Время действия - 1860 год; киргиз-кайсаки - прежнее название казахов.
- Апа! – тихо позвала Амина, когда Дуня стала снимать с неё старенький чапан, смёрзшийся под ударами метели в один негнущийся комок.
- Здесь я, здесь! – ласково приговаривала Дуня.
Наконец девочка была раздета. Ужаснулись женщины, увидев синяки и ссадины на худеньком – в чём душа держится – теле.
- Что же она сделала с тобой?! – растерянно спросила Дуня, а сама уж знала, что. Приходилось ей видеть такие следы.
- Камчой побила, - жалобно сказала Амина.
Да, камча – так называют степняки нагайку, серьёзное оружие в умелых руках. Бывалые казаки нагайкой и волка пришибить в степи могли, и врага обезоружить. Даже в женской слабой руке камча была страшна, а её подняли на ребёнка! И избитую девочку оставили замерзать на улице.
Осторожно обмыли женщины Амину, облачили её в чистую рубаху, напоили горячим бульоном, уложили спать на мягкую постель около печи, уютно излучающей тепло. Сидела Дуня у постели крохи, и слёзы наворачивались на её глаза. Нет, нельзя отдавать девочку на растерзание Айше. Сколько же бед ещё ей суждено!
К утру у Амины начался жар. Всё-таки простудилась девчушка. В бреду она звала маму, на что-то жаловалась, тихонько поскуливала. Дуня и Кадиша не отходили от девочки, обтирали её личико влажными тряпочками, молили Бога об её жизни.
На утренней дойке Дуня была мрачной и неразговорчивой. Обеспокоенно поглядывал на неё Карим, но спрашивать о девочке не решался. Видел и так, что худо Амине.
Евдокея сливала молоко в бурдюк, когда руку ожгла резкая боль, упало на снег кожаное ведёрко, разлилось молоко. И снова удар, теперь по спине. Обернулась Дуня – перед ней стояла Айша, покручивая в руках камчу.
Сузив глаза, киргизка прошипела:
- Я не велела никому подходить к девчонке, зачем ты вмешалась?
Кровь бросилась в голову Дуне. Да как смеет мерзавка поднимать руку на вольную казачку? Одним ударом руки свалила Айшу на снег, выхватила из её рук камчу, стала хлестать визжащую, словно поросёнок, женщину по укутанной в толстый чапан спине.
Подбежали женщины:
- Хватит, хватит! – подхватили разъярённую Дуню под руки, повели прочь.
Злобными глазами посмотрела вслед ей Айша. Прохрипела:
- Заплатишь мне за это.
Пряча смеющиеся лица, поднимали аульчанки байскую жену, отряхивали с неё снег. Ну, хоть кто-то дал отпор злобной бабе! Вот только чем это обернётся для девушки, даже предположить боялись. Только знали, что мстительная Айша придумает ещё не одну пакость.
А она и не замедлила отомстить. Улеглась дома в постель, притворилась умирающей. Увидев это, обеспокоился Есим:
- Что с тобой? Ты заболела?
Охая и постанывая, изнемогающим голосом сказала Айша:
- Убила, убила меня русская пленница!
- Дуня? Как убила? За что?
- Я её застала с Каримом. Любовники они. Я даже сказать ничего не успела, она на меня накинулась. И кулаками, и камчой меня избивала. Хорошо, люди прибежали, отняли меня, а то ведь убила бы совсем. Но вот чувствую я, что всё равно умру. Всё внутри у меня отбито.
Не очень-то поверил Есим в скорую смерть Айши, но новость об этой драке его обеспокоила. И мысль о Кариме как-то запала в душу ему. Что ж, Карим молод, и по возрасту Дуне он подходит больше, чем Есим. И работают они вместе. Кто знает, может быть, на самом деле любовь у них?
А Айша продолжала охать и стонать:
- Неужели ты не накажешь наглую девку? Под носом у тебя распутствует. На меня, на жену твою, руку подняла. Перед всем аулом меня опозорила. Как посмела она! Ты просто обязан её наказать!
Ничего не ответил Есим. Накинул на плечи шубу, вышел из дома. Грустно было баю. Словно белую гордую птицу грязью вымазали. Очистится ли? Что же было между женщинами на самом деле? У кого спросить?
Вошёл в раздумье в самый бедный дом. Кинулась хозяйка дастархан накрывать для дорогого гостя, да остановил её бай. Попросил рассказать, что люди в ауле болтают о произошедшем. Боялась женщина говорить – не отомстила бы Айша за это. Но понемногу вызнал Есим всю правду. И о малышке Амине узнал, и о заступничестве Дуни. Ещё выше в его глазах вознеслась девушка. Вот она какая, оказывается! Не боится слабого защитить!
А вот про Карима спросить не решился. То ли правду услышать боялся, то ли опорочить девушку ненароком. То ли опасался чувства свои перед людьми обнажить.
К Кадише послал служанку – узнать, как здоровье девочки, не нужна ли помощь. Передала Кадиша, что плоха девочка. Выживет ли – неизвестно. И чем можно помочь, она не знает. Всё в руках Аллаха.
А дома стонала Айша:
- Умираю. Когда ты накажешь эту девку?
Рассердился Есим:
- Всё верно она сделала, мало она тебя поколотила. Ты, оказывается, над сироткой издевалась, за то тебя Дуня и побила. И не жалуйся мне больше!
- Она любовница Карима!
- А это тебя не касается! Если она захочет, я их женю, и приданого дам! Чтобы жили не хуже других!
Прикусила язык сплетница. Но смиряться она вовсе не собиралась. В ночь ускакал из аула гонец к отцу Айши. С жалобой на то, что муж нанёс ей оскорбление. Что завелась в ауле русская блудница, и что эта потаскуха при всех набросилась на неё, подняла руку на законную жену, дочь древнего и уважаемого рода. А муж не защитил её, не наказал беспутницу. Не исполнил закона шариата.
А Амине становилось всё хуже. Задыхалась девчушка, надсадно кашляла и таяла на глазах. Дуня не отходила от постели девочки ни на шаг, но помочь ей была не в силах.
И тогда Есим отправился в Оренбург. Узнал у знакомых адрес хорошего врача, и уговорил его за хорошую оплату посетить больную девочку.
А скоро прискакал гонец из Ханской ставки. Есима вызывали на суд родственники Айши.
Продолжение следует...