Глава 6. Тайны катаров

 
    Экскурсионная группа, ведомая Гадалем, в которой были и Олькотт, и Лёвушка, и Елена - тем временем совершала не слишком крутой подъём по пологой, каменистой тропе. Она была достаточной даже для того, чтобы на ней одновременно могли развернуться две лошади. Красивый конь, принадлежащий Рене Нелли, и, должно быть, имеющий в своём роду фризскую породу, с лёгкостью нёс двух всадников: Елену и Олькотта. Рядом с ним шла лошадка поменьше, на которой восседал Антонин, а чуть сзади ехали Лёвушка и Морис Магр.
  Вскоре посёлок остался далеко внизу, и они продвигались всё дальше, следуя по горному хребту. Чуть ниже – остались только низкие, прижатые к земле, крепкие деревца; и вот уже вблизи нет больших деревьев. На лысой, безлесой полоске, соединяющей между собой вершины – лишь жёсткая трава и редкие цветы. Летают пчелы и жуки - бронзовки. В дальнейшем, уже видимый отсюда, предстоит небольшой пологий спуск – и новый подъём на гору, красовавшуюся впереди.  Антонин Гадаль опередил фриза, и на своём маленьком коньке первым поднялся на самый верх  хребта. Теперь волосы его колыхал ветер, а лицо стало вдохновенным.
  - За подъёмом последует новый спуск, - прокричал он спутникам, оборачиваясь назад. – А оттуда уже рукой будет подать до Юсса – Орнолак: это – закрытая со всех сторон горами, долина. В Пиренеях, в самом их сердце, берёт начало река Арьеж, приток Гаронны, в которую она впадает под Тулузой. Здесь Арьеж протекает в низинах, протискиваясь между двумя горными цепями, к одной из которых мы уже близко. Там, в глубине, между гор, в этой закрытой долине, имеется, как полагают, более пятидесяти пещер – а я думаю, их гораздо больше, чем считается. Немало должно быть и заваленных входов, и неизвестных нам бывших обиталищ. И все они в древности были обжиты доисторическими людьми. Многие пещеры были известны ещё мудрецам древних религий, а потом, после племён каменного века – кельтским друидам, катарам, розенкрейцерским Посвященным и Хранителям Священного Грааля – храмовникам, получившим название «тамплиеров»!
   Елена попросила Олькотта поспешить вперёд, подгоняя коня, и вскоре они поравнялись с экскурсоводом, созерцая где-то далеко и внизу великолепную долину.
   - Антонин, Мириам про вас рассказывала: что вы – чудесный проводник по здешним местам, а также хранитель местного музея и энтузиаст своего дела. Вы давно занимаетесь историей катаров и собираете местные легенды, - первой заговорила Елена. – Поделитесь ими? Мы бы рады были услышать о них, так сказать, из первых уст, от легендарного собирателя.
   - Эти места просто наполнены мистикой, легендами и чудесами. Иначе и быть не может. И, не только катары тому виной: долина, в которую мы направляемся, расположена на пути великого переселения народов. Задолго до римлян, здесь побывали иберийцы и финикийцы. Здесь была страна галлов, но здесь же сливались два духовных потока: мудрость греков и мистика друидов… Ныне почти утерянная человечеством мудрость веков. Их, конечно, интересовали все эти пещеры и гроты, беспредельные подземные переходы и созданные природой залы: всё это – великолепная школа тишины, так необходимая для созерцания и медитаций. Сокровище для чувств и мыслей, спасатель от шума и наносной суеты.
   Путь их, ещё довольно долго пролегающий по вершине хребта, привёл к относительно пологому спуску. Ниже пошли старые, раскидистые деревья: мощные дубы, буки, кусты молодого дрока. Вблизи паслось стадо овец, которые тёрлись о деревья и жевали листву. А довольно широкая дорога вскоре пошла понизу, в долине, близ реки.
  - Обратите внимание на крест на обочине, - показал рукой Гадаль. Двойной крест с двумя перекладинами: да это же – крест альбигойцев!
  - Давайте, немного отдохнём близ него, в тени вон того орехового дерева! – предложила Елена.
  Они спешились, разложили на скатёрке еду, неспешно подзакусили.
   По дороге, неподалёку от кованого креста, следом за отарой овец, гонимой пастухом с собаками, проехала крестьянка на ослике. Близ креста она остановилась, перекрестилась – и, быть может, прочла краткую молитву. Ослик заупрямился, когда она попробовала оседлать его вновь – и крестьянке пришлось идти пеше, погоняя его перед собой кнутом.
  - Вы хотите услышать что-либо из катарских легенд? – Гадаль отвернулся от дороги и прищурился, глядя на спутников. Его смешная шляпа с полями, дорожный костюм, мягкий и рассеянный взгляд, как ни странно,  совершенно не портили впечатления о некоем внутреннем величии и необычайной тихой серьёзности этого человека.
  - Да. Если можно, - подтвердила Елена.
  - Что ж, о легендах, быть может, и поговорим. Но, немного позже. И о том, что же вас интересует в них – тоже... Думаю,  Мириам уже рассказала вам хотя бы одну из таковых. Но, прежде всего, я должен предупредить, что наша прогулка… Как вам могло показаться – всего лишь прогулка! – крайне опасна. Поэтому, чтобы предостеречь от невнимательности и легкомыслия, поведаю вам сперва не легенды, а историю. Факты. А история нам сообщает, что Монсегюр пал в 1244 году из-за предательства: врагам был показан тайный путь в горах, ведущий к вершине, на которой расположен замок. Совершенные, двести пять мужчин и женщин, были сожжены на костре. Некоторым катарам из этих мест всё же удалось спастись. Катары же и скрывались в гроте Эглиз, примерно через сто лет после событий Монсегюра. Оставшихся, самых последних, было около пятисот. Увы, их выследили, и катары бежали в пещеру Ломбрив – ту самую, где находится так называемый «Собор» и куда мы с вами направляемся… Но там, в Ломбриве, а конкретнее, в проходах над Собором, они были замурованы солдатами Тулузы и умерли. Легендарные святые места были осквернены. Иногда там страшно. Очень страшно. Не раз я испытывал дрожь и ужас, в отсутствие солнечного света, и будто бы ступая по человеческим костям… Могильный склеп… Чувство тревоги – вот что владеет мною всякий раз, когда я спускаюсь в пещеры Орнолака и Юсса. Печальное прошлое не покинуло эти места.
  - По легендам, один из них сказал: «Смерть – это поцелуй бога», - отозвался Морис Магр. – Кости и плоть для них не имели значения. Они умерли голодной смертью, но с твёрдой убеждённостью и с негасимой верой. Солдаты инквизиции не могли их схватить – проход был слишком узок, и не давал им преимуществ. И тогда, они попросту завалили его… Ужасное злодеяние. Я слышал об этом. Но ведь это было не в Соборе. Или же, мы идём не туда?
  - Нет, мы непременно пойдём именно в Собор. Если только, нас не позовёт то место, где они получали Посвящение. Таинственный пещерный храм, называемый «Небесный водитель»: он находится как раз-таки за Собором, и туда ведёт узкий проход через «Семетиер» - то есть, то самое большое кладбище, где погибли катары.
   - Эти последние катары, быть может, взяли с собой всё, что наследовали от тех, кто до последнего защищал Монсегюр, - чуть слышно пробормотала мнимая «Жозефина».
  - Да, это так. А легенду о сокровищах катаров, которые были вынесены из Монсегюра непосредственно перед его взятием, вы, я полагаю, тоже слышали? – мягко улыбнулся Гадаль.
  - Да, конечно. Но, я не буду против того, чтобы услышать её в вашем исполнении. Быть может, узнаю новые для себя детали, - ответила Елена Ган.
  - Позже. Немного позже, я расскажу её, быть может. Итак, сокровища, если они были у последних катаров, возможно,  хранились здесь, в Ломбриве… И, возможно, хранятся сих пор. Если только, их не растащили мародёры. Но, в Семетиер я вас вряд ли поведу: не люблю тревожить прах мёртвых. Там, над Собором, в тёмных и узких проходах, я и сам не бывал ни разу. Даже гораздо ниже, в проходах к Собору, я ощущаю мертвенный холод… Мои братья… Их тела погребены там – но их дух освободился навсегда.
  - А вероятные сокровища – они вас не манят? – спросила Елена.
  - Манят, и весьма. Поскольку, там может быть не только золото и драгоценные камни. Но и… Чаша Грааля! Но вначале я обыщу все другие окрестные места: исследую ходы под Монсегюром, Собор, Грот – и другие пещеры. Возможно, что они не взяли с собой в Сабарте Чашу. Или, припрятали её раньше, не доходя до Семетиера. А возможно, имелись и другие подземные места Посвящения, и кроме пещеры Сабарте, где и осталась эта ценная реликвия.
  - Вы считаете, что Чаша Грааля была у катаров? – спросил Морис, опередив этим вопросом Елену, желающую тоже спросить об этом.
  - Полагаю, что да. Чаша, несомненно, была ритуальным атрибутом у многих народов. А катары… Они – духовные наследники кельтов, друидов… Местных жрецов.
 - Расскажите мне о том, что вам известно о ритуалах катаров. Они любили давать Посвящения именно в пещерах?
  - Нет. Просто, в конце своих времён они вынуждены были проводить обряды тайно. Скрываться. Но, в эпоху своего расцвета… С середины двенадцатого века в Окситании появились странные монахи, люди в чёрных рясах, перепоясанные конопляными верёвками. Они, в противоположность католическим священникам, никогда не лгали, ходили пешком, помогали людям: лечили и учили. Были просто сочувствующие катарам: те, кто прошёл лишь обряд очищения. То есть, попросил благословения у Совершенного. Следующая ступень – это верующие: те, кто исполнял обеты смирения, любви, праведности и получил малое посвящение. Им давалась молитва, вместе с её силой. Такой верующий, при соблюдении праведной жизни, допускался до посвящения в Совершенные. Последние получали консоламентум, вместе с огромной духовной силой. Консоламентум  переводится как Утешение. Получение его – духовное крещение, передача от человека человеку. Считалось, что после такого Посвящения человек полностью перерождается.
  Первое подобное утешение, посвящение - должно быть, испытали одиннадцать учеников Христа, будущие апостолы. Двенадцатого, Иуду, Христос предварительно отослал, подав ему хлеб, обмокнув его в блюдо, а позже сказав: «То, что задумал – делай скорее». Свидетелей обряда осталось лишь одиннадцать, все они стали апостолами, и лишь один умер своей смертью – Иоанн. Быть может, именно катары имели прямую линию передачи истинного обряда ещё со времён Христа.
  Такие Посвящения обычно происходили в катарских замках. Считалось, что такой замок отражает небесную архитектуру, особо структурирует пространство. Вокруг – великолепная природа, сам замок – как можно ближе к небесам: на вершине. Высота его – от двадцати до сорока метров, и столько же – подземных этажей. Вблизи – обязательно озеро или группа озёр. Замок был похож на корабль, который плывёт в открытом небесном пространстве. Отрывает от тяжести земной. Пребывание на такой высоте, начиная от 500 метров, пагубно, согласно катарам, для князя мира сего.
  В замках существовали небольшие узкие кельи с высокими потолками. Они назывались градулами и служили для уединения. Наверху – люк, и открытое небо. Пребывая в градуле, Посвященные внутренним взором охватывали весь мир и получали возможность влиять на происходящее внизу. По преданию, в градуле нередко находился Грааль – и другие предметы, и кроме Чаши. Возможно, у Посвящённых были магические жезлы. Также, близ градулы находилась и тайная комната для посвящений. Там же находилось успенское ложе – место смерти и нового возрождения. Такие ложа часто потом имелись в кельях и подземных обиталищах христианских святых. Таинственные знаки отмечали его: начертания катарского креста, Чаши - и другие знаки. Неофит должен был провести в полузабытьи трое суток, искушаемый дьяволом. Он душою сходил не самое дно, в преисподнюю. На третий день он получал мирру, льющуюся из Чаши, и обретал иную плоть – и чин помазанного. А также, он получал от Совершенного особую молитву, видение и Дар.
   Вынужденные скрываться в пещерах, катары утратили близость неба… Но, получили связь с древними, хтоническими силами земли, о которых тоже знали издавна.  Сюда, в пещеры, были перенесены ритуальные посвятительные предметы. Сюда же были переведены все обряды. Возможно, они теперь использовали более древние алтари. И найденные здесь священные предметы - тоже. Пещеры, подобные Собору – той, в которую мы сейчас направляемся – были местами очень древних поклонений. Возможна и тайная связь последних катаров с тамплиерами – многие из храмовников были выходцами из этих мест, и у них имелись, должно быть, здесь родственные связи. И в здешние пещеры тамплиеры вполне могли наведаться, почему - нет… Однако, пора продолжить нашу экспедицию.
  И вот, они уже быстро собрались, снова оседлали лошадей и продолжили путь. Елена и Олькотт снова поехали рядом с Антонином Гадалем, стараясь не отставать.
  - А тамплиеры могли передать на хранение Совершенным Чашу Грааля? И хранить в этих местах и другие сокровища, так и не найденные после их казни? – спросила Елена взволнованно, продолжая беседу.
  - Всё может быть. Некоторые знаки, найденные мной на стенах пещер, позволяют утверждать, что тамплиеры здесь побывали. Но, весьма вероятно, что отдельно от катаров и с другой целью. И тамплиеры, в отличие от катаров, очень любили подземные обиталища, как скрытые от глаз места и хранилища тайн.
  - А откуда у них у самих Чаша? По преданию, Иосиф Аримафейский увёз её в Англию, в Гластонбери…
  - Да, но сюда, возможно, он прибыл сперва, вместе со своими спутниками. А уже потом – сам, один, направился дальше. Возможно, что Чаша и другие артефакты - остались здесь. Кроме того, возможно, рыцарь, чьё имя, согласно легенде - Парсифаль, так его звали во времена легендарного Круглого Стола, нашёл Чашу где-то в Европе. Но, по указанию высших сил, после гибели Артура и его рыцарей, король Боре Ганский едет сражаться в Палестину – а заодно, и увозит Чашу куда-то на Восток, где сражается против неверных - и там умирает. А уже на востоке, её отыскали тамплиеры. Но, у меня есть версия, что он – Боре Ганский – не увозил Чашу с собой на Восток. В легендах её, вроде бы, забирают на небеса – но, вероятно, она просто скрывается от любопытных глаз. Этот хранитель чаши – а их было трое: Галахад, Персиваль и Боре Ганский – вполне  мог отдать её перед уездом одному из тех, других: Персивалю или Галахаду. К тому же, весь пласт легенд о короле Артуре и рыцарях Круглого стола несомненно имеет, так сказать, катарские корни. Вольфрам фон Эшенбах развил сюжеты Кретьена де Труа с последователями – а все они собирали легенды, на основании которых и сложился рыцарский эпос. Увы, куртуазные писатели с собранным материалом обращались весьма вольно. Но, где ещё был культ Прекрасной Дамы, культ рыцарства и поэзии – если не в Лангедоке и Провансе? Именно отсюда всё пошло, – Гадаль говорил всё более и более вдохновенно. - Катары – прямые духовные наследники кельтов – жрецов. Таких, как Мерлин. Кельтские жрецы проходили сложный ряд обучений и посвящений. … Их знания, отчасти, перешли к потомкам – катарам. Итак, Чаша Грааля встречается в легендах, использованных Эшенбахом. Хотя, в них трудно вычленить историческое звено: он воспринимал все местные легенды, как фантазию, и делал с ними то, что полагал нужным. Но, Чаша, Меч и Копьё…
   - Чаша, Меч и Копьё! – Елену просто понесло. – Да, это же реально что-то древнее, посвятительное… Вы навели меня на мысль… Я изучала историю Ирландии и её эпос и сказания. В книге про захваты Ирландии племена богини Дану считались предпоследней группой завоевателей. Они пришли якобы с Севера, считавшегося у ирландских кельтов источником силы, и были преисполнены мудрости и магических знаний. С собой они, по преданиям, принесли четыре магических предмета, артефкта. Копьё Луга, которое всегда дарило победу, котёл Дагды, способный накормить всех, и в то же время, неотделимый от Копья: его наполняли кровью или ядом и погружали в него Копьё, чтобы оно уничтожало врагов. А ещё – меч Нуаду, «Меч Света». И Камень Фаль – камень Судьбы. Именно он начинал громко кричать, когда тот, кто должен был стать истинным королём, вставал на него.
  - Интересно! Какие древние символы! – воскликнул Гадаль. – К тому же, и в эпосе про короля Артура… В том или ином качестве, но всё равно встречаются Меч, Копьё, Чаша и Камень… Кроме того – но, это и вовсе между нами, скажу вам тайну -  у катаров для особых ритуалов использовался Грааль – то есть, Чаша, а также Меч короля Артура, найденный в священном озере… Возможно, что и Копьё сотника Лонгина, привезённое Иосифом Аримафейским, тоже попадало к ним, но возможно, что это домыслы, и здесь было другое копьё – может быть, Ланселота. И… кровоточащие камни. Да, камни, которые находят в этих именно местах, обладают особым свойством: они мироточат, или – кровоточат. На них выступают кровавые пятна.
  - Кровоточащие камни? – воскликнула Елена. – Как такое возможно?
  - Многие из них… Носят таинственные знаки. Похожие на чаши, на буквы… Я нахожу их повсюду в этих пещерах. Они, с точки зрения химика, просто выделяют железо. Которое окисляется. Но, смотрится это, как кровь. Говорят, что эти кровоточащие камни имеют инопланетное, метеоритное происхождение. Люди в здешних местах, должно быть, ещё в глубокой древности обратили на них внимание. Думаю, именно они использовались алхимиками при трансформации как металлов, так и души.
  Елена задумалась надолго.
  - Кажется, в этом что-то есть: и у катаров… И у богини Дану… А корни – в древних верованиях кельтов! Но, Камень, Меч, Копьё и Чаша… Даже у египтян, я полагаю, тоже: четыре масти карт Таро. Неужели, все они – действительно, духовные наследники Атлантов, территориально – как бы, их колонии? От Египта и до… Лангедока. Да, ведь в Таро – те же четыре масти. Бубна – камень, трефа – копьё, пика – меч и черви – чаша. А Таро породило все наши карты, а само идёт из Египта. Всегда – четыре…
  - Не факт, что Таро, да и карты вообще, идут именно из Египта. Предполагаю более позднюю стилизацию под Египет нашим с Мириам другом Папюсом. А первые карты, возможно, также возникли в Лангедоке или Провансе…
  - Папюс – был вашим другом? – глаза у Елены полезли на лоб.
  - Нет. Это была… такая шутка. Просто, я в курсе духовных увлечений Мириам. Она, в некотором роде – глаза и уши некоторой организации, именующей своих членов мартинистами. Ритуалисты тайных Посвящений – или, политическая сила? Трудно сказать. Все их собрания протекают в сугубой секретности. И они почему-то имеют ко мне особый интерес.
  - Занятно, - хмыкнула Елена. А у смой сердце забилось тревожно. «Конан в опасности». Она сама не ответила бы, почему так подумала. «Неспроста они там, Мириам с этим таинственным графом, остались, да ещё и поджидают кого-то».
  Терпеливые лошадки, тем не менее, несли седоков всё ближе и ближе к пещерам и скалам, нависающим над ними. Но, станет видно проходы только в совершенной близи от этих скал. Пока что, над ними просто высились скалистые горы.
  - В горах моё сердце, отныне я там…,
- меж тем, громко читал знаменитые стихи Роберта Бёрнса Лёвушка, едущий сзади, вместе с Морисом.