Жизнь пуговиц и прочих застёжек,
о которой никто-никто не знает,
потому что это большая тайна
Глава 2. Про Хозяйку, седого ёжика, а также про героинь и старух
То был самый чудесный миг для всех обитателей круглой жестянки. Две морщинистые руки снимали крышку, и всё заливал свет. Это означало, что сегодня чья-то жизнь может стать другой. Во всяком случае, все в это верили.
По правде, Лёля давно была Еленой Петровной. Сухая маленькая старушка. На голове - седой ёжик; не тот, конечно, что сопит и топает, а стрижка такая. Но все соседи и разные гости звали хозяйку Лёлей.
Наверное, они помнили её девочкой с косичками или смеющейся девушкой в платье в горох. Как вон на тех пожелтевших фотографиях, что стоят на дальнем краю пузатого комода. «Это было лет сто назад или даже двести», - думала Кнопка, разглядывая старые снимки. Что такое сто лет она не совсем понимала, ведь у неё никогда не было даже карманного календаря. И карманов тоже не было. Но она слышала, что так говорят про «очень-очень давно».
Так вот. Лёля устраивалась в кресле, ставила жестянку на колени и открывала её. Потом она сажала на нос очки, и начиналось оно, то самое! Лёля гладила и перебирала пуговицы. Проводила по ним своими теплыми сухими пальцами, перемешивала, перекладывала. Это было щекотно и приятно.
Иногда, выудив из разноцветной кучи какую-то пуговку, хозяйка приговаривала: «Ну-ка, давай тебя попробуем», и прикладывала счастливицу к шерстяному платью в серо-красную клетку, или к блузке из голубого шифона, или к холщовой сумке – как повезёт. В этот момент, что уж скрывать, все мучились завистью и, затаив дыхание, ждали, чем дело кончится.
Когда-то, когда Кнопка ещё не жила в жестянке и вообще нигде не жила, потому что её попросту не сделали, Лёля работала в театре, шила костюмы для артистов. Должно быть, хорошо шила, потому что артисты её любили и до сих пор навещали.
Один, с раскатистым басом, всегда приносил Лёле ромашки и вафельный торт. Всегда-всегда. А Хозяйка всё равно удивлялась, всплёскивала руками и целовала его в толстую щёку.
– Графиня! Что ли, наша Лёля забывчивая?
– Ты о чём?
– Он в прошлый раз то же самое приносил, и в позапрошлый, и еще в сто пятьдесят других раз до этого. А Хозяйка всё удивляется: «Вот так сюрприз!»
– Что ты, что ты! Просто она рада Илье Марковичу, ей приятно, что он помнит: Лёля любит ромашки и этот торт.
Раз в месяц заходили бывшая балерина Тамара с маленькой головой, похожей на редиску, и грузная Капитолина Капитоновна. Балерина была на пенсии, хоть и почти молодая. Графиня говорила, что пенсия – для пожилых, но у балетных всё не как у людей.
А та, которая Капитоновна, до сих пор служила в театре актрисой. И они постоянно обсуждали с Хозяйкой одно и то же: прежде давали героинь, а сейчас старух, да ещё и без слов.
Кому и зачем отдавали бессловесных старух, Кнопка не знала, но понимала: вот раньше было да, а теперь не то, всё не то. От этого Лёля, Тамара-редиска и Капитоновна шумно вздыхали, качали головами и грустно пили чай.