«Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…»
Ах, Боже мой, Боже мой! Простенький, скромненький, школьный учитель… И начать-то он ничего не может самостоятельно: обязательно прибегнет к классику – зато громко, звучно, на мысли наводит…
А было это и не так уж давно: году этак в 1985, осенью, в сентябре месяце, числа, какого точно, не припомню…
Народ оскорбился, когда им велели собирать дрова. Собрали. Суп пришлось варить из топора, точнее на топоре, так как тросика не было. Важов, увидев сосну, издал победный клич, до обеда классный руководитель его не видела. Рома ходил скучный, наверное, он чувствовал, как одна бактерия, предназначенная Петрухину, всосалась в кровь. Мысль об этом не давала спокойно жить и через месяц он слёг, сжигаемый желтухой. Эх, Рома, не бери в голову то, что не надо брать, не заметил бы бактерию, она бы и не вцепилась в твоё хрупкое тело. У костра хлопотала лишь Лена Коновалова. Она говорила: «Ой, ой, Светлана Серафимовна! У вас эта рука уже горит, берите топор с котлом в другую руку!» «Спасибо», – отвечала Светлана Серафимовна и не верила, что суп когда-нибудь сварится. «Хе», – говорил ехидно Паша Носик, сидя на ёлке. Алка орала, как скаженная. Важов потихоньку обдирал апельсин, довольный тем, что банан уже проглотил в гордом одиночестве.
Каждый ел своё яйцо, хрустя кожурой, ибо боялся, не дай Те, Господи, чтобы кто-нибудь хоть унюхал скорлупку, тем более её увидел, тем более на зуб попробовал…
Лена Ковальская строго посмотрела на своего классного руководителя взглядом отличницы. Светлана Серафимовна сразу поняла, что у неё есть загривок, потому что волосы у неё на нём встали дыбом. За то, что она сделала общий стол, её начинали тихо ненавидеть. Петрухин так и заявил, что если ему не дадут глотнуть воды со ржавчиной и бактериями, то он вообще больше никогда никуда не пойдёт. Хитрый Петрухин знал, что через месяц-другой отбудет на Байконур к маме и папе. Но классная руководительница этого не знала, ей страшно хотелось, чтобы Серёжа понял, что он не прав.
Маленькая, но упорная Маша Дроздова похудела за этот день на два килограмма. Но полный рюкзак с яствами был доставлен благополучно домой. Следуя к электричке, сухонькая, горбатенькая от рюкзака, Машка лишь изредка хрипела из-под лямок: «Олеська, надо было им хоть хлеб отдать!» Олеська Черкас, молча, хлопала ресницами и соглашалась, но помочь Машке не могла, отягощённая собственными сосисками и птичьим молоком…
«Во народ!» – думалось тогда ещё очень юной Светлане Серафимовне.
Милые мои выпускники, приближается первое апреля – день смеха и розыгрышей. Нашла в своих старых дневниковых записях эти строчки. Если кто-то из Вас заглянет ко мне на страничку, можете поделиться воспоминаниями о первом нашем походе со своей точки зрения… Жду ответа, как сами знаете, кто...