Мой папа был в свое время кандидатом в мастера спорта по легкой атлетике. Поэтому неудивительно, что он хотел, чтобы его единственный сын связал свою жизнь со спортом.
- И потом, - говорил он мне, - это намного лучше, чем баклуши во дворе бить.
Как в воду глядел… Сейчас, по прошествии многих лет, я безмерно благодарен ему за эту инициативу. Спорт не только укрепляет здоровье и воспитывает характер. Спорт – это еще и друзья, с которыми тебя связывают общие спортивные интересы, цели и стремления. Для меня, простого мальчишки, это очень много значило тогда.
Еще в 2-м классе меня отдали в секцию фигурного катания. В теплое время года мы занимались в зале, а зимой выходили на лед. Тренером у нас была смешная полноватая тетка лет за 40. Одета она всегда была в джинсы и огромный безразмерный свитер, и при этом имела противно-писклявый голос.
- А сейчас, дети, - пищала она на занятиях в зале, - делаем вот тааак. Леночка, покажи.
Вставала девочка из 1-го ряда и показывала, а мы за ней повторяли. Сама тетка нам ничего не показывала. Зато замечания делала постоянно:
- Никитин, кто так прогибается? Сильнее прогибаемся, сильнее.
Отец, видя подобные тренировки, только хмурился. Еще бы, что это за тренер, который своим собственным примером не может наглядно объяснить и показать ребенку, как делать те или иные упражнения. Зато мама говорила:
- Ничего, вот придет зима и на льду все будет совсем по-другому.
Пришла зима. Наши занятия перенеслись на каток возле здания спортивной школы. Тетка, одетая в безразмерное до самой земли пальто и зимнюю шапку, продолжала свою бездарно-популистскую тренерскую практику:
- А теперь дети, - раздавался ее писклявый бубнеж из-под воротника пальто, - делаем вот таак. Леночка, покажи. Никитин, ты опять все делаешь не так.
Мой папа в это самое время вместе с остальными незадачливыми родителями огромными металлическими лопатами чистили каток от снега. Дворников в спортивной секции не было. После таких занятий отец так выматывался, что не мог сдержать досады:
- Заставить бы эту тренершу саму взять лопату в зубы и почистить каток. После пары занятий похудела бы сразу.
Закончилась подобная практика к середине зимы. После одной из таких тренировок папа слег с сильнейшей простудой.
- Так, все, - говорил он, лежа на животе в кровати, в то время как мама ставила ему банки на спину, - Алешка больше в эту секцию ни ногой.
Через год меня отдали в конькобежную секцию. Здесь мне понравилось. И занятия интересные – в теплое время года катались на роликовых коньках, а зимой – выходили на лед. И друзей много появилось. И тренер, Борис Николаевич (нет, не Ельцин) нормальный мужик. Весело было. А какое это неописуемое чувство, когда выходишь на новый, только что залитый каток. Лед прозрачный, словно стекло, буквально поет под остро отточенными лезвиями коньков. Хочется расправить крылья и лететь… Вперед, навстречу ветру…
Поначалу я немного отставал от сверстников, которые занимались коньками больше меня. Но постепенно нагнал. И на соревнованиях выступал неплохо. Но потом… Через год или два… Все как то испортилось постепенно. Тренер буквально перестал заниматься с нами. На занятия приходишь, одеваешь коньки и катаешься как сам знаешь. А летом тренер порой просто кинет мяч и говорит:
- Сегодня в футбол играем.
В секцию меня водила в основном мама или бабушка. Отец из-за работы не мог отводить меня в секцию и потому лишь интересовался:
- Ну, Алеш, чем сегодня занимались?
- В футбол играли.
И так раз от разу. Наконец, в один прекрасный день он не выдержал:
- У вас конькобежная секция или футбольный клуб?
В тот день он отпросился с работы и сам вечером приехал меня забрать из секции. Увидев, что мы возвращаемся с футбольного поля с мячом в руках, он не выдержал.
- Алеш, где Борис Николаевич сидит? – осведомился он.
Я показал. Отец, не мешкая вошел внутрь и захлопнул за собой дверь. Не знаю, что там происходило, я слышал только голос отца и невнятное бормотание тренера. В конце концов, дверь распахнулась и оттуда буквально вылетел Борис Николаевич и отлетев к противоположной стенке, так там и остался сидеть, не в силах подняться. Я попытался ему помочь, но, глядя на красное одутловатое лицо тренера, понял, что Борис Николаевич безнадежно пьян. При этом даже на ногах не в состоянии стоять.
- Так, Алеша, - сказал отец, выйдя из тренерской, - пойдем домой. Сюда ты больше ходить не будешь.
Потом я где то год болтался во дворе. Отец все пытался найти для меня что-то подходящее. Я признался ему, что хотел бы заниматься лыжами и он все бегал по секциям, пытаясь найти такую, чтобы и от дома была относительно недалеко, и тренер чтобы был нормальный. Наконец, однажды вечером, возвращаясь домой с работы, он поймал меня во дворе с ребятами, и, отведя в сторону, сказал, положив мне руку на плечо:
- Все, Алеша, я договорился насчет лыжной секции. Есть такой тренер, Завъялов, неплохой мужик. Пойдешь к нему.