3. Квартира 21
Помешивая томящийся на плите борщ, Тамара Павловна испуганно косилась в телевизор и качала седой головой. Ну надо же, страсти какие, не приведи господь! Надо бы позвонить дочери, рассказать, попросить поберечься. В этой ее гостинице иностранцы-то, небось, останавливаются через день да каждый день – а ну как привезут чего? И китайцы, конечно, бывают, дочь говорила… Вот чего им, спрашивается, дома-то не сидится? И охота им тащиться в такую даль! Что у них, своих достопримечательностей нет? Уж позакрывали бы, что ли, границы, да и дело с концом! Чего их пускать-то?
- Ситуация под контролем, – вещал ведущий, и неясно было, верит он сам в то, что говорит, или не верит, а может, и не задумывается вовсе, читает себе с монитора – внучек Коленька говорил, они все сейчас с монитора читают, всего-то делов! – Пассажиры международных рейсов проходят обязательный температурный контроль и заполняют специальную анкету. Работники аэропорта проинструктированы на случай выявления зараженных. Поводов для паники нет, однако следует понимать, что…
Анкету, вишь ты! Вот так прям на китайском и заполняют? А работники аэропортов, стало быть, все сплошь иероглифы понимают, анкету тут же на месте проверяют да и сообщают куда следует, так получается? Или к ним там теперь переводчики приставлены? А вот Валентина Марковна рассказывала, что нет никакого контроля – и температуру не меряют, и анкет не выдают, всех так пропускают, будто и нет никакого вируса… Ох, грехи наши тяжкие! И кому верить? Валентины Марковны дочь вот недавно из Москвы прилетела, и китайцев на борту было видимо-невидимо, и пропустили их вместе со всеми, ни одного вопроса не задали и градусника не предложили, а по телевизору говорят, что предложили и задали – на первом канале говорят, шутка ли! Или, может, их в самой Москве проверяли, когда они туда прибыли? Так вирус-то, он не сразу проявляются, вчера ж говорили, и тоже в Новостях – 14 дней, и слово еще ввернули мудреное, инк-ба-ци-онный период, во как, Тамара Павловна специально запомнила! Ох, страсти господни, что в мире-то делается...
Зазвонил телефон, и Тамара Павловна торопливо пристроила ложку на подставку и заковыляла к полочке в коридоре. Телефон – маленькая черная трубочка с кнопками и крохотным экранчиком – заходился соловьиными трелями. Очки лежали рядом. Тамара Павловна кое-как нацепила их на нос, щурясь в экран, и, нацелившись, нажала нужную кнопку – успела! Звонила, конечно же, дочь, а она терпением не отличалась, да и занята была сильно, а потому Тамара Павловна всегда очень спешила взять трубку и боялась промахнуться по кнопке, потому что тогда приходилось перезванивать, и она терялась среди неподписанных номеров – бог знает, как их подписывать? – и крохотных кнопочек, попадала не туда, не могла дозвониться, нервничала, и давление у нее подскакивало, и голова начинала болеть, и ничего хорошего не выходило, нервотрепка одна!
- Мам, ну ты чего там, уснула? – нетерпеливый голос дочери оторвал Тамару Павловну от переживаний – могла ведь и не успеть ответить! – и та торопливо замотала седой головой, будто бы Олюшка могла ее видеть:
- Да что ты, доченька, разве ж я когда спала в это время? На кухне была, пока добежала, пока ответила…
- Ты что, – подозрительно спросила дочь, – так и держишь телефон в коридоре на полочке?
Тамара Павловна тут же почувствовала себя виноватой и подтвердила, что да, держит, а куда ж его, тут у нее всегда телефон стоял, она и привыкла, а так, неровен час, завалится куда, и ищи его потом…
- Мам, – моментально раздражаясь, сердито заговорила Олюшка, – ну, сколько тебе повторять – он же не стационарный, его по всей квартире за собой носить можно! Ему все равно, где лежать, у него шнура нету!
- Да я ж потеряю его, Олюшка, или смахну ненароком, и чего ж тогда? А так и на месте он, да и мне лишний раз повод с дивана-то встать, размять косточки… Не ругалась бы, а? Ты чего позвонила-то? Как Коленька, здоров ли? По телевизору-то страсти какие рассказывают, вы уж там поостерегитесь… И на работе смотри, с иностранцами этими поосторожнее, кто их разберет, какие они к нам едут, больные или здоровые? Их, конечно, в аэропорту проверяют, но…
- Ой, мам, да что ты выдумываешь! – тут же отмахнулась Ольга. – Никто их не проверяет! У меня вон вчера заселились три китаянки, вещи разложили да и пришли на ресепшн градусник спрашивать. Девочки документы посмотрели, а одна из них прям оттуда, где самый вирус! Ну, Надя тут же бросилась мне звонить, я приехала, отправила китаянок в номер, а дальше что делать, не знаю, – Тамара Павловна охнула и прижала к груди сморщенную руку в старческих коричневых пятнах, однако перебивать дочь не осмелилась. – Ну, позвонила я в санэпидемстанцию, а они говорят – померьте им температуру и вызывайте Скорую. Ты представляешь? Вот как я должна это сделать? Я не медработник, чтоб проживающим температуру мерить, да и вообще, они мне какую захотят, такую и скажут – или я сама должна градусник им под мышку засовывать, а потом смотреть? Да и на каком основании я им этот градусник предложу? В Правилах для проживающих ничего подобного не прописано. Роспотреб тоже ничего толком не сказал, а Скорая без оснований не выезжает. Ну, побеседовала я с этими китаянками – одна из них худо-бедно по-английски изъясняется. Она, конечно, говорит, что дома не была давно, путешествовали они, на момент возникновения вируса в Китае не находились, на том и дело кончилось. Я их, конечно, попросила за состоянием следить и номер при плохом самочувствии не покидать – так они на следующий день съехали, вот и вся история.
- Да и слава богу!
- А чего слава богу-то, мам? Они ж не в Китай съехали, а квартиру какую-нибудь сняли или хостел другой – и гуляют теперь по улицам, достопримечательности смотрят! Вот и весь контроль…
- Олюшка! – перепугалась вдруг Тамара Павловна. – А ты-то как же? А ежели ты и сама, того, заразилась? Провериться бы, а? Береженого-то, как говорится, бог бережет…
- Да какой провериться, мам? У меня же ни температуры, ничего. К терапевту в поликлинику записаться целая история, талон почти месяц ждать, да ты же и сама знаешь! С работы отпросись – а кто меня отпустит, на каком основании? – в очереди отсиди, а дальше что? Скажу, мол, в отеле работаю, у одной из проживающих температура была? Ерунду не говори!
- Да я же ничего, доченька… Ты не сердись, не сердись! По телевизору-то с утра до вечера твердят: вирус, угроза заражения, оставайтесь дома, при первых признаках ОРВИ обратитесь к врачу, – вот я и…
- Ну что ты, как маленькая, честное слово! Ну когда у нас что-нибудь, как по телевизору сказали, делалось?!
- Ну ладно, ладно, – примирительно сказала Тамара Павловна. Она не любила, когда дочь сердится, а рассердить Олюшку было легко – у нее и работа нервная, и сыночек, Коленька, бывает, как отмочит чего, хоть за голову хватайся, да и мужа бог дал – расстройство одно, а не муж! – и Тамара Павловна старалась дочь лишний раз не нервировать, своими проблемами не нагружать, с советами не приставать – берегла!
На кухне вдруг что-то плеснуло, зашипело, запахло непонятно – Тамара Павловна охнула, вспомнив про борщ, тоскливо оглянулась на полочку – оставить бы телефон! – да только дочь еще говорила, отчитывала мать за легковерие, наказывала панике не поддаваться и глупостей не слушать, и пришлось на кухню бежать с телефоном, а с ним много ли сделаешь? Одной рукой Тамара Павловна кое-как выключила плиту, промокнула тряпкой шипящую вокруг кастрюли жидкость, покосилась на телевизор – Новости закончились, началась реклама, но и там продолжали говорить о том же, призывали оставаться дома, и все это – убежавший борщ, сердитый голос дочери в трубке, непонятная иностранная болезнь – было так страшно, невозможно и неприятно, что у Тамары Павловны даже в груди закололо, и воздуха стало вдруг не хватать, и в ушах зазвенело тоненько и противно, и пришлось ухватиться руками за стол, чтобы не упасть. Голос дочери в трубке отдалился, пожурчал еще немного и смолк, а когда в глазах прояснилось, и Тамара Павловна вновь поднесла к уху нагревшуюся пластмассовую трубку, оказалось, что Олюшки там уже нет – видно, договорила, попрощалась и сбросила – она частенько так делала, не дожидаясь, пока мать сообразит и ответит.
«Вот так помру, а она и не поймет», – с внезапной слезливой жалостью к себе подумала Тамара Павловна и подышала открытым ртом, прогоняя невесть откуда набежавшие слезы. Захотелось выключить телевизор, пойти и лечь, но было нельзя: выплеснувшийся на плиту борщ за это время засохнет, схватится, и не отмоешь его потом! Да и без телевизора совсем тоскливо – оставаться в тишине наедине со своими невеселыми мыслями Тамаре Павловне не хотелось.
Постояв немного у стола, она осторожно вздохнула, прислушиваясь к себе, а затем отнесла телефон на место и принялась отмывать плиту, то и дело косясь в телевизор и качая седой головой – ну надо же, страсти какие, господи, спаси и сохрани нас, грешных!
- Берегите родителей, – призывала с экрана взлохмаченная девушка со странной прической и сережкой в носу. – Оставайтесь дома, не подвергайте их опасности! Помните – старшее поколение находится в зоне риска…
Продолжение следует...