющем пространстве. И месяц светил. И звёзды...
Наступала весна. Наступала на всех. На бедную, одинокую Соню...
2020г.
)